Вместо надежды ему осталось лишь терпение,
и где-то за чередою ночей, за опавшими,
расцветшими и вновь погибшими садами,
за встреченными и минувшими людьми
существует его срок, когда придется лечь на койку,
повернуться лицом к стене и скончаться, не сумев заплакать.
Андрей Платонов "Котлован"
Он сидел на диване, в своей комнате, и рассматривал с особой внимательностью свои кеды.
- Какие чувства ты испытывал, когда обнимал ее?... – В воздухе повисла пауза. Он, не поднимая головы и не отрывая глаз от своих ног, ответил:
- Никаких?!
- Она тебе снится? – спросил женский голос.
- Иногда. Но чем дальше – тем реже.
- Когда ты ее целуешь во сне, что ты чувствуешь?
Он поднял глаза и пристально посмотрел в стену, затем дрожащим голосом ответил:
- Холод и пустота. Огромное море непонимания, по которому я плыву. Причем у этого моря очень сильное течение, и я никогда не выйду в том самом месте, в котором вошел в него. Я никогда больше не стану таким, каким был до того как погрузился с головой в это море.
Немота и молчание. Прошло около часа, он лежал в середине комнаты раскинув руки и молча смотрел в потолок. Приятное ощущение невесомости притягивало его, он закрыл глаза и представил, что перед ним не потолок, а небо. Небо напомнило ему о своей любимой. Он вспомнил ее небесного цвета, бездонные глаза, как он любил их, проваливался в них и забывал обо всем. И от этих воспоминаний под его закрытыми веками стали наворачиваться слезы.
Вдруг он вспомнил очень любимую им когда-то песню, но, к сожалению, он уже не помнил слов, в его сердце остались лишь приятные и хорошо знакомые его сердцу чувства. Эти чувства как люди, лица которых стираются в памяти, но в сердце остаются самые дорогие и любимые воспоминания. В его памяти пролетели сотни обликов, в каких только была его любимая, и ему стало вдруг тепло и одиноко.
- Уже скоро, еще немного. Я приду к тебе любимая.
Вскоре он заснул. Ему снились огромные поля цветов, свободное и чистое голубое небо. Он ходил среди цветов, вдыхал их ароматы, умывался росой, и ему казалось, что если и есть рай на Земле, то он именно здесь. И все вокруг ему казалось таким хрупким и беззащитным, что он с особой нежностью гладил каждый цветок, к которому прикасался. Затем он лег на траву раскинул руки и стал смотреть в широко раскрытые глаза ясного неба. Он думал, почему люди замечают красоту вокруг себя только тогда, когда им остается очень мало жить. Почему люди начинают ценить что-то, когда этого уже нет.
В жизни очень сложно быть одному. Проще, когда ты признан, ты в цвете славы, но когда она уходит, ты понимаешь, что огонь свое славы ты поддерживал своим собственным телом. Ты сгорел, тебя больше нет, и остается только умереть. Зачем жить если тебя уже ничто не радует в жизни?
Он проснулся, решив записать свои мысли поднялся с пола и взял тетрадь, в которую он всегда записывал свои стихи. Его давно не печатали, да и он сам уже давно ничего не писал. Его забыли, теперь он никому не нужен, даже самому себе. У него была тяжелая болезнь – рак. Он жил благодаря таблеткам. В этот весенний вечер он не принял ни одной и понимал: ему оставалось жить несколько часов. Говорят, что за секунду до смерти, перед глазами проносится вся жизнь. Но это совсем не секунда, это срок, отпущенный нам. Это вся наша жизнь пролетает вот так незаметно, что кажется нам всего лишь секундой. Затем он взял листок бумаги и написал:
«В детстве я был простым, маленьким ребенком и ничем не отличался от других детей. Но именно там, глубоко и далеко позади, я был уже другим. Когда я стал старше, начал писать стихи, мне это казалось очень забавным. Я думал, что они принесут мне славу. Что после того, как я умру обо мне будет что вспомнить. Как я ошибался, жизнь очень непростая штука. Я, должно быть, один из тех людей больных нарциссизмом, которые начинают ценить что-то только тогда, когда этого уже нет. Я слишком чувственный и угрюмый малыш. Не вините меня за это. Мир. Любовь. Сострадание.»
Он лег на пол, прижал к груди свою тетрадь и свернулся в позу эмбриона. Его не стало.