Сцена 81
Диегу в кабинете Феликса. Сидит на стуле напротив него.
Феликс: Диегу, мы с вами обычно договаривались о наших встречах, вы хоть позвонили бы моей секретарше…
Диегу (махая рукой): Да звонил я… а телефон занят. Вот я и пришел. (подозрительно косится на него) Вы случайно не проболтались о том, что я к вам хожу?
Феликс (скептически): Да кому? Кому это вообще интересно, Диегу? Я понимаю, что каждый человек думает, что мир вращается вокруг него, но все же…
Диегу: Хотите сказать, что я параноик? Что зря всех все время подозреваю?
Феликс: У нас сейчас неофициальная встреча… просто мой клиент заболел, не пришел сегодня, поэтому и секретарша пустила вас… Диегу, в чем дело? Почему вы примчались с утра? Ведь вам на работу.
Диегу: Девица одна… ну, короче, вы знаете, Ирма ее зовут…
Феликс (вздыхает): Боже…
Диегу: Так вот… я, наверное, помешался… но мне начинает казаться, что эта Ирма следит за мной, ей что-то надо… она меня провоцирует на эмоции… на какие – не знаю… кто знает, что у нее на уме…
Феликс (с трудом сохраняя серьезное выражение лица): Шпион ЦРУ, как вы думаете? А то, что таблетки пила, - маскировка? Легенда?
Диегу: Вы все смеетесь…
Феликс: Не думаю даже.
Диегу: Но почему мы все время встречаемся, а она цепляет меня… и ведь не просто так, я это вижу.
Феликс: Бедняга… Диегу, мне жаль. И как в вашей беде помочь, что тут вообще можно сделать…
Диегу: Феликс, вы думаете, я дурак…
Феликс (сменив тон): Успокойтесь, Диегу. Скажите мне внятно, так что вам не нравится во всем этом? То, что вы ее часто встречаете, то, что она говорит, она сама или же… ваше к ней отношение.
Диегу (фыркая): Вы еще скажете, что я влюблен в нее.
Феликс (мягко): Диегу, я этого не говорил. Это вы сказали.
Диегу: Ну, знаете… (тяжело вздыхая) Я не могу понять, Феликс… а вы понимаете?
Феликс: Давайте-ка разберемся… что вам в ней не нравится, а что нравится… вот так – по полочкам. Внешность…
Диегу (пожимая плечами): Да внешность как внешность… встречал я и покрасивее…
Феликс: Значит, она красивая… так, по-вашему?
Диегу (насупившись): Я этого не говорил. Но… да… она ничего.
Феликс: Волосы?
Диегу: Да ничего вроде… на солнце красиво светятся, отливают позолотой…
Феликс: Да вы поэт. Дальше идем – как фигура?
Диегу (задумавшись): По-моему, все как надо… хотя… худощава немного… но они все такие – модели. Обглоданные. Она еще более или менее кровь с молоком.
Феликс: Глаза…
Диегу (растерянно): Когда не вопит как драная кошка, вообще когда рот закрыт у нее, то глаза – они нежные вообще-то… да… даже не думал, что я такое скажу.
Феликс: Ну а кожа…
Диегу: Как раз в моем вкусе… как у настоящей бразилианки – смуглая, но в то же время не слишком… и белизна есть… ну, вы понимаете.
Феликс: А губы…
Диегу: Я как-то не думал… да… губы… (вздрагивает) Что еще за провокации! Я как представил, как мог бы поцеловать ее… ну и… мурашки по коже…
Феликс: Диегу, мы только о внешности говорим, а вы уже столько сказали… о ней и о себе… Что же дальше-то будет?
Диегу (угрюмо): Даже если она меня и зацепила, я не поддамся… Проблема лишь в том, как выбросить ее из головы.
Феликс: А это – проще простого. Она же скоро уедет… насколько я знаю.
Диегу (побледнев): Уедет… вы точно знаете?
Феликс (наблюдая за ним): А вы как думали – вечно она будет жить в этой гостинице… нет, конечно. С глаз долой, из сердца вон. Так, Диегу?
Диегу медленно поднимается со стула и уходит.
Сцена 82
Кладбище. Ана стоит, глядя на могилу своего мужа. Рядом с ней – Рикарду.
Ана: Я не ценила его, Рикарду… мне теперь кажется, я никогда его не ценила.
Рикарду (пылко): Ну, что ты, Ана! Ты всегда была самой доброй и благородной женщиной, лучшей женой и матерью… ты слишком строга к себе… я не знаю никого, кто так бы к себе относился…
Ана (с печальной улыбкой): Он умер внезапно… от инфаркта. Я тебе говорила, как это было? Он много лет страдал от болей в сердце, но не рассказывал мне. Берег меня… он всегда меня защищал, любил… даже больше, чем дочь, я ругала его за это… (всхлипывает)
Рикарду: (обнимает ее): Я уверен, что Бету был с тобой счастлив. Да и как могло быть иначе… когда рядом ты?
Ана: Он тоже так говорил. Рикарду… ты сейчас мне его так напоминаешь. Ты смотришь на меня… точно так же, как он.
Рикарду: Если бы ты дала мне хотя бы один шанс… Ана, я все готов для тебя сделать… Ты же знаешь, что я всю жизнь люблю только тебя, ведь поэтому я не женился, и у меня нет детей… Но это не важно. Я готов стать отцом для твоей дочери и дедом для твоих внуков… я сделаю все, что ты скажешь, за счастье быть рядом с тобой.
Ана (помявшись): Рикарду… это так трогательно… даже трудно поверить, что в самом деле бывает такая любовь… но мы с тобой… мы так долго были просто друзьями, что я не готова сейчас… одним словом, я ничего не могу тебе обещать, но минуты… минуты радости у тебя будут… у нас будут… ты понимаешь?
Рикаду (целует ее руку): Ана… это все, о чем я прошу, - только шанс быть рядом.
Ана: Он у тебя будет.
К ним подходит незнакомец одних лет с Аной. Раул Рибейра (актер Жозе Майер).
Раул: Простите… вы тоже знали его? (кивает в сторону могильной плиты)
Ана: Я – вдова Бету… а вы…
Раул: Я его двоюродный брат. Когда это случилось, я был в другой стране…
Ана: Да, во Франции… Бету мне говорил.
Раул (смотрит на нее с явным интересом): Вы так мало изменились, Ана… я ведь видел ваши свадебные фотографии… Бету мне посылал их.
Ана (польщенная и взволнованная новой встречей): Мне казалось, что вы с ним мало общались.
Раул: Мы выросли вместе. Потом жизнь нас развела, но мы переписывались… он был очень привязчив… да и я тоже… Помню, как я увидел вас на фотографии и подумал: «Хорошо, что меня на свадьбе не было. Мне захотелось бы увести невесту».
Ана (потупившись): Боже мой… о чем мы говорим… на могиле Бету…
Раул (заметив, что на самом деле ей было приятно): Да, правда… А знаете, о чем он написал мне как раз перед смертью? «Вернешься в Бразилию, навести ее… может, меня уже и не будет. Мне бы даже хотелось, чтобы вы с Аной друг другу понравились. Когда меня рядом не будет, ее будет некому защитить, а тебе я верю».
Ана (расплакавшись от умиления): О… и в этом весь он. Он так и сказал?
Раул: Это было его завещанием.
Рикарду с тоской и безнадежностью во взгляде наблюдает за ними. Ана, ослепительно улыбаясь, протягивает руку Раулу, тот целует ее. Глаза Аны сияют.
Сцена 83
Квартира Изабел. Ана обедает у подруги.
Ана (говорит взахлеб): Бел, ты не представляешь, что я испытала… Он более привлекательный, мужественный, чем Рикарду… или Бету… но при этом в нем нет этой странной неуравновешенности Антониу, его непонятных порывов, тоски в его взгляде… В Рауле всего этого нет! Но есть настоящая теплота, есть темперамент, воля… желание защищать меня, оберегать…
Изабел: Погоди-погоди… не торопись. Ты всегда была осторожной. Что же теперь с тобой, Ана? Кидаешься в объятия первого встречного как девчонка? Я тебя не узнаю.
Ана: Мне кажется… жизнь решила меня вознаградить за все… Я столько выстрадала, я пережила потерю и Бету и эту историю с Антониу и своей дочерью… один Бог знает, каково мне было… И вот… я взглянула ему в глаза и поняла, что Бог есть… он все видит и дает людям то, что они заслужили.
Изабел: Ну, допустим, все это так… а как Рикарду? Бедняга, он так понадеялся, что вы будете вместе, приосанился, приоделся…
Ана (пожимая плечами): Но я ничего ему не обещала… Рикарду, конечно же, будет разочарован… но мы действительно были рядом почти два дня подряд… даже поцеловались… да, это было. И согласись, что это немало… для человека, который меня уверял, что счастлив только возможностью видеть меня.
Изабел: Ну, как знаешь, подружка. Тебе виднее.
Ана (смотрит на часы): Ой, я опаздываю… Мы с Раулом идем в театр, мне надо в салон красоты успеть… (встает, подходит к зеркалу, смотрит на свое отражение) Мне кажется, что я помолодела… это то, в чем я так нуждалась, Бел, я так хочу быть счастливой…
Изабел (подходит к ней и обнимает): Надеюсь, что все так и будет.
Ана уходит. Изабел садится за стол. Из спальни выходит Марселу, садится рядом с матерью.
Марселу: Что с тобой, мама? В последнее время мне кажется, ты не очень-то рада, что Ана заходит…
Изабел: Я и сама не знаю… что изменилось? Или точнее – кто? Она или я? Я чувствую фальшь – не в ней, а в себе… я ей подыгрываю… но в душе отношусь к ней иначе… а как, я сама не знаю. Не хочу произносить это вслух.
Марселу: И не надо. Мой совет тебе – продолжай ей поддакивать, ей только это и нужно. Со временем, может быть, ты и привыкнешь… Ведь от кого-то же я унаследовал свой актерский талант?
Изабел (с грустной улыбкой): Марселу, Марселу… тебе всегда удается меня рассмешить, но мне хотелось другого… других отношений с подругой. Раньше ведь были они… или мне так казалось?
Марселу: Никто до конца не знает другого, отношения двух людей – это всегда полуиллюзия, полуигра… это надо принять.
Изабел: Я не знаю, смогу ли.
Марселу: Мне кажется, сможешь.
Сцена 84
Вечер этого дня. Клара и Антониу бродят по берегу моря, смотрят вдаль. Посетителей пляжа очень мало, они лежат далеко, а Клара с Антониу подошли близко к самой воде. Антониу наклоняется и поднимает раковину.
Клара (улыбается): Зачем?
Антониу: Посмотри на нее…
Клара: Я смотрю. И что же?
Антониу: Белая-белая… а под этим углом кажется – сероватая… даже жемчужная… и умытая морем, сколько в ней граней света и чистоты… (смотрит на Клару) Меня будто что-то кольнуло, когда я увидел ее. В ней есть что-то твое… (протягивает раковину Кларе)
Клара: Антониу, здесь таких много.
Антониу: Знаю, знаю… и почему люди любят яркие краски? Я, например, устаю подолгу смотреть на красное или черное… а вот на белое или серое – никогда. В них нет навязчивости, но есть что-то настолько умиротворяющее… Все другие цвета отступают, теряются… и остается один этот свет.
Клара (вздыхая): А я люблю яркие краски… может быть, потому, что я их лишена. Люблю просто смотреть…
Антониу: Обещай мне, что ты не изменишься… что ничего не сделаешь со своей внешностью… я знаю, сейчас девушки любят экспериментировать…
Клара (смеется): Я не могу обещать. Да и потом – я не пробовала… может быть, мне и понравилось бы. Меня бы тогда никто не узнал. Да я шучу… Антониу… (обнимает его за талию)
Антониу: Я вряд ли это увижу… мне кажется, ты для меня останешься только такой.
Клара (внутренне содрогаясь, но стараясь этого не показать): Почему ты так говоришь?
Антониу: Не знаю… пытаюсь представить себе нас через год, через два… представить себя… и не вижу… мне кажется почему-то, что этот день не кончится никогда. Для меня, для тебя… он останется в памяти. Так и застынет.
Клара (глядя ему в глаза): Не видишь будущего?
Антониу (тихо): Так же, как и не вижу прошлого… того, о котором мечтал, но не знал его… Свою маму я знаю по фотографиям и рассказам других людей… но самой ее в моей жизни не было… А сейчас… как будто я на пороге чего-то нового… как будто бы чувство ведет меня – но не к тому, к чему обычно приводит людей: к женитьбе, детям… или хотя бы роману…
Клара: Моя бабушка бы сказала: «Ну почему ты не найдешь себе нормального парня, не выйдешь замуж… и все такое? Зачем тебе эти сложности в отношениях с матерью, со всем миром?» И в самом деле – зачем? Но они мне нужны. Я от них бы не отказалась. Не променяла бы этот день на всех нормальных парней, вместе взятых… (сквозь слезы) Я согласилась бы прямо сейчас умереть… мне кажется, лучше не будет. Миг может стоить всей жизни. Если б можно было взять и исчезнуть. Сказать: «Не хочу»… И все бы закончилось.
Антониу: «О, если б мог сейчас я умереть! Счастливее я никогда не буду». Это Отелло?
Клара: Ты говоришь как Марселу. Он любит цитировать…
Антониу: Это твой друг?
Клара: Да, мой друг…
Антониу: Клара, выкинь из головы эти мысли, ты должна жить… Если когда-нибудь тебе это придет в голову, просто вспомни меня… я хочу, чтобы ты прожила очень долгую жизнь… моя маленькая жемчужина.
Клара (с застывшим лицом): Ты как-то странно это сказал… это… как завещание…
Антониу (смеется): Умирать-то я не собираюсь. И не смотри так… (целует ее)
Клара: Пойдем отсюда?
Антониу: Мне здесь хорошо… здесь покой… (оглядывается) Ну да ладно… идем.
Сцена 85
Вечер продолжается. Ана и Раул сидят в ресторане.
Ана: И хорошо, что мы ушли после первого отделения. Было скучно…
Раул: Я предпочитаю смотреть на тебя, а не на этих актрис.
Ана (смеется): Ты знаешь, как польстить женщине…
Раул: Это не лесть. Знаешь, Ана, что мне в тебе нравится? Ты не обидишься?
Ана (слегка настороженно): Нет… я надеюсь.
Раул: Что-то детское… есть в твоем взгляде, улыбке какое-то детское удовольствие от каждого комплимента, от созерцания мира, который тебя окружает… Рядом с тобой молодеешь.
Ана: А знаешь, мне это дочь говорила когда-то… (нахмурившись)
Раул: Дочь?
Ана: Да… так странно. Ей двадцать лет, а мне – сорок, но по характеру… в общем, мы разные… людям иногда кажется, что она – мать, а я – это вечная дочь… В Кларе нет беззаботности… она постоянно так напряжена… я не смогла бы так…
Раул: А тебе и не надо… я сам чересчур серьезен, вся жизнь – сплошные заботы… в молодости ездил в горячие точки как фотокорреспондент, потом отошел от этого… а сейчас мне так хочется наслаждаться жизнью. Мне кажется, рядом с тобой невозможно ни напрягаться, ни конфликтовать… А именно это мне нужно – жить… просто жить. От проблем я устал, не хочу их. Настало время и мне побыть эгоистом.
Ана: Так, может, тебе нужны легкие отношения… без обязательств… ты это имеешь в виду?
Раул: Как раз нет. Это столько раз было… и кажущаяся легкость потом оборачивается сплошными упреками и претензиями…
Ана (кокетливо): Так чего же ты хочешь, Раул?
Раул: Попробовать нечто иное… как думаешь, из меня получился бы муж? Такой, какой нужен тебе?
Ана (слегка растерявшись от такой прямоты): Мы познакомились только сегодня…
Раул (смеется): Иначе ты и не могла бы ответить… я все понимаю. (целует ее руку) Ана, у нас столько времени впереди… разве нет? Ты когда-нибудь дашь мне ответ?
Ана (улыбается): Все возможно.
Сцена 86
Вечер продолжается. Марселу в своем театре разговаривает с режиссером за кулисами.
Режиссер: Ты смог переломить себя, это серьезное достижение, парень…
Марселу: Да я понимаю… Мне теперь хочется сыграть роль, которая как раз для меня – вот Меркуцио, например…
Режиссер: Я подумаю. Знаешь, мне кажется, что ты слишком зациклен на преодолении разных препятствий – как будто бы роль это вызов твоим актерским способностям. Справишься или нет.
Марселу: Да, это так.
Режиссер: Не всегда это срабатывает. Марселу, мне кажется, что тебе нужно в себе разобраться. Понять, действительно ли ты хочешь сделать карьеру… ради нее актеры жертвуют многим. Ты понимаешь, о чем я. Ведь вовсе не самые лучшие становятся звездами, получают высокие гонорары… Ты посмотри на всех этих голливудских…
Марселу (вздыхает): Я знаю, о чем вы. Вот Николь Кидман – была яркой, такой самобытной австралийской актрисой, сыграла в молодости хорошие роли, потом в Голливуд попала… Она снимается, о ней пишут, она на виду… но что стало с ее харизмой, с ее природным талантом? Частично это осталось, но только частично… Все эти роли в сравнение не идут с ее ранними. Как будто жизнь ушла из нее, темперамент напрочь пропал, для меня она стала как заводная кукла. А Том Хэнкс? Я считал его гением после «Филадельфии», а что теперь… с каждой ролью он кажется мне все менее интересным. Эксплуатирует одну краску, не развивается, глаза потухшие и энергии - ноль… А Джулия Робертс? После такого сильного начала карьеры? А Леонардо ди Каприо? Такое впечатление, что из них делают кукол, марионеток… Вся эта звездность убивает таланты, выхолащивает… Но зато – деньги и слава. Счета миллионные, желтая пресса, где каждый их чих освещают… Кому-то этого, может быть, и достаточно.
Режиссер: В Бразилии те же тенденции… И думай теперь – согласен ли ты на компромиссы, хочешь ли тоже найти одну краску и эксплуатировать… да еще лучше взять за образец голливудского актера и подражать ему – ту же прическу сделать, мимику перенять… обрати внимание, многие наши так делают. И было бы кому подражать, боже мой! Это выглядит жалко, убого. Ты этого хочешь?
Марселу: Еще не решил… Если я и прославлюсь, то буду звездочкой средней руки, до легенды мне не подняться… наверно, мне это не нужно. Да и не смогу я там – задохнусь. Мне действительно нужно ИГРАТЬ, а не продавать себя как манекен.
Режиссер: Так играй… и учись, как отец сказал. Будет другая профессия, сможешь тогда зарабатывать. А актерство – для удовольствия…
Марселу: Это легко сказать, а совместить? Представьте, что я работаю где-то, потом вдруг прерываюсь и говорю: «Извините, поехал на съемки». И что же мне скажут? «Езжай, приятель, как освободишься, звони…» Скорее всего, предложат мне написать заявление об уходе. Отец мой об этом не думает… он надеется, что я охладею к актерству… но в том-то и дело, что я не смогу… Но знаешь, что бы ты ни говорил о Бразилии, мы еще не докатились до такого уровня, как сериал «Друзья». Американцы говорят, что это для них – антидепрессант, веселая комедия. Мне так кажется, что это – депрессант, причем убойный… как увидишь все эти физиономии, услышишь пару шуточек сценаристов, так на суицид потянет. (звонит его мобильный телефон) Алло? Да… Конечно, приеду.
Режиссер: Кто это?
Марселу: Агент мой. Пробы на роль в сериале. Роль, правда, десятого плана… но он говорит, что я подойду. Им нужно срочно кого-то ввести на съемочную площадку, а у меня память хорошая, тексты мгновенно запоминаю… в общем, агент меня разрекламировал…
Режиссер: Ясно. Ну что ж, поздравляю…
Марселу: Да я эту роль еще не получил… но спасибо, дружище.
Сцена 87
Вечер продолжается. Квартира Клары. Антониу в одежде прилег на диване. Клара принесла ему стакан воды.
Антониу: Спазм какой-то… может, межреберная невралгия…
Клара: Врача вызвать?
Антониу (смеется): Не надо… я сам врач. Знаешь, я вспомнил вдруг одну старую сказку… мне тетя ее рассказывала, по ее словам, мама любила эту историю, но так мне и не рассказала. Я ее в детстве не понимал и тетя, по-моему, тоже… Про человека, который отправился путешествовать и увидел горную вершину… захотел подняться наверх…
Клара: Я знаю. Он долго карабкался, рисковал своей жизнью, а, взобравшись, он посмотрел вниз, а потом вверх и подумал: «Есть ли смысл мне теперь спускаться? Не хочу я обратно, нет, не смогу уже жить там, с людьми, которых я раньше знал… Здесь даже дышится по-другому». И он исчез… никто его больше не видел. Он в воздухе растворился.
Антониу: Так я растворился в тебе. (закрывает глаза)
Клара (целует его): Отдохни… ты всю ночь не спал.
Антониу: Да…
Клара уходит на кухню.
Сцена 88
Вечер продолжается. Марта и Феликс сидят в гостиной, рядом с ними на диване – Аделму, пятилетний сын Феликса. Он играет с лошадкой.
Феликс (кивая в сторону мальчика): Совсем на меня не похож…
Марта: А мне кажется, есть что-то… улыбка уж точно твоя.
Феликс: Ну, разве это… (Аделму) Чеширский кот, улыбнись.
Аделму (смеется): Пап, я не кот.
Феликс (Марте): Я его так дразню. (понизив голос) Я подумал о том, что ты говоришь… Конечно, попробовать можно. И медлить не стоит.
Марта: Так ты соглашаешься?
Феликс: Да. Хоть мы оба не молоды, и есть риск… но сейчас это можно отрегулировать. Анализ плода делают на первых месяцах беременности. Если что-то не так, это сразу будет известно.
Марта: Я знаю, у женщин моего возраста чаще рождаются дети с синдромом Дауна и вообще с ослабленным иммунитетом… но все-таки я по большому счету ничем не больна, непроходимость маточных труб – и только, а так - у меня практически все органы здоровы, я не пила, не курила… может быть, мне повезет.
Феликс (подмигивает ей): Мы вовремя встретились.
Марта (улыбается): Это уж точно.
Сцена 89
Вечер продолжается. Клара возвращается с кухни, подходит к Антониу, наклоняется.
Клара (шепотом): Уснул?.. (внимательно прислушивается) Что это… Он не дышит? (громче) Антониу, ты меня слышишь?
Антониу не откликается. Клара берет его руку, щупает пульс.
Клара (осипшим голосом): Нет, быть не может, мне кажется… (кидается к мобильному телефону, набирает номер) Феликс? Это я, Клара… Ты слышишь меня? Он не дышит!
Сцена 90
Неделю спустя. Кладбище. Феликс и Марта стоят у могилы Антониу.
Марта: Он казался здоровым как бык… да и вскрытие ничего особенного не выявило… такая внезапная смерть…
Феликс: Сердечный спазм. Да, такое бывает. Вот так – ни с того, ни с сего. С мужчинами его возраста. С сердцем, как оказалось, были проблемы, но не такие уж и серьезные… Смерть загадывает загадки… и не все врачам удается разгадывать.
К ним подходят Ана и Селестина.
Ана (сквозь слезы): Знаете, что… я думаю, у него это было безумием… он утратил связь с реальным миром, я это чувствовала… Так я к этому и отношусь – как к временному умопомрачению моего Антониу… Он меня слишком сильно любил и в какой-то момент сломался… с ним что-то произошло. Он сам испугался силы своего чувства.
Селестина (подмигивая Марте): Да, так все и было, наверное…
Марта: Да.
Селестина уводит Ану. Марта и Феликс остаются одни.
Марта (всхлипывает): Ну, вот, наконец-то и у меня слезы… а то я все эти дни как каменная… не могу плакать в присутствии Аны, не получается.
Феликс: Не противоречь ей. Пусть думает так, как ей нравится. Для нее это – способ выжить.
Марта: Я знаю.
Сцена 91
Клара сидит в пустой в церкви. Она кажется очень спокойной, но видно, что поседели ее виски. Странно видеть седые волосы на совсем юном лице. К ней подходит падре.
Падре: Ты не так давно приходила сюда…
Клара: Да. Но это в последний раз, падре.
Падре: Я знаю, что происходит. Клара, ты просто не хочешь жить в этом мире и ищешь другой. В стенах монастыря, еще где-то…
Клара: Я и нашла его… на один день.
Падре: Ты так и не плакала?
Клара: Я не могу.
Падре: Если не хочешь, не возвращайся сюда, не приходи ко мне… но приди к себе. Как это сделал Антониу.
Клара: Отправиться за ним следом?
Падре: Нет, я не об этом. Для меня самоубийство – грех, ты же знаешь, хотя я стараюсь шире смотреть на вещи, верить не догматически… Думай о том, что ему хорошо. Может быть, ты была ему послана, чтобы он что-то обрел…
Клара: Я убила его. И маму и Марту… я всех убила. (ее начинает трясти)
Падре (с силой прижимает ее к себе): Все, все хватит… а то я тебе оплеух надаю… Клара, выпей снотворное, попроси у Феликса что-нибудь… выйди из этого ступора.
Сцена 92
Квартира Клары. Ирма сидит в гостиной, держит в руках бутылку вина и время от времени делает глоток. Входит Клара.
Ирма (разглядывает ее): О, Господи… (встает и подходит к ней) Седая… сначала мне показалось, совсем седая, нет, только виски… ничего… ничего… (внезапно обнимаются)
Клара: Как ты вошла?
Ирма: Ты дверь забыла закрыть.
Клара: Да, правда… забыла.
Ирма: Мне жить теперь негде. Номер надо освободить, я и зашла попрощаться.
Клара: Переезжай сюда.
Ирма: Ты это серьезно?
Клара: Да.
Ирма: Тебе сейчас дома надо быть, дурочка, с матерью, тетей, бабушкой… и друзьями… и с кем там еще…
Клара: Ты выпила, Ирма?
Ирма (показывает ей бутылку): Немного…
Клара: И мне налей. Я бокалы сейчас принесу.
Ирма: Вот еще… (идет в туалет и сливает бутылку в унитаз, Клара идет за ней)
Клара: Зачем?
Ирма: Тебе еще пить не хватало… на меня не смотри, я – пропащая…
Клара: Нет, это я.
Ирма: Я перееду, но только без глупостей, слышишь? У тебя жизнь впереди…
Клара (затыкает уши): Я не хочу это слушать.
Ирма (встряхивает ее): Посмотри на меня… Ну… поплачь хоть немного… нельзя же не плакать совсем…
Из груди Клары вырывается стон, она спотыкается и падает на пол, Ирма опускается на колени и обнимает ее.
Ирма (внезапно): А знаешь, что я принесла? (показывает Кларе газету)
Клара (оторопев): Это что…
Ирма: Журналист мой знакомый. Смотри-ка – моя фотография, и заметка… желтая пресса. Им много не надо. Смешно, да? За мной увиваются богачи и один из них – это Диегу Гарсиа. Если бы не Антониу… если бы это все не заслонило, Диегу примчался бы и такую сцену устроил. (смеется, по щекам текут слезы)
Клара (впервые после дня смерти Антониу начинает всхлипывать): Ирма, не уезжай… хотя бы пока…
Ирма: Ты меня плохо знаешь… меня второй раз звать не надо. За вещами вот только схожу.
Сцена 93
Год спустя. Больница. Утро. Марта лежит в реанимации после кесарева сечения. Появляются хирург, медсестра, которая везет двух младенцев в каталке, и Селестина.
Хирург (смотрит шов, щупает живот): Больно?
Марта (хрипло): Да… я так ослабла, даже голос пропал.
Хирург: Это нормально. Потеря крови – обезвоживание организма. Все восстановится. Сегодня после обеда вас переведут в послеродовое отделение. И дети там будут с вами.
Медсестра: Вот, посмотрите-ка…
Марта (разглядывает лица детей): Какие смешные… (улыбается) Мальчик похож на меня, а девочка – и на тебя, мама, и на Феликса тоже…
Селестина: На твоего отца они тоже похожи… смотри… разрез глаз – как у него.
Марта: Вижу.
Медсестра: Ну, как назовете-то?
Марта (смотрит на Селестину): Мальчика – Аржемиру…
Селестина: Как твоего отца. Я так и думала. Феликс не против?
Марта: Нет.
Селестина: А девочку?
Марта: Девочку… Селестина.
Селестина: Ты это только сейчас придумала?
Марта: Нет, мама. Я так задумала сразу… как только решилась… тогда, год назад. Придумала имена детям. Если девочка – ты, если мальчик – отец… но получилась двойня.
Селестина (глотая слезы): Значит… мы с ним теперь все-таки вместе.
Сцена 94
Кабинет Феликса. Клара и Феликс.
Клара: Я тебя так и не поздравила… Как малыши?
Феликс: Селестина не утерпела взглянуть на них и прошла прямо в реанимацию… вообще-то я не думаю, что это хорошая идея. Мне кажется правильным, что в некоторых больницах к младенцам не пускают родственников, нужна стерильность, чтобы никакая инфекция не проникла. (вздыхая) Но мне тоже не терпится. Сегодня же вечером я пойду туда, Марта уже будет в палате, и дети с ней.
Клара: Для нее нелегко все это было. Но вам повезло – с первой попытки все удалось… Я общаюсь сейчас с одной женщиной… она была твоей пациенткой…
Феликс: Знаю… С Эдной.
Клара: Она впала в депрессию, потому что уже три раза ей делали искусственное оплодотворение, а результата нет… вот она и отчаялась.
Феликс: И что ты ей говоришь?
Клара: Пока просто даю ей выговориться… может быть, у нее самой возникнут новые мысли или ощущения… тогда она ими поделится.
Феликс: Правильно… Так ты не жалеешь, что последовала моему совету и стала изучать психологию?
Клара: Нет… как видишь. Волосы покрасила в другой оттенок, хотя тоже светлый… лишь бы не пугать пациентов. Я выглядела как старуха.
Феликс: Нет, это в глаза не бросалось. Когда волосы светлые, это не так заметно… не то, что у меня, я брюнет.
Клара: Но знаешь, мне это на пользу пошло. Я из тупика выбираюсь. Вот только мне кажется… что это я их использую, это они на самом деле вытаскивают меня из моей пропасти… а не я их.
Феликс: Что ж… я этого ожидал. Поверь, многие начинающие психологи чувствуют то же самое. Столько проблем, ты в них погружаешься и о себе забываешь… и в этом целебная сила нашей профессии. Ты не зацикливаешься на себе, переключаешься на других людей, вынуждена… и тебе же самой это что-то дает. Только один совет – научись не слишком сопереживать… это может тебя истощить, лишить сил… не убивайся из-за каждого пациента, здесь нужен здоровый баланс…
Клара: Я знаю. Я даже специально даю себе установку – вот, поговорила с кем-то и тут же забыла… но не получается, я этим живу, повторяю и повторяю какие-то фразы свои и чужие... Не умею я нажимать на кнопочки внутри себя и выключать то, что хочется выключить. Об этом я и хотела поговорить, Феликс… что у меня не выходит.
Феликс: Тебя это расстраивает?
Клара: Не знаю… но я думаю, что в какой-то момент это может мне помешать. Ведь сил у меня не так уж и много. Я устаю очень быстро, часто чувствую изнеможение…
Феликс: Это усталость нервная, от напряжения, от слишком сильной концентрации…
Клара: Знаю.
Феликс: Не знаю, научишься ли ты справляться с этим… но мне кажется, что сейчас тебе это на пользу. Даже усталость, даже упадок сил… они тебя отвлекают, дают сигналы, что нужно заботиться о себе, отдыхать, развлекаться…
Клара: Наверно, ты прав.
Сцена 95
Диегу на работе в офисе. Сидит в своем кабинете. Входит Ирма.
Диегу (нахмурившись): Ирма, сколько раз я говорил, что надо сначала звонить, а потом…
Ирма: Знаю-знаю, зачем ты так говоришь… небось с кем-то другим в этом время болтаешь… и не о работе.
Диегу: Ты опять за свое!
Ирма: Я не дурочка, понял?
Диегу: Я еще не встречал такой подозрительной женщины, ужас какой! Опять проверять пришла? Я работаю. В кабинете никого нет. Секретаршу ты видела.
Ирма: Видела… ей хоть уже и под шестьдесят, но она ничего…
Диегу (хватаясь за голову): О, Господи!
Ирма (подходит к нему, обнимает и целует): Сегодня ты не разочаровал меня. И дальше веди себя хорошо, тебе ясно?
Диегу: Кошмар какой-то…
Ирма, смеясь, уходит.
Диегу (подходит к зеркалу, смотрит на свое отражение): Неужели кто-то действительно так боится меня потерять… ну и ну… (улыбается)
Сцена 96
Кафе. Ирма, Изабел и Бруну сидят за столиком.
Ирма: Изабел, я последовала твоему совету… и знаешь, мне кажется, это срабатывает. Диегу так льстит, что его ревнуют к любому фонарному столбу…
Изабел (смеется): Не то слово. Он даже стал похож на нормального человека. Совсем перестал психовать… хотя по-прежнему так и не признается, что любит тебя…
Бруну: У Диегу слова значат прямо противоположное тому, что он думает. Так что ты не расстраивайся. Вот если бы говорил, что любит, это значило бы, что пытается убедить себя в этом… как было с Аной и многими другими женщинами.
Ирма: До сих пор думаю, что он нашел во мне? Сумасшедшую вроде него самого? (смеется) Глядя на все его выходки, я чувствую себя такой нормальной… он для меня – как психотерапия. Так Клара говорит. Может, и я для него тоже…
Изабел: А та история с газетной статьей? Он ведь до сих пор думает, что за ним кто-то следил, когда вы были в клубе…
Ирма: Я ему все рассказала, но он не поверил… Чудно… говоришь ему правду – не верит, а врешь – верит сразу. Я раньше тоже была такой… да и сейчас временами… Знаете, что? Я поняла одно: с Диегу самой собой быть не нужно, это мне навредит, надо играть его роль – подозревать, устраивать слежку, проверки… это действует на него отрезвляюще. Он будто видит себя со стороны, и ему смешно становится.
Изабел: А ты уверена, что ему и, правда, смешно?
Ирма: Где-то в глубине души… да, только он в этом не признается. Ну и льстит все это ему… это тоже. Мне кажется, я нашла к нему ключик.
Сцена 97
Вечер этого дня. Театр. Зрительный зал. Спектакль закончился, зрители разошлись. Только один человек сидит в зале – Клара. К ней подходит Марселу – он все еще в гриме и в сценическом костюме. Садится рядом.
Марселу: Ну, как я тебе?
Клара: Я все думаю – персонаж это был или ты… вы так похожи…
Марселу: И чем же… кроме манеры говорить, что еще у нас общего?
Клара: Вы оба прячетесь за иронию… вы как будто боитесь серьезности. Вам кажется, кто-то подумает: «Что за зануда». Или еще что-нибудь нелестное… Вы боитесь открыться, боитесь себя обнажить… Смех – это как щит, как маска на карнавале…
Марселу: Я знаю… ты думаешь, я не говорил самому себе это? Но если это защита – то все же не самая худшая.
Клара: Нет, конечно. В любом случае без нее нельзя… нужна невероятная сила, чтобы открыться миру и не бояться его… все боятся. Что не поймут, что плюнут в душу… Антониу не боялся. Наверное, этим он меня и привлек. Это такая редкость. И знаешь, он ведь был очень ранимым… но он ничего не скрывал… не умел скрыть. И не пытался.
Сцена 98
Ана и Раул гуляют в парке, взявшись за руки.
Раул: Как тебе идея провести медовый месяц в Испании?
Ана: Я там была уже… А вот в Риме – никогда. Говорят, это чудо, а не город. Там каждый камень – диковина.
Раул: Пусть будет Рим. (обнимает Ану) Ты платье уже купила?
Ана (улыбается): Конечно… но это – сюрприз.
Раул: Представляю тебя с декольте…
Ана: Только не это… я ведь уже не девочка…
Раул: Ну, тогда…
Ана (со смехом): Нет, Раул… ты увидишь в день свадьбы, не раньше. До поры до времени я даже не намекну.
Раул: Клара будет на свадьбе?
Ана: Конечно. Мы видимся, перезваниваемся… все будто по-прежнему… только живет она не со мной. Мне ее жалко – она пережила какое-то безумие… наверное, это бывает у молодых неопытных девушек… я должна быть снисходительной, я же мать. Я ей предлагала вернуться, она не хочет… Должно пройти время.
Раул: Вовремя я тогда появился…
Ана: Раул, этот год был одним из лучших… Я, конечно же, переживала тогда и из-за дочери и из-за Антониу… ведь это был крах моей мечты возродить любовь юности… эта идея казалась такой красивой…
Раул (улыбаясь чуть снисходительно): Ты говоришь как ребенок.
Ана: Наверное… может, я слишком наивна, сама живу сказками…
Раул: Мне это в тебе даже нравится. Легче жить, если веришь в то, во что хочешь.
Ана: А как же иначе?
Раул (целуя ее): Для тебя – только так.
Сцена 99
В темном зрительном зале театра сидят Марселу и Клара.
Марселу: Каждый в конечном счете получает то, чего хочет.
Клара: Чего же хотела я?
Марселу: Правды. О самой себе.
Клара: В чем она?
Марселу: В том, что тебе нужно. Не совместная жизнь с мужчиной, не семья, нет… даже с Антониу… тебе нужно не это. А сильная встряска, переживание, чувство, другие миры, измерения… но не обыденность. День за днем вечер за вечером с ним ты не выдержала бы. Я просто уверен. Не только с ним, с кем-то другим – наверное, тоже. Любовь для тебя – это путь к познанию мира, себя… но владеть другим человеком, привязывать его к себе, проживать жизнь с ним… это не для тебя. Ты поэтому и влюбилась в того, с кем совместное будущее невозможно. Оно не нужно тебе было.
Клара (вздрагивая): Ты думаешь?
Марселу: Я и сам такой, Клара. Мы в этом похожи. Вот нас и тянет друг к другу. Где мое «я»? В ролях, которые я играю. Я – в них. А твое «я» – в пациентах. Ты проживаешь их жизнь. Но нужна ли тебе своя?
Клара: Людям странно было бы слышать, что так можно ставить вопрос… нужна ли она? Ведь считается, что так не может быть, чтобы она была не нужна. Мама не поняла бы.
Марселу: Моя, кстати, тоже… Вот мы с ними и не обсуждаем такое. Ну что ж… теперь у нас будет секрет.
Клара: Ты мне ближе всех.
Марселу: Ты мне тоже… (гладит ее по щеке) Ну-ну, не плачь, а то я еще подумаю, что мы можем поладить…
Сцена 100
Вечер продолжается. Дом, где живет Ана. Ана сидит около подъезда на скамейке. Клара подходит к ней и садится рядом.
Ана: Дочка…
Клара: Мама, мне так захотелось увидеть тебя.
Ана: Ну, вот… я приходила к тебе, просила вернуться…
Клара: Нет… я сюда не перееду. Мне тяжело было приходить, этот двор, эта лестница, моя комната… Мое детство, юность… вся моя жизнь здесь прошла. А вспоминать не хотелось, как будто отрезала… И вот вдруг – потянуло.
Ана: Я знала, что это случится. Я говорила и маме и Марте…
Клара: Раул дома?
Ана: Поднялся наверх.
Клара: И хорошо. Мне надо тебе кое-что сказать… мы же не можем все время молчать о том, что случилось.
Ана: Я просто боялась начать разговор…
Клара: И я тоже.
Ана: Я знаю, тебе нелегко признать, что Антониу… что он был не в себе… это не тот человек, которого знала я… тот любил меня… ну а этот… то, что с ним происходило, было каким-то странным, не вполне нормальным… неестественным.
Клара (покорно): Да-да, мама, так все и было.
Ана (удивленно смотрит на нее): Значит, ты это поняла? Я думала, что ты веришь в его слова и поступки последних дней жизни и поэтому не решалась развеять твои иллюзии…
Клара: Мама, не бойся. Говори все, что думаешь, я это выдержу.
Ана: Мне жаль его, очень… И мне и Раулу…
Клара: Я знаю.
Ана: Поэтому мы и молчали. Щадили тебя. Для тебя было важным верить в его любовь… он, наверное, просто скрывал о тебя, что на самом деле…
Клара (сознательно подыгрывая ей): Наверно… возможно, что все так и было. Мы можем думать, предполагать… но кто знает правду? Он сам, а он умер.
Ана (поворачивается к ней, прогягивает руки): Иди ко мне, дочка.
Мать и дочь обнимаются. Звучит спокойная музыка.
The End