Гранит - не плавится!
Гранит - не плавится!
(эпизоды из жизни скульптора, или особенности национального копчения рыбы)
В пристанционном посёлке, что красиво расположился у чистой и резвой речушки, поселился Валерий Павлович Гречанник вместе со своим семейством, супругой Галиной, дочкой, мохнорылым котом Пурцелем, что был персовой породы и собакой Амадеем, что из левреток. Новоселье они справили ещё в те, твёрдые и правильные времена, когда над советским союзом, горделиво реяло, то самое – красное знамя, которое отождествляло собой безоблачное настоящее и светлое будущее.
Раньше Валерий Павлович жил в небольшом городе и был не то, чтобы там знаменитым, но скульптором, причем, работал он исключительно по граниту. Кто-то из скульпторов любил мрамор, или какие иные каменные породы, а вот Гречанник любил, знаете ли – гранит! По его мнению, в нём было, что-то такое… особенное и другим скульпторам непонятное. Может быть, другие скульпторы не видели той глубины мысли и не проникались в него до конца, а Валерий Павлович, знаете ли – видел… и проникался. Проникновенный он был человек!
- Скажите, пожалуйста, как вы творите свои шедевры? - бывало, спрашивали у него любопытные.
- Знаете, всё гениальное – просто, до безобразия - отвечал им Валерий Павлович. - Я беру гранит и отсекаю всё лишнее…
Но Валерий Павлович ко всему прочему являлся ещё и страшным болельщиком футбола. И как истинный болельщик, иногда прибегал к совсем нетрадиционным способам «боления» за свою любимую команду. Как-то раз он отсёк всё лишнее от куска светлого гранита, и у него получилась поразительной точности копия фирменного футбольного мяча, которым тогда играли и хвастались футболисты. Он даже пригласил своего друга, чтобы показать творение и положил перед ним два одинаковых футбольных мяча. Один мяч был настоящий, а другой из гранита. И если бы друг не знал всё заранее, то отличить ничего просто не смог.
* * *
Вот, из-за этих, нетрадиционных способов всё-то и началось. Приехал скульптор на футбол с тележечкой на колёсиках, привёз тихонько свой гранитный шедевр, тянувший килограммов так, на тридцать с копейками, сел справа в первом ряду со стороны противной команды. Ну, не нравился ему правый нападающий, уж больно силён был своей правой ударной ногой. Валерий Павлович незаметненько так, в нужное время выкатил своё гранитное чудо…, чуть-чуть за ограничительную, белую полосу футбольного поля, а сам затихорился и ждёт. Тут на его радость, бежит как раз мимо мяча правый нападающий, отвлёкся мыслями на секунду, увидел мяч прямо перед собой, хорошенько подразогнался… А здесь диктор ещё диким голосом нервы поднатянул, кричит: - «Опасная ситуация!». И нападающий кэээ-ээээээк даст со всего маху по гранитному мячу… своей, правой козырной! Дикий вопль тогда ещё долго витал в воздухе, эхом резонируя между трибунами. Ох, не ведал тот футболист бедолага, что мячик ему подсуропили из гранита. В общем, правый нападающий надолго вылетел из игры.
Такой нехороший оказался вот дядя скульптор, прямо скажем - чертов шутник. А каменный мяч потом даже в футбольный музей попал, ведь он был, как вылитый. Многим хотелось потом по нему пнуть. Но что б больше такого не случилось, над мячом предусмотрительно повесили табличку - «Осторожно, мяч из гранита!».
После матча Валерий Павлович возвращался домой совсем невесёлый, даже не смотря на то, что его любимая команда выиграла. Как-то жутенько стало ему на душе, дурственно и хреновенько, жалость пробила его к нападающему, никак не ожидал он такого хоровода событий, и дорога домой была ему "безкайфовая".
Небо прохудилось, на улице пошел дождь, и скульптору показалось, что он один во вселенной. И это было, именно – так! Наверное, ещё никто никогда за всю историю цивилизации, ни один скульптор не попытался таким образом вывести из строя, да ещё так надолго, нападающего сопредельной команды.
Валерий Павлович уныло проходил мимо мясной лавки, откуда раздавались раздраженный голоса.
- Да какое же это, свежее мясо!? - надрывно орал возмущенный голос.
- Да свежее оно, свежее, только что ещё бегало! - вторил ему другой.
* * *
Был апрель, самая пора сбора берёзового сока, который скульптор очень любил собирать. Ещё с вечера Валерий Павлович с дочкой поставили разные емкости у берёз, но после футбольного матча в них почему-то была жидкость непонятного желтоватого цвета, которая своим видом наводила их на разные нехорошие мысли.
- Может, кто-нибудь, таким образом, пошутил…? - подумал про себя Валерий Павлович и вопросительно посмотрел на дочку. Та, похоже, с ним согласилась. Он даже попытался понюхать тот берёзовый сок, но дочка дала знать своим отрицательным покачиванием головы: - Что не надо этого делать, не стоит…
- Видать, этих шутников было много, или же сок был желтоватого цвета - в догадках чесал свой затылок Валерий Павлович.
Потом эти события с гранитным мячом попали в газеты, и дураку было ясно, что такую копию мяча мог сделать только он, скульптор Гречанник. Дааааа… теперь ему было чего ожидать.
В один из красивых весенних вечеров встретили его у гаража бравые ребята, как он правильно понял – футболисты. Как же они тогда его отметелили и оттрамбовали, так, что вместе с почками всю тягу к футболу отбили.
- Дегенераты и ортодоксы! - в больнице сокрушался про себя скульптор, ещё долго рисуя по памяти акт возмездия.
Так по прошествии времени, по настоятельному совету врачей он переселился в этот самый посёлок, где не было футбола, где всё текло тихо и спокойно. Свежий воздух, свежее пиво, грибы, ягоды и самое главное - там была рыбалка, к которой он пристрастился. Там в речке водилась царь-рыба - таймень.
Взяв на перемёт, на кораблик или блесну, таймень своей игрой оставлял настолько незабываемые моменты в жизни рыбака, вводил его в такую борьбу, что эти воспоминания ещё долго будоражила сознание удачливого рыболова, что снились ему по ночам.
Когда на Алтае, в этом железнодорожном посёлке наступала зима, когда трещали лютые крещенские морозы, а перелётные птицы ещё совсем не думали и не собирались возвращаться из тёплых стран, ещё даже не помышляя об этом, жируя где-то там, на юге… в посёлке наступала пора чтения книг. Местный житель, лёжа на теплой печной лежанке в надежде отдохнуть от так поднадоевшего телевизора вооружался книгой, и кто, пыхтя папиросой, кто, лузгая семечки, перелистывая страницы, с головой погружаясь в иной мир. Мир литературы, мир повестей и рассказов, новелл, романов и миниатюр, под которые потом сладко зевали и засыпали, так и не дочитав, бывало, страницу. И им снились - кому, что… Кому-то снился мешок денег, кому бесконечная жизнь, а у кого-то во сне просто сбывались мечты.
Валерий Павлович, с осени заготовив и засолив изрядное количество тайменя, тоже погружался в чтение, в подаренную женой книгу под названием – "Как коптить рыбу". Хотя глаза у него уже и слипались, под дружное потрескивание в печке дровишек, но книгу он таки дочитал, наутро твердо решив скинуть снег с крыши, а заодно подвесить по книжному рецепту тайменя в печную трубу, где, судя по книге, рыба должна была получиться непременно холодного копчения.
Поутру, он поступил, как и задумал, свалил с крыши снег, отлопатив его подальше от дома. Достал самого большего тайменя и подвесил его в трубу, хорошенько так прикрутив проволокой будущий деликатес, оставил коптиться его до утра.
- Хорош таймень будет назавтра..!
Скульптор стал уже отходить от трубы, но поскользнулся и покатился с крыши словно на санках, и так навернулся при приземлении, больно разбив локоть и потревожив отбитые почки, что у него даже дыханье спёрло.
А пока он летел, поймался на мысли… - Двум смертям не бывать, а одной не миновать! (иной раз мысли приходят, за какою-то долю мгновения).
Был сильный мороз. Солнышко пролилось на посёлок, сквозь заиндевелые ветки деревьев Валерий Павлович узрел вдруг лошадку всю в мыле. Ему вспомнились стихи про дровишки…
Жена охала и ахала, а он под это дело умудрился выпросить даже чекушку водки.
- Оооууууу….! Отбил я себе почки матушка, жена моя и мать моего ребёнка! Они у меня уже, наверное, оторвались! - жалобно скулил Валерий Павлович.
Ночь укутала своей пеленой небольшой железнодорожный посёлок, где сон людей прерывал только редкий стук колёс мимо проходящих составов, к чему местные жители, в общем-то, попривыкли. В их печках тоже потрескивали дровишки, нагоняя звуком ту сладкую истому, под которую некоторым во сне – даже совсем ничего не снится.
Но где-то под самое утро, когда мороз завернул градусов так под сорок пять, пятьдесят, и когда лёд на речке неистово трещал и лопался, копившийся таймень в трубе оборвался и ухнул, наглухо перекрыв дымоход. Печка, фыркнув дымом во все щели, стала неистово дымить, и спасу от этого окаянного дыма через пять минут не было никакого. Пришлось идти семье скульптора на поклон к соседям.
Когда все разместились, перебив свой и соседский сон, хозяин дома, сладко зевая, тихо спросил скульптора.
- Как живёте-то? - и, не услышав ответа, снова переспросил. - Выходит плохо?
- Да нет, выходит хорошо, заходит плохо… - тоже сладко зевая, ответил ему Гречанник.
А поутру они проснулись, долго искали печника, но нашли его уже пьяненьким. Печник два часа пытался вытащить тайменя через трубу, но после неоднократной попытки сделал страшное заключение, что придется де «разворачивать» печку, к чему и приступил после добавки, сказав, что дело в мороз это хлопотное, долгое и дорогое. Часа через три вся хата успела выстыть, на стеклах образовались замысловатые узоры. Они были такими красивыми, что дочка скульптора, закутанная в шали и платки не переставала ими любоваться и восхищаться.
Когда разворотили печку и достали тайменя, тот показался скульптору каким-то оплавленным, Валерий Павлович с замысловатым видом поковырял его пальцем, закурил, с мыслью, а не сотворить ли ему царь - рыбу из гранита, потом секунду подумал и произнёс великую фразу: - Гранит - не правится…!
Этот отрезок жизни со временем затёрло другими, более важными событиями, его поглотило время, и он затонул в огромном океане истории…
Андрей Днепровский - Безбашенный. (A. DNEPR)
2 апреля 2004г