Пелена

 
Смотрю сквозь пелену на тебя. Пелену, сотканную из условностей, выдуманных кем-то и вытекающих закономерностей. Закономерностей создаваемых умом моим. Мысли сливаются в образы. Образы начинают жить уже самостоятельно, спорят, ругаются, смеются, умирают. Я уже даже не знаю, где ты…
Требования регламентированы и должны строго соблюдаться.
Кем-то уже сказано, что он злодей
Кем-то уже доложено, что он никчемный
И кто-то сильнее всех
У кого-то есть право творить образы, а у кого-то нет. Кто-то может лишить тебя этого права. И это она. Через её пелену тяжело просмотреть истину, пелену можно только отодвинуть руками.
Она не исчезает, поскольку в памяти остаётся её образ
Нужно очень большое сердце, чтобы растопить пелену. Нужно иное оружие, чем создание новых образов для неё. Она же должна остаться с созданным своим.
-Брось, Свет!
А может быть, это я создала её образ? Кем создан её образ?
В далёкие детские годы, когда правильность поступков определяла первичная партийная организация, в уме каждого советского человека утвердились понятия чести и совести. Характеристики подчас были жёсткими, но честными:
-Бездельник, разворовывающий государственное имущество
-Лоботряс, пропивающий последнюю копейку
- Человек, морально неусточивый, враждебный советскому строю
На кухне разговор был мягче, но сознательные граждане не скупились на правду, добросовестно изучив статью Ленина о критике и самокритике:
-Муж изменял ей всегда, но вернулся.
-Он много пил…
-Что ж делать
-терпение и труд всё перетрут
Руки были скованы угрозой потери работы, утратой авторитета, крахом карьеры. Было страшно. Перед глазами стоял образ Родины-матери. Хотелось прижаться к складкам её одежды и обрести там долгожданный покой. Доверие ей означало преемственность. Ведь она:
- Держала мужа в руках
- Умела сэкономить лишнюю копейку
- Поставить на ноги детей
Уф.… Теперь всё понятно…. На Мамаевом Кургане стоит тётка с мечом. Её обслуживает целая куча мужиков. Каждый день. Глядят на неё с уважением и любовью. Мне завидно. Хочу, чтоб так было со мной.
В зеркало на меня смотрело вымученное лицо. Бровки домиком.
- Рехнулась ты, мать!
Золотко ты моё! Единственное…