Я живу в деревне всю свою жизнь, не пытаясь, к изумлению некоторых знакомых,
перебраться в город, поближе к цивилизации. Люблю деревню изначально по складу своего характера и по многим объективным причинам. Земля, закованная в бетон, заплёванный до такой степени, что ходишь по (сознательно!) загаженным улицам с чувством отвращения, кроме жалости и недоумения, ничего большего не вызывает. И совсем другое – деревенская красота и простота жизни, дающая ощущение свободы, когда можно выйти на крыльцо и послушать, как поёт в небе жаворонок, или на вишне под окном скворец самозабвенно выводит песенные рулады, приглашая потенциальную невесту в новый скворечник. Скворцы – удивительные пародисты, они в состоянии спеть соловьём, прокричать сорокой, исполнить арию иволги или просто переговариваться с тобой пересвистом. В этом марте я однажды услышала пение лягушек в их лягушачий брачный сезон, когда окрестности наполняются не обычным кваканьем, а своеобразным восторженным журчанием радующихся жизни пучеглазых насекомоядных. Услышала и удивилась: лягушкам петь рано. И потом осознала, что пение доносится с макушки старой липы. А там сидит себе скворец, поёт мне лягушачью песню, а сам, наверно, улыбается: провёл, удивил и насмешил меня лихо, пересмешник-самоучка.
Обожаю деревню, страдаю от того, что погибает она, как дерево, сохнущее на корню. Пытаюсь хоть как-то противостоять этому страшному процессу, влекущему за собой такие перемены в нашем обществе, которые нашей власти и не снились. Некому за деревню стоять. Нет у нас больше Петра Столыпина, а красивыми прожектами деревню не восстановить. Вообще власть у нас живёт не сегодняшним днём, а завтрашним. «Вот завтра мы всё сделаем в лучшем виде, а сегодня – нет денег: не заложены в бюджет, нет проекта, предыдущий руководитель виноват и вообще я на совещании (на заседании, на планёрке, на брифинге, на съезде, на объекте, на встрече за круглым столом, на коллегии, на вручении и награждении, на презентации и т.д. до бесконечности и вообще меня нет до следующей предвыборной кампании)». Ещё власть любит употреблять сослагательное наклонение: если бы то, да если бы это, тогда можно было бы вопрос решить положительно. Короче, если нет у тебя бабла на взятку перекрывающему дорогу монументу-шлагбауму в лице представителя той или иной ветви власти, то и соваться тебе никуда не стоит. Всё равно ничего не получится. Перекроют кислород и сдохнет твоё дело в зародыше. Шлагбаум не даст зелёной улицы ни в жизнь за просто так, из человеколюбия или из любви к отечеству, он запрограммирован на получение взятки. Примерно так выглядит на практике работа усреднённого государственного чиновника районного, областного или вселенского, т.е. федерального масштаба..
Простому человеку в нашей стране никогда легко не жилось. О мытарствах государевых людей, о прозябающей деревне давно всё сказали наши великие классики. На вопрос Поэта: «Кому живётся весело, вольготно на Руси?» никто до сих пор не нашёл вразумительного ответа. Бедным плохо от нищеты, богатым плохо от неизвестности: завтра придут грабить или попозжа. И не всегда грабят награбленное, есть и честно заработанное, но грабящим нет разницы: они приходят и грабят. Часто – беспомощных стариков, прошедших все круги ада социальных экспериментов, проводимых людьми при власти в нашей стране, войн, потерь близких и неисчислимого количества мытарств и хождений по мукам современной жизни. Интересная у нас власть в стране получается. Взбирается человек любым путём на облюбованную им высоту: горку, кочку на ровном месте, вершину (ту высоту, которую он считает Олимпом). Взбирается, осматривается, а под ногами красота, как в песне: «всё вокруг колхозное, всё вокруг моё!!!». И часто с таким человеком приключается синдром лётчика при запредельном наборе высоты: у него появляется чувство эйфории. Он становится надзаконным человеком. Он попадает в паутину власти, где рука руку моет, где все – братья и сёстры по духу, где процветает принцип дележа добычи: тебе дали – поделись с другим. . И эта паутина власти над людьми с каждым годом всё плотнее и толще. Оно и понятно: все размножаются, появляются детки, у деток свои детки и все на той же паутине. И паутина уже вот-вот порвётся, т.к. людишек-то мно-о-го скопилось на ней, и цепляет эта паутина живущих под ней простолюдинов, кормящих власть свою денно и нощно, заставляя их пригибать ниже головы и ничего, кроме земли под ногами, не видеть; и мешает эта паутина нижнему сословию солнце видеть, и порядком уже надоела. Как сунешься куда, а там – паутина тебе на лицо, липкая, противная, не отодрать, не отмыться. А наверху обустраиваются, перетаскивают богатства из сундуков да закромов в свои воздушные замки, прислуга там вышколенная, господа там теперь не хуже, чем в загранице, не смотри, что ещё вчера лаптем щи хлебали. И тусуются там, наверху так, что по всей земле подлунной гул идёт: знай наших, однова живём.
По причине ли недостатка солнечного освещения и нехватки витамина «Д» в организме или по какой другой причине, но народ внизу встречается всё реже с каждым днём. Пустеют необъятные пространства Родины, но вверху это мало кого волнует. У них своё царство-государство, где им позволено всё и ничего им за это не бывает (неподсудны!). У них газонефтяная капельница действует безотказно: капает как положено, постепенно долларовое лекарство заменяется на евролекарство. Чуть где какой член вверху живущего клана чихнул на момент необходимости в лекарстве, ему сразу же и сделают вливание и всё прекрасно, все довольны, все смеются.
В общем, верхи и низы в нашем государстве физически и духовно практически отрезаны друг от друга, разделены, как сиамские близнецы в результате удачно проведённой операции отделения власти от тела народа; разделены границей, стеной, барьером, переходящим в некоторых местах в баррикады. Баррикады в зачаточном состоянии, но имеющие явную тенденцию быстрого роста и превращения в баррикады настоящие.
Все события, происходящие внизу, как бы ни были они ужасны по своим последствиям для тамошнего народа, вверхуживущими воспринимаются двухвариантно, в зависимости от того, угрожают они или нет верхней, элитной палубе.
Всё пока спокойно. Ничто не предвещает неудобств или непредсказуемых перемен владельцам паутины. Но паутина имеет одно поганое свойство: она мгновенно сгорает от малейшей искры.