Русский язык
В четвёртом классе я пошел в пятую по счету школу. Отец был военным моряком, и наша семья ездила с ним, куда его заносила служба. Эта школа N43 находилась в Одессе и оказалась в моей учёбе последней, в ней мне довелось завершать среднее образование.
Русскому языку нас обучала В.Н., молоденькая учительница с лицом, покрытым большими красными прыщами. Но не это было в ней главным. Учительница неумело вела уроки, у неё всегда было шумно, каждый занимался, чем хотел. От этого уроки тянулись долго и нудно, все не могли дождаться долгожданного звонка. Для сокращения тягостных уроков и для повышения, якобы, успеваемости учительница давала бесконечные диктанты. Диктовала она быстро и невнятно, многие не поспевали за ускоренным темпом и гадали, как написать плохо услышанное слово. Через день класс знакомили с результатами диктанта. Результаты были плачевны. Тут В.Н. торжествуя, пожинала плоды своего преподавания. Она доказывала, что все бездари и ленивцы, поэтому получают в основном двойки, реже тройки. Четвёрки были на удивление редки, а пятёрок вообще быть не могло.
В моей тетради чаще всего появлялись двойки. С последующим вызовом матери. А затем канонадой звучало: не работает, не усидчив, не внимателен, бестолков, непонятлив. И, как суровое заключение: вряд ли сумеет одолеть предмет, надо серьёзно подумать о дальнейшем. Думать надо было родителям и мне. Правда, эти убийственные слова девальвировались самой В.Н. тем, что произносились в адрес каждого второго ученика. Их сила и убедительность растворялись в большом количестве точно так же характеризуемых учеников.
У меня медленно начинало закипать чувство глубокой неприязни к «великому и могучему» языку нашему. Было ясно, что одолеть правописание мне никак не удастся. Удивительно, но и русская литература тоже хромала у меня на все четыре лапы, хотя я читал намного больше плановых предписаний и в душе считал, что этот предмет знаю глубже программы. Однако будущее представлялось в самом мрачном свете. Чем бы всё это закончилось – не знаю, но тут подошел шестой класс, и мы перешли в ведение новой учительницы русского языка Галины Владимировны Бузиловой.
Новая учительница получила от В.Н. исчерпывающие сведения об учениках, но не была обескуражена, отнеслась к ним спокойно и дала нам возможность начать учёбу как бы «с нового листа». Первое время она вообще не ставила отметок, а её уроки были запоминающимися и интересными. Вела уроки она с увлечением. Невысокая, плотноватая, она отличалась огнём сверкающих глаз, а выражение лица было таким, как будто произнесённое ею сейчас – новость и для неё самой. Но если надо, она могла быть строгой, жесткой, заставляющей неукоснительно выполнять свои требования.
Звонок на переменку воспринимался многими с сожалением. Русский язык вдруг раскрылся нам маленькими, несложными правилами и примерами, которые не надо учить, а надо просто знать. Они запоминались сами собой. И сейчас мы – её ученики – помним её интонацию и отдельные примеры, приводимые Галиной Владимировной на давних уроках:
- Пятак летит, звеня и подпрыгивая.
Запомним, здесь нужна запятая. Учительница не стеснялась повторять чеканные фразы, и они откладывались в памяти, появляясь в нужные моменты при написании текста.
К концу уроков в школу приходил сухонький старичок – муж Галины Владимировны. Он терпеливо ждал звонка, затем радостно улыбался жене, и они грациозно, с некоторой торжественностью, шествовали домой. Бережно ведя под руку супругу, старичок заботливо нёс в авоське перевязанные верёвкой тетради. Пожилая пара пользовалась всеобщим уважением в несколько грубоватой нашей мужской школе.
А по литературе нам открылись такие тайны, что трудно и представить. Основу стихосложения, оказывается, составляют хорей, ямб, дактиль, амфибрахий. Дактиль запомнился читаемой нараспев строкой стихотворения Лермонтова:
-тУч-ки не-бЕс-ны-е, вЕч-ны-е стрАн-ни-ки
Эту строку Галина Владимировна воспроизводила на классной доске мелом в виде схемы, где ударные слоги изображались риской, а безударные – дужкой. И риски, и дужки наносились на доску синхронно с напевным чтением строки.
Галина Владимировна вела литературный кружок. Принимались в него только хорошо успевающие ученики. Но для нас было сделано исключение, и кружок могли посещать пока все желающие, а там, во второй четверти - будет видно. Предполагалось, что за четверть мы повысим успеваемость.
Первый раз появились мы на заседании кружка очень настороженными: не будет ли этот кружок представлять просто продлённые занятия. Нет, не представлял. На кружке ученики параллельного класса, посещающие его уже второй год, делали доклады, интересные сообщения о жизни писателей, сведения, которые не приводились в учебниках. Нам, до поры, до времени, читать доклады не поручали, мы привыкали к обстановке. Но я взялся выполнить первое поручение: нарисовать титульную страничку дневника. Дневник представлял собой альбом, в нём планировалось вести записи всех интересных событий, происходящих в кружке. Я долго ломал голову: как лучше оформить первую страницу? Наконец, решение принято: никаких рисунков не делать. Нарисовать красками объёмную надпись: «Дневник», украсив её разными прибамбасами. Буквы получились четкими, выпуклыми, с излишествами, которые тогда смотрелись очень уместно. Лицевая сторона букв сверху была ярко красной, снизу – ярко синей, а середину занимал плавный переход от одного цвета к другому через желтоватый.
Мне надпись понравилась. Учительница и ребята были в восторге. Дневник стал понемногу заполняться.
А у нас появилось новое увлечение. Начался период написания сочинений. К ним готовились, делали дома заготовки, выписывали цитаты, составляли планы, подбирали эпиграфы. После сдачи домашних или классных сочинений наступало ожидание результатов. Разбор написанного занимал почти весь урок. При этом обходилось без нотаций и выволочек.
Вначале Галина Владимировна читала два – три наиболее интересных сочинения. Скажу без ложной скромности, что среди них часто попадались и написанные мной. Затем приводились примеры того, как не надо писать. Фамилии учеников не назывались, поэтому ошибки грамматические и стилистические воспринимались легко и даже весело. Да и как было не смеяться, если читался такой перл из сочинения:
«Волосы у девушки были зачёсаны на зад».
В первый момент класс не понял, в чём здесь ошибка. На слух она не очень воспринимается. Но когда всё прояснилось, смех стоял неудержимый. И таких моментов было немало. К окончанию седьмого класса большая часть учеников стала устойчиво грамотной, а былые до этого дни вспоминались, как сомнительный сон. Ученики спокойно и уверенно шли навстречу своему будущему. Галина Владимировна! Спасибо вам за это.
В восьмом классе у нас произошла почти полная смена учителей. Русский язык начала преподавать С.Я. Будучи опытной учительницей, она свои уроки проводила строго в соответствии с методическими рекомендациями. Спокойно, уверенно, бесстрастно. С нею мы препарировали Александра Сергеевича, других писателей и героев их произведений.
Как в бухгалтерии нами велся подсчёт положительных и отрицательных черт Онегина, Печорина и т.д. Формулировались содержание и идея произведения. И то и другое в одной не длинной фразе. И наиболее ходовые цитаты, цитаты, цитаты. Само произведение блекло и растворялось в этой возне, не задевая душу. Считалось, что С.Я. великолепно готовит учеников к выпускным экзаменам. Наверное, так оно и было.
Наконец, в девятом классе мы все претерпели коренную ломку традиций, устоявшихся отношений, взглядов. Школа перестала существовать, как мужская. К нам перевели девочек. В белых передниках, испуганные, растерянные, расстроенные, чуть ли не со слезами на глазах, появились девочки в нашем классе. Наш классный руководитель Любовь Наумовна потребовала, чтобы мы – хозяева школы, отнеслись к девочкам заботливо и внимательно. Это требование было принято мальчиками с пониманием. Настолько, что после окончания школы четыре школьных пары из бывшего теперь уже класса создали благополучные брачные союзы.
И ещё одна новость: в школе появился новый директор. Мало того – новый директор стал у нас преподавать русский язык и литературу. Елена Александровна Праваторова до этого заведовала школой в Москве и в наших краях оказалась, благодаря морскому климату, необходимому для здоровья её дочери. Нас она покорила с первого раза своей откровенностью с нами, её учениками, своей эрудированностью, своей бесшабашностью.
После педсоветов и массы дел по переоборудованию школы, она влетала запыхавшаяся в класс и спрашивала, какая тема рассматривалась на предыдущем уроке. Затем, проиграв полу вслух, полу про себя возможные темы последующих уроков, она останавливалась на чём-то и проводила урок так, что самые задиристые непоседы сидели, не проронив звука, с открытыми ртами. Темы, которых она касалась, как правило, отсутствовали в учебнике. Елена Александровна с увлечением рассказывала о жизни поэтов Надсона, Тютчева, Есенина, читала наизусть их стихи. Замечу, что книги Есенина тогда находились среди полузапрещённых, а об истории его любви к Айседоре Дункан мало кто знал. Потом учительница просила, чтобы кто-нибудь из сидящих на первых партах передал ей учебник и, листая его, говорила: - Дома прочтёте сами материал от страницы такой-то до страницы такой-то.
Несомненно, учительница наша обладала ярким даром импровизации. Любимой её темой была поэзия Маяковского. И не столько «горлана –главаря», сколько поэта – лирика. Она знала массу подробностей взаимоотношений поэта с Бриками, с Полонской, о чём в ту пору негде было прочитать. А Москва давала такую возможность любознательным.
С Маяковским у меня в классе связана любопытная история. Елена Александровна закончила рассмотрение материала, до звонка оставалось ещё пяток минут и она, наобум ткнув пальцем в журнал, вызвала меня читать какой-то стих Маяковского. Я поднялся несколько обескураженный, меня вызывали отвечать на предыдущем уроке, и по всему, сейчас вызвали ошибочно. То есть я не готовился дома к уроку, ну, а раз вызвали читать стихотворение, придётся читать. Я неплохо прочел большую часть стихотворения, а затем произошла заминка, я забыл конец строки. Елена Александровна нетерпеливо бросила в безмолвствующий класс: - Да подскажите же!
Класс молчал. Учительница удивленно подняла брови.
- А вы нам его не задавали, - раздался чей – то робкий голос.
Прозвенел звонок, но он не помешал учительнице при всём моём смущении похвалить меня и поставить в дневнике жирную пятерку.
Прощаясь со школой, мы прощались с учителями, с классами, в которых провели столько времени, с предметами, изучение которых давало нам право получить аттестат зрелости. Прощались с предметом «русский язык». Более или менее активно изучая его всю последующую жизнь, большинство из нас никогда уже не будет, сидя за партой, обдумывать предполагаемый ответ и с замиранием сердца ожидать вопроса учителя, обращенного к твоей фамилии.
19.05.06
Шапарев Н.К. Возрождение. Стихотворения. Проза, - Одесса: Принт – Сервис, 2006.