Супер Пипс

СУПЕР
(февраль 1978 года)



Часть первая

Профессиональный балбес — Павел Иванович Псарев, а попросту — Пипс после выполнения последнего, не очень сложного задания расслаблялся в Греции, где, по словам какого-то полузабытого русского классика, все есть. Чего-чего, а холодного, леденящего душу и тело дождя здесь было в достатке. Простуженные вороны хрипло каркали, рассевшись на мокрых проводах.
Ранним утром, часов около тринадцати, Пипс уже сидел в грязной пивной в компании пяти-шести мятых греков. Греки, качая багровыми рожами, тупо таращились в потолок и проклинали погоду. Пипс огляделся и увидев бармена, направился к стойке. Подойдя поближе, он взгромоздился на выскоий зашарканный табурет и для начала заказал два стакана водки. Выражение глаз бармена, когда он подал оба стакан на стойку перед Пипсом, описать в цензурных выражениях было невозможно. А когда Пипс, залихватски двинув кадыком, втер первый стакан, обомлевший бармен вообще чуть не упал. Занюхав это дело рукавом, Пипс доверительно наклонился к невольному свидетелю его подвига.
— Послушай, приятель. Мне нужна пушка, желательно 38 калибра и можно с глушаком, и патронов побольше, чем 19 и поменьше, чем 21... в общем... ну, ты меня понял.
— П-п-понял, — пробормотал бармен, — сейчас все организуем, только прошу вас не пить пока второго стакана, а то у меня с сердцем плохо. Не выношу ужасов, понимаете.
Минут через пятнадцать у Пипса в кармане лежала искомая пушка с безобразным набалдашником. Уже выйдя из заведения, Пипс с негодованием отметил, что это его собственный пистолет, украденный в Магадишо каким-то краманником в тот момент, когда Пипс, уевшийся дрянным виски, валялся у входа в один из местных публичных домов.
— Проклятье! — злобно выругался он, недоверчиво щупая пушку. — А, и черт с ним, — вывел он свое обычное резюме и не спеша поковылял на конспиративную квартиру ближе к окраине.
Резидент Филин был пьян как всегда. Лежа на диване, он вдумчиво растолковывал не менее мятому мусорщику задание, которое должен был поручить Пипсу. Стоя в дверях и слушая громогласный голос Филина, Пипс непроизвольно сравнивал лицо мусорщика со своей физиономией. В конце концов он пришел к выводу, что перепутать их нельзя даже после бутылки водки. Видимо, резидент выпил больше и намного...
Подойдя к внимающему мусорщику, Пипс схватил его за шиворот и молча поволок к дверям.
— Ба! — воскликнул Филин. — Тебя, Пипс, стало двое?! — вид при этом у него был несколько озадаченный, но не настолько чтобы уж очень. Наверное, он допускал все-таки такую возможность... Когда Пипс, выписав пинкаря мусорщику, вернулся в квартиру, Филин сидел перед камином и тупо глядел в его задымленную камеру. На стук дверей он обернулся.
— А, это опять ты? Мне кажется, ты только что ушел отсюда два раза... И снова пришел? Зачем? — Филин снова перевел взгляд на камин. — Что за ерунда! Сегодня по телевизору у них, греков этих противных, ничего не показывают. Безобразие какое...
— Профилактика, наверное, — сострил Пипс. — Ну, говори, какое задание. Зачем вызывали через связного? А попросту, чего надо опять от меня?
— А-а-а? — протянул Филин. Он попытался встать и упал со стула на пол. — Дак. Это... Задание важное очень и такое же секретное. Необходимо взять некие документы у такого же человека. Все это удовольствие произойдет в Стамбуле. Этот человек — наш человек. Одновременно, как я узнал от тех предыдущих пипсов, — Филин грубо рыгнул, — пардон! На это задание ориентированы почти все разведки мира, в том числе и русские...
— Стоп, — включился Пипс, — русские — это же мы.
— Ах, ну да! И мы значит тоже, — Филин прекратил слабые попытки подняться и закатился под диван. — Но мы должны быть первыми! — патетически крикнул он из-под дивана.
— Ну-ну.
— И еще одно. Все указания будешь получать письменно через нотариальную контору Якобсона, он же Рашпиль... Конец связи, — Филин громко захрапел, выдувая из-под дивана клубы пыли.
Пипс вышел на улицу. В Стамбул, значит в Стамбул, — пробормотал он, запнувшись у выхода о притворившегося спящим мусорщика.
Черные очки, пальто типа макинтош, широкополая шляпа и бычок в зубах. Такова была экипировка Пипса, стоявшего у выхода на летное поле. Он не спешил. Два чемодана из крокодиловой кожи послушно стояли у его ног. До отлета оставалось немногим более получаса.
Взяв чемоданы, Пипс направился к автобусу, подкатившему к дверям. Внезапный толчок в спину сбил его походку. Очки сорвались с носа и со скоростью метеора полетели вперед, а бычок, описав сложную кривую, упал в шляпу впереди стоящего здоровяка с комодоподобными плечами. Тут же чьи-то цепкие, волосатые лапы вцепились в руки чемоданов и с силой потянули. Обернувшись, Пипс увидел покрасневшее лицо мусорщика, который дико заорал.
— Караул! Ограбили! Это мои вещи!
От удивления перед этой вопиющей наглостью и потрясающим бесстыдством Пипс онемел. Мусорщик продолжал тянуть чемоданы и орал уже совсем нечеловеческим голосом. На его крик стали оборачиваться люди. Помахивая дубинкой, подошел рыжий полисмен.
Уже позже мусорщик, ехидно улыбаясь, принес свои горячие извинения по поводу своей нечаянной ошибки. Оказывается, он перепутал чемоданы. Пипс понял все. С ревом негодования он схватил свой чемодан и ринулся на летное поле. Самолет на Стамбул, качнув крыльями, исчез в синеватой дымке. Пипс опустил чемоданы и бессильно плюнул на грязный асфальт. Он весь кипел от негодования. Мусорщик, на свою беду, оказался неподалеку. Быстро оглянувшись по сторонам, Пипс с силой пнул в подбородок ухмыляющегося типа кованым автрийским ботинком. Он тут же заметил, что тот стал еще более отличаться от него внешностью, и удовлетворившись этим, весело двинулся к диспетчеру. Сзади обиженно ревел медленно опухающий мусорщик.
Следующий рейс вылетал через минут сорок. Благополучно на этот раз сев в самолет, Пипс зевнул и огляделся. Расположившиеся неподалеку от него шестеро крепких парней привлекали внимание. Все шестеро сидели, одинаково закинув левую ногу на правую и надвинув шляпы почти на самый кончик носа. Небольшая проверка не мешала. Пипс с испугом посмотрел вверх и бестолково задвигал руками. Номер прошел удачно. Все шестеро кретинов, задрав головы, также уставились вверх, пытаясь определить, что такое могло испугать Пипса. Этих секунд вполне хватило, чтобы Пипс, подняв фотоаппарат, запечатлел лица попутчиков. Те, одинаково злобно дернув лицами, резко надвинули шляпы, показав при этом шесть рукояток пистолетов. Пипс ухмыльнулся. Новички. Впрочем, улыбка тут же исчезла с его лица. Он вспомнил, что пленки в его фотоаппарате не было. Козел!.. Пипс был самокритичен.
Самолет резко стукнул колесами о посадочную полосу и покатился, мелко подрагивая, к зданию Стамбульского аэропорта. Дико взревели турбины и затихли.
Перым же такси, ускользнув, как ему показалось, от новичков, Пипс отправился в нотариальную контору Рашпиля, которая находилась на улице с малоцензурным названием. Шаркая чемоданами по косякам, Пипс влетел в помещение и зажмурился от яркого света. Откуда-то сбоку к нему подошел маленький человек и представился.
— Рашпиль, — малыш вздрогнул и огляделся по сторонам, — Извините, Якобсон меня зовут. — Пипса это настолько умилило, что он рассмеялся и почти проорал, — русский секретный агент Пипс — любитель дамских клипс.
— Н-не понял, — ошарашенно промямлил Рашпиль.
— Не понял, почему клипс? — веселился секретный агент.
— Ну да.
— А просто так, в рифму подходит, — безапелляционно бросил Пипс и сел в одно из кресел. Рашпиль несмело присел рядом.
— Сейчас для вас ничего нет, но если чего появится, то я вам сообщу в отель Понт, где вы сегодня остановитесь. Будьте осторожны, в отеле полно китайцев.
— Почему китайцев? — удивился в свою очередь Пипс.
— Не знаю... Просто полно и все.
— Хм. Китайцев. — Пипс был явно ошарашен.
— Да, и еще, — провожая его до дверей, добавил Рашпиль. — Не выходите на балкон, простудитесь.
— Да что вы говорите? — вообще вытаращил глаза Пипс.
— В номере стоит телефон. Он прослушивается. — продолжал Рашпиль. — Поэтому я вас буду называть Пшиздецкий.
— Как? — поперхнулся Пипс.
— Пшиздецкий, — невозмутимо повторил Рашпиль. — Это необходимо.
— Ну, хрен с ним, — буркнул Пипс и вышел в стамбульскую ночь, черную, как турецкий кофе.
Пипса разбудил телефон какого-то поносного цвета, громко задребезжавший в номере. Потянувшись, агент, шустро суча конечностями, подбежал к аппарату.
— Алле, — лихо выпалил он, — секретный агент Пипс слушает.
— А, может, это пан Пшиздецкий? — спросил тихий голос.
— Да, да. То есть йес, йес, — невозмутимо поправился Пипс.
— Я буду у вас в одиннадцать, — сказал трубка задумчивым голосом Рашпиля.
В ожидании связного Пипс решил позавтракать. Он позвонил в ресторан, и уже через десять минут на его столе стоял завтрак, распространявший оглушительный аромат на весь номер. В открытое окно совершенно безо всякого стеснения влетел худосочный голубь и с голодным визгом набросился на рогалик, душевной загогулиной лежащий на тарелочке.
— Ах, ты... птица мира, понеси тебя леший, — только и успел произнести Пипс, проводив взглядом голубя, с победным бульканьем вылетевшего в окно. Тот далеко не ултелел, а усевшись на балконных перилах, содрогнулся и, посинев оперением, рухнул с закатившимися глазами на балкон.
— Подавился, зараза, — зарадовался Пипс, но быстро сообразил, что дело неладно. Видимо, завтрак был отравлен проклятыми конкурентами. Скорее всего, китайцами. Это их почерк. Он осторожно взял поднос и, вынеся его на балкон, скинул вниз свой завтрак в полном составе. Снизу раздраженно закричали.
— А нечего под окнами ссать, — грубо прокомментировал эти крики Пипс.
Ровно в одиннадцать появился Рашпиль. Проскочив на цыпочках мимо открывшего ему дверь Пипса, он принялся шарить по комнате, сбивая мебель.
— Эй, эй, — возмутился было Пипс. — Не очень-то.
— Тс-с, — прижал палец к губам Рашпиль и вытащил из-под трюмо какой-то маленький аппаратик. Он внимательно осмотрел его и, пройдя в туалет, спустил аппаратик в унитаз.
— Вот так, — назидательно прокомментировал он свои действия.
— Здесь кишмя кишат наши враги. Документы у Хромого. Он сообщил, что выслать их не может и приедет сам сегодня поздно вечером. Вам придется немного поработать.
— Можно подумать, что я все это время расслаблялся, — отпарировал Пипс, пораженный необычайной говорливостью коллеги.
— Вы пойдете в девятнадцать в дом напротив вашего отеля и спросите Жупье, которого там все знают. Жупье даст вам документы, скажет дату и время для встречи с Хромым.
Рашпиль внезапно заозирался и нервно продолжил: — Мне пора, а вы, пан Пшиздецкий, постарайтесь сделать все, как я вам сказал. Кстати, за вами следят и не исключено, что постараются убрать. И хватит в самом деле бездельничать, начинайте работать.
— Да иди ты, козел, — взорвался разъяренный Пипс. — Сами вы все здесь бездельники! Да у меня два ордена Красного знамени есть и медаль За отвагу на пожаре, — выкрикивал Пипс уже в коридоре в спину быстро удаляющегося Рашпиля.
По дороге к указанному Рашпилем дому Пипс купил газету. Крупно, через всю первую страницу шло сенсационное сообщение о том, что неизвестный устроил пожар в салоне самолета, совершавшего рейс Афины-Стамбул. Во время пожара погибло шестнадцать человек, три негра и консул Японии Тояма Токанава. Прочитав это, Пипс внутренне поежился. Если бы не его задержка в аэропорту Афин... Свернув газету, он небрежно пихнул ее в карман и зашагал дальше. Ему и в голову не пришло, что причиной пожара явилась та самая сигара, упавшая в шляпу неизвестного, которому было поручено убрать Пипса по прибытии в Стамбул.
Дом, где находился всем известный Жупье, оказался старой развалюхой и еще стоял только потому, что не знал в какую сторону ему лучше упасть. Входная дверь была заколочена, и Пипсу пришлось вульгарно залезать в окно. После этого Пипс не спеша пошел по коридору первого этажа. Наконец, он уперся в дверь, на которой было написано по-русски корявым почерком: Жупье. Сфонить 38 раз, а ниже, опять-таки по-русски: Прием в люпое фремя тня и нотчи... с 2 до 3 часов и ниже, еще более коряво: Пану Пшиздецкому. Че стоишь, турак? Зъеби отсюта, что ест мочи!
Некоторое время Пипс соображал, какому это пану Пшиздецкому рекомендуют зъебать отсюда, и кого это интересует его моча, а затем смысл написанного дошел до него.
— Фу, как грубо, — прокомментировал он прочитанное и открыл дверь в комнату.
На полу, прямо под ногами Пипса стоял какой-то аппарат, издававший монотонное тиканье, на нем было крупно написано Бонба, а ниже, ежели ты еще здесь, то тебе пистец. Тут до Пипса, наконец, дошло.., перескочив через адскую машинку, он с ловкостью пьяного дворника прыгнул в окно и уже вместе с рамой попытался непринужденно спланировать на клумбу. Но не успел он сделать и заход на посадку, как сзади прогремел ужасающей силы взрыв. Вместе с рамой, уже ставшей вроде бы как родной, Пипс пролетел по воздуху некоторое расстояние. Он, конечно же, мог еще лететь без сомнения дальше, но страшно твердая стена соседнего дома остановила этот великолепный полет, разрушив несчастную раму и основательно повредив фасад агента. С тяжким стоном Пипс повернулся, чтобы посмотреть, какое расстояние ему удалось пролететь. Это расстояние сильно поразило его воображение. Не каждой птице удалось бы пролететь и до середины...
Случившееся настолько потрясло Пипса, что он решил немного развеяться, что с успехом и проделал в небольшом баре. Единственное, что он не учел, так это то, что пережитое сильно ослабило сопротивляемость его организма к алкоголю. В общем... Пипс жутко нажрался какой-то липкой пакости. В какой-то пестрой и конечно же случайно компании он вышел из бара. Конечно, вышел — это было громко сказано.
Точнее, можно было сказать выполз и повел всех к себе в гости. Шумная толпа, сопровождавшая Пипса, ввалилась в его номер, где за столом, грызя ногти от нетерпения, примостился с пулеметом профессиональный мочила. Как только распахнулись двери номера, он хладнокровно нажал на курок. Все двадцать пять человек, а вместе с ним и мертвецки пьяный Пипс, повалились на пол. Быстро собрав пулемет в чемодан, мочила - с чувством выполненного долга - удалился.
Пипсу снились сюрреалистические кошмары. Виделся ему огромный зал и много народа вокруг. Вот к нему подходит сам Президент, на этот раз почему-то трезвый, и достает из кармана Георгиевский крест. От великого счастья и непередаваемого волнения у Пипса кружится голова. Президент зачитывает свой указ, за плодотворный труд... постоянное пьянство... героическое похмелье... и длительный полет над Стамбулом со срамой.... Затем Президент просит дать молоток и гвозди, приставляет крест к ягодицам Пипса и начинает приколачивать его, а Пипс при каждом ударе выкрикивает: А, чтоб вы сдохли, а чтоб вы сдохли....
Проснулся Пипс в стамбульском морге, куда его привезли вместе с телами его собутыльников. Он лежал на ледяном мраморном совершенно голый, а неподалеку от него санитар в рваном халате чего-то писал в регистрационный журнал. Пипс, страшно матерясь, слез со стола и направился к медику. Санитар, услышав незнакомую речь в секционном зале, обернулся, и ...в морге на один труп стало больше.
— Ну, парень, — пробормотал Пипс, брезгливо раздевая санитара, — с такими нервами тебе здесь делать нечего.
Пипс вышел на улицу и огляделся. Напротив морга, у киоска с порнографическими журналами торчали два дюжих молодца в прорезиненных макинтошах. Руки у обоих были засунуты в карманы и правые карманы были сильно оттопырены как у профессиональных онанистов или людей, сжимающих там оружие. Пипса прошиб холодный пот. Он шустро юркнул за какую-то лавку.
Невдалеке остановилось такси, и из него вышли две пожилые женщины, они оживленно беседовали и щелкали фотоаппаратами. Мгновенно сориентировавшись, агент подскочил в ним.
— Здравствуйте, какой чудесный день, не правда ли? — весело начал он. — Давайте я вам покажу здешние достопримечательности. — Пипс боялся оставаться один.
— Какой изумительно воспитанный молодой турок, — восхищенно защебетали туристки. Пипс ослепительно улыбаясь, все время оглядывался. Двое в плащах следовали за ним.
— А вот ресторан, — заявил Пипс, увлекая туристок за собой, — здесь можно отлично пообедать. Замечательная кухня. Изумительные повара. Крепкие напитки.
Последняя фраза, видимо, очень заинтересовала его спутниц и через минуту они уже сидели за столиком. Вокруг располагалась серьезная публика. Слишком серьезная, как про себя отметил Пипс.
Беседа за столиком №3. Пункт наблюдения за русским.
Разговор по рации.
— Что нового?
— Как и ожидалось, этот идиот ожил и сидит сейчас с какими-то тетками, по-видимому, туристками.
— Они из сигуранцы, эти тетки. Нельзя, чтобы они первыми раскололи этого русского. И еще. Этот, по вашим словам, идиот, взорвал целый дом с 245 жителями, а в его номере обнаружили, если вы не забыли, 25 трупов. Вот вам и идиот.
— Что вы?! Действительно, этот русский очень опасен.
Нервы не выдержали. Пипс вскочил и стремглав бросился к дверям.
— Эй, эй, стойте. Куда вы? — закричали оставленные им женщины.
— Жалко. Ведь такой воспитанный, — добавила одна из них, доставая из сумочки огромный магнум. Старательно целясь, туристки побежали следом за ускользающим Пипсом. Вслед за ними уже бежали все остальные группы агентов.
— Все потеряно, — думал Пипс, шагая по каким-то кривым улочкам.
— Нужно срочно смыватья из этого дурацкого города. — Он почти с ненавистью глядел на черномазых турков, сновавших как крысы вокруг него.
В каждом из них испуганному агенту мерещился убийца.
Делать было нечего, оставалось одно единственное место, где можно было укрыться, — контора Якобсона, где ошивался этот придурок Рашпиль. Перед дверью конторы Пипс нагнулся, якобы, для того, чтобы поправить галстук и внимательно, в течение получаса, оглядывался по сторонам в поисках хвоста. Все было чисто, и, облегченно вздохнув, Пипс вошел в контору.
Сильнейший удар потряс его с головы до ног. Сбитый этим ударом с порога, Пипс пролетел почти через всю контору и всем телом ударился в книжный шкаф, который после этого превратился в дрова. Пипс, отметив про себя, что за последнее время ему приходится часто летать, выбрался из-под обломков. Трое рыжих ребят двигались на него, махая огромными кулаками.
— В чем дело, мужики? — спросил их недоумевающий агент, потирая ушибленный бок. Не услышав ответа на свой риторический вопрос, он мгновенно перестроился.
— Че, в морду захотели?
И на это недвусмысленное заявление он ответа не получил. Окончательно обидевшись, Пипс схватил обломок шкафа и грубо врезал одному из рыжих по голове.
— Я не знаю конкретно, кто из вас меня ударил, поэтому извиняюсь заранее.
От удара обломок превратился в огрызок, и Пипс ловко метнул его во второго, попав прямо в глаз. Несчастный дико завизжал. Третий, видя такой беспредел, бросился на Пипса в надежде хоть как-то отплатить ему за избиение своих товарищей. Его надежды не увенчались успехом. Прямой в челюсть встретил его на пути к обидчику. Это был коронный удар Пипса. За всю свою жизнь он видел только одного человека, который мог после этого стоять на ногах. Этим человеком была его жена Маша.
— Ну, хорошо. Повеселился и будя, — произнес до боли знакомый голос за спиной Пипса. Агент обернулся. В дверях, с макаровым в руке, стоял Рашпиль.
— Это ты что ли, Рашпиль? — страшно удивился Пипс, присев от неожиданности на какой-то стул. Рашпиль, не сводя с Пипса темного зрачка пистолета, двинулся к нему.
— А кто же по-твоему? — гнусно улыбаясь, произнес он, — я, конечно, бездельник ты этакий.
— А, — протянул агент, — теперь вижу, что это ты. Но все равно я ничего не понимаю.
— А это потому, что ты кретин, дурак и вообще страшно тупой идиот, — заругался отчего-то Рашпиль.
— Сам такой, — только и смог ответить ошарашенный обвинениями в свой адрес, Пипс. — Так ты чего, Рашпиль, продался что ли?
— А ты лучше спроси, кто не продался, придурок, — помахивая пистолетом, — заорал Рашпиль. — Что толку от твоих орденов, дебил. Ты лучше вспомни, какую получку тебе платят.
— Нормально платят, — задумался на секунду Пипс, — рублев пятьсот этак, может, больше.
— Пятьсот рублев, — захохотал Рашпиль, — пень ты пустоголовый, а мне за одного тебя пятьсот тысяч и не рублев сраных, а долларов мериканцы дают.
— Ну и дураки твои мериканцы, — отпарировал Пипс, — я за эти деньги сам бы к ним убежал.
— Ну ладно, я тобой все ясно, с дураком кретиноподобным, — присел неподалеку Рашпиль. — Я за тобой давно слежу и ускользнуть от меня мог только сам Господь Бог, тем более, что за пятьсот тыщ.
Откуда-то из кармана Рашпиль выудил бутылку и смачно отпил глоток.
— Кажется, виски, — отвлеченно подумал Пипс.
— Но нельзя же в самом деле так много узнавать всего за один день, идиот ты недоделанный, — продолжал Рашпиль, грубо рыгнув.
— Да чего я узнал-то, — возмутился было Пипс, — ничего я не узнал, — недоумевал он.
— Чего, чего? Тебя, козла помойного, почти сразу же увидели в обществе двух агентов из сигуранцы. Затем, объясни мне - как оказалось, что ты до сих пор жив, ублюдок парнокопытный. Ты же с нашими людьми из забегаловки вышел, тебя, тупую башку, должны были прикончить. А прикончили всех наших. Да и полиция местная с тобой в ладах. Как же, собственноручно ты, скотина унавоженная, укокошил 245 человек и взорвал целый дом...
Тут Пипс попробовал возмутиться.
— Я их это, как его... не укокашивал, то есть не укоко, не у кака... Тьфу, черт, — и он снова угрюмо замолчал.
— Сейчас, старина Пипс, мы будем тебя пытать страшно и больно, — Рашпиль, криво ухмыляясь, достал из кармана зубные щипцы и бросил на стол. Щипцы при этом так лязгнули, что у Пипса что-то произошло с мочевым пузырем. Пипс при этом глубоко вздохнул. Очнувшиеся парни крепко схватили Пипса и быстро привязали его к стулу, на котором он изволил сидеть.
— Но перед тем, Пипс, грязный кретин этакий, ты, наверное, что-нибудь скажешь нам? — предложил Рашпиль, сделав очередной могучий глоток из бутылки и опять-таки грубо рыгнув.
Пипс опять глубоко вздохнул, ему очень хотелось писать.
— Вообще-то я писать сильно хочу, — несмело заявил он.
Рашпиль злобно рассмеялся.
— Смотрите, он пи-пи захотел. Да ты сейчас, отвратительный и аморальный кретин, по большому сходишь и не раз, не сходя с этого места, так что можешь мочиться прямо в штаны, они тебе больше не понадобятся.
Видя, что Рашпиль совсем озверел, Пипс резко снизил уровень своих запросов.
— Тогда закурить что ли дайте.
— Дайте закурить этому тупому скоту перед смертью, — смилостивился Рашпиль. Подскочил один из молодцов и сунул в зубы Пипсу сигарету. Деловито пыхтя сигареткой, Пипс пускал дым в потолок и еще раз оглядывал помещение конторы.
— Н-да, — невесело констатировал он, — отсюда, пожалуй, меня только вынесут...
Он уныло пошевелил ногами и с радостью ощутил, что они не связаны. Непроизвольно он заулыбался от такого подарка судьбы.
— Нет, вы смотрите, — возмутился Рашпиль, рассмотрев улыбку Пипса, — он, свиноподобный дебил, еще улыбается.
— А улыбаюсь я потому, что сейчас все тебе расскажу, — ответил Пипс и начал долго и нудно рассказывать свою биографию, начиная с ясельного возраста. Когда он дошел до описания страшного поноса, которым страдал в три года, объевшись сырой картошкой, Рашпиль не выдержал и схватил щипцы. В этот момент один из его помощников уже удалился, а еще один склонился над зажигалкой.
И тут Пипс прыгнул. Полет проходил по сложной траектории и больше походил на тройной прыжок, так как второй толчок он произвел от физиономии молодца с зажигалкой, при этом она влезла тому в рот почти полностью. Второй толчок Пипс произвел от груди второго рыжего молодца, после чего молодец так сильно выдохнул, что у него выпал язык. В конце пути Пипс рассчитывал сесть стулом прямо на голову Рашпиля, но немного не рассчитал и сел на стол перед ним. Тем не менее Пипс не растерялся и обеими ногами резко ударил Рашпиля в лицо, от чего лицо у Рашпиля сильно изменилось и стало не таким рельефным. Сам Рашпиль дико заорал и, махая щипцами, свалился на пол, где и остался лежать в некрасивой позе.
Подобрав макар, Пипс выскочил в дверь конторы. Навстречу ему неуверенной походкой двигался тот молодец, которого Пипс не далее как полчаса назад зверски ударил обломком шкафа. Он уже успел где-то перевязать голову и приобрел относительно бодрый вид.
— Ба! Знакомые все лица, — продемонстрировал Пипс неплохое знание классики и, пропев: Голова обвязана, кровь на рукаве, — уложил молодца на заплеванный тротуар.
— Стоять. Не двигаться, — проревел голос сбоку. Пипс обернулся и увидел двух турецкий полицейских, руки которых сжимали побелевшими пальцами пистолеты.
— Понял, — легко согласился агнет и высоко, как только мог, задрал руки кверху. Из-за полицейских вынырнул небольшой черномазый субъект.
— Вы задержаны, задержаны, — затараторил он, опасливо приближаясь к Пипсу.
— Да я понял, понял, понял, — в унисон ему протараторил Пипс, невозмутимо глядя на субъекта.
— Я, как представитель турецких внутренних органов, — продолжал тот, — предъявляю вам обвинение в шпионаже, терроризме, в двухстах семидесяти убийствах...
— А вы этого сосчитали? — прервал бойкого Пипс, пихая ногой неподвижное тело молодца с перевязанной головой и сплющенным носом.
Представитель внутренних органов побелел.
— Кстати, — продолжал Пипс, — внутренние органы, это как? Мочевой пузырь, прямая кишка? А, может, я вас неправильно понял?
Субъект покраснел, очень обрадовав Пипса быстрой сменой цвета лица.
— А также вы обвиняетесь в умышленном оскорблении официальных представителей турецких властей, — наконец закончил черномазый.
— Скажите пожалуйста, — удивился Пипс, — как страшно.
— Не разговаривать, — взбеленился представитель, сменив заодно цвет лица. Это настолько поразило Пипса, что он действительно замолчал.
— Пройдемте внутрь этой конторы, — пригласил субъект и они двинулись обратно в двери, увлекая за собой задравшего руки Пипса.
Внутри их глазам предстала неприглядная картина. Под столом с щипцами в руках валялся Рашпиль, удививший вошедших национальным, бело-сине-красным, то есть очень русским окрасом того, что раньше называлось рожей. У стены на полу лежал другой, кашель которого сотрясал стену, у которой он лежал. Третий, по локоть запихнувший правую руку в рот, безуспешно доставал оттуда зажигалку.
— Так, — сориентировался представитель, — быстро вызвать скорую помощь. А сейчас вы нам расскажете, что здесь произошло, — обернулся он к Пипсу.
— У меня есть официальное заявление, — сразу же среагировал тот.
— Мы вас выслушаем, — смилостивился турок, — говорите, пожалуйста.
— Я очень хочу писать, — несмело выложил официальное заявление Пипс.
— Я запрещаю вам разговаривать со мной в подобном тоне, — заревел представитель.
— Да вы что, ребята. Какой еще может быть тон, если я сейчас описаюсь в натуре, — тоже повысил голос Пипс. — Я вас предупредил, вот эти вот типы тоже не давали мне сходить по малому и смотрите, что с ними, садистами этими, произошло.
— А. Так это ваших рук дело!? — почему-то обрадовался черномазый.
— Нет, — заоправдывался агент, — просто они стояли у меня на дороге, когда я шел, а, вернее, прыгал в туалет.
— Скорая, господин майор, — прервал излияния Пипса, вошедший в этот момент полисмен. Следом за ним в контору ввалился слоноподобный доктор.
— Осмотрите, доктор, пострадавших, — предложил тому майор, — а вы, — он обернулся к полицейскому, — вызовите конвой.
Доктор немедленно приступил к осмотру. Нагнувшись над телом Рашпиля, он удивленно хмыкнул.
— Так, солнечный удар, по-моему. Будет жить по-моему. Дня три, — добавил он, переходя к гулко кашляющему. — Здесь тоже ясно, обострение хронического бронхита. Курил, наверное, много. Тэкс, — он вытащил руку с зажатой в ней зажигалкой изо рта третьего. — А ничего вещица, — прокомментировал он свои действия и положил зажигалку в карман.
Майор удивленно вытаращился на доктора. Тот, перехватив этот взгляд, отошел от осматриваемого и случайно наступил на ногу неловко подвернувшегося полицейского. От дикой боли в ступне от чего-то просипел, оседая с перекосившимся лицом на пол. От собственной неловкости доктору явно стало неудобно. Он поддержал пострадавшего блюстителя закона, заодно вывернув у него из руки оружие.
— Ну ты, говнюк, — направил он пистолет на оторопевшего майора.
— Задирай ручки, а то сейчас кэ-эк стрельну, — все это было сказано по-русски, но майор все прекрасно понял и быстро поднял руки вверх. Подойдя к нему, доктор зверским щелбаном в лоб отправил турка в противоположный угол комнаты. Майор улетел туда со скоростью метеора и издалека стал похож на груду старого тряпья.
— Ты руки опусти, — обернулся доктор к Пипсу, — чего как дурак стоишь.
— Действительно, — согласился тот, опуская затекшие руки прямо к ширинке, — ты уж извини, но я пописаю. Эта процедура заняла не менее получаса.
Через некоторое время, сидя в маленьком ресторанчике, Пипс и Жупье мирно беседовали. В своей беседе они затронули ряд важных вопросов.
— Ты знаешь, я уж думал, что конец мне пришел, — признался Пипс, думал, лопну сейчас. Ну, не могу я в штаны, воспитание не позволяет. А эти как сговорились, нельзя и все тут.., — содрогаясь от пережитого ужаса воздержания, вспоминал Пипс. — И этот-то, Рашпиль, продался, садюга проклятый. Мериканцы, говорит, больше плотют...
— Да не продался он, — сказал Жупье, поедая какую-то мерзость из турецкой кухни, — это проверял он тебя. Сверху указание пришло - проверить Пипса на вшивость, вот и проверял...
— А-а, — протянул Пипс, но все равно, если бы щипцами своими, так это я еще понимаю, а то не давал по малому, я считаю это форменным превышением полномочий, ты так нашим в шифровке и укажи. А Рашпиль теперь как выкрутится? — поинтересовался Пипс.
— А это его проблемы, — бросил Жупье, выпивая очередную жидкую гадость из турецкой кухни. При этом он так сморщился, что Пипс его даже пожалел.
— Чего? Неужели так плохо? — спросил он и несмело попробовал из своей тарелки.
Во время того, как Пипса тошнило в туалете, Жупье давал ему новое задание. Пипсу следовало срочно лететь в Копенгаген, где скрывался агент их секретного отдела Хромой.
Уже утром следующего дня Пипс вкушал кофе в Копенгагене и читал местные газеты.
Из Кувейта сообщалось, что там скончался эмир Кувейта шейх Сабах ас Салем ас Сабах. Новым главой государства провозглашен наследный принц, премьер-министр Кувейта шейх Джабер Аль-Ахмед Аль Джабер ас Сабах.
Прочитав это сообщение, Пипс обалдело потряс головой.
— Ну, и имена у них. Одни собаки.., — пройдясь по своему номер, агент сел на балконе и набухал в стакан сока манго... или не манго, какая к черту разница, ясно только, что не томатного. Мягко и тепло светило солнце. Развалившись в скрипучем шезлонге, Пипс вытянул ноги, и потягивая сок, наслаждался видом на город. Особенно ему понравилась городская ратуша напротив окон его номера.
На одном из этажей старого здания ратуши озабоченно возились два субъекта. Еще вчера ночью сюда, под видом ремонта, была доставлена 80-миллиметровая зенитная пушка. Ее дуло хищно высовывалось в оконный проем. Заглядывая в дуло, один из субъектов с удовлетворением наблюдал за балконом, на котором вольготно расположился Пипс со своим стаканом и волосатыми ногами.
До сих пор ни одна из шестнадцати разведок мира, охотившихся за этим русским, не добилась успеха. Пушка могла решить все. Двое молча вложили в зарядное устройство и сосредоточенно прицеливались.
Пипс, кряхтя от удовольствия, потянулся в шезлонге. Тот заскрипел и, не выдержав мощного веса, с громким треском развалился. Тут же, чиркнув по перилам, прилетел и снаряд.
Когда дым от выстрела рассеялся, двое злодеев посмотрели на балкон, где до недавнего времени восседал любитель манго Пипс. Балкон был пуст, вместо балконной двери зияла дыра.
— Чисто сделано, — просипел одни.
— Вместе с креслом, — поддержал его напарник. — Сматываем удочки.
Они бегом спустились вниз мимо озабоченных работников ратуши, до смерти перепуганных громом выстрела. Выйдя на улицу, типы сели в ситроен, стоявший неподалеку. После выполненного задания типам предстояло получить внушительную сумму, именно поэтому мощный взрыв разметал ситроен и их самих в разные стороны.
Выстрела Пипс не слышал. Он так больно ударился об пол, что у него потемнело в глазах. Проклиная западный сервис, и залитый отвратительным соком манго, он поднялся и, потирая ушибленный зад, направился в комнату. Глаза его широко раскрылись. Комната номера была заполнена дымом, перегородки между туалетом и ванной больше не существовало. На месте нее лежала груда обломков, из-под которой торчали ноги какого-то несчастного соглядатая или наемного убийцы, который прятался под ванной в ожидании удобного для исполнения своих гнусных намерений момента. И что было самое главное, так это то, что новый чемодан Пипса был продырявлен насквозь и из дыры вилась тоненькая струйка дыма. Пипс огорченно заглянул в эту дыру.
— Нельзя выйти на минутку, — обозлился он и пнул ноги заваленного обломками типа.
Раздался стук в дверь. Пипс, вытащив пистолет, встал сбоку от дверей.
— Да-да. Входите, — пригласил он. В дверях показалась чья-то заспанная рожа.
— Что это такое, — заорала рожа, бешено вращая белками глаз. Пипс, внезапно озлобясь, врезал что есть сил по этой гнусной роже. Та с визгом скрылась за дверями.
— Ходют тут разные. Мешают отдыхать. Потом носки пропадают, — пробормотал Пипс. Он закрыл дверь, не спеша собрал пожитки и вместе с дырявым чемоданом вышел из номера, перешагнув через что-то злобно вопящего обладателя рожи и теперь уже фонаря под правым глазом.
Внизу он подошел к администратору. Тот быстро вскинул глаза на Пипса.
— Вы из 456 номера? — вежливо спросил он агента.
— Ну, предположим, из него. А что? — невежливо отреагировал на вопрос Пипс.
— Нет. Ничего особенного. Только вам предстоит оплатить счет за нанесенный ущерб нашему имуществу, — администратор неотразимо вежливо протянул Пипсу какую-то бумажку.
— Че это ты мне какие-то бумажки суешь? — опять-таки грубо спросил агент.
— Это не бумажка, а счет за уничтоженное имущество отеля, — непробиваемо спокойно объяснил администратор.
— Можете со своим счетом сходить в туалет, — посоветовал Пипс, криво ухмыляясь и внутренне надеясь вывести из себя своего собеседника.
— Вам перечислить конкретно за что? — продолжал в том же духе администратор.
— Да уж будьте так добры, — язвительно произнес Пипс, прикидывая расстояние до двери и считая возможные препятствия, которые могут возникнуть на его пути к свободе.
— Пожалуйста. Шезлонг, стакан, туалет и ванная вместе с их содержимым и синяк под глазом нашего работника.
— Ну, с синяком, положим, ваш работник уже давно ходил, — соврал Пипс, — а вот с этим как мы разберемся? — и он водрузил на конторку свой дырявый чемодан.
— Это ваши проблемы, — невозмутимо выложил ему администратор. — И уберите свой дурацкий чемодан от меня подальше, от него противно воняет чем-то гадким.
— Что-о?! — взвился Пипс, — воняет?!! Ах ты!.., — и он, просунув руку в дыру чемодана, крепко схватив администратора за нос.
— А это ты видишь?! — заорал он.
— Ничего я не вижу, — прогундосил администратор, предпринимая слабые попытки освободиться.
— Ах так?!! — Пипс резко потянул руку на себя и протащил голову администратора сквозь дыру в чемодане, — А теперь видишь? — почему-то успокаиваясь спросил он недовольную голову администратора.
— Что здесь происходит? — резким голосом спросил кто-то за спиной агента. Пипс отпустил нос администратора и развернулся на сто восемьдесят градусов. Перед ним стоял небольшого роста крепыш с багровым носом и большой сигарой в зубах коричневого гуталина.
— Комиссар Кодавр, — представился крепыш, не вынимая сигары из рта.
— Ну и что? — бросил Пипс.
— Вам необходимо проехать со мной до управления полиции, — шевеля сигарой, пробормотал комиссар.
— Так уж и необходимо? — опять начал прикидывать Пипс расстояние до двери.
— И не надо делать глупостей, — разгадал без труда его намерения комиссар, — на улице вас уже ждут.
— А я вот сейчас проверю, — не успокаивался Пипс, делая несколько шагов по направлению к двери.
— А я вам не советую, — вяло пробухтел комиссар, — лучше нам выйти отсюда вдвоем. В любом другом случае вы будете напоминать своим видом дуршлак и через вас можно будет откидывать вермишель.
— Э-э, — протянул озадаченный агент, — да вы, комиссар, шутник. — Ну хрен с ним, пошли в ваше управление.
— А как же со мной? — заверещала голова администратора, тщетно пытаясь вытащить голову из чемодана.
— Чемодан доставите туда же, — спокойно отреагировал на это комиссар и, пропустив вперед Пипса, вышел в двери.

В управлении полиции толклась уйма народа. Пройдя на второй этаж, Пипс и комиссар вошли в кабинет.
— Садитесь, как вас там.., — предложил Кодавр, закуривая вторую сигару.
— Ну и чего вам от меня надо? — вольготно расположившись в кресле, спросил Пипс.
— Мы хотим узнать, где вы были в ночь с тринадцатого на четырнадцатое марта.
— Какого года? — спросил опять агент, пытаясь хоть немного выиграть времени.
— Этого, этого конечно, — вскинув на него глаза, пояснил комиссар.
— Так я не помню точно. Спал, наверное, где-нибудь.
— Нас интересует конкретное ваше местонахождение, — пыхтя сигарой, ворчал комиссар.
— А-а, конкретно? — Пипс сделал вид, что задумался. — Тогда где-то в Турции.
— А еще конкретнее, — не успокаивался комиссар.
— Ах, конкретнее. Тогда где-то в районе Стамбула. Это столица ихняя, — уточнил Пипс.
— Ну что ж... Тогда все сходится, — оживился комиссар.
— Э-э. Погодите! Чего это у вас там сходится? — заволновался Пипс.
— Дело в том, что вас обвиняют в том, что вы склонны к терроризму на фоне умопомешательства.
— Какие доказательства? Какие у вас доказательства?! — еще больше заволновался Пипс.
— Хватит, в самом деле. Нечего тут дурака мне валять. Псих вы эдакий! По линии интерпола пришло уведомление. Турецкая сторона сообщает, что вы на протяжении двух суток нахождения в их столице натворили столько безобразий и убили столько людей, сколько ни одна террористическая группировка мира не смогла за все время своего существования, — орал Кодавр, встав с кресла и тыча сигарой чуть ли не в лицо оторопевшего агента.
— Да эти турки — дебилы непроходимые, — заорал в свою очередь Пипс, наливаясь справедливым гневом. — Меня самого у них чуть не убили. Чего у них вообще там контрразведка делает?! Шпионы кишмя кишат. Китайцев одних тьма-тьмущая! Голубей уже травят! — кричал Пипс, хотя сам ни одного китайца ни разу живьем не видел.
— И у нас сразу же по вашему прибитию в нашу страну вы уже успели натворить делов, — еще громче заревел Кодавр. — Взорван ваш номер, там, в обломках, труп какого-то типа. Кто это такой? Ваш любовник? Говорите честно! Это в ваших интересах!! — наседал комиссар на Пипса, тыкнув сигарой прямо в нос агенту.
— Да я откуда знаю?! — ответно визжал Пипс, схватившись за нос.
— А-а, не знаете... Вы ничего не знаете, а вокруг вас люди мрут как мухи, — целясь сигарой уже в глаз задержанного, орал комиссар.
— И вообще, где вы достали снаряд от 80-милимметровой зенитной пушки и зачем взорвали в своем номере?!
— Какой снаряд?!! — изумился Пипс, — вы что упали что ли? Мне еще снарядов не хватало, — агент с трудом увернулся от сигары.
— До вашего появления у нас все было тихо. Никаких взрывов, никаких неизвестных трупов, никакой педерастии. — Комиссар перевел дыхание и закурил новую сигару. Обсыпанный с ног до головы пеплом от предыдущей сигары Пипс заметил, — вы, комиссар, много курите.
— Вы знаете тех типов, которые были в ситроене? — вдруг спросил у него тот.
— Не знаю я их и ситроена вашего тоже никакого не знаю. И вообще, я не желаю проживать в стране, которая так встречает своих гостей. Чемодан продырявили, каким-то противным соком манго залил с ног до головы, ломаные шезлонги подсовывают, — заорал Пипс, — да еще какие-то свои проблемы со снарядами, ситроенами и пидарасами подсовываете?!! Я желаю срочно покинуть вашу сраную Данию и ваш вонючий Попенгаген. И вас, дурака такого, не желаю больше видеть ни секунды, а вашу мерзкую сигару я просто ненавижу!!! — Пипс схватил изо рта обомлевшего комиссара сигару и, бросив на пол, с остервенением растоптал. Он не заметил, что комиссар незаметно, во время горячего выступления нажал кнопку вызова на столе. Растоптав сигару комиссара, Пипс направился к дверям, где был встречен двумя дюжими мужиками в белых халатах.
— Кто такие? — заорал на них Пипс. — Прочь с дороги!
— Я вас вынужден задержать и до окончания следствия поместить в психиатрическую больницу, — раздался за спиной голос комиссара.
— Это произвол. Я не позволю, — закричал Пипс и набросился на санитаров. Те, в свою очередь, набросились на него.
Первый раунд был за Пипсом. Один из санитаров, описав сложную кривую, с пронзительным воплем вылетел в коридор. Второй, сметенный агентом, рухнул у дверей, увлажняя белоснежный халат обильной струей крови из разбитого носа. Пипс уже было совсем праздновал победу, но из коридора влились новые силы в виде пяти полицейских и еще нескольких здоровяков, одетых в халаты. Эта толпа буквально похоронила Пипса под своими телами. Один из медиков, достав шприц, вонзил иглу прямо сквозь штаны в могучий зад агента. У Пипса поплыло в глазах, и он бессильно уронил голову.
Очнулся Пипс от страшной головной боли. Не открывая глаз, он осторожно поводил руками и ногами. Они оказались свободны. Когда агент осторожно открыл глаза, то первое, что ему в них бросилось, было ненавистное лицо комиссара.
— Ну вот, мы и проснулись, — радостно удивился он и от такой необычной своей радости даже заерзал задом в глубоком кресле.
— А чего это вы так радуетесь? — Пипс присел на кровати, в которой, оказывается, возлежал.
— Да мы уж думали, что погорячились с вами. Ан нет. Обошлось. Зато вы-то как погорячились.., — закуривая свою дурацкую сигару, веселился комиссар Кодавр.
— Как вы мне, так и я вам, — отреагировал Пипс, озирая помещение. — Так я где хоть нахожусь? — спросил он у облака дыма, окутавшего голову комиссара.
— Там, где я и обещал, в психбольнице.
— А я заявляю вам, что я не псих, и требую, чтобы меня срочно выпустили, — повысил голос Пипс.
— Ну-ну, не надо опять нервничать. Вы что, и в самом деле подумали, что это психбольница? Если так, то вы очень наивный человек, — замахал сигарой Кодавр. — Мы уже давно следим за вами и знаем, что вы русский разведчик, и теперь хотим установить, чего это вы прибыли в Копенгаген.
— Да вы сами наивный. Если я и в самом деле русский, так я ведь вам ничего не скажу, — выпятил Пипс могучую грудь, — мы — русские такие. Так что можете меня пытать, как хотите, я ничего не боюсь и никогда не стану предателем своей горячо любимой Родины.
— Что это вы так разволновались? — удивился Кодавр, пораженный патетикой Пипса. — Ну, не скажете и ладно. Тогда мы вас просто отпустим и все.
— Да уж, — ехидно прищурился агент, — отпустите, как же... Знаю, как вы отпустите... За ноги, да об стену кумполом.
— Об стену кумполом, — Кодавр мерзко рассмеялся, — это оригинально.
— Это у вас оригинально, а у нас запросто, — отпарировал Пипс.
— Ну что ж, — несколько замялся Кодавр, — если вы не хотите сотрудничать, то мы вам докажем, что умеем держать свое слово. Мы вас отпускаем.
Через некоторое время Пипс в сопровождении Кодавра выходил из здания. У ворот во дворе его ждал новехонький Ягуар.
— Это вам наш презент за оказанные услуги, — почти ласково произнес Кодавр, — пуская струю дыма в нос Пипса.
— Да идите вы, — Пипс, устало кряхтя, влез в машину и хлопнул дверцей.
— Желаю счастливого пути, — неприятный комиссар издевательски помахал своим противным окурком.
Ворота широко распахнулись, и машина с Пипсом мягко выкатилась за ограду.
— Слушай, — обратился комиссар к одному из охранников, — сейчас и я поверил, что это русский. Этот кретин совершеннейший идиот. С чего нам было ему просто так, за красивые глаза, давать машину? А он даже не задумался. Точно русский...
Машина катилась по относительно ровному шоссе. Изнутри Пипса глодало какое-то сомнение, но в чем именно он внутренне сомневался, Пипс никак сообразить не мог.
В километрах двух от ворот, за которые он только что выехал, прямо посреди дороги стоял спаренный пулемет. В нескольких метрах сзади расположились несколько гранатометчиков. А в кустах сидела и жадно курила целая куча наемников. Все они собрались здесь с одной единственной целью прикончить наконец этого проклятого русского агента, целых две недели мотающегося чуть ли не по всему миру и ускользающего как угорь от них.
Среди этих нехороших типов были и проклятые китайцы, которые, будучи по своей натуре очень трудолюбивым народом, втайне от конкурентов выкопали посреди дороги огромную яму, замаскировав ее под асфальт.
В общем, вся эта хорошо организованная машина убийства ждала с минуты на минуту появления машины Пипса. Кроме того, в багажнике ягуара тикала маленькая железная коробочка, и тикать ей оставалось совсем ничего. Комиссар Кодавр не любил промахов...
Все-таки сомнения, глодавшие Пипса, пересилили. В его голове беспорядочно заметались обрывки каких-то мыслей. Лицо сморщилось, нос покраснел... Агент попытался логически просчитать действия комиссара. Это его настолько утомило, что он остановил ягуар на обочине, потому что не мог одновременно думать и вести машину. Уровень его подготовки этого не позволял.
— Так, — думал слегка вспотевший Пипс, — меня арестовывают... усыпляют... везут неизвестно куда, предлагают сотрудничество, а затем, когда я отказываюсь, отпускают, да еще дают машину, чтобы я уехал. — Поистине титаническая работа того, что у других людей называют головным мозгом, так расстроила Пипса, что у него страшно заболел живот и задняя нога. Что-то было не так, а вот конкретно что, Пипс никак не мог понять.
Нервное напряжение владело и группой убийц. Они тоже никак не могли понять, почему этот русский идиот остановил машину, не доехав до места “встречи” какой-то десяток метров. Неужели и в самом деле какой-то не такой, как остальные? Неужели он что-то почуял? Но это ведь невозможно. Джеймсы Бонды бывают только в книгах и кино... Наконец, один из гранатометчиков не выдержал и, широко размахнувшись, метнул противотанковую гранату, которая, ударившись о ветви дерева, свалилась прямо на пулемет, замаскированный под ремонтное заграждение. Гулко ударил взрыв. Пипс вздрогнул. Он посмотрел вперед на дорогу. Всякие мысли моментально исчезли из его измученной головы. Огромная толпа каких-то явно недобрых людей с дикими криками выбежала из кустов и бросилась к его машине. Половина толпы на глазах изумленного агента сразу же исчезла. Он не знал, что это сработала китайская яма. Дикий рев и таинственное исчезновение неудачников до смерти перепугал агента, и он, выскочив из машины, понесся что есть сил в направлении, обратном первоначальному.

Когда группа неизвестных агенту лиц поравнялась с брошенной машиной, прогремел еще один взрыв. Он оказался настолько эффективным, что расчленил неизвестных в прямом смысле этого слова. Чья-то нога в тяжелом ботинке достала Пипса по голове и он, теряя всякую сознательность, упал в придорожную канаву.
Очнулся он опять в морге, теперь уже датском, с все той же ногой, застрявшей у него за воротником.
— Да что же это такое! — возмутился Пипс, — это что, во всем мире такие врачи, что не могут отличить мертвого от живого. Санитар, которому Пипс все это высказал, явно не желая слушать, что он скажет дальше, молча вытаращил глаза и рухнул под стол, за которым сидел.
На запасной явке Пипса ждал резидент Филин. Нельзя было сказать, что резидент был пьян, но то, что он был явно нетрезв, это можно было сказать точно. К тому же он опять был не один. Два слоноподобных субъекта с силой пинали Филина в живот, поочередно спрашивая: — Где Пипс? Где Пипс? и т.д. и т.п. От этих ударов резидент лишь вздрагивал и глухо икал, сохраняя на лице совершенно идиотскую улыбку. Время от времени футболисты получали от него какие-то нечленораздельные ответы, но так как резидент русской разведки всегда говорил только по-русски, то получаемые от него ответы их не удовлетворяли.
— Ой, мужики, — бросил с порога Пипс, — прекратите пинать моего друга в живот. Во-первых, это совершенно без толку, а во-вторых, у него больной желудок. — Все это было сказано на безукоризненном английском, правда, со слабым пензенским акцентом. Верзилы озадаченно остановились. Филин слабо зашевелился.
— Пипс, дорогуша. Они все спрашивали, где ты, но я им не сказал.
Один из верзил, вытащив из кармана пистолет, очень неосторожно приблизился к агенту. Между ними сразу же произошел обмен. Верзила получил удар по голове той самой третьей ногой, которую Пипс почему-то решил сохранить как трофей, а к агенту перешел его пистолет. Одна из сторон этого обмена, а именно верзила, явно удовлетворенный состоявшейся сделкой, рухнул на пол. Второй здоровяк, расстроившись по поводу складывающейся ситуации, в озлоблении и растерянности пнул снова в живот все еще лежащего Филина. Филин глухо заматерился и откатился от истязателя подальше.
— Э-э, парень, — протянул Пипс, — ды ты, гляжу, ничего не понял. Сделаешь еще что-нибудь подобное, и я продырявлю твою тупую башку. — Пипс повел стволом, — давай-ка отойди подальше от моего друга. Бери своего напарника и проваливай.
Верзила наконец сообразил, что все сложилось не в его пользу. Он угрюмо двинулся к выходу.
— Кстати, — кинул левой рукой свою третью ногу ему Пипс, — лови, может, она вам понадобится, чтобы уковылять отсюда побыстрей. Все-таки нога...
Когда футболисты удалились, агент поднял Филина и осторожно положил его на диван. Филин благодарно заругался.
— Ну, и чего будем делать? — спросил его Пипс, усевшись в кресло напротив. — Я, понимаешь, где только не побывал, благодаря вашему чуткому руководству... В одном только морге уже два раза... Чего теперь?
— Слушай, сбегай за водкой, — предложил ему резидент, потирая многострадальный живот.
— Обойдешься, — отрезал Пипс, — ты говори, что делать. Где теперь мне эти ваши чертовы бумаги искать?
— Ах, да.., — хлопнул себя по лбу Филин. — Бумаги эти... В общем, кати в Брюссель. Там был найден труп Хромого. Сами бумаги исчезли неизвестно куда, но руководство думает, что вы справитесь с этой задачей.
— А я не слышал еще задачи, — глядя в окно, — буркнул Пипс.
— Найти эти бумаги и доставить в место назначения, — неужели не понятно, — удивился резидент.
— Так. Теперь скажи, куда это в место назначения, — продолжал настаивать Пипс.
— В общем, по дороге из этого Копенгагена, у столба на 38-ом километре деньги и документы... Ну, сбегай за водкой, будь человеком, — заканючил вслед вставшему Пипсу резидент.
Откопав тайник, агент развернул документы. Они оказались на имя репортера Дейли телеграф Джека Стенса. Денег было предостаточно, и, перелистав тугие пачки долларов, Пипс удовлетворенно крякнул. На ближайшей заправке его ожидал мерс.
Брюссель встретил Пипса относительно неплохой погодой. Неувязка получилась с явкой. Газетный киоск, где он должен был отметить время своего прибытия и получить дополнительные инструкции, буквально перед его приходом был расплющен бульдозером какой-то строительной компании вместе с киоскером.
Из документов, которые Пипс выудил все из того же тайника, ему стало известно, что Хромой перед самой своей смертью, сообщал в центре о перевербовке некоего агента моссада. Единственное, где Пипс мог достать этого типа, так это в небольшой пивнухе на окраине Брюсселя. Делать было нечего, и Пипс недолго думая направился туда. Узнать моссадовца он мог по шраму, пересекавшему лицо сверху вниз. Это была единственная тонкая ниточка, за которую можно было уцепиться и выйти на искомые бумаги.
В пивнушке было грязно и тесно. Несмотря на относительно раннее время народу хватало. Пипс, недолго думая, подвалил к стойке и, заказав кружку пива, поинтересовался у хозяина, где ему можно разыскать человека со шрамом на лице. Хозяин долго и удивленно посмотрел до агента.
— А зачем вам этот моссадовец, до к тому же завербованный русскими? — спросил он, подавая Пипсу кружку пива явно не жигулевского цвета.
— Да хочу его завербовать работать на нас, — так же удивленно ответил Пипс.
— На кого это на нас? Позвольте спросить, — поинтересовался опять бармен.
— А тебе-то зачем это знать? — решил грубостью закончить этот разговор Пипс.
— Да я осведомитель местной контрразведки. Мне надо знать по служебной необходимости, — настаивал бармен.
— А-а? — протянул озабоченно Пипс. — Ну, если по службе положено... Тогда я из Габона... Являюсь, как видишь, негром.
— Тогда я, с вашего разрешения, так в рапорте и укажу, — бармен достал маленькую записную книжку.
— Да, чего уж там... Конечно, можешь указать, мол, негр из Габона, — великодушно разрешил Пипс. — А этого-то покажешь?
— Конечно, он уже минут пять сидит рядом с нами и слушает разговор, — кивнул хозяин, озабоченно записывая в книжечке сведения о том, что человек со шрамом перевербован неграми.
— Моя такса в долларах, — сказал повернувшемуся Пипсу человек со шрамом, который и действительно оказался рядом.
— А сколько? Сколько конкретно долларов? — спросил Пипс, обрадовавшийся такому решению своего дела.
— 50 зелененьких и согласен работать на все разведки мира, кроме монгольской, — сказал шрамоносец, бессовестно глядя Пипсу в глаза.
— А чем монгольская хуже остальных? — заинтересовался Пипс.
— А они все норовят своими тугриками рассчитаться, говорят, долларов у них мало. А на хрена мне их тугрики.
— И действительно, — согласился агент. — А русские, интересно, чем рассчитываются? — закинул он удочку собеседнику.
— А как же, был тут один русский, так он ничего еще, водкой рассчитывался. Это, я считаю, неплохо.
— Ну, и куда этот русский делся со своей водкой? — не отставал Пипс.
Шрамоносец посмотрел на него как-то по-другому, чем раньше.
— Водку я выпил. А чего это ты русским интересуешься? — подозрительно спросил моссадовец.
Пипс, чутко уловивший внезапную смену настроения собеседника, ответил намеренно равнодушно.
— А с чего это ты взял, что меня интересуют русские? Я так просто спросил. Меня водка больше интересует.
— Чего-то не нравишься ты мне, — прямо сказал шрамоносец. — И на негра чего-то не похож... Может, ты вовсе и не из Габона?..
— Да ты чего? — возмутился Пипс. — Ты на рожу мою посмотри...
Моссадовец вперился в лицо Пипса.
— М-да, — после некоторого раздумья, протянул он, — По лицу ты чистый габоновец...
— Ну вот, — перевел дух Пипс, — а кто же еще. Мы, габоновцы, все такие...
— Ну, я пошел, — поднялся со своего места шрамоносец.
Пипс проводил его взглядом до дверей и выскочил следом.
Выйдя из дверей пивнухи, Пипс увидел фигуру недавнего собеседника, свернувшую за угол здания. Агент бросился следом. Прямо за углом ему предстала интересная картина. Обладатель замечательного шрама лежал на тротуаре, а от него поспешно удалялся какой-то тип в черном клеенчатом пальто. Не останавливаясь, агент пробежал мимо тела и с размаха ударил клеенчатого по спине. Тот, шурша складками плаща, полетел вперед и, израсходовав запас энергии, переданной ему Пипсом, рухнул. Обрадованный таким результатом, Пипс схватил его за шиворот и быстро потянул к своей машине. Бросив типа на заднее сиденье, он поспешно отъехал от пивнушки. Остановившись в одной из подворотен, Пипс с интересом наблюдал, как тип приходит в себя. Тот чего-то пробормотал и перевернулся на спину. С удивлением Пипс узнал лицо афинского мусорщика. Мусорщик открыл глаза, тот, в свою очередь, без сомнения узнал Пипса.
— Ну вот, — плотоядно оскалясь, прокомментировал случившееся агент. — Вот мы и встретились...
— Да уж.., — как-то невнятно поддержал его мусорщик.
— Ну, теперь-то мне ясно, кто Хромого ликвидировал, — произнес Пипс.
— Это же что? Ты с самого начала мне и гадишь? — спросил он окончательно пришедшего в себя мусорщика.
— Да тебе нагадить и невозможно совсем, — отпарировал тот.
— Это почему? — удивился агент.
— Потому что ты сам так себе все усложняешь, что хуже сделать уже никто не может.
— Ладно, — согласился Пипс, — это все ерунда. Ты мне скажи, где документы Хромого, которые я должен найти был. Ты ведь, гад этакий, наверняка все знаешь...
— Так тебе что? Эти бумажки нужны были, которые у Хромого находились? — удивился мусорщик.
— А чего же еще? — в свою очередь удивился Пипс.
— И все?!
— И все, — подтвердил агент.
— Тогда я знаю, где они, и могу тебе показать.
— Так показывай скорее, — заторопился Пипс. — Где они?
Через пять минут они подъехали к какому-то зданию и вышли из машины. Мусорщик, под внимательным взглядом Пипса, подошел к кучу мусора рядом с контейнером и, наклонившись, поднял несколько комков смятой бумаги. — Вот они, эти бумажки.
Пипс осторожно принял их из рук мусорщика. Документы, за которыми он гонялся почти по всей Европе, были у него. Он их сразу же узнал по описанию. Четыре листка из школьной тетради в косую линейку. Такие тетради изготовлялись только на родине Пипса и больше нигде.
— Ты хоть знаешь, что это за бумажки? — несмело спросил мусорщик у Пипса, который благоговейно положил листки в карман.
— Нет. А зачем мне это? — удивился агент.
— Ну вы, русские, действительно того, — произнес мусорщик.— Если я тебе скажу, что это такое, ты лопнешь от злобы... Через эти дурацкие бумажки, за которыми охотилась вся ваша разведка, раскрыта вся агентурная сеть ГРУ и КГБ в странах Европы, погибла уйма народа, истрачены колоссальные средства, а тебе неинтересно знать что это за бумажки...
— Ну что ты в самом деле привязался, как банный лист к заднице? — возмутился Пипс. — Если они, бумажки эти, никому не нужные, почему тогда за ними выто все бегали?
— Так мы и вообще все разведки мира думали, что если у русских такой переполох из-за этого, значит, что-то важное... А то, что вы такими дураками окажетесь, кто же мог предположить... Из-за этого бумажного дерьма своих людей сколько положили, не сосчитать, а как они нам в руки попали, все переплевались... Ну да что, с кем поведешься, от того и наберешься... — мусорщик сплюнул и махнул рукой.
— Ну и чего? Я чего-то не пойму, — развернув бумаги, спросил Пипс, озадаченный горячностью вражеского шпиона.
— А ты прочитай, прочитай, — предложил ему тот.
— Так.., — Пипс вперился в бумажку своим тяжелым взглядом. — Решения Госдумы - в жизнь... Речь на заседании... Пламенные патриоты.., он посмотрел на мусорщика. — И чего это такое?
— Черновки выступления секретаря партийной организации "Единство" вашего индийского посольства. Вот что это такое, — ответил тот, наблюдая за лицом Пипса.
— А чего... По-моему, очень важный документ, — непонимающе пробормотал тот, аккуратно пряча мятые бумажки снова в карман.
Мусорщик посмотрел на Пипса как на больного, который только что умер, и, снова махнув рукой, пошел плюясь и ругаясь русской нецензурной бранью в адрес этих же русских.
Пипс посмотрел ему вслед таким же точно взглядом. Он никак не мог понять, почему такие важные документы можно называть дурацкими и более того, выбросить в мусор как ненужный хлам. Пипса оправдывало только то, что не он один был таким кретином, там ввреху, у истоков власти, где положено было находиться умным людям, сидели в маразмоидной дреме еще более тупые. А через две недели, по каналам специальной связи, в Магадишо, где уже находился Пипс, пришло уведомление о награждении его орденом "Дружбы народов" и присвоении звания лейтенанта ФСБ... посмертно, что немного шокировало даже такого непроходимого болвана, как Пипс.
Пьяный, как всегда, резидент Филин, торжественно зачитав сообщение, с аппетитом съел его и, запив водкой, предложил устроить поминки, что они и сделали. Сидели на кухне, пили горькую и громко выкрикивали в глухую магадишскую ночь беспокойную катюшу...

27 июля 1991 года — Архангельск











СУПЕР-2

— Да вы чего, ребята? — вопрошал связанный по рукам и ногам Пипс, лежавший на полу среди поломанной в недавней ожесточенной борьбе мебели.
Четверо мрачных субъектов с одинаковыми квадратными лицами тупо глядели на распростертого русского агента и молчали. Это и беспокоило Пипса больше всего. Он до сих пор так и не понял, зачем эти типы, пять минут назад ворвавшиеся в его комнату, так круто с ним обошлись. Внезапно двери снова открылись, и на пороге комнаты Пипс увидел тщедушного старикашку, одетого в какое-то дурацкое, длинное пальто.
— Так. Молодцы, ребятки, — проворковал он подходя к Пипсу поближе. Один из субъектов поднял валявшийся стул и подставил его под тощую задницу старикашки. Тот даже и не поблагодарил внимательного за это, и сев на стул, вяло откинулся на спинку.
— Так вот какой вы, знаменитый Пипс? — прокаркал старикашка, заинтересованно поглядывая на связанного агента. — Признаюсь честно, я был много лучшего о вас мнения. Даже побаивался, что мои мальчики не справятся, а на самом деле все оказалось проще...
— Конечно, — охотно поддержал беседу Пипс, — конечно, проще. Тем более, что я спал...
— Ах, вы спали? — весело удивился старикашка, — скажите пожалуйста, какая неосторожность... А я уж, грешным делом, думал, что вы никогда не спите, раз уж такой вы суперагент...
— Слушай, измятый, — зашевелился Пипс, морщась от боли в запястьях, — кончай этот базар и переходи к делу, нету мочи терпеть такое неудобное положение.
— Фу, какие нежности, — отреагировал старикашка и, обернувшись к мордоворотам, бросил, — нашему мальчику бо-бо. — Мордовороты охотно заржали.
— А дел-то, как раз никаких и нет. Просто поступил заказ от одной фирмы — убрать суперагента Пипса. И все... Чего может быть проще.
— Э-э.., — протянул Пипс, — что значит убрать. Что это, я что ли и ценности никакой не представляю? Так сразу и убрать.., — возмутился он.
— А кому ты нужен со своими ценностями, — как-то внезапно погрубел старикашка. — Да мне, собственно, и все равно. Мне сказали — убрать, и я уберу...
— Кончай, кончай, — заволновался агент. — Я ведь много чего такого знаю... Я ведь очень... Что хочешь... Да и что это за фирма такая вам заказ сделала?
— А это не секрет вовсе. Тем более, учитывая, что это я говорю тебе. Ты ведь вскорости того... будешь. Помрешь в общем.., — откровенно веселился гнусный старикашка. — ЦРУ эта фирма.
— Ага? Происки проклятых империалистов значит... Ну, и сколько они заплатили? — поинтересовался агент, явно желая оттянуть неприятный для себя момент.
— Очень много. Целых 255 долларов, — хитро прищурился старикашка.
— Ничего себе.., — на секунду задумался Пипс, произведя в уме сложные подсчеты и переводя эту сумму в рубли. — Действительно много, — получив результат, признал он.
— Ну, ладно, — встал старый садист. — Хватит разговоров. Сейчас мы тебя кончать будем. — Мои ребята, собственно, и без меня могли это сделать, но мне хотелось взглянуть самому, за кого, собственно, ЦэРэУшники отваливают такие деньги, — говоря это, старик направился к дверям, дав знак своим мордоворотам.
Пипс к этому времени успел уже освободить от веревок одну руку. Это его немного успокоило, но нельзя сказать, чтобы очень... С четырьмя здоровыми мужиками одной рукой ему было все равно не справиться... Хотя побороться за свою драгоценную жизнь еще можно было...
Мордовороты подхватили Пипса и молча потащили его тело к окну, заботливо перед этим распахнутому.
— М-да.., — подумал как бы со стороны Пипс, — двенадцатый этаж... И чего это меня угораздило селиться так высоко... Мысль была откровенно глупой, без сомнения, так как способов умертвить человека было очень и очень много. Сам Пипс знал, как минимум, еще два.
— Ну что? Полетаем? — попробовал острить один из мальчиков.
— Чего там... В первый раз, что ли? — ответил Пипс, судорожно сооружая за спиной петлю из веревки.
Мордовороты на это ничего не ответили и, деловито пыхтя, пихнули тело русского в окно.
— Хорошо, что эти кретины не стали смотреть, как я умею летать,— думал Пипс, повиснув на веревке между двенадцатым и одиннадцатым этажами. В тот момент, когда он переваливался через подоконник, ему удалось накинуть веревочную петлю на кронштейн, который он заметил до этого, выкидывая - по старой русской привычке - мусор из окна на улицу. Именно на этом ржавом кронштейне и висело теперь тело агента. Судорожно извиваясь, он освободил еще одну руку, дав веревке необходимую слабину. Его тело при этом перевернулось, так как веревка держала его только за ноги. Это позволило Пипсу дотянуться до форточки одного из номеров на одиннадцатом этаже. Та, к счастью, была открыта. Вниз агент старался не смотреть. Высоты он боялся с детства. Запихнув свое тело по пояс в форточку, он остановился... Дальше не пускала веревка.
— Эй!— Заорал Пипс.— Кто живой есть?!
На его удивление, ему сразу же ответили.
— Не надо так орать, уважаемый Пипс,— произнес какой-то тип, выйдя из ванной. У него были гладкие, какие-то прилизанные волосы на голове и очки в металлической оправе... тоже на голове. Тип подошел к агенту всетаки в недосягаемости от длинных рук последнего.
— Я так и знал, что ты вывернешься,— произнес он, задумчиво глядя на агента, который в неудобной позе торчал из форточки.— У меня к тебе есть дело...
— У всех ко мне какие-то дела есть,— просто ответил Пипс.— Вот, к примеру, только что кое-кто решил меня испытать как летальный аппарат.
— Ну и как?— невозмутимо спросил прилизанный.
— Слава Богу, неудачно. Иначе бы я не разговаривал с тобой. Извини, не знаю, как тебя звать-величать, но хочу тебя попросить об одном одолжении.
— Интересно, о каком...
— Дай, будь другом, ножницы что-ли...— попросил Пипс, внутренне уверенный, что прилизанный сразу, так просто, делать ничего не будет.
И действительно, прилизанный не спешил выполнить просьбу своего не совсем обычного гостя. Он отвернулся от Пипса и, подойдя к столику, взял сигареты.
— Для начала, давай закурим... и поговорим о том, о сем...— предложил он, усаживаясь в кресло напротив висящего агента.
— Это ты здорово придумал,— злобно заметил Пипс.
— Если ты будешь злиться, то я позову твоих недавних знакомых,— веско ответил прилизанный.— Они, без сомнения, будут рады встрече с летательным аппаратом не оправдавшим их надежды, и опять же, без сомнения, попробуют снова его запустить...
— А-а. Так это ты, что-ли нанял этих дураков с этим старым садистом,— Поинтересовался Пипс, потеряв всякую надежду быстро освободиться.
— Ты очень умный, как я посмотрю,— съехидничал его невольный собеседник,— и как это ты догадался?..
— Ну ладно,— сдался агент.— Давай поговорим о деле.
— Ну вот,— отметил прилизанный, поправляя очки на картофельном носу,— наконец-то ты врубился...
Прилизаный достал из какой-то папки лист бумаги и ручку. Взяв папку, он подошел к агенту поближе.
— Сейчас ты подпишишь обязательство сотрудничать с нами, и тогда я выполню твою просьбу... дам тебе ножницы.
Пипс с ненавистью поглядел на прилизанного.
— Слушай. Я никогда не подписывал никаких обязательств и сейчас не намерен этого делать, если ты не назовешь конкретный цены...
— Хорошо,— внезапно согласился тот.— Я тоже понимаю, что у нас, агентов и шпионов, к категории которых относишься и ты, данные обязательства роли никакой не играют... Но ты, кроме этого, дашь мне честное партийное, что выполнишь все условия, на которых я тебя освобожу...
— Скотина,— заревел Пипс.
— Сам знаю,— невозмутимо ответил прилизанный, осознавая, что достал Пипса понастоящему.
— Ну хорошо,— согласился Пипс,— только при одном условии. Я делаю конкретное задание, а ты мне, взамен, отдаешь это обязательство.
— Согласен,— ответил прилизанный,— давай подписывай.— Он протянул бумагу и авторучку висящему в форточки собеседнику.
Пипс подмахнул, не читая, документ и прошипел.— Честное партийное, что выполню конкретную просьбу. Только одну.
— О'кей,— вкладывая бумагу в папку, пробормотал ЦэРэУшник.— А просьба будет такая. Узнать новый шифр, по которому ваш резидент шифрует послания в центр.
— Понял. Давай ножницы,— просипел агент, уже не чувствуя своих ног.
— Ножниц я тебе не дам. Повиси пока... Я поднимусь к тебе в номер и перережу веревку сам,— ответил прилизанный.— А тебя знаю. Дай тебе ножницы... Ты сразу мне глотку перережешь, а не веревку...
— Я же честное партийное дал!— заревел Пипс.
— Для меня твое честное партийное тьфу...,— ответил прилизанный, одевая костюм,— и я не уверен, что и для тебя оно значит больше...
— Да как ты смеешь!— возмутился агент, задохнувшись в праведном гневе.— Нет для меня ничего выше...
— Ну, ну,— прокомментировал это прилизанный, выходя из номера,— готовься. Сейчас я тебя освобожу.
Внезапное освобождение ног не застало Пипса врасплох. Быстро освободившись от веревок, он понесся гигантскими прыжками наверх, в надежде застать прилизанного, но в его номере никого уже не было. На столе лежала записка: "Через неделю свяжусь с вами сам. Друг".
— Ни фига себе, друг..,— отметил про себя Пипс, присев на кровать.
Впрочем, все произошедшее не очень его разволновало, и уже через несколько минут агент заснул, предварительно приперев двери номера своей кроватью. Приснившийся сон потряс его воображение реальностью происходящего. Секретарь партийной организации, отечный очкарик, грубо и нецензурно ругаясь, распекал Пипса.— Как вы могли не выполнить данного вами обещания, дав, тем более, — честное партийное слово? Пипс оправдывался, но это его не спасло от позорного наказания. Партийное собрание, в полном составе, проголосавало за вынесение ему строгача с занесением в партийную карточку и опубликованием в Дейли телеграф. Это так потрясло Пипса, что он во сне громко заревел и наяву описался в кровать, что с ним никогда до этого не случалось.
Утро следующего дня принесло с собой удушающую свежесть лондонского смога и боль в ногах. Проснувшись, Пипс снял веревки, до сих пор болтавшиеся на ногах, и со стонами поплелся в ванную. Под душем он окончательно проснулся. Когда он вышел из ванной комнаты, на столе его ждал не совсем приятный сюрприз — копия вчерашнего обязательства, которое он подмахнул почти не читая. Пипс с остервенением разорвал бумагу и спустил клочки в унитаз. Если бы не это честное слово партийца, он бы плевать хотел на все эти обязательства... сколько он уже подписал подобных. Одним больше, одним меньше...
Выйдя на улицу, Пипс с негодованием отметил хвост. На этот раз за ним увязалось сразу несколько человек. Пипс обернулся к ним и злобно крикнул — Да я плевать на вас всех хотел!— Этот поступок объекта несколько смутил сопровождавших, и они недоуменно поглядели на всегда спокойного русского. Что это, мол, с ним? Похоже было, что они даже немного обиделись, но это Пипса не волновало. Не спеша, он направился к конспиративной квартире, где обитался известный всем службам и разведкам мира резидент Филин.
— А. Пипс пришел...— встретил его тот, находящийся в своем как обычно пьяном состоянии.— Надеюсь, ты сегодня не притащил с собой хвоста?— поинтересовался у вошедшего Филин, выжимая из пустой бутылки Наполеона остатки коньяка. Пипс посмотрел в окно, на улице все было нормально. Его сопровождавшие рассредоточились кто как. Двое, притворившись пьяным, лежали прямо у подъезда дома. Остальные сгрудились у газетного киоска, проявляя нездоровый интерес к прессе.— Не,--- соврал невозмутимый Пипс,— хвоста нет, ты же меня знаешь...
— Да знаю я тебя...— махнул рукой Филин,— соврешь — недорого возьмешь.
— Слушай, Филин,— перешел сразу же к делу Пипс,— ты каким шифром пользуешься, когда пишешь донесения в центре?
— А чего это ты шифром вдруг заинтересовался?— удивленно поглядел на агента Филин.
— А это не твоего ума дело, — отрезал Пипс. — Просто мне надо и все. — Но ты же знаешь, что это секретно, — ответил Филин, строго глядя на собеседника.
— Ты это брось. Секретно, как же..., — наседал Пипс. — Я, наверное, единственный человек в мире, для которого это до сих пор секрет. В конце концов, как я недавно вычитал из местных газет, у нас в стране вроде бы гласность объявлена, перестройка какая-то со с плюрализмом... так что давай, не тяни кота за хвост...
— Да ты что? Грамотный что-ли?— удивился резидент, качаясь на стуле. — Конечно, — в свою очередь удивился такому вопросу Пипс.
— Надо же! А я до сих пор думал, что ты читать не умеешь... — выдал Филин и неловко покачнувшись, упал со стула.
— Слушай Филин, — глядя на лежащего на полу резидента, произнес Пипс.
— Ты, по моему, совсем уже того... спился здесь, вдали от Родины...
— А это он с глубокой тоски по ней, — нашелся резидент, пустив вполне натуральную слезу. — А шифр этот я тебе, так уж и быть, дам, но... за три бутылки, — уточнил он, медленно забираясь на диван.
— Да ты что, упал?— возмутился Пипс.
— А чего?— поинтересовался резидент, до пояса осиливший восхождение на диван.
— Много это... целых три бутылки, — ужаснулся количеству Пипс, — а впрочем. Погоди...
Пипс стремглав выскочил на улицу. Его хвост встрепенулся, увидя, что он вышел.
— Так. Мужики, — обратился к ним Пипс. — Кто тут из ЦРУ? Лети в магазин, — обратился он вышедшему из общего строя типу, — покупай три бутылки. Шифр будем покупать.
ЦэРэУшник обернулся относительно быстро. Филин так и не успел еще полностью залезть на диван.
— Ну вот, — отметил он, — не успел залезть и опять слезать.
— Да ты не слезай, — потропил его Пипс, — скажи, где взять, я сам...
— На кухне возьми,— неопределенно махнул рукой Филин, — в холодильнике он, колбасу я в эти бумаги вроде вчера заворачивал.
Пипс проследовал на кухню, открыл холодильник и, выгнав оттуда кошку, судорожно грызшую что-то съедобное, обнаружил шифровальную тетрадь с завернутой в нее колбасой. — В рассчете, — крикнул он Филину и направился к дверям.
— Эх... Надо было мне с тебя четыре попросить, — попрощался Филин, с вожделением ползущий к трем бутылкам, стоящим на столе.
В номере Пипса уже ожидала целая делегация. ЦэРэУшник мирно беседовал с каким-то малоприятным мужиком.
— Так,— удовлетворенно отметил американец, приняв из рук Пипса тетрадь с шифром. Он достал фотоаппарат и принялся прямо тут же отсчелкивать кадры, перелистывая страницы сверхсекретного документа.
— Вы будете товарищ Псарев? — Поинтересовался у Пипса малоприятный, поправляя на шее изжеванный галстук.
— Ну я,— согласился Пипс, — а что?
— Очень хорошо. Я ваш секратарь партийной организации, — протянул к нему руку малоприятный. — Вот, зашел, понимаете, узнать, как вы здесь... Хочу узнать, как вы работаете. Побеседовал тут с этим товарищем,— секретарь мотнул головой на ЦэРэУшника, занятого фотографированием. — Выяснил у него, что вы человек честный, держите данное слово. — Это точно, — поддержал его американский шпион, — вот дал он мне накануне честное партийное слово и, как видите, его сдержал. Очень хороший коммунист...
— Это приятно, — обрадовался малоприятный, — это приятно, товарищ Псарев, видеть так далеко от Отчизны настоящего, честного, преданного партии члена...
Пипс, кинув благодарный взгляд на американца, широко заулыбался. Малоприятный встал. — Извиняюсь за неурочный визит. Мне пора идти, а то командировка короткая, надо еще в магазины успеть и домой... небось подводники уже заждались. Я на подводной лодке прибыл, — пояснил он американскому шпиону. — Передавайте партийный привет товарищу Филину. Малоприятный вышел.
Американец успел к этому времени проделать свою работу и вышел следом за ним. Пипс снова остался в номере. Произошедшее его немного расстрогало. — Не забывают, — удовлетворенно отметил он. Пипс еще немного побродил по номеру и, сняв туфли, решил полежать. Проснулся он опять крепко связанным.
— Да вы чего ребята?— возмутился Пипс, увидя знакомых ему кирпичнорожих молодцев. На стульчике, широко улыбаясь, сидел еще один знакомый ему... старикашка.
— А нам еще раз заплатили, — весело сообщил он.
— Чего, опять, небось 255 долларов, — поинтересовался агент.
— Ты очень догадливый парень, — отметил старикашка, — с таким приятно работать. Не работа, а отдых какой-то. Считай просто так деньги зарабатываем. Вяжи, знай, сонного и кошелек открывай...
— Ну, ясное дело, — поддержал его Пипс. — Не сомневаюсь, что опять меня запускать будете. Так давай, не тяни, полетать снова страсть как охота, — Пипс бросил взгляд на окно.
— Не..., сегодня у нас задание другое, — улыбнулся старикашка.
В номер вошел еще один приятель Пипса — ЦэРэУшник.
— Сегодня прямо вечер встреч, — изумился тот, увидев американского шпиона.
— Ты напросто веселишься, — охладил его мрачный ЦэРэУшник, усаживаясь на стул рядом с морщинистым стариком.
— А чего так? — Спросил его Пипс.
— Ты что? Нас за дураков держишь?— загорячился американец. — Ты что, думаешь, ЦРУ это китайцы какие-нибудь?
— А в чем, собственно, дело?— удивился агент. — Два часа назад ты, вроде, по другому мне пел. Тетрадочку сфотографировал и ушел, попрощамшись... — Не знаю откуда у тебя эта тетерадочка взялась, но шифр в ней не тот, — ответил американец.
— Да ты что?— удивился агент. — Как это не та тетрадочка? Я же ее лично у Филина выпросил за три бутылки.
— За наши, кстати, — уточнил ЦэРэУшник, — но шифр этой тетрадочки не подходит, как не старались...
— Действительно, странно, — задумался Пипс.
— Не то слово, — поддержал его американец. — Ну, теперь-то уж мы поумнее будем. Ты, Пипс, неисправимый дурак, раз пытаешься нас обмануть. И это последняя наша с тобой беседа. Как ты нам, так и мы — тебе. Кончайте его, — повернулся он к мордоворотам. Американец встал и протянул старикашке смятые доллары. — Вот ваш гонорар, не знаю уж как перед бухгалтерией и отчитываться буду из-за этого дебила...— злобно пробормотал он, направляясь к дверям. Старикашка, опустив деньги в карман, ехидно улыбнулся. От этой улыбки у Пипса неприятно заныло где-то в области мочевого пузыря.
— Ага, — поприветствовал он подошедших мордоворотов, — значит опять полетаем...
— Ну уж нет, — отрезал старикашка, шевеля морщинами глубиной с марианскую впадину, — летать больше не будем. Нам дан заказ разорвать тебя на кусочки...
— Это как это?...— удивился Пипс, вскинув брови чуть-ли не до потолка. — Это чего-то новенькое... Чего, так прямо руками рвать и будете?
— Нет, руками это очень вульгарно и тяжело, — ответил старикашка, шедший следом за телом агента, покоящемся в дюжих руках его помощников.
— Мы тебя разорвем при помощи тринитротолуола.
— Ага, — успокоился Пипс, — взорвете значит....
— Жалко такого догадливого клиента уничтожать, — вздохнул старикашка.
— Взорвем мы тебя прямо в метро, при большом скоплении народа, а перед этим переоденем в форму работника КГБ. Когда клочки обмундирования найдут, то сразу поймут, что послужило причиной взрыва.
— По моему, тупо все это, — не согласился Пипс, ошеломленный вероломностью плана. — Чего это КГБ будет посылать в Лондон своего, да еще в форме? — удивился Пипс, проплывая мимо удивленного администратора гостиницы.
— Русского шпиона поймали, — проходя мимо, пояснил администратору старикашка.
— Так ему и надо, — отреагировал тот,— а то расплодилось их тут...
На улице выходящих встретил здоровущий негр. — Далеко собрались?— полюбопытствовал он у кирпичнорожих. За них ответил старикашка.
— Иди, иди себе, черномазый.
— Фу, какой ты грубый... — обиделся негр и, достав из кармана какой-то баллончик, пшикнул в морщинистое лицо грубияна. Старикашка закатил глаза и, громко бряцая костями, повалился на тротуар. Кирпичнорожие бросили Пипса и двинулись на наглого негра, посмевшего обидеть их шефа. Тот и не подумал, при виде явного превосходства противников,отступать. И действительно, превосходство оказалось только видимым. Баллончик четырежды издал свой противный звук и кирпичнорожие мешками опустились рядом с предводителем. Негр подошел к Пипсу и, не развязывая веревок, опутавших тело агента, затолкал того в стоящую рядом машину.
— Я чего-то не пойму, — отреагировал на все произошедшее Пипс, впрочем без особого удивления. Негр, сидевший за рулем, шевельнул плечами.
— Ты, чего, Пипс? Своих не узнаешь?
— С каких это пор негры мне стали своими?— откликнулся Пипс, ворочаясь на заднем сиденье.
Негр обернулся к нему.— Ну, ты вообще... Это же гуталин.— Он мазнул рукой по своей щеке.
— Ну и что что гуталин. Чего негры гуталином намазаться не могут?
— А ты подумай. Зачем негру мазаться гуталином, если он и так черный как негр,— подталкивал Пипса на размышление собеседник.
— А-а.— догадался сметливый агент.— Так ты не негр, что ли?
— Ну ты, Пипс, даешь...— засмеялся лже-негр,— сколько тебя знаю, не перестаю удивляться и как это тебя в разведке держат...
— А чего такое?— заволновался Пипс.
— Да не, ничего... Умный ты слишком для нашей работы...
— Это точно,— согласился Пипс,— а ты откуда знаешь, что я разведчик?
— Во-первых: кто ж тебя не знает такого знаменитого,— отвесил комплимент лже-негр,— а во-вторых: я думал, ты меня сразу узнаешь...
— А я и узнал тебя сразу, как только увидел.
— Да ну?— откровенно удивился собеседник.— Ну, и кто же я, по твоему?
— Негр,— не задумываясь ответил Пипс.
В ответ негр покатился со сеху. Чувствуя, что он сказал что-то не то, Пипс поправился.— Негр, это... намазавшийся гуталином.
Гуталиновый негр заржал так, что ему пришлось остановить машину. Просмеявшись, он достал тряпку и стал вытирать свое лицо. Через минуту он обернулся к притихшему агенту.
— Жупье!!! Ты?— страшно поразился Пипс.
— Ну, наконец-то,— успокоился тот и стал развязывать коллегу.
— Это хорошо, что ты подоспел,— бормотал тот, разминая затекшие руки,— а то ведь, думал, каюк мне... Ты знаешь, они меня взорвать хотели, прямо в метро, да еще в форме комитетчика. Совсем озверели, гады.
— Ну, и куда сейчас?— спросил Жупье, усевшись за руль.
— Сейчас заедем к Филину, а потом мне долги надо будет отдать кое-кому,— нервно ответил Пипс с кряхтеньем, двигая ногами.
Ничего не спросив больше, Жупье направил машину в нужном направлении. Уже через несколько минут они подъехали к дому, в котором жил известный всему Лондону русский резидент Филин.
Уже на первом этаже, как только Пипс и Жупье вошли в подъезд, они услышали истошные крики своего резидента. Быстро поднявшись на этаж выше, они остановились у дверей квартиры Филина.
— Чего это с ним?— спросил Жупье у Пипса.
— А черт его знает,— прислушавшись к происходящему за дверями ответил тот,— может опять перепил, вот и орет...
— Да нет...— не согласился с ним Жупье,— не похоже что-то...
— Ну, что? Входим, что ли?— предложил Пипс, и они вошли в квартиру.
На вошедших тупо уставились до боли знакомые Пипсу кирпичнорожие ухари и их тщедушный шеф. На полу, рядом со своим любимым диваном валялся полуголый резидент Филин. Не обращая внимания на вошедших, он дико орал без всякой видимой причины.
Кирпичнорожие ухари медленно двинулись к Жупье и Пипсу.
— Э-э, ребята,— поприветствовал их добродушный Жупье,— да вам, гляжу, понравилось,— и он достал из кармана знакомый баллончик. Кирпичнорожие с пронзительным визгом, один за другим, выпрыгнули в окно. Жупье повернулся к их морщинистому шефу. Тот испуганно засуетился, достал из-за пазухи пистолет и направил дуло в сторону противников.
Филин не переставал дико орать, совершенно не обращая внимания на происходящее.
— Слушай, пенсионер, убери пушку,— предложил по-хорошему Пипс старику, злобно поводившему дулом от одной цели к другой. Тот проигнорировал сказанное, а только еще сильнее сжал рукоятку пистолета.
— Он не понял,— обратился к Пипсу Жупье.
— А ну, руки за голову оба и быстро,— истерично завизжал вдруг морщинистый. Пипс только этого и ждал. Закинув руки, как было приказано, он повернулся спиной к старику. То же самое проделал и Жупье.
— К стене,— скомандовал обрадованный послушанием старикашка, явно празднующий победу. Пипс с силой нажал животом на стену, рядом запыхтел Жупье. Стена затрещала и на глазах ошеломленного старикашки рухнула в соседнее помещение, покрыв все клубами пыли. Не успел морщинистый и опомниться как обезоруженный болтался схваченный за шиворот мощной рукой Жупье. Осознав всю бедственность своего положения, старик тонко завыл, покрыв на мгновение непрекращающийся крик Филина.
— А ведь я тебя предупреждал,— заметил ему Пипс, примериваясь для нанесения пушечного пинка к заднице старикашки... Пинок удался на славу. Описав высокую кривую, старикашка с визгом вылетел в окно.
Жупье, проводив взглядом упорхнувшего “пенсионера”, перевел взгляд на продолжавшего истошно вопить резидента.
— Чего это он так орет? Не понимаю...— пожал он плечами.
— Филин,— потряс за плечо резидента Пипс,— чего с тобой такое?
Оборвав на мгновение крик, Филин просипел:— В холодильнике...— и снова залился криком. В холодильнике стояла початая бутылка водки. Что-то сообразив, Пипс схватил ее и влил чуть-ли не половину в ревущую пасть резидента. Тот поперхнулся, а затем так присосался к бутылке, что чуть не втянул вовнутрь сосуда ее донышко. Оторвавшись с пробочным звуком от горлышка, Филин открыл глаза и удовлетворенно рыгнул. Больше орать он вроде не собирался.
— Они меня зверски пытали,— забормотал он, делая слабые попытки забраться на диван.— Очень зверски пытали... так зверски...
— Чего-то я не видел, чтобы они тебя пытали,— недоуменно глядя на Пипса, произнес Жупье.— Ты, вроде, целый весь...
— Да если бы они меня били...,— объяснил резидент,— если б били... А то... напоили, понимаешь, а опохмелиться не дали. Звери, а не люди.
— Да что ты говоришь?— удивился Жупье.— Знал бы я... я бы этого старикашку просто так не отпустил бы. Действительно, зверье какое-то.
Пипс в это время шарил по полкам на кухне. Наконец, найдя то, что он искал, удовлетворенный вошел обратно в комнату через дыру в стене.
— Слушай,— обратился он к Жупье, не обращая никакого внимания на резидента,— ты чем это типов этих пугал? Я думал, что с такими рожами, как у них, люди уже и не боятся ничего. А ты только баллончик им показал и все.
— Ах, это...— Жупье снова достал из кармана баллончик,— это, старина, наше советское средство от... тараканов, Дихлофос называется.
— Ой, не ври давай,— махнул рукой Пипс,— тараканы на этот Дихлофос плюют, ведрами его пить могут..., а эти субчики, я же видел, повалились как мешки.
— Дак, тараканы-то наши, а эти-то тут все — иностранные,— пояснил Жупье,— у них тут экология всякая. Вот их эта штука и сшибает... Я тут еще тройной наш прихватил. Тоже, между прочим, можно как-нибудь использовать в нашем деле. Я пробовал. Поодеколонился один раз, значит,— с удовольствием рассказывал он открывшему рот Пипсу,— залез в ихний автобус двухэтажный, так все, кто на первом этаже были, в другие двери в пять минут выскочили, а со второго.., до них, видать, не сразу дошло, кто мог, уж - повыпрыгивали. Водителю не повезло, двери у него, вроде, как заклинило. Дак так ревел там и бился, что даже страшно стало... прямо не одеколон это, а оружие массового поражения...
— Нда... дела,— протянул ошеломленный пипс.— А наши-то глушат его и хоть бы что.
Оклемавшийся от пыток Филин заерзал на диване.— Слушайте, ребятки, вы бы за водкой сбегали, а?
— Сам сбегаешь, не графье.— отрезал Пипс.
— Ну, пошли что ли...— сказал Жупье. Они с Пипсом вышли на улицу.
Захорошевший резидент проводил их громкой песней О Родине.
— Ты сейчас куда?— Спросил Пипса Жупье.
— Да никуда,— соврал тот, поглядывая на свой хвост, рассыпавшийся по улице.
— Ну ладно, тогда бывай,— Жупье сел в машину и укатил, оставив Пипса на улице.
— Эй,— обернулся он к хвосту,— и не надоело бегать?
— Надоело,— нестройно ответили филера,— скоро бы ты сдох, что ли, урод такой. Никакой жизни с тобой.
— И вообще,— обратился к агенту один из них, по внешнему виду малец,— ехал бы из Лондона. Дал бы нам спокойно пожить.
— А я согласен,— обрадовал всех Пипс,— только пусть цереушник, если он есть здесь, меня к своему шефу отведет. Разговор у меня к нему будет. Вот поговорю и уеду... может даже насовсем.
— Есть, есть цереушник,— весело загомонили филера, вытолкнув вперед одного из них. Тот извивался и что-то злобно шипел, но множество рук, вцепившихся в его одежду со всех сторон не давали ему освободиться.
— Веди этого русского к своему шефу,— заорал малаец, дергая цереушника за галстук.
Так, толпой, они все двинулись по улицам, подталкивая и пиная несчастного американца.
Перепуганный до смерти ожесточенностью коллег, тот даже особо и не сопротивлялся, и через некоторое время вся толпа остановилась у дверей одного из номеров той же гостиницы, где проживал и Пипс.
— Ну, ребята, спасибо,— поблагодарил он, взявшись за ручку двери.
— Чего уж там. Но за что...— ответили те, а малаец добавил:— Смотри, если не уедешь...
— Я сказал, значит точка,— прямо ответил Пипс, открывая дверь.— А теперь все проваливайте, и этого,— он указал на приведшего их сюда типа,— тоже заберите и не отпускайте его часа два.
— А, Пипс,— приветственно воскликнул прилизанный,— рад тебя видеть живым и здоровым.
— Как же, рад..— злобно ответил ему Пипс.
— Ну и не рад, а тебе-то что...,— сменил тон наглый американский шпион,— чего приперся-то?
— А я тебе настоящий шифр принес,— второй раз за день соврал Пипс.
— Вот это дело,— обрадовался цереушник,— садись тогда, поговорим.
— Поговорим,— многозначительно протянул Пипс и, подойдя поближе, грубо ударил американца кулаком по лбу, взъерошив его гладкую прическу.
Тот, закатив глаза, повалился на пол. Пипс вытащил у него из штанов брючный ремень и крепко связал руки, а затем, шнуром от торшера, ноги. Американец оказался крепким парнем и быстро очнулся.
— Что это ты задумал?— Спросил он Пипса, который с кряхтеньем стал стягивать с него штаны.
— Прекрати сейчас же, гнусный извращенец. Вазелин хоть возьми,— уже громко сказал он, когда Пипс принялся за его трусы. В это время снятыми трусами Пипс заткнул ему рот.— Вот так будет лучше.
После этого он подошел к окну и закрыл форточку.— Ну, теперь, готовься,— Американец в ответ только что-то невнятно замычал, выпучив наглые глаза. Пипс пошарил в кармане и вытянул небольшую баночку из-под вазелина.
— Как ты думаешь, что это?— спросил он и, не ожидая внятного ответа, продолжил,— Это баночка наполнена комарами, специально отловленными в Архангельске. Сейчас я их выпущу и уйду, оставив тебя с голым задом один на один с этими жуткими тварями . Обещаю тебе, что ты останешься жив, но целую неделю не сможешь сидеть. Это тебе расплата за мои полеты, за все мои мучения.— Пипс подошел к дверям и, открыв баночку, бросил ее на пол и вышел.
Уже через неделю, нежась под теплым итальянским солнцем, он как бы между делом спросил у лежащего рядом Филина.
— Слушай, Филин. Я тогда, в Англии у тебя шифровальную тетрадь брал.
— Ну, помню,— нехотя оторвался тот от бутылки.
— Так ты что, мне подсунул фальшивку?
— С чего ты взял,— опять оторвался от бутылки Филин.
— Так, с этой твоей тетрадью ни одно из твоих донесений никто расшифровать не мог,— лукавил, о многом не договаривал, Пипс.
— А чего их расшифровывать-то,— в третий раз оторвался от бутылки Филин.
— Да так, интересно было, я между делом попробывал... Ничего не получается.
— А ты бы без тетради этой дурацкой... читал бы себе и все...
— Как это?— Удивился Пипс.
— Да так,— ответил Филин,— больно мне нужно шифровать все эти ваши дурацкие донесения...
— Дак ты что?— задохнулся Пипс,— так просто и посылал...?
— Слушай, отстань, а? У итальянцев вино такое хорошее, а ты мешаешь...
Разозлился Филин, принимаясь за вторую бутылку.— И чего это меня все время с тобой переводят? Нужно попросить чтобы тебя куда-нибудь подальше...
Договорить он не успел, так как уже открыл бутылку.





Супер-3

Пипс уже изнемогал в нервной борьбе против двух до изнеможения шустрых корейских агентов. Те напали на него внезапно, когда Пипс обменивался пакетами со связным, весьма тщедушным полковником ФСБ лет семидесяти. Корейцы налетели, как вихрь, моментально сдувший полковника со своего места.
— Держитесь, Пипс!— только и успел крикнуть улетавший полковник.
— Когда доберусь до Центра, то срочно вышлем вам помощь,— добавил он, уносясь вместе с мусором за угол.
— Как же... Дождешься от тебя помощи...-, прошипел сквозь зубы Пипс, получивший от одного из напавших крепкий удар ногой в ухо. Следующий удар полностью переключил его внимание с улетевшего связного на гнусных корейцев. Для начала Пипс попробовал попасть в одного из противников своим коронным прямым, но позорно промахнулся, получив в ответ сразу серию ударов ногами и руками по различным частям тела. В отличие от мелких корейцев, в него не попасть было сложнее. Запихнув пакет, переданный связным, в карман, Пипс остервенело замахал руками и издали стал похож на ветряную мельницу. Драка получилась какой-то бестолковой и дурацкой и напоминала больше бой медведя с двумя комарами. Комары наносили множество ударов, которые не причиняли медведю никакой боли, а медведь в попытках достать хоть одного из своих противников бестолково размахивал лапами.
Вокруг стала собираться толпа зрителей этого занимательного междоусобчика.— Давай, Пипс,— поддерживала русского агента горячая итальянская публика. За две недели пребывания в Риме Пипс уже успел основательно прославиться своими похождениями, которым итальянская пресса посвящала в газетах и журналах чуть ли не целые страницы. С одной стороны, эта популярность приятно льстила самолюбию Пипса, но с другой, когда каждый сопливый мальчишка считал своим долгом поздороваться, несколько утомляла.
Вот и сейчас, собравшиеся были явно на стороне русского. Они горячо аплодировали его стойкости и каждое движение Пипса сопровождали громкими криками одобрения. Неуязвимые корейцы тем временем совсем прижали своего менее поворотливого противника к стене. Лицо агента покрылось крупными каплями пота, тогда как нападавшие по прежнему бодры.
— У, проклятые каратисты!— злобно прокомментировал очередной удар вероломных противников агент. Он уже осознавал, что проиграет этот бой по очкам вчистую. Корейцы это тоже понимали, и на их некрасивых лицах играла улыбка победителя. Эта улыбка так разозлила Пипса, что он как бы обрел новое дыхание. Подобрав с тротуара какой-то обрезок трубы, он со свистом закрутил им в оздухе. Публика встретила новый оборот событий радостным воем. Корейцы моментально изменились в лице.
— Против лому — нет приему,— заверил их Пипс и подтвердил это свое изречение, сбив с одного из противников шляпу. Поняв, что русский со своим национальным оружием для них недосягаем, корейцы пустились наутек.
Толпа с диким ревом подхватила победителя на руки и торжественно понесла его по улице. Сзади мальчишки с воодушевлением пинали шляпу одного из корейцев, которая досталась им в качестве трофея.
Во время шествия пробравшийся к Пипсу небольшого роста человек выудил у него из кармана пакет и передал другому типу, стоявшему в сторонке. Тот не спеша вскрыл переданное ему послание.
— Ну и дурак,— было крупно написано на бумаге,— настоящий-то пакет у меня в другом кармане. С горячим приветом. Пипс.
Лицо типа, наполовину скрытое очками, побагровело. Он с остервенением пнул коротышку под зад и разорвал бумагу на мелкие клочки. Задание шефа было не выполнено. Более того, этот русский кретин посмел оскорбить в его лице такую могучую организацию как итальянская мафия. Такого она еще никому не прощала... Дни русского были сочтены.
Ничего не подозревавший Пипс в это время, с трудом избавившись от почитателей своего таланта, сидел у себя в номере одного из хилтоновских отелей в центре Рима и смотрел телевизор. Только в Италии ему удалось по настоящему отдохнуть. Вот уже целых две недели он не распечатывал ни одного из посланий Центра, тем самым избавлял себя от утомительной и даже опасной шпионской работы. Пипс решил устроить себе небольшой отдых. Ему надоело пахать не покладая рук, ног и других членов своего тела, и он расслабился, подсознательно испытывая чувства, весьма похожие на переживания школьника, не пошедшего на урок по арифметике и тихо сидевшего в зале какого-нибудь кинотеатра. В общем, нормальные и приятные чувства, что тут говорить...
Увиденное в телевизоре потрясло Пипса намного больше, чем пережитая только что драка. Оказывается, у него на Родине только-что закончился какой-то путч. Что конкретно все-таки там произошло, он так толком и не понял... Поразило его само название — П У Т Ч!!! Такого слова в истории его страны еще не было.
— А чего это, интересно, полковник плюгавый, мне ничего не сказал?— подумал агент. Его страшно подмывало вскрыть конверт принесенный связным, но он пересилил себя и положил его в большую кучу подобных на столе. Пипс чувствовал, что еще не отдохнул похорошему.
— Надо бы отнести всю эту кучу Филину,— отвлеченно пронеслось у него в голове,— а то опять гундосить начнет, что я ему почту не вовремя ношу...
Тем временем, Пипс с места не стронулся и продолжал смотреть телевизор, что доставляло ему много больше удовольствия, чем утомительный поход до квартиры резидента.
В номер несмело постучали.— Кого там черти принесли?!— вместо войдите заорал Пипс.
Дверь номера открылась и показалась неумытая рожа коридорного. Вообще-то в этом отеле следили за внешним видом своих работников, да и лицо коридорного, коренного жителя Рима, было вполне чистым, но не привыкший к смуглому цвету лиц, Пипс все еще принимал загар за грязь.
— Тут к Вам жирналисты, опять,— несмело произнес коридорный.
— Какие журналисты?— возмутился Пипс.— Два дня назад у меня они уже были, надоели хуже горькой редьки. А сейчас-то чего?... Зачем это я им, интересно понадобился?
— Они говорят, что хотят вас сфотографировать и задать пару вопросов.
— А, хрен с ними,— махнул рукой Пипс, развалившись в кресле,— только пусть заходят по одному, а маленькие — по два...
Коридорный понял Пипса буквально, и через секунду к нему в номер буквально ворвались двое коротышек.— Фигаро, фигаро...-, затараторили они.
— Фигаро — здесь, фигаро — там...— прокомментировал их бормотание Пипс, выказывая недюжинные знания оперного исскуства. Каротышки чуть ли не заоплодировали, записывая слова Пипса. Тот довольно откинулся в кресле.— Учитесь, пока я жив,— бросил он, словно кафтан с барского плеча.
Коротышки, чуть вообще не задохнувшиеся от счастья по поводу словоохотливого хозяина, опять зашуршали ручками. Пипсу все это жутко нравилось.— Ну, чего вам надо,— благосклонно наклонил он голову в сторону газетчиков.
— Сеньор Пипс, — вежливо начал один из них, тогда как другой, достав фотоаппарат, стал проводить с ним какие-то манипуляции. — Как вы можете прокомментировать события, произошедшие сегодня у Колизея?
— А какие, собственно, события там сегодня имели место? — удивился Пипс. Газетчики понимающе захихикали.
— Ну, это когда на вас напали двое хулиганов из корейской разведки.
— А-а, эти... Могу вам заявить, что мне непонятна позиция итальянских спецслужб, позволяющих у себя под носом орудовать этим бандитам. Мало того, что мафия у вас здесь что хочет, то и делает, так еще эти иностранные шпионы никакого покоя нормальным туристам, вроде меня, не дают.
— Это можно воспринимать как критику в адрес правительства? — оживился один из коротышек.
— Как хотите, так и воспринимайте. Сеанс закончен. Давайте следующих.
Когда коротышки смылись, вполне довольные встречей, на смену им явился следующий корреспондент, Пипс не разобрал, какой газеты. Он сделал несколько снимков и быстро удалился. Следующего журналиста из Реппаблики Пипс просто прогнал. — И не смейте ко мне больше из своей сраной газетенки приходить, в следующий раз выйдете через окно, а то пишете там невесть что... можно подумать, у нас все алкаши даже в правительстве,— запальчиво крикнул Пипс и больше к себе никого не пустил.
Усевшись на кресле, он увидел, что кто-то из корреспондентов оставил на стуле, рядом с дверями свой фотоаппарат. Высунувшись в двери, Пипс свистнул неумытого коридорного.
— Слушай, грязнуля. Тут кто-то свой инструмент оставил. Будь другом, передай по-быстрому, пока далеко не ушли. Неумытый помчался сломя голову вниз по лестнице. Пипс подошел к окну и увидел на улице группу журналистов. Из подъезда к ним вылетел чумазый и сунул переданную Пипсом фотокамеру. Не успел он отойти от них и пяти метров, как раздался взрыв. Наблюдающему за этим из окна номера Пипсу данная картина показалась весьма живописной. Тем не менее, он захлопнул окно и вновь занялся телевизором. Его еще полчаса беспокоили громкие сигналы скорой помощи и полицейских машин. В этот день Пипса больше никто не тревожил, если не считать утомительного разговора с полицейскими, который, впрочем, их больше утомил, чем обрадовал. В общем, номер Пипса они покинули с чрезвычайно кислыми лицами, а напоследок предупредили Пипса о том, что им занялась мафия и он может спокойно идти и договариваться с какой-нибудь похоронной конторой. На что неунывающий, а скорее, легкомысленный агент ответил, что если им занялась мафия, то он постарается договориться с представителями этой почтенной организации о том, чтобы те убрали его чисто, не оставляя следов в виде его тела.
Утром Пипса разбудил связной, буквально влетевший в номер. Полковник проявил большое недовольство тем, что, во-первых, Пипс так долго спит, во-вторых, не прочитал ни одного из приказов Центра, а в-третьих, что вынужден из-за этого буквально каждый день нелегально перебираться через границу. Выслушивая всю эту ерунду, Пипс недовольно шевелился под одеялом, натянув его на голову, пытаясь задремать под вопли связного. Полковник оказался весьма настырным типом. Он стащил, после упорного сопротивления, одеяло с агента и кинул тому в лицо пачку утренних газет и журналов.
— Вместо того, чтобы тихо и незаметно вести здесь агентурную работу, вы, Пипс, черт-те чем занимаетесь! — орал он агенту, брызгая слюной чуть ли не в лицо. — Вы хоть знаете, что происходит у вас на Родине?! А там, к вашему сведению, происходит путч. Я считаю долгом каждого порядочного гражданина своей страны прямо высказаться по этому поводу. С кем вы спите, Пипс? Где вы были в это время?!
— Да я не помню, где я был.., — вяло оправдывался Пипс, — кажется, в Италии.
— Вот именно, — орал, как резаный, полковник. — Вместо того, чтобы клеймить позором в местной прессе ренегатов, вы даете какие-то идиотские интервью, восстанавливая против нашей страны местное прогрессивное человечество, ругаете местное правительство, затрагивая их внутренние интересы, грубо деретесь на улице, взрываете непонятно зачем журналистов. — Старый полковник утомленно присел, — если уж и взрывать, Пипс, то хотя бы мосты, что ли...
— Слушай, полковник, — прервал бурную речь последнего Пипс, — кончай ты в самом деле. Я уже пять лет работаю без выходных и отпуска, а ты тут мне про мосты какие-то втираешь... У меня и взрывчатки-то отродясь не бывало. А потом... Ты-то сам за кого? Это я по поводу путча этого спрашиваю.
— Меня про это спросят в отдельном месте и в отдельное время, — отчеканил полковник, немного изменившись в лице.
— Ну и я там же отвечу... в отдельном месте, как ты говоришь.
— Ах так? — встал полковник, — хорошо же... Отпуск я вам гарантирую. Только не здесь, а где-нибудь в районе Долгощелья.
— А где это? — не понял Пипс.
— В щели, только очень долгой, — пояснил полковник, — где-то около Нижней Пеши, по-моему...
— А-а, понятно, — ответил ничего не понявший агент. — Тогда я туда не поеду.
— А вас никто и не спросит.
— Так ты что, полковник? За этим сюда и приехал?
— Нет, я привез вам пакет с указаниями Центра по вашей работе, — полковник достал из-за пазухи пакет в знакомой оберточной бумаге отвратительного качества.
— Опять пакет, — недовольно протянул Пипс, — ну ладно, ложи его на стол вон в ту кучу, и проваливай.
— Так вы что? — изумился связной, увидев на столе кучу нераспечатанных пакетов, которые он с таким трудом переправлял через границу. — Вы что? И не читали их что ли?
— Да все недосуг как-то было, — просто ответил Пипс, замечая как стремительно наливается кровью лицо связного. — Слушай, полковник, — добавил он, предотвращая взрыв ярости, готовый обрушиться на его голову, — Будь другом, отнеси все это сам Филину. Я все равно не успею все прочитать. Меня сейчас убивать придут товарищи из мафии. По-моему, пора бы уже им и быть. — Пипс для убедительности поглядел на часы. Полковник, как только услышал про мафию, быстро начал бледнеть и, схватив со стола пачку бумаг, кинулся к дверям. — Ладно, Пипс. Работайте, работайте.., — пробормотал он, сталкиваясь у входа с тремя мрачными субъектами в черных очках.
— Проходите, проходите, товарищи. Пипс вас ждет с нетерпением, — вежливо пригласил он прибывших гостей и пулей вылетел из дверей.
Пипс остался один на один с незваными гостями, вид которых внушал ему если и не страх, то уж интерес, точно.
— Мы из мафии, — вежливо пояснил один из вошедших.
— Ну надо же... накаркал, — ответно подумал Пипс, нашаривая под подушкой световую гранату, которую, в надежде когда-нибудь воспользоваться ею, возил с собой уже полгода.
Вошедшие тем временем отработанными движениями достали из карманов своих черных костюмов по пистолету.
— Стоп, — скомандовал Пипс, сдернувший под подушкой чеку с гранатой. Типы изумленно замерли.Агент уморительно зажмурился.
— Раз, два, три, четыре, пять, — вслух отсчитал Пипс секунды, отведенные для трения запала и вытащил руку из-под подушки. Граната упала прямо под ноги убийц, и в это же мгновение яркая вспышка залила нестерпимым для глаз светом спальню. Типы обалдело затрясли предметами, которые они считали по простоте душевной головами.
— Вышел зайчик погулять.., — продолжил детскую считалочку Пипс, укладывая неудавшихся убийц одного за другим на пол. Закончив это не очень утомительное занятие, он аккуратно связал мафиози и сложил их оружие на журнальном столике.
— Алло. Это полиция? — спросил он в телефонную трубку, предварительно набрав нужный номер. Получив удовлетворительный ответ, Пипс произнес. — Пипс это звонит. Да, еще живой пока. Тут у меня трое гостей в номере. Вы уж будьте так добры, приедьте, заберите их. А то номер у меня одноместный и мне немного тесно. — После живого диалога с дежурным он включил телевизор и продолжил просмотр программ, что его немного развлекло.
Через некоторое время послышался противный звук полицейских сирен. Повторная беседа с Пипсом опять не доставила радости полицейским. После их ухода в двери просунулась рожа чумазого коридорного.
— Тут к вам журналисты опять, — несмело сказал он.
— Скажи им, что я с ними буду разговаривать через окно, — ответил Пипс.
— А то опять что-нибудь оставят в номере.
Через минут пять Пипс изволил высунуться в окно. Внизу толпились газетчики, сверху похожие на кучку муравьев, нашедших толстую гусеницу. Увидев голову агента, они наставили на него фотокамеры. Засверкали вспышки.
— Я не буду отвечать на вопросы, — крикнул им сверху Пипс, — а скажу небольшую речь.
— Как вы знаете, я являюсь русским секретным агентом, но прибыл к вам не для того, чтобы мучительно здесь работать, а для того чтобы отдохнуть. Можете считать меня простым туристом и все. И я заявляю, что мне никто не помешает провести свой заслуженный отдых в вашей прекрасной стране, населенной прекрасными людьми.
И для мафии... Я плевать хотел на эту организацию. Мне кажутся смешными все ее жалкие потуги в стремлении причинить мне хоть какой-то вред. Свое детство я провел в одной из русских деревень, где участковым был вечно пьяный дядя Иван. Смею вас заверить, что до сих пор я больше боюсь дядю Ивана, чем все мафии вместе взятые.
И еще. Убедительно прошу вас, уважаемые господа газетчики. Напишите ради бога, чего там у нас в стране происходит, хочу разобраться сам, а то этот связной забобал меня совсем.., — на прощанье Пипс помахал рукой и слез с подоконника. Газетчики снизу загалдели, огорченные краткостью речи.
В номере сразу же задребезжал телефон. Пипс поднял трубку.
— Ну, слушаю, — нехотя буркнул он в микрофон.
— Это ты, Пипс? — спросил его мужской голос.
— Ну я, — ответил Пипс, теряясь в докадках, кто с ним разговаривает.
— Ну, если это ты, то слушай внимательно. Звонит тебе Посол Советского Союза Иван Харитонович Опохмелидзе. За твои выступления, которые вся Италия только что смотрела по телевизору в прямой трансляции, ты разжалован из майора госбезопасности в рядовые...
— Служу Советскому Союзу, — бодро отчеканил агент, польщенный вниманием такого высокого чина.
— И это еще не все, — продолжил тот, — ваш, а вернее, твой оклад Пипс, уменьшился в два раза...
— За что? — воскликнул обиженный Пипс.
— За тупость, — закончил голос, и Посол бросил трубку.
— Ничего себе, за тупость.., — пробормотал Пипс. — До сих пор за тупость у нас ордена давали, а теперь оклады принялись снижать. Действительно, в стране что-то произошло. — Телефон задребежжал снова.
— Чего надо? — недовольно бросил Пипс.
— Как я понимаю, это ты, Пипс? — опять спросили его.
— Да. Кажется, я...
— Это с тобой говорит босс Коза Ностра.
— Какие еще там козьи ноздри? Говорите яснее, — попросил Пипс.
— Сам ты козел, — грубо прокомментировали в трубке его непонятливость.
— От козла слышу, — Пипс и не думал сердиться.
— Теперь тебе точно конец, — ответили на другом конце провода и бросили трубку.
— Ничего себе.., — пробормотал агент и тоже положил трубку. Телефон зазвонил как сумасшедший.
— Так, кто там еще? — заревел Пипс.
— Филин это.
— А. Это ты, Филин? Ну, и чего ты мне скажешь? — поинтересовался Пипс.
— Срочно ко мне. Очень много дел. — затараторил Филин.
— Какие там еще дела, — отмахнулся Пипс, — небось бутылки сдавать собрался. Я же ясно по телевизору сказал — у меня отпуск.
— Все отпуска отменяются. — ответил на это Филин.
— Ну ясно. — Пипс повесил трубку.
На улице ласково светило солнце. Улыбающиеся лица итальянцев внушали Пипсу отвращение. — Все небось отдыхают, а тут отпуск отменили. — Он не спеша побрел по улице. Из-за угла вылетела черная машина и, не сбавляя скорости, понеслась навстречу. Ее скорость являла собой такой грубый диссонанс, по сравнению с общей неторопливой атмосферой улицы, что невольно обращала на себя внимание. Остановившись у урны, Пипс внимательно глядел на приближающийся автомобиль. Уже метров за двадцать было видно, что на заднем сиденье машины кто-то сидел, занятый тем, что просовывал в открытое окно дверцы хищное дуло автомата.
— Калашников, — отвлеченно подумал Пипс и, нехотя подняв урну, кинул ее прямо в это дуло. Автомобиль промчался мимо, увозя с собой емкость для мусора, а наблюдавшие эту картину прохожие громко зааплодировали ловкости агента. Обернувшись к невольной публике, Пипс благодарно раскланялся, из-за чего расположившийся на крыше соседнего дома снайпер дважды промахнулся. Подъехавший тем временем автобус принял агента в свое чрево. В этом автобусе Пипс благополучно доехал до конспиративной квартиры резидента Филина.
— Он прибыл, — сообщил по рации невзрачный субъект. В машинном отделении лифта закопошились двое мафиози.
Пипс, зайдя в подъезд, нажал кнопку лифта. Когда тот послушно распахнул свои двери, Пипс просунул руку вовнутрь помещения лифта и нажал кнопку самого верхнего этажа. Двери захлопнулись, а агент не спеша стал подниматься по лестнице. На третьем этаже он услышал, как лифт со страшным грохотом рухнул вниз. Сверху кто-то злорадно захохотал.
— Дебилы, — пробормотал Пипс и нажал кнопку звонка квартиры Филина.
— Слушай, Филин, птица лесная, — вместо приветствия сказал Пипс, проходя в помещение, — чего это ты там насчет отпуска гундосил по телефону?
На его удивление, Филин сидел за столом в относительно вертикальной позе.
— Заходи, Пипс, — удивительно трезво пригласил он агента, — видишь, работой завалили, а ты в отпуск собрался не вовремя.
— Как же, соберешься с вами.., — простонал Пипс, усаживаясь на кресло.
— Ты знаешь, что творится в стране? — спросил Филин, не поворачиваясь к Пипсу.
— Нет, не знаю, — озадаченно ответил тот. — Вернее, слышал краем уха, что у нас путч какой-то вроде.
— Во, во.., — поддержал Пипса Филин, — в связи с этими событиями нам уже второй день не высылают денег.
— Так вот почему ты сегодня трезвый? — догодался Пипс.
— И не говори, — промямлил Филин, — вот поэтому твой отпуск и отменяется...
— Не понял, почему отменяется именно мой отпуск. Все-таки из-за путча этого или из-за того, что тебе пить не на что?
— Ой, не язви, ради бога,— остановил его Филин, — и так плохо. Мне тут связной, комитетчик этот сморщенный, сказал, чтобы мы с тобой денег не ждали. Нету, говорит, деньгов больше. Все на путч этот истратили, а что оставалось — на его подавление. Рекомендовал самим как-нибудь выкручиваться.
— Ничего себе.., — удивился Пипс, — новое дело... Где же мы их возьмем? Они там что, совсем обалдели?
— Он тут намекнул, правда, — продолжал Филин,— что можно у дружественных партий попросить. Не сказал только, у каких это именно дружественных. Говорил, что мы им, мол, в свое время много давали, пусть сейчас, в трудное для нас время, выручают. Так что ты займись этим вопросом, будь так добр...
— Как это ты себе представляешь? — изумился Пипс, — мне на улицу то, в магазин, к примеру, выйти страшно. Мафия и какие-то козья ноздри замучали совсем. От корейцев на днях еле отбился...
— Да уж читал, читал. Только про тебя одного и пишут. Какую газету не раскроешь, Пипс, Пипс, запипсовали совсем. Сегодня, говорят, тебя даже по телевизору показывали в какой-то передаче... типа нашей В мире животных. Но дело не в этом. Давай в общем, двигай за деньгами.
— Ага. Сейчас побежал уже.., — заупрямился Пипс, — а ты что же будешь балдеть, пока я деньги эти искать буду?
— А у нас, эта, как ее... интеграция. Разделение труда, то бишь... Ты — агент, я — резидент. Ты работаешь, а я пишу отчеты в центр про твою работу, — вдумчиво и относительно доходчиво разъяснял Филин.
— Эк ты мне все ловко объяснил как,— Пипс встал. — Ну ладно. Попрощеваемся что ли... А то ведь на верную смерть посылаете, скоты вы этакие. Не цените вы меня. Обижаете. Посол, вон, в рядовые разжаловал, зараза противная. За тупость, говорит, — бормотал агент, подходя к дверям. У дверей он замолчал и поглядел в глазок.
---На лестничной клетке черт-те что...
 Там Пипса с нетерпением ждали человек десять мафиози, которых явно разозлило до глубины души, что в лифте они ничего не обнаружили. Теперь, стремясь исправить свою ошибку, они злобно скрежеща зубами, ожидали Пипса прямо у дверей.
Пипс вернулся обратно в комнату. Филин все так же сидел за столом. — Чего? — не оборачиваясь, спросил он, — ждут что ли?
— А ты чего думал, — ответил агент, с кряхтением забираясь на стол и распахивая окно, — такая толпень, как очередь за пивом. Злые как черти. Я уж лучше через окно.
— Так у меня же седьмой этаж, — хотел остановить агента Филин, пытаясь прочитать все ту же бумагу, которую держал вверх ногами.
— Это не высоко, — ответил Пипс, выглядывая на улицу, — да и какая, собственно, разница... Ты что думаешь, лучше в двери?
— Ничего я не думаю, а только знаю, что если денег не принесешь, помру я в этой Италии. Скучно здесь без водки.
— А тебе везде без нее скучно, — поддел Филина Пипс, до пояса вылезший из окна и что-то нащупывая ногами внизу.
На это Филин ничего не ответил, а только глубоко вздохнул. Пипс, осторожно перебирая ногами, добрался по карнизу до балкона и ловко влез на него, немного разорвав брюки, пиджак и трусы.
Не обратив на это абсолютно никакого внимания, Пипс открыл балконную дверь и зашел в комнату, показавшуюся ему странно знакомой. Пройдя через коридор, он заглянул в двери еще одной комнаты и остолбенел. За столом у открытого окна сидел Филин...
— Ну как Пипс? Принес денежки? — поинтересовался он, продолжая сидеть спиной у дверям.
— Да иди ты.., — выругался агент и снова полез на подоконник.
— Ну непруха, — бормотал он, перебирая ногами по карнизу, только в другую уже сторону от окна. Запрыгнув как обычно ловко и легко на соседний балкон, Пипс с удивлением обнаружил, что трусы и брюки необходимо держать руками. Вцепившись рукой в пояс, он шагнул в открытые балконные двери. Здесь его ждал первоначально приятный сюрприз. В комнате находилась довольно-таки легко одетая особа лет семидесяти. Особа, глупо хихикнув, уставилась на агента. Тот, придерживая спадающие брюки, открыл было рот, чтобы как-то сгладить создавшуюся пикантную ситуацию, но в это время в комнату заглянул молодой человек. При виде живописной картины, молодой человек чуть не захлебнулся своей слюной.
— Ну, мать, ты даешь.., — произнес он и выскочил из комнаты.
— Извините, сеньора, — галантно поправляя штаны, включился Пипс, — этот молодой человек меня, видимо, неправильно понял... У меня и в мыслях ничего подобного не было...
Сеньора еще раз глупо хихикнула.
— Извините, — пробормотал агент, продвигаясь поближе к дверям. Двери внезапно распахнулись, и в комнату ворвался, влетел, ввинтился какой-то старик. — Вот и муж, — отвлеченно пронеслось в голове агента.
— А-а-а, — заревел старик. Его вставные челюсти со свистом пронеслись мимо оторопевшего Пипса. — Старая шлюха, — ревел старик, одновременно ухватив Пипса за ворот пиджака. — Я всю жизнь подозревал, что ты меня обманывала с каждым прохожим. Но теперь, теперь.., старик задохнулся в приступе праведного гнева. Не найдя больше слов, он потащил Пипса к входным дверям и вытолкал его прямо в кучу мафиози, уже решившихся штурмом брать двери русского резидента Филина. При виде своих заклятых врагов, потрясающих различным вооружением, Пипс обреченно закрыл глаза. Перед ним ярко всплыли красочные заголовки местной прессы: Русский секретный агент Пипс пытался изнасиловать 70-летнюю старуху, Бесславный конец грязного извращенца из России...
Толпа мафиози радостно взревела и накинулась на Пипса, как стая голодных шакалов.
— К боссу, к боссу, — закричали они и поволокли не сопротивляющегося агента по очень твердым ступенькам лестницы.
У ворот виллы босса Пипса приняли два мужика, по виду напоминающие штангистов-тяжеловесов, и потащили дальше отупевшего от всей этой возни Пипса, по дорожкам парка. Наконец измочаленное тело Пипса рухнуло безобразным мешком на пол террасы, где в окружении телохранителей, на большом кресел восседал босс итальянской мафии.
При виде грязных тряпок, покрывавших тело агента, босс брезгливо поморщился.
— Что это вы мне притащили? — презрительно дергая тонкими, бескровными губами, процедил он, глядя на поднимающегося Пипса.
— А это и есть тот самый неуловимый секретный русский агент, который нас одурачил с пакетом, — подлизывающимся голосом пропел один из окружения.
— Ах, это и есть знаменитый Пипс, — в притворном удивлении произнес босс. Все послушно засмеялись.
— Да, босс, да.., — громче всех смеялся подлиза. — Этот безобразный мешок грязного тряпья и есть тот самый Пипс.
— Смотри не лопни, идиот, — грубо подал голос окончательно пришедший в себя агент.
— Что?! — даже не понял любитель посмеяться. Смех собравшихся оборвался как по мановению волшебной палочки.
— Ты, кажется, что-то сказал? — поинтересовался босс, наклоняя к Пипсу лысую голову.
— А чего это на ты? — вместо ответа спросил Пипс, — мы, кажется, вместе не пили.
— Босс, разреши, я придушу этого придурка прямо у тебя на глазах, — заорал разъяренный Подлиза.
— Попробуй подойди, мятая харя, — вместо его босса ответил агент, пытаясь хоть как-нибудь подцепить спадающие штаны.
Среди присутствующих воцарилась тишина. Все ждали, что решит босс. Тот с решением не спешил. Наконец, почесав лысину, он спросил Пипса.
— Ты что? Хочешь сказать, что очень смелый?
Пипс удивленно поглядел на лысого босса, чувствуя в вопросе какой-то подвох.
— Не понял...
— Тебя, придурок, спросили, — встрял Подлиза.
Пипс перевел взгляд опять на него.
— Слушай, ты чего лезешь? Я ведь не с тобой разговариваю, а с этим лысым типом...
Босс побагровел всей своей гигантской лысиной.
— Вижу, что смелый.
Это явно понравилось Пипсу.
— Ну, а ты думал,...---теряя клочья брюк, горделиво приосанился он
— Настоящий гладиатор, хоть и русский.., — как бы про себя заметил лысый босс. окружающие промолчали, не понимая к чему это он сказал. Пипс приосанился, — Да, мы такие...
— Ну раз вы такие, то, может быть, покажешь нам свое искусство? — наконец выдал босс свои мысли. Прихлебатели оживились, только туго соображающий Пипс остался в недоумении. — Как это?
— Да так... Дадим тебе что-нибудь острое и выпустим на арену... Ну, как в Древнем Риме, читал небось...
— Что-нибудь острое, это что? Вилка что ли? — не понимал Пипс.
Прихлебатели громко заржали.
— Да нет.., — невозмутимо пояснил их босс, — ножичек с полметра длиной.
До Пипса постепенно начал доходить смысл сказанного.
— Во, повеселимся-то, — как-то нерадостно пробурчал он.
Арена была оформлена по всем правилам гладиаторских боев и видом напомнила Пипсу место для корриды. Гладкую песчаную площадку окружали высокие стены амфитеатра, на ярусных рядах которых вольготной толпой сидели зрители. Бряцая железной амуницией, агент вышел на середину ристалища и приготовился достойно умереть.
Непроизвольным взглядом он обводил амфитеатр. Среди зрителей, к своему немалому удивлению, он увидел начальника местной полиции, прокурора, судью, а также местную элиту, часто мелькавшую в итальянской прессе. В отдельной ложе, вместе с лысым боссом, красиво улыбались члены итальянского правительства, так искренне и воодушевленно вещавшие на всю страну о непримиримой борьбе с мафией.
— Во, скоты, — сплюнул Пипс, — почти как у нас...
Ножичек, обещанный лысым, оказался настолько тупым, что по виду скорее напоминал небольшой ломик, нежели оружие гладиатора. Прозвенел звонок. Зрители оживленно засуетились в предвкушении приятного зрелища. Пипс повернулся к воротам, которые стали медленно открываться. Вот распорядитель замахал какой-то тряпкой, видимо, давая сигнал к началу действа, и из ворот выскочило трое загорелых мужиков, одетых примерно в такие же доспехи, как и Пипс. Наметанным взглядом Пипс отметил, что ножички у мужиков будут подлиннее, чем у него, и острее тоже. Впрочем, пенять на несправделивость было абсолютно некогда, так как загорелые с визгом кинулись в сторону Пипса. Первый, добежавший до агента, закрутился на месте, получив в глаза изрядную порцию песка. Двое оставшихся приостановились и стали осторожно подступать к агенту, пряча лица за щитами. Пипс обрушил на них целые горы песка, вызвав громкий свист неодобрения со стороны публики. Поднявшаяся тучей пыль мешала им наблюдать за ходом сражения. Агенту было на это абсолютно наплевать. Воспользовавшись плохой видимостью, он нанес несколько ударов по двум песчаных кучам, в которые превратились его соперники.
Прозвучал крик распорядителя. Пипс обернулся — тот махал тряпкой. На арену выскочили какие-то люди и утащили громко ругающихся соперников Пипса. Публика свистела, топала ногами и орала от всей души. Первая схватка оказалась малоинтересной и скоротечной. Крови, которую публика жаждала, не было... одни слюни да сопли...
Освистанный Пипс стоял посередине арены и, победно вскинув голову, нагло улыбался собравшимся. Те, озлобясь и проклиная агента, еще громче засвистели и принялись бросать в него чем попало. Агент заслонился щитом. Что-то с силой в него ударило и упало на песок среди огрызков и другого мусора. — Кирпичами, что ли, кидают? — мелькнуло в голове Пипса, и он посмотрел вниз. Предметом оказался баллончик лака для волос. Пипс нагнулся и, прикрывая голову от летящих в него предметов, подобрал баллончик. Лак для волос Прелесть прочитал он родные русские слова. — Ага, — дошло до него, — Жупье где-то рядом. Теперь бояться ему было нечего. Распорядитель тем временем выпустил на арену молодого льва. Зрители перенесли огонь на животное, пытаясь раздразнить его. Хищник свирепо зарычал, широко раскрыв свою пасть с великолепным набором зубов.
— Слава богу, не львица, — подумал Пипс, вспоминая наставления опытного инструктора-африканца. Тот говорил: Если на вас нападет лев, то быстро отрывайте ему половые органы и все. Пипс тогда, помнится, задал ему вопрос, мол, что делать, если нападет львица... На это инструктор вздохнул и покачал головой: Тогда отрывайте свои органы, они вам больше не понадобятся.
Пипс стал осторожно двигаться к животному, пытаясь на практике проверить ценность знаний, полученных им за время обучения в системе КГБ. Лев, увидя агента, снова раскрыл свою страшную пасть, при виде которой у агента напрочь отлетела охота сочетать теорию с практикой. Инструктора бы этого сюда, — злобно подумал он и решил не провоцировать хищника.
Льва тем временем совсем достали зрители, и он сам стал озираться в надежде на ком-нибудь сорвать зло. Кроме Пипса никого поблизости не оказалось. Лев двинулся к нему. Зрители моментально перестали кидаться и восторженно заревели в предвкушении кровавого спектакля.
Пипс старался казаться спокойным. — Эй, Лева, — почти как к человеку обратился он к приближавшемуся хищнику. — Хочу сказать тебе, что я невкусен... Более того, несъедобен и даже ядовит. Два года назад меня укусила бешеная собака и умерла, отравившись, уже через несколько минут. Льва предупреждение любителя животных не остановило, более того, он увеличил темп сближения с Пипсом.
— Я тебя предупреждал, Лева, — сокрушенно заметил тот и из-под щита направил в сторону льва струю лака для волос. Аэрозоль окутал густую гриву животного. Лев истошно заревел, перекрывая своим басом кровожадный визг публики. Шатаясь, он сделал еще несколько шагов к Пипсу. На глазах изумленных зрителей весь шерстяной покров животного упал к его ногам и перед ними предстал совершенно голый царь зверей. Прелесть оказалась прелестью только по своему названию. Лев поджал хвост, от чего потерял кисточку и замяукал, как придавленный в дверях кот. Он и думать забыл о Пипсе, которого и самого поразили последствия применения этой прелести.
Амфитеатр завыл от бессильной злобы. В ответ Пипс весело помахал рукой собравшимся.
— Давай. Кто там следующий? — заорал он распорядителю. Следующим оказался... дикий африканский слон, у которого от запаха лака для волос начался такой страшный чих, что чуть не оторвался хобот. Когда чихающего как из пушки слона увели, среди зрителей поднялся недовольный ропот. Лысый босс начал всех успокаивать, тряся плешивой головой. По выражению лица этого лысого козла Пипс понял, что испытания его не закончились. Правда, агент понимал, что его так или иначе должны будут прикончить, хотя... самому ему хотелось, чтобы это произошло как можно позже и безболезненней.
Снова мерзко заверещал распорядитель и замахал омерзительной тряпкой, которую Пипс уже ненавидел всей душой. Ворота распахнулись и на арену, ощутимо продавливая песок, выполз какой-то агрегат высотой метра под два.
— Вниманию уважаемой публики, — фальцетом затрещал распорядитель, — объявляется показательный бой между роботом итальянского производства и человеком по имени Пипс русского изготовления. Бой будет продолжаться до смертельного исхода.
Как ни туго соображал Пипс, но и до него дошло, что если до смертельного исхода, то это напрямую относится к нему, так как эта железная махина помереть в полном смысле этого слова не может. А значит, остается одно — помереть должен будет он, Пипс.
— Ну, это мы еще посмотрим, — горячась подумал он, глядя на внушительных габаритов робота, переступающего четырьмя короткими тумбообразными ногами. Все восемь верхних конечностей его были вооружены мечами, пиками, топорами и другими предметами из богатого арсенала для умерщвления существа типа Пипса. Злобно, как показалось Пипсу, поблескивая двумя фотоэлементами, железяка медленно стала приближаться к агенту, угрожающе помахивая оружием. По этим фотоэлементам и решил нанести первый удар Пипс.
Взмахнув своим мечом-ломиком, он запустил его, норовя попасть в эти противные гляделки. Одна из рук робота взметнулась в воздух и со страшным звоном отбила снаряд . Тот, жужжа, взлетел над ареной и приземлился где-то среди публики, вызвав изрядный переполох среди мафиози. Железный гладиатор даже не притормозил, и если бы Пипс ловко не ушел в сторону, то долгожданный смертельнй исход не заставил бы себя ждать. Робот, видимо, не совсем доведенный до готовности своими конструкторами, такой резвостью не обладал. Не сумев затормозить, он всей своей массой гулко ударил в стену амфитеатра. Раздался страшный треск, и трибуны пошатнулись. Публика истошно завопила. Лысый босс вскочил со своего места и начал всех успокаивать, махая волосатыми руками.
Несмотря на полное отсутствие в своей схеме каких-либо эмоций, робот начал явно сердиться, видя, что его противник уходит от рукопашной. Тогда и он переменил тактику. Одна из его конечностей поднялась, и в сторону Пипса полетел топор. Полетел — это было неправильно сказано, топор понесся с такой ужасной скоростью, что будь агент чуточку помедленнее, то участь его была бы решена.
Но робот не учел, что его противник вырос в такой стране, где обычная очередь за пивом больше тренировала человека, чем год обучений в какой-нибудь школе карате, и где древние старухи, догоняя трамвай, развивали такую скорость, при виде которой умер бы от зависти любой спринтер мира.
В общем, в Пипса топор не попал, а улетел опять на трибуны. Собравшиеся загомонили опять. Кто-то вместе с топором потянулся к выходу. Второй промах разбушевавшегося робота заставил зрителей вскочить и ринуться туда же. Праздник был испорчен. Лысый босс в припадке дикой злобы так дико завизжал, что четырехногий восьмирук даже остановился, почти прижав Пипса к барьеру арены. Обмирая всем своим существом, агент осел на песок, не в силах больше избегать своего смертельного исхода. Реакция робота на это была совершенно для него неожиданна. Манипулятор, до этого занесенный над головой агента, застыл в воздухе. Затем медленно опустился на плечо человека. Пипс от невообразимого ужаса тонко и как-то по-собачьи завыл. Произошло странное — робот его не тронул.
Рука агента, бессмысленно шарившая вокруг, наткнулась на гриву льва, крепко склеенную Прелестью. Пытаясь хоть как-то закрыться от всего этого ужаса, Пипс натянул гриву себе на голову. Одновременно он почувствовал, как его приподнимают. Робот хотел посмотреть на него поближе и поднял человека к своим глазам. Он усиленно сранивал матрицы в своем компьютере с этим ставшим вдруг волосатым существом. До Пипса вдруг дошло происходящее. Это было какое-то озарение свыше... Агент зверски зарычал прямо в фотоэлементы механизма и укусил того за манипулятор. Робот пришел к окончательному решению, что это лохматое и кусающееся существо не есть человек — объект его агрессии.
Пипс был отброшен в сторону как тряпичная кукла, чему он страшно обрадовался, отбегая от механического чудовища на карачках. Подбежав таким манером к ограде, агент неумело задрал ногу и очень убедительно помочился на песок, прямо сквозь штаны. Это доставило ему необъяснимое блаженство. — Хорошо быть кисою, хорошо — собакою, — забормотал он сквозь львиную шерсть, — где хочу пописаю, где хочу покакаю...
Робот-убийца тем временем вертел своими фотоэлементами в поисках врага. Не найдя его на арене, он поднял фотоэлементы повыше и сразу его старания были вознаграждены. На трибунах он увидел существа, полностью удовлетворяющие по форме его понятию о человеке, а значит, объекте уничтожения.
Зацепившись верхними конечностями за край трибуны, робот ловко для своей комплекции подтянулся. Еще пару движений, и он уже наверху. Исход публики из амфитеатра настолько ускорился, что многие прыгали сверху, невзирая на, в основном, почтенный возраст. Пипс почти с умилением наблюдал это живописное зрелище, сидя, как ему казалось, в собачьей позе на песке. Истерический визг публики радовал его слух.
Забравшийся наверх робот, казалось, несколько растерялся от обилия объектов приложения своих сил. Объекты мельтешили как крысы.
— Остановит или нет кто-нибудь эту железяку!? — уже ревел лысый. Первым вызвался подлиза Он устремился к роботу и метким выстрелом разбил один из фотоэлементов. Порадоваться своему успеху подлиза не успел, так как рассеченный надвое повалился на сиденья.
— Браво, мой железный друг, — зааплодировал снизу человек-собака Пипс. Тем временем, участь подлизы разделили еще несколько мордоворотов из числа охраны босса. Лысый побледнел так, что стал похож на глисту в обмороке.
— Эй, лысый, — заорал ему снизу Пипс, — прыгай сюда.
Недолго думая, босс сиганул на арену, где и оказался в дружеских объятьях агента.
— Нормально повеселились.., — констатировал Пипс. Лысый в ответ криво ухмыльнулся и достал из-за пазухи пистолет.
— Ты что думаешь, — злобно просипел он, — и здесь тебе удастся вывернуться, проклятый Пипс. Как бы не так! Готовься гнусный подонок, сейчас я с тобой разделаюсь.
Нехорошие намерения лысого не вызывали сомнения, и Пипс было заволновался, когда увидел за спиной плешивого садиста мощную фигуру Жупье.
— Слушай, ты, — обратился он к озверевшему боссу, — а давай в последний раз поспорим на миллион долларов, что мне и здесь удастся вывернуться...
Босса итальянской мафии несколько смутил спокойный тон Пипса, но ненадолго.
— Я согласен, хоть ничего и не выигрываю в случае своей победы, — великодушно заявил он и направил дуло в лицо агента. В таком положении и застал плешивого крепкий удар по черепу. Босс вытаращил глаза и, крякнув, повалился на грязный песок.
К этому времени трибуна полностью очистилась от публики, и озверевший механизм наводил порядки где-то на автомобильной стоянке.
— Ну спасибо, старина, — поблагодарил Пипс своего спасителя. — С этой Прелестью все было замечательно.
— Слушай, сними с головы свой парик, — попросил Жупье.
— Ах, да, — Пипс сдернул вонючую груду волос.
— Ну что? Двинули,— предложил Жупье, настороженно оглядываясь по сторонам.
— Конечно, — согласился Пипс, — только вот этот лысый мешок прихватить надо будет...
— К чему это нам? — удивился было Жупье.
— Он мне миллион долларов должен, — сообщил ему Пипс, и я сомневаюсь, что я их получу, если мы его сейчас тут оставим.
— А-а, — протянул понятливый Жупье, — должок значит за ним...
Он нагнулся и легко поднял обмякшее тело босса. Тот не подавал признаков жизни.
— Слушай, а, может, ты его того.., — вдруг заволновался Пипс и, конечно, не за жизнь этого типа, а за теперь, как он считал, свои денежки.
— Обижаешь... У меня строго дозированный удар. Будет без сознания ровно полчаса.
На автомобильной стоянке они быстро отыскали неповрежденную машину, и Жупье затолкал тело главаря Коза ностры в багажник. По дороге они увидели робота, который прогулочным шагом двигался по направлению к городу. Еще через некоторое время им встретился отряд регулярной армии, который приготовился к встрече с ним.
— Журналисты обладеют, когда я им все расскажу, — ехидно засмеялся Пипс при виде этой картины.
В квартире резидента Филина стояла гнетущая тишина. Филин все так же сидел за столом и шуршал бумажками. Рядом с ним на стуле примостился связной. Когда в комнату шагнул Жупье и бросил на диван свою ношу, те, казалось, совсем не удивились. Пипс же был встречен страшной материшиной.
— Будь ты неладен, — зашелся проклятьями в его адрес резидент Филин.
— Вас расстреляют, Пипс, — грозно пообещал полковник КГБ.
Несколько ошарашенный таким приемом, Пипс застыл в дверях.
— А чего такого я сделал? — спросил он у двух разъяренных коллег.
— Вы отсутствовали на связи целых четыре часа, — заорал связник, наливаясь гневом. — И это тогда, когда нам было дано важное задание, связанное с финансированием всей нашей агентуры в Италии. Что вы на это скажете?!
— Я-то? — замялся Пипс.
— Все ясно, — прервал его связной, — расстрелять...
— Стоп, старина, — встрял Жупье, — это тебе не тридцать седьмой... А насчет задания, — он пнул тело босса, — то Пипс по-моему его выполнил.
— Ему было приказано достать денег, а не какой-то труп лысого идиота, — не успокаивался полковник.
— Ты бы, полковник, поаккуратней насчет идиота, — заметил пришедший в себя Пипс, — это, к твоему сведению, босс всей итальянской мафии.., хоть и лысый.
— Вот именно, поддержал Пипса Жупье, — и к тому же, как мне удалось выяснить по моим каналам, этот босс мафии по совместительству является генеральным секретарем итальянской коммунистической партии, которой мы передавали средства для финансирования.
— Что вы такое говорите? — замахал руками полковник, — это что же получается?
— А получается все очень просто, — поддержал интересную беседу шибко догадливый Пипс, — мафия и есть компартия, и наоборот, компартия — это мафия...
— Ничего себе! — возмутился молчавший до этого Филин, — вокруг, оказывается, одни наши, а я тут целые сутки без водки сижу?!
— Да помолчите вы со своей водкой, в самом деле, — заорал полковник и снова повернулся к Пипсу, — ну и что из того? А где деньги?
Лысый босс что-то забормотал и заворочался на диване. Пипс посмотрел на него. — Деньги будут в том случае, если меня реабилитируют и вернут звание младшего лейтенанта, и оклад повысят как положено.
— Мне надо связываться с центром, — заволновался полковник и подскочил к телефону.
— Москва? — заорал он в трубку. — Москва, я спрашиваю?
— Ну Москва, Москва, — раздраженно прогундосил телефон, — чего так орать-то? Тебя и без телефона здесь слышно.
Полковник быстро протараторил условия получения денег, высказанные Пипсом. В трубке засмеялись. — Ладно, ладно. Не видим причин беспокоиться. Передайте Пипсу, что он уже лейтенант и что оклад у него вдвое против прежнего.
— Слышал? — положив трубку, обратился к Пипсу полковник, — давай теперь денежки.
Босс компартии в это время возвратился к жизни почти полностью.
— За тобой должок, старина, — почти ласково обратился к нему Пипс.
— Какой это должок, — возмутился босс, но увидя фигуру Жупье, быстро поправился, — ах, должок. Как же, помню, конечно.
Ему сунули в руки телефонную трубку. Разговор был недолог. Через минут десять в комнату внесли два чемодана с долларами и две бутылки водки по личной просьбе резидента Филина. Полковник бросился к чемоданам, а резидент к водке. Босс бросился к дверям.
— Быстро уходим, — Жупье вытолкал полковника следом на летницу. Прихватив с собой уже успевшего упасть резидента Филина, он все вместе вышли на улицу.
Гулко ударил взрыв. Окна бывшей конспиративной квартиры посыпались на головы прохожих мелким дождем. Босс, он же генеральный секретарь, обид не прощал.
— Проклятые коммунисты, — проворчал Пипс, выкидывая в окно свой партийный билет.
— Вот именно, — поддержал его полковник, аккуратно пряча свой билет во внутренний карман.

















СУПЕР-4

— Не могу я пить из этих наперстков! — бушевал резидент Филин, метнув в стену одну из фарфоровых чашечек, стоявших на столе. Чашечка, пробив бумажную стену, взорвалась множеством осколков, ударившись о голову какого-то японца. Тот вежливо заулыбался и, аккуратно подобрав осколки, проследовал дальше.
— У меня такие порции даже до желудка не доходят, — продолжал Филин.
— Я же просил тебя, Пипс, достать мне хоть один стакан.
— Где я тебе его достану? — вяло оправдывался сидящий рядом на циновке Пипс. — В посольстве наше ходил — не дают. У самих, говорят, дефицит. А в магазинах стаканы стоят столько же, как у нас хрусталь.
— Проклятая страна, проклятое сакэ, проклятые чашечки, — застонал Филин. — Пипс, я здесь умру.
— Да ладно тебе, — поморщился Пипс. — От этого не умирают. Я тут для тебя в гостинице кое-чего стырил.
Пипс достал из кармана яркую посудину размером со среднюю стопку и поставил на стол. — Думаю, это тебя устроит.
Филин схватил емкость. — У-у, — разочарованно протянул он, — пластмассовая...
— Ну да. Это стаканчик для полоскания рта.
— Стаканчик, как же.., — недовольно морщился Филин, — для полоскания рта. Да тут объема то... ноздрю прополоскать не хватит. — Он повертел посудину в руках, — ну ладно, хрен с ним, сойдет. Это все-таки лучше, чем ничего...
— Я тоже так думаю, — поддержал его Пипс, ерзая на неудобной подстилке. — Тем не менее, в одном я с тобой согласен, Япония — не место для нормального человека. Меня лично угнетает местный прием пищи при помощи двух палочек. Вот тут уж точно помереть можно... Я все время хожу голодный. Недавно рис ел этими палочками. Невозможное дело... Больше одного зернышка ухватить зараз не удается, как я ни старался. Попробовал заострить эти дурацкие палочки. Тыкал, понимаешь, ими в чашку, иногда получалось, по две накалывал. Но потом глаза устали...
— Почему глаза? — удивился Филин, евший всегда руками.
— Как почему... Все время целиться приходилось, чтобы попасть в эти зернышки, — пояснил Пипс, глядя на быстро мелькающий стаканчик, совершавший путь от стола ко рту резидента с такой скоростью, что сливался в одну оранжевую полосу, соединившую, как мост, эти два пункта назначения.
— Все-таки я не понимаю, зачем нас с тобой забросили именно в Японию, — продолжал Пипс, потягивая теплое сакэ из микроскопической чашечки.
— Чего здесь непонятного, — ухитрялся как-то поддерживать беседу Филин.
— Ты там в Италии так нас всех засветил своими похождениями, что от журналистов проходу никакого не было... одни интервью, а не работа.
— Ой, ну ладно, ладно, — замахал руками Пипс, — не вспоминай лучше. А почему все-таки в Японию?
— У них здесь появился какой-то засекреченный специалист по электронике. Наши говорят, что такие дела здесь делает, закачаешься... Нам с тобой задание дали отыскать этого япошку, разузнать, кто это такой, и выкрасть последние его разработки.
— Так это же, как его.., промышленный шпионаж получается, — заволновался Пипс.
— Называй это как хочешь, но сделать это надо как можно быстрее, пока у меня аллергия не развилась на ихнюю водку, — пояснил Филин и устало откинулся на стену, забыв где находится. Стена с треском порвалась и резидент до пояса вывалился в соседнее помещение, где и остался лежать, густо захрапев.
— Все ясно, — пробубнил Пипс и вышел из помещения. От выпитого сакэ во рту гадко щипало. Снова захотелось чего-нибудь съесть, но вспомнив свои мучения с палочками, Пипс подавил в себе это желание. — Надо будет ложку где-нибудь раздобыть, — подумал он, — а то с голодухи действительно копыта откинуть можно.
Качаясь от хронического недоедания, агент брел по узким улочкам старого Токио. В голодном желудке так сильно урчало, что встречные японцы озирались в поисках автомобиля. По этому урчанию и отыскал его недалеко от условленного места связник, старый японец Тояма Токанава. Искать японского инженера им предстояло вместе. Тояма потащил Пипса за собой куда-то вперед по улице, на ходу посвящая агента в разработанный план действий. Через некоторое время косоглазый Токанава привел Пипса к небольшому зданию. На стене красовалась обшарпанная вывеска представительства фирмы Сириус, у дверей стоял старый японец в ветхой ливрее.
— Ждите меня здесь, — прошипел Тояма и подошел к швейцару. Он некоторое время шептал тому на ухо что-то доверительное. По выражению лица старика Пипс пытался определить его реакцию на разговор, но лицо швейцара оставалось таким же унылым и недовольным. Тем не менее Тояма махнул рукой и дал знак, что можно подойти. Пипс не спеша подошел, и старик распахнул перед ним двери представительства, приглашая пройти вовнутрь здания, что Пипс незамедлительно и сделал. Следом за ним в двери проскользнул и Тояма. Он быстро повел агента по коридору вдоль одинаковых серых дверей. У одной из них, ничем практически не отличавшейся от остальных, Тояма остановился.
— Здесь, — прошипел он, настороженно озираясь по сторонам. В коридоре было на удивление тихо и безлюдно. Пипс почти ласково открыл незапертую дверь, и они с с Тоямой оказались в почти пустой комнате. Посередине комнаты стоял железный ящик, поразивший воображение Пипса своими размерами. Пипс не спеша обошел вокруг.
— Не нравится мне что-то это все, — заметил он, обернувшись к Тояме.
Тот вместо ответа только пожал тщедушными плечами и достал из кармана ключ. Подойдя к сейфу, он вставил ключ в замочную скважину. Замок послушно щелкнул, и дверца распахнулась. На полу сейфа лежала небольшая стопка бумаг. В остальном сейф был пуст.
— Однако, — Пипс нагнулся за бумагами. Сильнейший пинок, пришедшийся прямо в известное всем отверстие, заставил сделать еще один шаг вперед, и агент полностью зашел в сейф.
— В чем дело?! — возмутился он такой бесцеремонностью со стороны своего напарника. Ответа не последовало. Массивная дверца сейфа звонко хлопнула по мягкому месту не успевшего даже повернуться агента, и Пипс оказался в утробе железного ящика.
— Ни фига себе.., — пробормотал он, пытаясь ногами выдавить дверцу. Безрезультатно. Сейф был сделан на совесть. Одновременно Пипс почувствовал, как сейф переворачивается и его куда-то несут. Внутри было темно, и только светящийся циферблат часов оживлял этот поистине гробовой пейзаж. Лежа на спине, агент посмотрел на часы. По содроганию железного ящика он понял, что тот грузят в машину. По толчку Пипсу удалось установить, что машина двинулась. Вот его тело под действием инерции покачнулось вправо. Пипс неотрывно глядел на часы, замечая все повороты. Прошло около пятнадцати минут, и машина, совершив свой путь, снова остановилась. Сейф опять покачнулся и двинулся дальше почти без ощутимых толчков и поворотов. Если вы не часы, агент мог бы подумать, что прошла уйма времени. Страшно хотелось спать, но Пипс знал, что этого делать нельзя... Хотя, что делать, когда знаешь, что нельзя, но очень хочется. Поэтому Пипс заснул самым бессовестным образом.
Разбудили его звуки открываемого замка. Сжав кулаки и подобрав ноги, Пипс изготовился для активной зарядки после крепкого сна. Едва дверца дрогнула и показался узкий лучик света, агент резким рывком распахнул дверь и с ревом выскочил наружу. Первое, что он увидел, было знакомое лицо Тоямы, моментально скрывшееся за кулаком агента. Тояма слабо хрюкнул и отлетел куда-то очень далеко, а к Пипсу подступило нечто замотанное в черную тряпку, в которой оставалась небольшая щель для глаз. Нечто быстро крутило в воздухе блестящей железякой в тщетной надежде поразить ею Пипса. Скорость, с которой вращалась железяка, была удивительна, но еще более удивительную скорость развил сам агент. Он стремглав бросился обратно к своему железному гробу и, нырнув внутрь, захлопнул за собой крышку, вцепившись что есть сил в нее изнутри. Нечто забарабанило по сейфу своей железякой, но было уже поздно.
— Так будет с каждым, — радостно проорал Пипс изнутри ящика. Удары стихли. Пипс настороженно прислушивался к наступившей вдруг тишине.
— Ладно, Пипс, вылезайте, — произнес кто-то снаружи, — мы вас убивать не собираемся, только больше не совершайте резких движений.
— Ага, так я вам и поверил, — в ответ заорал Пипс. — Хрен я вам вылезу.
— Если вы не вылезете, то мы вас закроем, отвезем подальше и похороним, — сообщил ему тот же голос с многообещающей интонацией.
Пипс содрогнулся от ужаса, на мгновение представив себе, как будет лежать в этом ящике в ожидании мучительной гибели в луже собственных испражнений.
— Ладно, — согласился он, — считайте, что уговорили. Уберите только этих своих... Я вылезаю.
Он осторожно открыл дверцу и обвел комнату, в которой стоял сейф внимательным взглядом. В помещении никого не было. Осмелев, агент вылез из сейфа полностью.
— Эй, вы. Кто там.., — заорал он, — я вылез, и что дальше?
— Не надо так орать, Пипс, — голос, казалось, исходил из стен, — мы вас прекрасно слышим.
— Кто это мы, позвольте узнать, — Пипс присел на край железного ящика, оказавшегося единственным предметом мебели в этой комнате.
— Мы — это служба безопасности корпорации Сириус, — торжественно сообщил ему голос.
— А этот тип с замотанным лицом, он что, тоже из вашей службы будет? — поинтересовался Пипс в попытке потянуть время.
— Да. Это один из представителей службы охраны, которую несут у нас профессиональные ниндзя,— поучительно ответил голос.
— Очень невоспитанные у вас эти, как их там... нинзи, — нагло заявил Пипс, — на человека с ножиками бросаются...
— Не на всех, не на всех, — охладил его голос, — а только на тех, кто пытается проникнуть в тайны корпорации. Вас мы относим именно к этой категории.
За стеной что-то зашипело, и знакомый голос резидента Филина произнес: — Нам с тобой дали задание отыскать этого япошку, разузнать, кто это такой и выкрасть последние его разработки... — На этом голос Филина оборвался.
— Вы удовлетворены этим? — поинтересовался голос представителя службы безопасности.
— Фу, как некрасиво подслушивать, — оскорбился Пипс.
— Еще некрасивей воровать чужие секреты, — отпарировал анонимный собеседник. — Я вас не обманывал, когда говорил, что мы вас убивать не намерены. Более того, мы вас отпустим, но знайте, что в следующий раз, если вы попытаетесь продолжать в том же духе... Ну, в общем, вы меня поняли, я надеюсь.
— Понял, конечно, — ответил Пипс, — не настолько уж я и тупой.
— Тогда залезайте обратно в сейф, и мы вас отвезем в город к вашему резиденту, которому от корпорации Сириус одновременно с вами будет доставлен ящик водки Столичная и набор граненых стаканов. Думается, это его несколько примирит с поражением. — Служба безопасности издевалась, но в типично японской, вежливой манере.
— Ну чего с вами поделаешь, — вздохнул Пипс, — залезаю в ящик, так и быть.
— Вы очень умный человек, — сообщил ему голос, — с вами приятно работать.
— Да иди ты.., — буркнул Пипс, устраиваясь поудобнее в сейфе.
Через полчаса тряски сейф грубо бросили, а еще через минуту Пипс увидел удивленное лицо Филина, открывавшего его убежище.
— Вот это да! — воскликнул он, — Пипс собственной персоной... Как ты здесь оказался?
— Вашими молитвами, — огрызнулся Пипс, — готовься, сейчас тебе подарок будет. — Он нагнулся к ногам и кряхтя вытащил ящик водки. У Филина отвисла челюсть.
— Что?! Водка?! Столичная, да еще с винтом!
— Это еще не все, — с видом фокусника объявил Пипс, доставая красивую коробку.
— А это что? — поинтересовался резидент.
— Граненые стаканы, как ты просил.
— Ух, ты!.., — задохнулся от восхищения Филин. — Ты, Пипс, волшебник.
— Ну уж и волшебник, — смутился Пипс, глядя на то, как первая бутылка на глазах пустеет, наполняя содержимым резидента Филина.
Опустошив первую бутылку, Филин приобрел рабочую форму. Глаза его оживились, а движения настолько замедлились, что непосвященному человеку со стороны могло показаться, что Филин их не совершает и вовсе .
— Чего же ты не спрашиваешь, где документы, — напомнил ему Пипс про свое основное задание.
— Какие еще там документы, старина, — непонимающе поглядел на него Филин.
— Жизнь так прекрасна, а ты пытаешься ее испортить какими-то проблемами.
— Ну ты, Филин, даешь! — восхитился безалаберностью коллеги Пипс. Вообще-то резидент был прав, документы для него были не проблемой. Проблемой они были для Пипса. Ему было дано задание, и он теперь должен был его выполнить во что бы то ни стало.
— Ну, ладно, — согласился агент, — я все понял, алкаш ты этакий. — Пипс горестно вздохнул и направился к дверям. После схватки с этим ненормальным ниндзей он чувстовал себя обреченным. Если они все такие, то следующая встреча может закончиться для Пипса очень печально.
Задумавшись о своей нелегкой работе, Пипс не заметил, как к нему сзади подошел здоровущий японец.
— Эй, хозяина, — шлепнул тот по плечу агента, — денег мало — мало не дашь?
От могучего шлепка Пипс покачнулся. Обернувшись, он увидел противное лицо ярко-желтого цвета. Раскосые глаза нагло таращились на него.
— Отвали, ходя, — отмахнулся Пипс, — не видишь что ли, я в печали.
— Ой, сю-сю-сю, гаспадина в петяли, — гнусно улыбаясь, не отставал тот.
— Слушай ты, обезьяна, — вежливо продолжил Пипс, — если сейчас не отстанешь, то я из тебя лимон сделаю.
— Патиму лимон? — искренне удивился косоглазый, впрочем, явно не испугавшись угрозы Пипса.
— Патиму, патиму.., — пояснил тот, — потому что такой же желтый.
— Фу, какая грубая гаспадина, — обиделся японец, сморщив желтую физиономию.
— Грубая я не грубая, а как дам по кумполу, мало не покажется.
— Ну, Пипс, ты здесь совсем озверел, — вдруг совершенно правильно сказал японец. Пипс на это не обратил абсолютно никакого внимания.
— С вами озвереешь. Вокруг одни... ну, в общем, такие же приятные, как ты.
— Впервые от тебя слышу, что я приятный, а за комплимент спасибо.
— Слушай, — пригляделся Пипс, — чем-то ты мне знакомый, хотя среди вашего брата у меня знакомых один Тояма Токанава и тот, иуда проклятый, под нож чуть не подставил...
— Ну, наконец-то, — вздохнул японец. — И чем же это я тебе знакомый?
— Напоминаешь ты мне очень сильно некоего Жупье, но он покрасивше будет и повоспитанней, денег у незнакомых людей на улице не просит.
— А я и есть Жупье, — обрадовался его собеседник тому, что его наконец узнали.
Пипс озадаченно вытаращил глаза.
— Ну, чего таращишься? — спросил его Жупье.
— А цвет лица почему желтый? — подозрительно в свою очередь поинтересовался Пипс.
— Краска это, — невозмутимо ответил Жупье.
— И глаза у тебя косые, — не успокаивался Пипс.
— А это прищепки бельевые у меня на ушах, вот от боли все время и щурюсь, — Жупье приподнял волосы и Пипс увидел, что действительно, на ушах собеседника висят деревянные бельевые прищепки.
— Ну, ты даешь! — в который уже раз изумился Пипс.
— Ну, ладно тебе, — отмахнулся польщенный искренним удивлением напарника Жупье. — Я слышал тут у тебя кое-какие проблемы возникли...
— И не говори.., — махнул рукой Пипс, огорченно вздыхая.
Минут через пять Жупье уже был в курсе всех проблем. — Да, хорош твой Тояма, который Токанава. — Жупье ненадолго призадумался. — Значит, говоришь, повороты ты все запомнил. Это хорошо. А вот мы сейчас и попробуем их вычислить, забирайся в машину.
Машиной оказался относительно дряхлый грузовичок, стоявший неподалеку за углом. — Ложись на пол кузова, — предложил Пипсу Жупье, привязывая к левой и правой руке агента веревочки.
— Это еще зачем? — удивился Пипс.
— Прекрати меня расстраивать своей тупостью, — огрызнулся Жупье, но тем не менее пояснил. — Будешь ты лежать с закрытыми глазами, а веревочками этими дергать будешь, когда поворот нужно мне будет делать. Если направо, то дернешь правой рукой...
— Стоп, — оживился Пипс, — не настолько уж я и тупой, — если нужно будет налево, то дергать левую веревочку.
— Слушай, — обрадовался Жупье, — ды ты гений, прямо.
— Я только одного не понял, — засомневался Пипс, — как я на часы буду смотреть, если лежать нужно с закрытыми глазами?
Жупье остолбенел. — А действительно?.. А ты можешь глаза и не закрывать, вообще-то...
— Тогда я готов, — Пипс рухнул на пол кузова, — запрягай и поехали...
Жупье сел за руль, и через некоторое время их грузовик остановился у знакомого здания корпорации Сириус. Через окошечко, соединяющее кузов с водительской кабиной, Жупье сказал Пипсу, чтобы он приготовился к движению. Машина двинулась. Пипс вперился в часы, поочередно дергая веревочками. Через пятнадцать минут грузовки остановился.
— Великолепно, — прошипел в кабине Жупье, — погляди, где мы находимся.
Пипс высунулся из кузова, машина стояла на том же месте, откуда начала движение.
— Послушай, Жупье, я делал все как надо.., — удивленно пробормотал он.
— А я и не сомневаюсь, — снова зашипел тот, — вот тебе пример японского коварства. Они тебя никуда и не увозили, а просто покрутили по городу. Одного только не учли, что у тебя часы и ты не такой уж и дурак, как сначала кажешься.
— Насчет часов, это точно, — согласился Пипс, сомневаясь во втором тезисе, так как был относительно самокритичен в оценке своих умственных способностей.
— Так, — на минуту задумался Жупье, — у меня, в принципе, все приготовлено, и если у тебя есть настроение, то...
— Настроение у меня есть, — оборвал его Пипс, срывая веревочки с рук.
— Только там внутри, я тебе говорил, ниндзи эти прячутся.
— Нинзей я беру на себя, — самоуверенно заявил Жупье.
Пипс не спеша вылез из кузова. Почти сразу же рядом с ним оказался и Жупье с небольшим чемоданчиком в руках.
— Чего это у тебя, — поинтересовался Пипс, указав на чемоданчик.
— Это мой ужин, — весело ответил Жупье, — я всегда ужинаю в одно и то же время. Гастрит у меня.
— Как же, гастрит, скажешь тоже, — недоверчиво покачал головой Пипс.
— А это тебе, — Жупье протянул агенту небольшой ломик.
— Зачем это мне? — покрутил в руках железяку Пипс.
— Ну, там... сейфы разные вскрывать, от нинзей отмахиваться, — пояснил Жупье. — Ну, пошли, что ли?
— Где наша не пропадала, — с готовностью откликнулся Пипс.
Швейцар непонимающим взглядом уставился на подошедших к нему.
— Чего уставился? — грубо спросил его Пипс, — своих что ли не узнал?
Японец что-то пробормотал и потянулся к красной кнопке, которая располагалась за его спиной.
Жупье оказался проворней.
— Только не говори, что эта кнопка открытия дверей, — сказал он, умело связывая бьющегося швейцара. Внутренние помещения представительства встретили напарников гулкой тишиной.
— Вымерли они что ли? — бросил Жупье, оглядываясь по сторонам.
— Как же, вымерли, — засомневался Пипс, — сейчас как выбегут с визгом...
И действительно, двери сбоку распахнулись, и в коридоре показался небольшого роста японец с вежливой улыбкой на лице.
— Мы рады приветствовать уважаемого Пипса и его друга на территории нашей корпорации...
— Ну да. Так уж и рады, — не поверил вежливому Пипс.
— И будем еще более вам благодарны, если вы покинете наше здание через пять минут.
— Завязывай болтать, — оборвал его невоспитанный Жупье, — через пять минут.., как же. Да мы так быстро и ходить-то не умеем. — Жупье жизнерадостно рассмеялся, чем немного обеспокоил вежливого. Тот обернулся к дверям и что-то проверещал. Навстречу друзьям двинулись двое в одинаковых черных масках, почти полностью скрывающих их лица. Не доходя примерно метров двух, они остановились и приняли какие-то специфические позы, напомнившие Пипсу позу человека, готовящегося сесть на унитаз.
— Чего это с ними? — удивился Жупье, обернувшись к Пипсу, — никак им плохо.
— Чувствую, что сейчас нам с тобой будет не лучше, — ответил Пипс, судорожно сжимая ломик, не очень, впрочем, на него надеясь.
— Чего? — не понимал Жупье, — думаешь, эти плохиши нас сейчас бить будут?
— Хорошо, если только бить, — успокоил его Пипс. Как бы в подтверждение его слов один из этих типов, издав пронзительный визг, бросился на Жупье, стоявшего несколько ближе. Впрочем, Жупье не сплоховал. Визг быстро перешел в писк, а затем и вовсе оборвался, сменившись звоном разбитого стекла, которое произвело тело только что визжащего, вонзившись в одно из пуленепробиваемых стекол первого этажа.
Второй тип не повторил ошибку предшественника. Откуда-то из-за спины он достал самурайский меч и, быстро вращая им в воздухе, двинулся вперед. Пипс даже залюбовался этим зрелищем. Ниндзя стал похожим на готовящийся взлететь самолет, благодаря вращающемуся как пропеллер мечу.
— Но, ребята, — обиделся Жупье, — так не честно. Насчет ножиков мы не договаривались. — Он выхватил из рук зачарованного Пипса ломик и сунул прямо в круг, образованный вертящимся мечом. Раздался звон, и у ниндзи в руке оказался жалкий обломок.
— Вот так будет лучше, — удовлетворенно заметил Жупье, кидая в лицо нинзи какой-то порошок невыносимо зеленого цвета. Нинзя, получивший изрядную порцию этого порошка в глаза, со стоном завертелся на месте.
— Нюхательный табак изготовления табачной фабрики Ктары Целкин, — пояснил Жупье специально для Пипса, — подожди, самое интересное будет, когда эта нинзя противная чихнет. — Как бы в подвтерждение его слов противная нинзя чихнула. Эффект от этого был подобен разорвавшейся бомбе. В разные стороны полетели ошметки маски, а сам нинзя, нокаутированный собственным чихом, рухнул в беспамятстве на пол.
По сигналу вежливого на поле боя появились еще несколько нинзь. Они резко сменили тактику своих коллег, и в сторону русских агентов полетели какие-то вертящиеся предметы. Пипс уже приготовился достойно умереть, когда, к его великому удивлению, летящие прямо в него предметы резко свернули и кучей вонзились в чемоданчик, который держал в руках Жупье.
— Сработало, — ухмыльнулся тот. Открывшему рот Пипсу он не замедлил пояснить. — Электромагнит изготовления Архангельского дворца пионеров. Ничего ребятки игрушку сочинили?
Изо рта Пипса вместо ответа выскочил железный мостовидный протез и прилепился к куче звездочек, которыми мотали нинзи.
— Пардон за накладку, — как фокусник извинился Жупье, — выключаю.
Звездочки, протез и ломик упали на пол.
— Ну ладно, мне это уже самому начинает надоедать, — сказал Жупье, глядя на сгрудившихся в дверях нинзей и их вежливого руководителя. — Если вы, уважаемые хозяева, не выдадите нам сейчас вашего секретного инженера, то я закуриваю прямо здесь папиросы Прибой, и тогда вашему представительству корпорации Сириус приходит конец. Запах этих попирос держится в воздухе полтора года и настолько противен, что работать здесь все это время никто без противогазов не сможет, я уж не говорю о ваших клиентах.
— Нет, нет! Только не это, — в ужасе замахал руками вежливый, знаками призывая нинзей удалиться. — Я приглашаю вас на встречу с нашим инженером.
Спустившись в лифте куда-то глубоко под землю, Жупье и Пипс, в сопровождении вежливого оказались в ярко освещенном коридоре. Вежливый уверенно повел их дальше, и через метров двадцать они остановились перед дверями, на которых были нарисованы череп и скрещенные кости.
— Э, парень? Ты куда нас привел? — удивился Пипс, глядя на сопровождавшего, который умело одевал противогаз.
— Тогда уж и нам давайте по такой штуке, — предложил Жупье, и получив требуемое, они вошли в двери.
За столом в кресле сидел человек, который на звук открывшихся дверей повернул голову. Черты его лица были явно европейские.
— Я вас не приглашал, — недовольным голосом и совершенно по-русски произнес он.
— Не смейте беспокоиться, господин Попов, — пробубнил сквозь противогаз вежливый, — к вам гости из России, они очень просили устроить с вами встречу.
— Если из России, тогда почему они в противогазах? — удивился Попов.
— Они сами потребовали, — оправдывался японец.
— Эй, ребята, если вы действительно русские, то можете снять с себя эти дела. Вам они ни к чему. — предложил Попов, почесывая русые волосы у себя на затылке.
Жупье и Пипс сдернули противогазы. Они с удивлением переглянулись. Атмосфера позволяла свободно дышать без этих неудобных резиновых изделий.
— Не понял, — прокомментировал данное обстоятельство Пипс, подавая противогаз услужливо протянувшему руку японцу.
Попов весело рассмеялся. — Все объясняется просто. Я с детства привык к зубной пасте Лесная и прошу доставлять ее мне из России, а эти ребята, — он кивнул на вежливого, — от одного только запаха ее чуть не помирают.
— Подожди, Пипс, — подал голос Жупье, — мы что, сюда пришли для того, чтобы узнать, какой зубной пастой этот парень чистит свои клыки?
— Ах, да.., — стушевался Пипс, — мы пришли сюда для того, чтобы узнать кое-какие секреты.
— Ну, тогда садитесь, — предложил инженер Попов, — поговорим...
У себя дома я работал инженером и, представьте себе, получал раза в два больше, чем работай я по специальности. Кому у нас дома инженеры нужны? Правильно, никому. В общем, переехал я в Японию. Вот и все.
— Так. Это понятно, — подвел итог Пипс. — Тогда ты мне скажи на милость, почему это мы, с таким трудом проникнув сюда, разговариваем с русским инженером, клепающим свои сверхсекретные дела для каких-то япошек? У нас тоже эти секреты твои позарез нужны.
— Плюньте тому в левый глаз, кто вам это сказал, — махнул рукой Попов, — я с этими, как ты сказал, секретами, еще в школе всем надоел и в институте тоже. Кричал как дурак на всех углах, что это нужно Родине, а после института пришлось идти работать дворником. Есть очень хотелось...
— Ну, ладно, — остановил его Пипс, — мы это понимаем, хотя и не очень. Ведь мы парни простые, без разных там извилин, и посланы для того, чтобы эти твои секреты выведать и передать копии документов в центр.
В ответ на это Попов снова рассмеялся. — Все эти секреты не являются секретом. Мои разработки, за которые мне здесь сразу дали морскую яхту, трехэтажный коттедж и пять новых мерседесов, не считая реактивного самолета, спокойно пылятся в архивах моего родного института. Просто это наша национальная привычка. Вместо того чтобы поискать у себя дома, глазеть по сторонам и ахать от зависти. Чужой кусок-то всегда для нас, русских, толще. Когда мы живем у себя дома, то мы простые, никому не нужные крысы, и наш голос воспринимают, как надоедливый писк из помойки, а вот когда тот же писк от тех же крыс доносится из чужой помойки, тогда мы вдруг становимся нужны нашей великой Отчизне, пропади она пропадом, вместе с нашими руководителями-козлами,— инженер Попов разгоряченно размахивал руками.
— А так вообще, я вас, ребята, понимаю. Приглашаю всех на свою яхту, где мы запремся на камбузе за бутылкой водки и шепотом поговорим за жизнь нашу поломатую. Это единственое, по чему я страшно соскучился.
Это предложение было встречено с горячим одобрением.