Будь верным до конца

Евгений Резвухин
Будь верным до конца.

Пустынный ветер поднимает перекати-поле, кружа в причудливом танце вихря. Песок и пыль кружатся в воздухе, ветер тихонько завывает, словно напевая ведомую лишь пустыне мелодию. Поднятое перекати-поле мячиком катиться по песку, остановившись у ног первой шеренги ромейской армии.
Велезарий опускает взгляд. Подбиваемое ветром растение едва подпрыгивает и трется о прикрытые стальными поножами ноги. Легкая улыбка озаряет обветренное, испачканное песком и потом лицо молодого воина.
«Интересный какой, - подумал он, глядя в низ, - словно и не растение… Ни дать ни взять мой пес. Хорошо ему, он то дома!»
Дом… Воспоминание о родных краях заставляет сердце бешено забиться. Велезарий закрывает глаза, сладостно представляет уютный домашний очаг, улыбающуюся мать, мягкий ветерок Эгейского моря, родной ему остров Лейбос. Дом, родной дом.
Нет, нельзя об этом думать. Воин со злостью трясет головой, отгоняя нахлынувшее наваждение. Лейбос, Эгейское море, мать – все далеко на востоке. А здесь лишь песок, песок, песок. Добро пожаловать в оккупированную Месопотамию, царство пустыни, смерти и потерянных надежд. Легко прийти в эту землю, как рыбе схватить насажанного на крючок червяка. И также тяжело вырваться.
Пустыне надоедает играть с «мячиком». Оставив прежнее занятие, она бестактно бросает пригоршню песка в застывших, подобно статуям, людей. Крупинки барабанят по шлему, хлещут по щекам, норовят залезть в рот и глаза. Велезарий, стиснув зубы, яростно трет засоренный глаз. Тяжелый вытянутый щит он ставит на землю, разминая затекшую руку. Ну и тяжесть! Надежный, спору нет, вот только попробуй постой с десятикилограммовым куском дерева и метала.
Внезапно юноша чувствует, как нечто тяжелое врезается в затылок. Да так, что стальной шлем съезжает на нос. Чья-то крепкая рука хватает за шиворот.
- Ума лишился, клибинарий?! – заорал на ухо, обрызгав слюнями, центенарий его сотни Максимин. – Жить надоело или приказа не слышал? Не слышал, так повторю – щиты держать в боевой позиции! Ты, что особенный?!
- Так ведь тяжело! – робко начал рядовой.
Ох, зря он это сказал! Процедура вправки мозгов повторяется по второму кругу. Велезарий едва на ногах удерживается.
- Дурак! – рявкнул сотник напоследок.
Приходиться подчиниться, стараясь не обращать внимания на шутки соседей по строю. Этим лишь бы шуточки.
«Жарко то как!» – пожаловался воин.
Середина августа в Месопотамии… Что может быть хуже? Солнце жарит без пощады, на сотни стрелищь, кроме враждующих армий ни единой живой души. Велезарий касается рукой колец кольчуги и тотчас отдергивает, получив чувствительный ожог!
«Да мы без турков заживо сгорим!»
 Солнце светит в лицо, слепит, застилает обзор. Как можно драться в такой обстановке? Ни разведки нет, неизвестно где противник, сколько их. Нет возможности, навязать свою манеру боя, провернуть удачный маневр. Остается только упереться четырьмя конечностями в землю и стоять до конца.
Велезарий испускает хриплый вздох, облизывает иссохшие, потрескавшиеся до крови губы. Как же он устал вот так стоять почти без движения и ждать неизвестно чего. А невыносимая жара и жажда забирает последние силы. Да какие последние – нет никаких сил! Юноша стоит, чуть пошатываясь, сдавленно хрипя. Кажется, он вот-вот рухнет под тяжестью доспехов и замрет навеки.
- Мальчик – ты чего?
Кто-то из ветеранов подставляет плечо, встряхивает, бьет по щекам, приводя в чувство. Приходится стоять, опершись всем весом на копейное древко.
Как все надоело! Да и что может сделать тяжелая панцирная пехота ромеев против легкой турецкой конницы налетающей и откатывающейся подобно морской волне. Не так Велезарий представлял военную службу. Где же романтика первых дней? Сейчас только пустыня, невыносимая жара, жажда, ожидание неизвестного. Юный человек стоит сгорбленный в три погибели и на храброго защитника вдов и сирот не сильно похож. Тяжелая кольчуга давит на плечи, меч оттягивает пояс…
«Сбросить бы сейчас это барахло, - с горестью подумал он, глядя под ноги, - и сразу в воду!»
По рядам армии проходит тяжелый вздох. Ощутив движение. Велезарий поднимает взор, но в глазах у него мутнеет, да и солнце стоит в зените – не видно ничего, хоть глаз выколи!
- Внимание! – туром ревет центенарий.
Команды волной прокатываются по шеренгам. Лучники густым строем подвигаются ближе к передовой, вонзая стрелы в песок под ноги. Что же происходит? Юный воин мокрой тряпкой проводит по лицу, правда, без видимого результата. Только оставляет грязные разводы.
- Смотри, мальчик, - испуганно шепчет один из ветеранов, седоусый армянин. – Турки!
Велезарий щурясь, всматривается в горизонт. Юноша чувствует предательскую дрожь в ногах, к горлу подступает ком. Ему приходится собрать всю волю в кулак, что бы остаться на месте.
- Как их много! – из груди вырывается стон.
Турецкая армия, нет армада! появляется из-за бархана шеренга за шеренгой. В глазах рябит от разноцветных лошадиных попон, развивающихся стягов и знамен. Уши закладывает гомон, боевые кличи и ржание лошадей. Словно грозовая туча нависают сельджуки над маленькой христианской армией.
Турки едут, улыбаясь, сытые, довольные, откормленные лошади весело гарцуют, чувствуя преддверие битвы. Впереди тучные предводители родов – беи беки. За каждым отряд крепких низкорослых воинов.
Велезарий и его товарищи не сговариваясь, смотрят в центр ромейской армии. Вот он, невысокий человек в пурпуре, в покрытом песком доспехе, на белом, низко опустившем голову, коне. Василевс Роман Диоген. Он видит, сколь велика вражеская армия, быть может, знает заранее исход сражения. Но василевс, не смотря на жару, сидит в седле прямо, пускай и не величественно. И лицо. Лицо Романа источает поразительное спокойствие души, не один мускул не дрогнул при виде мусульманских полчищ. Кажется, так спокоен, может быть человек, знающий уготованное и принявший это как должное.
И поразительно – спокойствие Диогена передается Велезарию. Он распрямляет поникшие плечи, поудобнее перехватывает копье.
- Половцы то где? – слышит он позади.
 Юноша представляет степных обитателей, верхом на низких серых лошадках-тарпанах, мечущих стрелы, волокущих на арканах сельджуков… Нет, вздор это. Неужто кто-то уповает на грубых и неотесанных наемников? Нет ни половцев, ни франков, только ромеи и турки, мусульмане и христиане. Да и не кипчатский ли это стяг развивается рядом с полумесяцем?
«Наверняка Христос точно также стоял в Гефсиманском саду, окруженный врагами, - отчего то подумал Велезарий. – Он тоже видел злобные и торжествующие лица пришедших, слышал угрозы, чувствовал побои, боль… Интересно, что чувствовал он в тот момент?»
Воин во второй раз поднимает взор. И словно меняется в нем что-то. Он смотрит на самоуверенные лица мусульман, ехавших как на прогулку, и не ощущает страха. Камень падает с души, он чувствует странную, опьяняющею легкость. Исчезает жажда, палящее солнце, не надвигаются грозные ряды турецкой армии, не клекочет в предвкушении сладкой добычи стервятник. Словно на яву Велезарий видит убогую деревенскую церквушку, а в ней одинокую колено преклонную старушку-мать...



19-го августа 1071-го года армия Восточной Римской империи, под предводительством василевса Романа Диогена, брошенная наемниками, была замкнута мусульманской армией султана Алп-Арсана в районе озера Ван близ селения Манцикерт. Несмотря на отчаянное сопротивление к вечеру христианская армия была начисто уничтожена.