Майор.
"Солдаты, братья, покажем фашистской сволочи...",- щелкнувший выстрел прервал прочувственную речь комиссара, и нелепо взмахнув руками, оратор уткнулся лицом в серый снег.
Майор подул на закоченевшие от холода пальцы, и, привалившись к стене полуразрушенной часовни, с удовольствием отхлебнул из фляжки. Вспомнился первый день в Сталинграде, встреча с командующим, на которой раскрасневшийся от выпитого Паулюс, высказывал самые оптимистические
прогнозы (теперь о них старались не вспоминать). Но главное - там было тепло. Торвальд заворочался, устраиваясь поудобнее. Коньяк был очень неплох, он уже не так остро ощущал пронизывающий тело холод, еще минут двадцать и можно возвращаться. Суета внизу стихла, беспорядочная стрельба прекратилась. Выждав отведенное время, он поднял винтовку и бесшумно спустился по шаткой лестнице, и, убедившись, что вокруг ни души, уверенно зашагал к своей временной резиденции, расположенной на воображаемой линии, разделяющей русские и немецкие войска. Его жилище представляло собой брошенную захламленную квартиру, расположенную в цокольном этаже старого дома, почти не пострадавшего во время военных действий и имевшую два выхода во двор, что могло пригодиться, если бы удача ему изменила. Войдя внутрь, он сразу проследовал в спальню, где в основном и обретался, и, сбросив одежду, повалился на кровать. Сейчас у него было только одно желание - выспаться.
Старшина.
"Солдаты, великий фюрер не забудет своих...",- щелкнувший выстрел прервал прочувственную речь фельдфебеля, и нелепо взмахнув руками, оратор уткнулся лицом в серый снег.
Старшина подул на закоченевшие от холода пальцы, и, привалившись к стене полуразрушенной водонапорной башни, с удовольствием отхлебнул из фляжки. Вспомнился первый день в Сталинграде, встреча с Членами Военного Совета, на которой, раскрасневшийся от выпитого Хрущев высказывал не самые оптимистические прогнозы (теперь о них старались не вспоминать). Но главное - там было тепло. Зайцев заворочался, устраиваясь поудобнее. Водка была хороша, он уже не так остро ощущал пронизывающий тело холод, еще минут двадцать и можно будет возвращаться. Суета внизу стихла, беспорядочная стрельба прекратилась. Выждав отведенное время, он поднял винтовку и бесшумно спустился по шаткой лестнице, и, убедившись, что вокруг ни души, уверенно зашагал к своей временной резиденции, расположенной на воображаемой линии, разделяющей русские и немецкие войска. Его жилище представляло собой брошенную захламленную квартиру, расположенную в цокольном этаже старого дома, почти не пострадавшего во время военных действий и имевшую два выхода во двор, что могло пригодиться, если бы удача ему изменила. Войдя внутрь, он сразу проследовал в спальню, где в основном и обретался, и, сбросив одежду, повалился на кровать. Сейчас у него было только одно желание - выспаться.
Янус.
Он проснулся рано, тошнота настойчиво искала выход. " Все-таки не следовало мешать коньяк с водкой", - пронеслось в голове. Преодолевая слабость, встал с кровати и, пошатываясь, направился к умывальнику, его вырвало.
Наскоро сполоснув лицо ледяной водой, он заглянул в зеркало, увиденное ему не понравилось. Немного постоял, опершись о раковину, затем подошел к одиноко стоявшему в центре комнаты шкафу и распахнул дверцу. В правом углу висела сероватая форма майора вермахта, в левом - обмундирование старшины красной армии. Он задумался, затем его взгляд упал на монетку, одиноко лежавшую на столе. Взяв ее в руки, он усмехнулся и подбросил вверх. Завершив недолгий полет, монетка ударилась об пол и, звеня, покатилась под шкаф. Он лег на пол и заглянул в узкое пространство...