Тина не отводила своего взгляда от моего лица, выжидая пока я, наконец, отвечу на ее вопрос:
- Так о чем ты думаешь, Джессика? – переспросила она.
Какой ответ мог последовать, если я сама не могла понять, о чем думаю.
- Не знаю, не могу понять, - услышала она, и я тут же получила в ответ изумленный взгляд Тины и попытку покрутить пальцем вокруг своего виска. Легкая улыбка посетила мои уста.
Тина – призрак, и картина, развернувшаяся напротив меня, выдалась забавной и слегка глуповатой: ее палец прошел сквозь висок и замер на месте, где, как правило, должны быть мозги и, вскоре, круговые движения извещали меня о моей принадлежности к людям из «белых столбов». Мое воображение не стало отставать от всей картины, и я представила, как извилины за счет ее круговых движений пальцем шлепаются о стены черепа. Сдерживать смех не было сил.
- А ты чего смеешься? – насупившись, спросила она.
- Почему тебя всегда интересуют мои мысли? Слишком много вопросов задаешь. Какое дело обычному призраку до моих мыслей?
- Я шел по миру и оказался в некоем месте, где была пещера. И я прилег в этом месте отдохнуть и уснул. И мне приснился сон. Мне приснился человек, одетый в лохмотья, стоящий в некоем месте с книгой в руке и с огромным мешком за плечами. Я видел, как он открыл книгу и стал читать ее. И он начал рыдать, читая ее, и воскликнул: "Что мне делать?!" (с) Джон Баньян – стала нашептывать Тина. – Твои глаза отражают боль всей души. Как бы ты не пыталась уколоть меня посильнее – не получится. Я призрак и у меня нет души, нет чувств. Но это-то и является высшим благом, ниспосланным мне свыше. Чувства не слепят мне глаза; чувства не туманят мой мозг. А ты слепой человек, потому что внутренняя боль закрывает тебе реальность, погружая в слепую виртуальность.
- У меня не болит душа - неуверенность слышалась в моем голосе.
Тина продефилировала мимо меня к перилам крыши и переступила через них, встав на самом краю. Она смотрела, как последние лучи солнца прятались далеко за горизонтом, чтоб уступить свое место ночной жительнице неба – луне. Ее волосы развевались на ветру. Старое потрепанное платье плотно облегало ее изящную фигуру, и уже сейчас я поняла, что передо мной вовсе не та молоденькая девушка, умершая давным-давно на этой крыше, а призрак, умудренный годами. Она видела в своей жизни (жизни ли?) гораздо больше меня, знала о людях и чувствах все так же – больше меня. И мне стало стыдно от мысли, что я пыталась поставить себя выше нее.
- Вот она, жизнь. Вечно всё то же: один ждёт другого, а его нет и нет. Всегда кто-нибудь любит сильнее, чем любят его. И наступает час, когда хочется уничтожить то, что ты любишь, чтобы оно тебя больше не мучило.
- Рэй Брэдбери, - кивнула я головой. – Только зачем ты мне цитируешь его? К чему?
А девушка все так же стояла за перилами как изваяние и не обращала внимания на мои вопросы, как будто задумалась о чем-то более важном. И ее не волновало ничего вокруг, ей не было до меня дела. Она знала, что я человек, стремящийся жить в одиночестве; она знала обо всех моих недостатках, страхах. Ей ни к чему было выслушивать меня, чтобы высказать свои мысли, догадки – ее глаза видели меня насквозь.
Наконец, она повернулась и внимательно заглянула мне в глаза. Ее уголки губ чуть дрогнули.
- Ты пытаешься скрыть от меня тот факт, что влюблена, хотя постоянно утверждаешь, что стремишься к одиночеству и тебе никто не нужен. Зачем лгать мне? Кто они?
- Ты хотела сказать – Она.
Из груди Тины вырвался смешок. Она быстро пересекла расстояние между перилами и выходом с крыши и спряталась в темном углу. Солнце уступило место своей сестре, и разглядеть, куда подевалась девушка, не было возможности. Кругом образовалась тишина, невыносимо давящая на уши. Прошло немало времени и мне показалось, что Тина просто ушла бродить в свои миры.
Не долго думая, я достала из заднего кармана джинсов пачку сигарет и закурила. Клубы дыма медленно рассеивались по воздуху. Мне не хотелось заглядывать в глубины своей души, слишком велика была боль.
Врать человеку или себе оказалось проще, чем призраку. Мое сердце, действительно, было расколото на три части, и каждая частичка была отдана девушкам. Первая часть была растоптана ногами настолько, что от нее осталось лишь кровавое месиво. Вторая трепетала от каждого прикосновения девушки, но ее нерешительность не давала сердцу восстановить утрату первой растоптанной частицы. Что с третьей частичкой? Она была безнадежно утеряна в душе человека – девушки, живущей жизнью одинокого волка.
- В итоге ты растратила всю свою жизненную энергию на трех никчемных людишек, - раздался над моим ухом знакомый хрипловатый голос. – И зачем?
Тина провела рукой по моей щеке, и холод от ее прикосновения заставил покрыться мое тело гусиной кожей.
- Помнишь поговорку: за двумя зайцами погонишься, останешься ни с чем? В данном случае три зайца и за всеми ты пытаешься угнаться.
Тина злобно хихикнула и уставилась на меня безумным взглядом:
- Я бы посоветовала тебе послать всех к черту!
Порыв ветра выдернул из моих рук сигарету и играясь ею, умчал за пределы крыши, а я невозмутимо восседая на перилах, смотрела вниз и пыталась принять решение. Но как можно было выбрать одного «зайца» если каждый что-то значил для меня и дополнял друг друга? На этот вопрос я не могла дать себе ответа.
Время выбираться с крыши…