«Дай мне под дых, дай мне под дых, дай мне под дых», – громыхал встречный поезд. Бирюзовые от подмосковной травы диски отсчитывали пульс и посылали его в сердце моего магистра. О, мой великий магистр Шреддер, я не мог не следить за тобой в эти летние сумерки, полные мошкары, которая, как и я, страшилась своего магистра, повелителя, что не только не кусала, но уважительно охраняла. Магистр моего ордена, и я, послушник, слежу за ним. Я – самоубийца даже если не помают. Он – всё. Он – дороже отца (в том числе небесного). Преклонить колени и пойти в смертельную битву за уважаемого господина магистра (у нашего клана много врагов). Мудрый и храбрый до блаженной наглости Шреддер! Твоя безликая маска, за которой нет ничего земного, напоминает мне наш минарет при полной луне. Ты не есть плоть, ты – металл. Твой чистый разум не утрёшь платком. В этом гробу для скрипок на самом деле складная секира (жезл власти, который и после смерти нельзя отдать в руки грешников). Мы убьём, мы убьём президента Путина.
Они взяли меня в каре: их поезд и мой магистр. Щиколоткам щекотно от страха. Подлый я сосунок, которого поймать и повесь за шею на елке у сада камней магистратуры. Эх, пронесло: один монстр промчался, другой величаво прошествовал. Куда теперь идёт наш Железный Дровосек без сердца, где он живёт? У него есть жена или мать? Он пьёт чай вечерами или кофе по утрам? Он тоже носит трусы? Ах, и него такой же дачник, как из меня – неудачник. Он не даст ответа, он не думает о том, о чём думаю я, ему чуждо моё скудоумие, он идёт совсем не к себе домой, нет. Он идёт, куда хочет, он гуляет как тигр, самец пантеры. Походка бессмертного императора. Он не думает, куда идёт, как я не думаю о недопустимости такого шпионства. Жесткий голос – он увидел меня, заметил! – нет, это со станции что-то проворчали про поезд. А ноги его, что за ноги: просто гусеничный ход: механичность и резкость во всём, что не касается смерти – искусства нашего клана. Бульдозер его стана скрылся в световом портале перехода через пути. Он исчез? Гед он?
Быстро-быстро. За ним, за угол, только минимум осторожности помножь на безопасность его секиры (которой он бреется, да). Не упускать. Но и не торопиться. Луна ещё не полная – это знак безвыходности риска. Силы ещё есть, ещё играет прыть, ещё можно биться. Эх, с такой смелостью я скоро сам стану магистром. Так: высовываю один глаз (правый), нос прижат, и мне пахнет краской. Там нет, видно, перешёл дорогу. Скачок шакала, перебежка. Вот, вот его тень – ускользает, рассеивается при удалении тела от фонаря. Господи, его же видят в таком виде прохожие! – нет, нет никого, все будто спрятались при его виде. Тихо-тихо за ним – … Но где же он теперь? Он рассеялся словно тень? Где Вы, Шреддер? Ну, где же? Как ты мог пропасть. Чёрт. Гнидство. Ну, найдись же, ну, найдись. Зачем ты пропал? За тем ли, чтобы я мучался? Он, он издевается. Он специально пропал. Только вернись, покажись мне и я обещаю больше не шпионить за тобой. Я клянусь. Мне так дорога твоя маска. И за этим кривым фонарём её нет. За деревом, за мусорной корзиной. На остановке нет. Даже на автобусе он не мог уехать. Или мог?.. Не-ет, что бы сказал водитель? он бы выбежал в ужасе. Где ты мой магистр?.. Улица опустела без тебя и наполнилась этими людишками, проходят прохожие: «Что потерял?» Жизнь, душу, всё-всё. Ну, вот, Шреддер, я уже плачу из-за тебя.
Сегодня Олег Балкария гулял близко к железной дороге, и мама сделала ему строгий выговор, а потом, впрочем, быстро простила и успокоила. Он начал канючить, что потерял свою дурацкую куклу, что они вчера купили ему на китайском рынке, этого своего уродца Шреддера. Потерял и заныл: пришлось рассказать, что опально гулял около железнодорожных путей. «Фиг с ним, со Шдеддером, главное, сам жив остался!» – но эти аргументы для мальчика не работали. Шреддер был ему бесконечно дорог, мальчик страстно любил этого своего героя мультфильмов и комиксов. Но как это странно, ведь это был злой персонаж, отрицательный герой в страшной маске, заклятый враг самих (!) черепашек-ниндзя. Но черепашек Олег не любил: они были глупые и зелёные. А Шреддер, он же не случайно хочет весь мир захватить: он же счастья, солнца хочет. У Шреддера есть честь, гордость, ум, сила. Он на самом деле добрый, а вот эти черепашки ему мешают, поганцы. Просто черепахам больше всегда везёт, а так бы Шреддер давно их победил. Да, Олег видел, что за Шреддером стоит какая-то правда, но сверстники не понимали этого и гнобили мальчика «за оправдание зла». «Конечно, Шреддер, крутой, но он же просто тупой злодей и неудачник, – рассуждали они, – к тому же он никогда не шутит и не ест пиццу, черепашки гораздо круче».
Олег Балкария был тихий мальчик и совсем не злой. Он хорошо учился, поэтому был каким-то изгоем класса: его ученические способности часто нагло использовал троечники: «Дай списать, а то дружить не будем». Он был очень добрый мальчик, никогда он не отказывал троечникам. Немного нерешительный и очень строгий, такой бывало, что мама называла его «старичком». У мальчика были принципы: он не курил, сам не курил, а не потому, что мама запретила. Мама напротив сама курила, и это Олег её ругал: «Дыму напустила как Смоук из Mortal Combat’а, дышать нечем». Да… ведь Шреддер не курит. С отцом-то мать давно развилась.
Старший брат, либерал и студент, с которым Олег рисовал плакат «Убить Путина!», – принеся такой лозунг в школу, он обеспечил скандал родителям, – называл великого магистра просто Шреддриком. Старший брат обещал не давать Олега в обиду и заступаться.
Мальчик был тихий и нерешительный, был он мечтатель, а ещё любил одноклассницу Олю Нашибякину. Девочка была старше его и училась лучше Олега – по всем предметам, кроме математики. Олег поставил себе цель: она полюбит меня только тогда, когда мои оценки будут лучше, чем у неё. Не удивительно, что он был первым учеником класса среди мальчиков. Русые волосы, фиолетовые и жёлтые блёски сводили мальчика с ума. Даже Шреддер как-то пропадал, когда Олег видел Олю. Шреддер просто не существовал. Мальчик никогда не смотрел ей в глаза, он «боялся там утонуть».
А сейчас дела юного Балкарии шли не важно. Оле не было поводов дать списать математику (она сама решила себя подтянуть по этому предмету). Подрался с хулиганом Шишиным, который назвал Олю «заучкой и дурой», хотя сам же вероломно у неё списывал русский язык, и Олег запомнил это и после занятий подкараулил его и напал. У Шишина были рядом друзья. Они поколотили Балкарию, правда, не сильно. Били они его и за «его злодея», «побили как черепашки-ниндзя побили Шреддера». А ещё Олег ведь из ревности напал: Шишин был Олин сосед по парте.
Брату Олег не стал ябедничать…
И, о ужас, он потерял Шреддера. Заигрался и потерял. Как то вышло, не помнил. Положил его в засаду, то ли сам куда-то спрятался от него. А может это Шишин как-нибудь украл, он ведь известный вор. Олег грустил, стирал вымученные (не те, что из-за Оли по вечерам) слёзы. Мама его ругала:
– Нормальные парни в твоём возрасте уже по девкам бегают, – («Оля, я люблю Олю!») –, а ты всё в бирюльки играешься. Нервы, знаешь, дороже какой-то пластмассовой ерунды.
Пошли искать куклу Шреддера. Были уже сумерки. Маме на работу завтра, а она согласилась искать игрушку сына. И нашла! «Как же Олег обрадуется!»
Где-то уже громыхал поезд, нужно было скорее закончить эту историю и отвести сына от путей.
– Вот, держи своего Шреддера! – сказала мать, подходя к почему-то отстававшему сыну.
– Нет, это не он. Мой Шреддер недавно умер, – сказал мальчик и протянул такую записку его же почерком: «Олег! Я умер, меня убил Шишин, он обманом, запрещённым приёмом свалил меня с ног и жестоко избил. Я изнемогаю от ран. Теперь ты, мой послушник, теперь ты станешь магистром. Отомсти за меня. Докажи, что я умер не зря». И бросил куклу на пути. Когда мама и сын шли уже к дому, скорый поезд переехал Шреддера, разметав на куски и мусор.
12 апреля 2007. Москва.