Посвящается Байдаку Н. Н. Только благодаря нему, возникла эта идея.
«Братья начнут биться друг с другом,
Родичи близкие в распрях погибнут;
Тягостно в мире, великий блуд,
Век мечей и секир, треснут щиты,
Век бурь и волков до гибели мира»
Старшая Эда. Прорицание вельвы.
Попутный ветер Нагльфара.
Мир погружается во мрак. Солнце, по воле Творца дарующее тепло и жизнь бытию меркнет. Все в округе сковывает холод, живое замирает, покрывается тонкой коркой льда. Вековые деревья осыпаются посеревшей трухой, рыхлая земля становится тверже камня. Вот они – сбывающиеся пророчества! Свершилось то, что в страхе и трепете, надеждах и грезах ожидали обители блистающего Асгарта, бастиона героев и сил Добра, и скованные злом и коварством пики Утгарта. И каждое поколение, вспоминая страшное пророчество, ловит себя на одной мысли – лишь бы не при мне. Но оковы рушатся. Цепь порвана и порождение Утгарта, Волк Фенрир на свободе.
Злость, копившаяся в демоне тысячелетие, выплескивается. Получивший свободу, едва ли обладает хоть каплей здравого рассудка или разума. Подобен огненному валу он, что пожирает жизнь и рвется все дальше и дальше. У огня нет тактики, нет хитростей, он прям и сила его в хаосе.
Нога Олова с хрустом наступает на шероховатую поверхность корабля. Мерзкое хрустящее звучание заставляет воина брезгливо съежиться от пробивающей дрожи. Стараешься смотреть куда угодно, вверх, на водную гладь, но мысли упорно влекут к жуткому корабельному материалу.
- Эй, Олов, чего морщишь аристократический носик? – доносится с нижней палубы. – Кораблик не люб?
Олов высокий, тощий как рапира, редкие волосы, перехваченные кожаным обручем, падают на плечи. Стараясь, осторожней ступать по палубе он отворачивается к морю, искоса бросая недоброжелательные взгляды на шумную компанию.
Тедориху того и надо. Веселый, как ребенок, от одной мысли, что потрепал нервы задумчивому и немногословному Олову. На нижней палубе, не смотря на сковавший Эйкумену холод, он демонстративно обнажил широкий мускулистый торс, предоставив густым волосам бороды и головы нежится под обжигающе холодным ветром.
- Ух, и славно мы в Асгарте погуляем с нашим другом Фенриром! – он на время прерывается, с бульканьем отправляя в бездонную утробу очередную кружку пива. – Вот это дело достойное.
Бородач ловит очередной пылающий взгляд Олова. Самодовольно демонстрируя обломки зубов, Тедорих выколупывает из палубы ноготь, что покрупнее, метко угодив воину за шиворот.
Ветер гонит Нагльфар, корабль мертвецов, сделанный из ногтей, ближе и ближе к берегам Асгарта. Там, в заморском крае, их ждет бесстрашный Тор, воинственный Один. Солнце более не дарует тепла и света. Но морскую гладь беспокоят шумные шаги разъяренного Волка. Огонь из пасти и шерсти демона заливает округу, освещая путь демонической армии. При каждом шаге огромная лапа погружается в воду, шипит и пускает клубы дыма неугасаемый огонь. Ненависть гонит к берегам, требуя сражений и расплаты.
- Сильнее налегайте на весла! – покрикивает Тедорих. – У берегов нас ждет победа.
Уголок Оловых уст насмешливо поднимаются.
- Не дели неубитую добычу.
- Не трави душу. Ты словно пророчеств не слышал. Фенрир на воле, исчезло солнце, а мы ведем славный Нагльфар к Асгарту. И идем за победой, как гласят пророчества. Или ты не доверяешь предсказаниям норн?
Норны, судьба, пророчество… Как же легко прятаться за предопределением, уйти от ответственности и сказать, что просто следовал за линией определенной судьбы.
- Почему ты умер? – неожиданно спросил Олов.
- Как почему? Ну, недалеко от Парижа, - Тедорих удивленно нахмурился, ожидая подвоха. – Слушай, ты, словно не знаешь, что валькирии определяют победителя. Просто в один день дева битвы решила, что старине Тедориху пора в Утгарт.
Выжидающий чего-то подобного Олов жестом его останавливает, подняв вверх указательный палец.
- Ты просто оправдываешься. Легко сказать, что кто-то третий решил за тебя, когда пора, а когда нет. А хватит ли сил признать, что в один день, какой-то франк оказался быстрее старины Тедориха и отправил его в Утгарт?
Словно громом пораженный воин раскрывает рот, намереваясь ответить наглецу, но тот, как ни в чем не бывало, продолжает.
- Кстати, насчет Утгарта. Так ли ты уверен, что твое тут пребывание – судьба.
Тедорих с недоверием поглядывает на оппонента.
- Предположим.
- Будет тебе, - раздается голос прислушивающегося к дискуссии воина. – Я воевал в твоем хирде, Тедорих, и оба мы резали детей по селам, а стариков заживо в домах сжигали. Потому и бросили в эту холодную яму.
- Хорошо, Локи с вами, - махнул рукой загнанный в угол. – А ты тогда, Олов, как тут оказался?
Смолчав, худощавый отворачивается, едва сдерживая нахлынувшею горечь. Перед ним всплывают картины горящего города, дым застилает глаза, руки наливаются свинцом, не в силах резать живую плоть, карманы рвутся от награбленного…
- Не унывай, - подбодрил его Тедорих. – Разобьем Одина и заживем как конунги. У каждого будет по Валхале, а старую Одиновскую превратим в сарай. Или будем разводить свиней.
- Хорошая идея, воин.
Шепот, смех, перебранки замолкают. Воины, пусть и принадлежащие Утгарту, встают, головы учтиво склоняются. Высокая златовласая дама весело улыбается, идет, приподняв длинное, ниспадающие на омерзительную палубу платье.
- Госпожа Скульд! – Тедорих неожиданно элегантно кланяется.
- Норна, - презрительно усмехается Олов. – Богиня судьбы.
- Я тоже рада видеть тебя, храбрый Олов, пуска мой вид и злит тебя. Не гневись, я не плету линий судьбы и не решаю за других. Только вижу, подобно сестрам. Видела и твою смерть.
Пыхтящий Тедорих, не переставая кланяться, следует за богиней по пятам.
- Госпожа, - залепетал он, - не побрезгуй…
- Не бойся, в источнике Урд я видела тебя сражающимся и победившим.
В рядах толпящихся воинов раздается низкий гортанный смех. Раздвигая воинов, возвышающийся над ними на две головы, выходит заключенный в пылающею живым огнем броню демон. Скульд встречает коварного бога Локи чарующей улыбкой.
- Свою судьбу не спрашиваю, - Локи смотрит на спокойно стоящею норну с иронией, - и тебя не звал. Лучше напомни Одину и компании, что ждет их на поле Вигрид.
Но, уходя, Скульд оставляет последнее слово за собой.
- Лучше напомню это Хеймдаллю!
Звонко и злорадно рассмеявшись, богиня оставляет Локи полыхать огнем. Несколько мгновений порождение Утгарта стоит с перекошенным от гнева лицом. Многие из испытанных воинов и великанов, видя ярость демона, пятятся дальше от объятой пламенем фигуры. Но взяв контроль над чувствами он неожиданно хохочет, зло сверкая глазами.
Именно в этот момент корабль содрогается, словно натолкнувшись на непреодолимую волну. Уши закладывает ударивший поблизости грохот.
- Рог Гьяллархорн, - глаза демона загораются азартом. – Хеймдалль зовет богов и эйнхериев Асгарта на битву. Вперед, наш час уже близок!
Зов рога заглушает яростный вой разъяренного Волка Фенрира. Охваченный гневом он рвется вперед, за ним не отстает корабль мертвецов Нагльфар и демоны окраинного мира Утгарта.
- Смотри, - с широко раскрытыми глазами Тедорих указывает рукой, - берег Вигрида.
Олов и другие воины толпятся и толкают друг друга, стремясь взглянуть на воплощение древних пророчеств.
Если море и небо залиты адским огнем, то берег сверкает золотым сиянием. На поле выстраиваются ровные ряды эйнхериев – павших в бою и отнесенных в Валхалу воинов. Впереди ярче всех сверкает золотой шлем Одина.
- Скажи, - говорит удивленно Олов, - если Скульд права и все предопределено, что они делают тут? Посмотрите в их лица, в них нет страха. Они выстраиваются для битвы не как обреченные на казнь. Они слышали пророчества, но идут в бой и их лица сияют от счастья. Лучше бы я был с ними!
Но голос тонет в гомоне взволнованного воинства.
- Мост, - прокатывается по рядам радостный вопль. – Мост Бивреста охвачен огнем!
- Сурт скачет на битву!
Все в округе охвачено пламенем, словно пытаясь заменить поглощенное Волком светило. Впереди огненного воинства, на высоченном крылатом коне, славный Сурт с пылающим мечем.
Битва стремительно разворачивается. Сурт врезается в ряды Асгарта, опаляя отступающих эйхериев адским огнем, выжигая глаза, заставляя пятится. Нос Нагльфара ударяется в землю, прорыв широкую борозду. На засыпанную по колени снегом равнину Вигрид, спрыгивают первые отряды мертвецов. Щиты ударяются о щиты, брызжет из голосящих ртов слюна, со звоном сталкиваются мечи и секиры, скользят шлемам и наплечникам стрелы, хрустят ломающиеся копья.
- Вперед, сыны Утгарта! – туром ревет Локи.
Пущенные в упор стрелы осыпаются почерневшими угольками, едва коснувшись огненной брони. Меч демона крушит щиты, белый снег заливает хлынувшая из ран павших героев Валхалы кровь. Но навстречу рвется, трубя в Гьяллархорн, неустрашимый Хеймдалль.
Тедорих спрыгивает вслед за другими. Громко голося он принимает молодецкий выпад копья на щит. Секира Парижского мясника описывает широкую дугу и опускается на шлем. В стороны летят обломки золота, кровь окатывает победителя с головы до ног, тотчас покрываясь на морозе инеем. Свистят стрелы, впиваются в борт корабля, застряют в щитах… Тедорих, едва вступивший в сражение, неожиданно падает на колени. Из пробитой гортани крупным потоком льется кровь.
«Вот где ваш источник Урд, вот где все пророчества и человеческие судьбы, - Олов единственный, кто остается на месте.
На глазах армии сталкиваются, первые ряды поглощают друг друга, сверкает и грохочет оружие. Люди, мертвецы, боги, чудовища и демоны сражаются, истекают потоками крови, покрытые ранами от стали, изодранные когтями и клыками.
Стоящий в стороне воин, не смотря на худосочность фигуры, легко высвобождает широкий меч из ножен. Тяжелое оружие кажется перинкой в тонких руках, выкручивая перед лицом замысловатые финты и зигзаги.
«Христос учил другому. Он даровал свободу, а мы до сих пор прячемся за судьбой, ограждаемся от ответственности. А что, если я не хочу воевать за Фенрира, что если мне противен этот корабль?»
Улыбнувшись, он мягким прыжком погружается в снег, стряхивая с волос крупные белые хлопья.
- Скульд, - голос Олова заглушает гул сражения, - я вызываю тебя!