Сергей КОРЯГИН «ТИХИЙ ДОН»: «ЧЕРНЫЕ ПЯТНА». Как уродовали историю казачества. – М.: Яуза, Эксмо, 2006. – 512 с. Тираж 11000 экз.
Сразу хочу предупредить читателей, что я старался максимально точно передать в коротком тексте основные мысли автора. В связи с этим обильно цитирую самого Сергея Корягина, позволяя ему таким образом выразить свое отношение к творчеству Шолохова вообще, и к роману «Тихий Дон» в частности.
Хочу обратить внимание на объем книги Сергея Корягина – он довольно подробно и аргументировано отстаивает своё мнение.
Никаких возражений не имею против того, чтобы признать «Тихий Дон» одной из вершин советской литературы.
Проза на грани гениальности.
В советский период понятие «художественная ценность» хотя и существовало, но явно уходило на второй план. В первую очередь требовалась лояльность произведения правящему режиму. В наибольшей степени это относилось к такому жанру, как исторический роман. Художественная ценность рассматривалась как второстепенный (вспомогательный) фактор. Мол, совсем неплохо, если она присутствует. И не более того.
Можно вспомнить многочисленные книги 60-70-х годов или, скажем, художественные фильмы. На вопрос: «О чем фильм?», следовал ответ: «Производственная тема». У нас в семье это комментировалось следующим образом:
«И он ласкал в тени завода ее мозолистую грудь».
Помимо всего прочего, было еще и очень скучно.
Такого рода художественные произведения не могли вызвать ничего, кроме раздражения. Наглядная иллюстрация того, что бывает, когда идеология стоит над творчеством.
Но что особенного в романе «Тихий Дон»?
Полагаю, что его создание можно сравнить с выполнением сложнейшей, совершенно невероятной задачи, по поводу которой любой здравомыслящий человек уверенно скажет: «сделать такое невозможно».
Автор ставит перед собой задачу описать одно из самых слабых мест советской власти – Гражданскую войну. Ему понятно, что описать данный период, с одной стороны, чтобы это выглядело достоверно, а с другой, чтобы это понравилось правящему режиму, - практически невозможно.
Так мало этого, это еще делается на примере казачьего сословия, которое априори данную власть воспринимать не может.
И, тем не менее, автор (авторы) романа посрамил (посрамили) всех многочисленных скептиков.
В первую очередь, роман удовлетворяет всем мыслимым требованиям советской власти. Причем, выполнены эти требования на одном из самых сложных периодов истории.
А во-вторых, что также немаловажно, он еще и захватывающе написан. Использован достаточно редко встречающийся для столь идеологически жесткого государства – «метод скабрезных анекдотов».
Это после окончания советской власти литературу забивают под завязку: убийствами, сексом, насилием. В то же время этого практически не было. В качестве одного из объяснений (почему подобная манера использована в романе) можно сказать, что большевики не имели ничего против того, чтобы именно так изобразить казачество, которое они ненавидели всей душой.
Этот номер прошел еще и потому, что в нашей огромной стране мало что знали о других сословиях. За чистую монету принималась любая небылица.
Шолохов «опускает» в своем романе одного из самых известных героев первой мировой войны – Козьму Крючкова.
Обращение хорунжего Бунчука к есаулу Калмыкову и вахмистра к есаулу Листницкому – Ваше Благородие (т.2, ч.4, гл.I,II). В эпизоде со спасением полковника, за которое Григорий получил свой первый Георгиевский крест, и к нему применяется обращение - Ваше Благородие (т.I,ч.3, гл. XX). Обращение – Ваше Превосходительство к командиру полка (полковнику) (т. 2, ч. 4, гл. II).
Проведем параллели.
Ну что будет, если в наше время обратиться к майору – "Товарищ капитан?"
Если это сделает гражданский человек, то офицер его поправит, но про себя подумает, что имеет дело с ну уж очень малограмотным субъектом. А если это сделает солдат Российской армии – что с ним будет? А если он это будет делать регулярно?
То есть в единичном случае – это полная безграмотность, а при повторении к этому добавляется еще очень серьезное оскорбление, которое не прощается ни в одной армии.
Причины досадных ляпов кроются не только в малообразованности автора, но и в том, что отец М.А. Шолохова – Александр Михайлович - не казак. Во всех официальных документах самого Шолохова уже после революции в графе «социальное происхождение» значилось – «мещанин». И проблема была не только в том, что М. А. Шолохов не был казаком. Он был неким аналогом (слегка смягченным) незаконнорожденного.
Мать ушла от законного мужа, но развестись по тогдашним законам не могла. Развод означал бы для виновной стороны жесткую формулировку – «обречен на вечное безбрачие». К тому же женщина ушла от казака к иногороднему.
Дети жестоки.
В детстве Михаилу (который носил до тринадцати лет фамилию первого мужа своей матери - урядника Кузнецова) наверняка приходилось терпеть насмешки ровесников. Так откуда у Михаила могла появиться любовь к казачеству?
Вопрос авторства романа до сих пор не дает покоя «шолоховедам».
Одной из первых работ в данной области считается книга И.Н. Медведевой-Томашевской «Стремя «Тихого Дона» (Загадка романа)». Затем Р.А. Медведев в работе «Загадки творческой биографии М.А. Шолохова» попытался определить автора на основе исследования творчества и биографий М.А. Шолохова и Ф.Д. Крюкова.
Последовали: исследование группы норвежских ученых под руководством г. Хьесто «Кто написал «Тихий Дон», работа З. Бар-Селлы «Тихий Дон» против Шолохова», выпущенная в 1996 году в Самаре «Загадки и тайны «Тихого Дона» (Итоги независимых исследований текста романа 1974-1994)». Можно упомянуть работу М.Т. Мезенцева «Судьба романа», диссертацию А.Г. и С.Э. Макаровых «К истокам «Тихого Дона», и очень любопытную книгу А.В. Венкова «Тихий Дон»: источниковая база и проблема авторства» (Ростов-на-Дону, ООО «Тера», 2000, 584с. Тираж - 300 экз.).
Почти все перечисленные авторы согласны с тем, что в тексте романа есть заимствования у Ф.Д. Крюкова, Р.П. Кумова, П.Н. Краснова – авторов «Донской волны». Основную правку первых частей романа, в том числе и любовного сюжета, - дело рук А.С. Серафимовича. Ему же, видимо, принадлежат главы с Бунчуком и Анной.
Батальные сцены, сцены из офицерской жизни – обработанный материал В.В. Пузанова, В.В. Попова, Т.С. Старикова, И.С. Мельникова…
Язык диалогов первых частей романа (да и не только диалогов), детали любовного сюжета, даже имена второстепенных героев – это все от Ивана Дмитриевича Филиппова.
Насколько доказательна и доказуема эта версия – со стороны виднее.
Сергей Корягин убежден, что основной костяк романа написан именно И.Д. Филипповым.
Во всем романе нет ни одного подвига офицера.
А между тем, донские офицеры получили свыше 200 Георгиевских наград и нередко ценой собственной жизни. Одно только это говорит о желании автора представить донское казачество в крайне неприглядном и, по любым меркам, необъективном свете.
Шолохов описывает так называемую дедовщину в среде казачьих войск (которая была невозможна по многим причинам), демонстрирует непонимание смысла некоторых кличек («черногуз» он производит от слов «черный ус»), не понимает порядка награждения: будто бы «награждать или не награждать» - решает есаул.
Сомнительно письмо Листницкого отцу, где он пишет об основной причине перевода из гвардии в армейскую часть - стремлении на фронт. После скрупулезного разбора того, где именно находились полки во время 1-й мировой войны, такой переход глуп и немыслим.
На фоне рассуждений Сергея Корягина интересно выглядят исследователи, в течение многих десятилетий изучавшие и сравнивавшие тексты и при этом так и не удосужившиеся вникнуть в смысл написанного. Забавно, что все они не забывают упомянуть об образовании М.А. Шолохова, а точнее, о его фактическом отсутствии.
И в заключение, снова о помощи Запада. Очевидно, что он всегда нам помогал и будет помогать, особенно в тех случаях, когда у нас появляется желание уконтрапупить самих себя. Вручение Нобелевской премии творчеству М.А. Шолохова конечно нельзя сравнить по последствиям с присылкой Ильича в опломбированном вагоне. Но, тем не менее, следует признать, что нас форменным образом поимели, причем красиво и эстетично, а, кроме того, выставили в абсолютно неприглядном виде.
P.-S. Сегодня, 18 апреля 2009-го года, можно добавить еще несколько версий:
ВЕРСИИ ШОЛОХОВИАНЫ
В сентябре 2006 г. в газете «МК» в Питере» был опубликован материал, посвященный гипотезе сотрудника Государственного Эрмитажа Михаила Аникина. Аникин утверждал, что сравнил построение фраз у Александра Серафимовича и Михаила Шолохова с помощью методов математической лингвистики и пришел к шокирующему выводу – оно полностью совпадает!
Недавно проверкой предположения Аникина занялась целая группа специалистов под руководством профессора филологического факультета СПбГУ Михаила Марусенко. Результаты подтвердили правоту ученого: «Тихий Дон», как и все крупные произведения, приписываемые Шолохову, принадлежит перу Серафимовича. Стиль невероятно похож. Автор ставит подлежащее в конец предложения – это очень заметная особенность!
Александру Серафимовичу к 1917 г. исполнилось 54 года. Он был признанный классик, интеллигент. Перед советской властью у него была одна «заслуга» - в свое время он был привлечен к дознанию по делу Александра Ульянова, после чего отправлен в ссылку. Серафимович работал журналистом в газетах «Известия» и «Правда», был одним из руководителей Наркомпроса, редактором журнала «Октябрь». Но обычный читатель помнит его только как автора «Железного потока». Серафимович продолжал писать шедевры и при советской власти, но понимал опасность публикации их под своим именем – можно было попасть на Соловки за один только «Тихий Дон», в котором блестяще показаны страдания обычного человека от большевиков. Нужен был автор с безупречной репутацией.
Таким автором стал Шолохов.
Это была идеальная кандидатура на роль советского гения. Именно Серафимовича Шолохов считал своим первым учителем - до личного знакомства с ним в 1925 году он публиковал добротные произведения, но не шедевры. А после – как подменили… Уже в 1928 г. опубликовал в «Октябре» (!) первую и вторую книги романа-эпоса. И уже тогда его заподозрили в обмане, но за Шолохова вступились пять членов комиссии, которые проверили его рукописи. В составе этой комиссии был и издатель «Октября» Серафимович.
Примечательно, что после смерти Серафимовича в 1949 году кроме 2-й (неудачной) книги «Поднятая целина» и «Судьбы человека» (написанной, как считает Аникин, тоже Серафимовичем еще до 1949 г.) Михаил Александрович больше ничего художественного не создал. И не оставил ни дневников, ни воспоминаний, что странно для писателя такого масштаба.
Профессор Марусенко говорит, что версия Михаила Аникина проверялась с помощью методов распознавания образов. Это такая метанаучная теория, которую используют в разных областях знаний, в том числе и военной. В качестве авторов взяли самого Михаила Шолохова, Федора Крюкова, Голоушева и Серафимовича. По Крюкову и Голоушеву установили лишь единичные сходства. Зато многие главы «Тихого Дона» показывают такое большое структурно-типологическое сходство с текстами Серафимовича, что можно утверждать: между ними нет статистически существенных различий!
Официальные шолоховеды отреагировали примерно так, как церковные ортодоксы Средневековья на открытие Коперника. Они заявили, что не будут даже читать материалы исследования – ибо для них вопроса нет: Шолохов великий писатель, и баста.
Выдвигалась М. Аникиным и гипотетеческая версия того, что Александр Серафимович мог быть настоящим отцом Михаила Шолохова. Он родился в той же области Войска Донского, в станице Нижне-Кумоярской, и именно там он находился около рубежа ХIX и XX вв. Кроме того, Михаил познакомился с Серафимовичем именно в том году, когда умер его официальный отец, - в 1925-м.
А есть такой примечательный факт: во время войны Шолохов сорвался и поехал за сотни километров, чтобы вызволить откуда-то полуслепого и больного Александра Серафимовича. А ведь у Шолохова была огромная семья, время тяжелое – чтобы бросить их даже на некоторое время, нужна была очень серьезная причина. И потом Серафимович до конца жизни жил у Шолохова.
Литературовед Константин Смирнов выяснил, что на самом деле Михаила Шолохова звали Александром Поповым. А ведь достоверно известно, что настоящая фамилия Серафимовича – именно Попов!
Уж очень много совпадений.
Можно добавить и материал статьи Константина Смирнова «Близка ли к концу скандальная шолоховиана?» из журнала «Чудеса и приключения» (№3 за 2000 год). Там выдвигаются уже совершенно невероятные и авантюрные версии молодых лет жизни того человека, которого мы знаем под именем Михаила Шолохова.
Чтение захватывает, но достоверность версии Константина Смирнова остается под большим вопросом.