Я не пущу сюда никого.
Сотни, тысячи комнат моего дворца могли бы приютить целое население какой-нибудь не очень большой страны. В них почти нет мебели, в каждом покое не больше одного-двух предметов – диван или стол, кресло или комод. Стены, пол – мраморные. Иной материал меня недостоин. Повсюду камины, которые никогда не разжигаются, и сквозняк, разгуливающий по коридорам моего храма, где никогда не будет привидений, раздувает серый остывший пепел. Я часто сижу в какой-нибудь из комнат и наблюдаю за ним. Вот так вот разлетелась и моя трижды никчемная жизнь.
Я очень красива. Когда я прохожу по галереям, цокая каблуками и шурша шелком бального платья, предки, чьи портреты висят на стенах, и зеркала восхваляют мою молодость и красоту.
Иной раз я теряюсь в этом дворце. Не в силах сосчитать количество этажей, я поднимаюсь и поднимаюсь, пока не падаю от усталости. Тогда меня поднимают и относят на кровать. И замирают, ожидая, пока я отдохну. Не знаю, кто это делает. Мне все равно.
Однажды в мой храм забрел некий юноша. Сильное тело, смелый взгляд, длинные вьющиеся волосы… Как он проник сюда? Ведь тут нет ни входа, ни выхода. Я переспала с ним. Он умер.
Тело скинули в подземелье, где – впрочем, возможно, мне просто почудилось, – лежало множество человеческих черепов и костей.
В храме есть несколько окон, но они завешаны черными тяжелыми занавесками. Что может быть прекрасного в ТОМ мире? Особенно, если там нет МЕНЯ…
Я бессмертна. Мои молодость и красота вечны. В этой Вселенной есть только Я, Я, Я и никого другого – не нужно.
Я вновь брожу по комнатам. Может, кто-то пробрался в мой храм? Может, здесь уже чужаки? Вон! Вон отсюда! Все! Я лучше уничтожу это место и погибну под руинами, но никого сюда не пущу! Мой удел – холод и одиночество! Оставьте меня!
Предки умолкают, зеркала становятся матовыми. В абсолютно пустом храме слышен только стук моих каблуков.
Вот уже которую неделю я без остановки кружу по храму. А перед глазами – мертвое лицо того юноши и сотни черепов в подземелье…