Рассказ написан по воспоминаниям младшего лейтенанта запаса Бабкина В.Ф.
Воспоминания.
1944 год. Середина декабря.
Ночь. Холод. Давно не было такого мороза. Как бы протока не замерзла, а то всему семьдесят седьмому укрепрайону, в простонаречии «укропу», станет очень даже «жарко».
Дело в том, что позиция укрепрайона находилась на правом берегу реки Висла. Это был достаточно пологий берег, удобный для десанта больших сил противника. В отличие от немецкого, высокого и обрывистого. Но прямо перед русским берегом текла быстрая протока во льдах, которая все не замерзала. Потому фрицы и не переходили в атаку.
Младший лейтенант Василий Бабкин сидел землянке, вырытой на островке посреди замерзшей реки, и наблюдал из нее в бинокль за немецкой стороной. Неожиданно стало светло как днем. Сотни ракет рванулись с направляющих русских «Катюш» в стан врага. Свист и грохот заполнил воздух. Через пару мгновений первые ракеты достигли позиций немцев. Гул земли от взрывов чувствовался даже в землянке.
Быстро отстрелявшись и установив направляющие в походное положение, дивизион ракетных минометов взревел двигателями и укатил в ночь. Не успел рассеяться выхлоп последнего грузовика, как земля русского берега покрылась нарывами взрывов. Комья земли летели во все стороны. Дрожь земли стала гораздо сильнее, а грохот просто невыносимым. Сотни орудий обстреливали сейчас абсолютно пустой берег – все русские войска предусмотрительно были отведены в стороны. Это отвечали на провокацию артиллерийские батареи немцев.
- Знатно шмаляют! – процедил Бабкин. – Сержант! Записывай!
И младший лейтенант начал, сверяясь с картой, диктовать ряд цифр, означающих позиции, на которых стояли вражеские батареи.
Это была идея кого-то из командования укрепрайона – подогнать «Катюши», дать залп, и засечь расположение батарей противника.
Землянку, из которой вел наблюдение взвод Бабкина, вырыли пару ночей тому назад. Под покровом тьмы саперы подтопили мостик через протоку и провели телефон. Все было организованно так, что немцы даже и не догадывались о том, что у них под носом находятся почти три десятка русских и внимательно следят за ними.
Канонада начала затихать. Немцы поняли, что это не было началом артобстрела перед наступлением, и успокоились.
- Вроде все… Записал?
- Так точно, товарищ младший лейтенант!
Младлей ухмыльнулся.
- Устал писать? Ничего. Звони в штаб, пусть теперь они строчат и ломают головы. Мы свою работу сделали.
По землянке разнесся запах махорки.
- Кто курит, мать вашу! – зашептал в полголоса Бабкин, – Простаков! Отставить! Идиот, ты что, решил нас тут всех заживо похоронить?
- Товарищ младший лейтенант, – начал, было, обиженный рядовой затушивая самокрутку о стену землянки, – нас же тут невидно!
- Невидно, черт бы тебя драл! А что, носы в немецкой армии отменили за ненадобностью? Или они их все поотмораживали тут? Ветер в их сторону дует! Тут до их берега не больше полусотни метров, и повсюду дозоры бродят!
- Виноват, товарищ лейтенант, – теперь уже сконфужено отвечал рядовой, - не учел.
- Не учел он… Ладно, чтобы в последний раз! Все поняли?
Еще не закончил сержант передавать данные в штаб, как вдали заухали дальнобойные русские стопятидесятимиллиметровые артиллерийские орудия. Они начали бить по пристрелянным еще осенью позициям, а если были неточности, то Бабкин корректировал огонь по телефону.
****
Наступило утро четырнадцатого декабря. Все силы русских были собраны возле городка Сандамир. Готовилось полномасштабное наступление. Позиции немецкой артиллерии были известны командованию благодаря взводу младшего лейтенанта Бабкина, к тому же с его помощью значительная часть этой артиллерии была выведена из строя.
В семь часов утра начался артобстрел с правого, русского берега Вислы. Снова заухали огромные дальнобойные орудия. Помимо дальней артиллерии работала еще и полевая – они били почти в упор и без особой суеты. Точность их огня была поражающей. В первые пятнадцать минут боя они подавили передовые немецкие батареи, которые вели беспорядочный огонь по подошедшим к реке русским войскам, и перевели свои усилия на второй эшелон обороны немцев.
Через протоку саперами моментально были перекинуты понтоны. Вперед устремился стройбат, который должен был под прикрытием пехоты и полевой артиллерии срыть часть берега так, чтобы могли проехать танки.
Батальон, в котором служил Василий, тоже не был в стороне. Им как раз досталась задача прикрытия стройбата и саперов.
Быстро переправившись по понтонам и добежав под беглым огнем врага до выступов немецкого берега, они затаились – тут их не могли достать. Тут же заработала русская артиллерия, которая начала прицельно бить по позициям фрицев перед переправой.
Саперы в это время закладывали в основание кручи взрывчатку. Подорвав ее, они создали достаточно пологий для пехоты подъем, в который и ринулся взвод младшего лейтенанта Бабкина, а за ним и весь батальон.
- Всем окопаться! Быстро! Они сейчас очухаются и в контратаку попрут! – материл всё и вся Бабкин.
Простаков с усмешкой на лице успокаивал командира.
- Все сделаем в лучшем виде, товарищ млад… - договорить паренек не успел. Пуля пробила висок чуть пониже края каски.
- Вот и сделали, мать вашу! Всем на землю!
Взвод и так уже попадал и начал отстреливаться. Сзади начали появляться другие взводы и роты батальона. Но немцев было все еще больше.
- Валетов! ВАЛЕТОВ!!!! – заорал младлей.
- Я, товарищ младший лейтенант! – откликнулся стрелявший по соседству из ППШ молодой безусый паренек лет восемнадцати с голубыми как небо, но очень постаревшими глазами. У него за спиной болталась переносная радиостанция
- Валетов! Передавай по рации – требуется заградительный огонь артиллерии! – Бабкин начал передавать координаты.
Уже через минуту одна из батарей перенесла свой огонь и начала обстреливать кусок земли за первой волной немцев. Стрелять именно по ним они не могли, задели бы своих, русских, но даже так они не давали возможности подойти немецким резервам.
Те фрицы, которые успели контратаковать, вскоре были перебиты. Саперы и стройбат тем временем не сидели, сложа руки, ноги и лопаты, а организовали несколько въездов на берег. В эти самые въезды и покатили советские танки.
Как только первый из них начал взбираться на кручу, артиллерия прекратила огонь. Немцы, было, решили снова контратаковать, но их пыл был тут же охлажден восьмидесятипятимиллиметровыми снарядами тридцатьчетверок, которые в этот момент выехали на ровную поверхность.
Одновременно с ними поднимались и другие пехотные части. Артиллерия добивала последние эшелоны немецкой обороны, танки рвались вперед с пехотой на броне, немцы отступали. Наступление можно было считать удавшимся.
****
К вечеру к Бабкину подошел комбат Лисев – высокий русоволосый мужчина в пятидесяти со шрамом от осколка на правой скуле.
- Здравия желаю, товарищ подполковник! – вытянулся перед ним Бабкин.
- И тебе не хворать. Ну что, как твои? – Лисев достал портсигар, вытащил две папиросы и предложил одну младшему лейтенанту. Вспомнив, что не курил весь день, тот не отказался.
Сделав пару затяжек и подумав, Бабкин ответил.
- Да вроде нормально. Держались молодцами. Хоть это их первый серьезный бой, как и мой впрочем, не струхнули.
- Это хорошо… - постояли, сделали еще по паре затяжек, - Как потери? Много?
- Семеро. Простаков, Хрулев...
- Ладно, можешь не перечислять. Все равно я их не знал. Напиши мне в отчете их фамилии. Представлю к медали. Посмертно…