Сумрак наступал постепенно, будто медленно удаляешься от источника света.
Терялись очертания домов, улиц, лица прохожих становились белыми пятнами, а фонари бликами своих огней заполняли все пространство. Вокруг все смешивалось в один пестрый ковер, без очертаний, четких границ и мелких деталей.
Глаза смотрели сквозь предметы, в пустоту, которая постепенно, также как наступал сумрак, наполнялась слезами от безысходности и беспомощности.
Руки, блуждая, не могли остановиться на одном предмете, а ноги неуверенно, подчиняясь инстинкту, делали осторожные шаги.
…День сменялся ночью, яркое солнце дождем, но ей это было безразлично, как безразлично может быть нелепое зрелище на сцене, когда вначале, еще пытаясь что-либо разобрать, ты вникаешь в суть, но, потерпев неудачу, быстро теряешь интерес…
******
…. Обостренный слух отсчитывал минуты старинных часов в дальней комнате: «Тик-так, тик-так…».
Но она знала: для нее ход времени уже остановился, как остановилась и вся ее жизнь…
******
Она теряла зрение… и уже почти потеряла себя.
Еще пытаясь найти, она выходила на балкон, осторожно садилась в кресло и, вслушиваясь в звонкие голоса ребятишек, игравших во дворе, представляла себя маленькой девочкой, игравшей с ними в прятки. Боже, если бы кто знал, как давила на глаза эта повязка и как хотелось поскорее ее снять. Казалось, если удастся поймать за рукав этого негодного, вечно обижавшего ее мальчишку, ей не придется больше водить, и можно будет присоединиться к стайке весело смеющихся девчонок, своим смехом заражавших прохожих…
…Но время шло, а темнота все не отпускала. Наоборот, чувствуя свое превосходство, она хозяйкой заходила в ее мир, заполняя все потаенные уголки, и не оставляя ни малейшей надежды на лучик света.
За Темнотой следовал леденящий душу Страх. Надменно оглядываясь по сторонам, он сковывал тело, делая его безжизненным и безвольным. В паре с Темнотой, держась за руки, они ходили рядом, причиняя почти физически ощущаемую душевную боль.
В голове бродили страшные мысли, от которых невозможно было избавиться. Мучило осознание того, что имеющийся слезно маленький кусочек жизни, прожит абсолютно бесполезно. Не так надо было использовать время, не на тех людей его тратить, не те цели ставить перед собой…
В один миг стало одиноко и пусто на душе: в ней поселилась лишь злоба. Неистовая злоба на тех людей, которых недавно ты любила, кем восхищалась, за которых искренне радовалась…
Они все оказались на другой стороне, стороне полноценного человека, вовлеченного в сложный круговорот событий: ярких и не очень, счастливых и грустных, тяжелых и удачных, - всех тех, которых объединяет короткое, но такое значимое слово,- ЖИЗНЬ.
А с кем осталась ты?.. И осталась ли?..
Да, она осталась.
Она осталась с бедой, что ее настигла, и не давала продохнуть.
Она осталась со злобой, что душила ее ночами, не давая обрести милосердный сон.
Она осталась со страхом, звенящий смех которого гулким эхом проносился по пустой, каждый раз замиравшей, душе.
Она осталась с давившей на нее темнотой, в которой никак не удавалось сыскать опоры…
С чем еще она осталась?..
С болью?.
Ненавистью?.
Жалостью к самой себе?.
Даже если бы она перебрала все отрицательные эмоции мира, ей не было бы так горько, кинув на стол судьбы всего один «козырь»: ни единой живой души среди них нет…
…Они смотрели на нее напущенными печалью глазами, сочувственно вдыхая, периодически поглядывая на часы, чтобы успеть на свидание или забрать ребенка из детского садика, доделать реферат или отвезти тещу на дачу.
Они говорили, что понимают ее, когда она, безудержно всхлипывая, рассказывала о своей беспомощности и постоянной мучительной зависимости от других, пусть даже близких, людей.
Все они были так близко и в тоже время так далеко, что, казалось, и недостать рукой…
*****
…Сильный ветер зло рвал спальную занавеску, а мелкий дождик, барабаня по стеклу, тихо убаюкивал.
Я приоткрыла глаза, стараясь разглядеть в сумраке ночи старинные часы.
Тщетно вглядываясь в циферблат, морщась от головной боли, я пыталась вспомнить, что мне снилось. Ничего не выходило. Медленно обретая какое-то подобие сознания, я поплелась закрывать балкон.
…На улице стало немного светлеть.
Холодный ветер грозился прогнать мой сон, настойчиво заставляя вернуться в постель. Я отчаянно сопротивлялась, ежась и интенсивно растирая плечи, пытаясь сохранить драгоценное тепло.
…В воздухе пахло дождем и мокрым асфальтом.
Наблюдая с балкона своей высотки за проезжающими по шоссе машинами, я с удовольствием вслушивалась в мерное шуршание колес.
Смешные нахохлившиеся голуби жалобно ворковали от падающих капель дождя, который старательно смывал грязь с пыльных улиц и переулков, наполняя воздух города запахом озона…
Я любила эту воду, падающую с небес, за пестрый мир зонтов, за свежесть и прохладу, за перерождение чувств и прилив сил. Ведь наряду с грязью исчезала зависть и злость, ложь и ненависть, грубость и предательство, и город начинал писать свою нескончаемую летопись с чистого листа.
Дождь всегда навевал на меня особое настроение, настроение грусти, а умиротворение, которое он с собой приносил, всегда ассоциировалось с безмятежным крепким сном, которым спят только маленькие дети…
Но сегодня к жуткой головной боли присоединилось необъяснимое беспокойство, которому я никак не могла найти причину.
Казалось, что я упустила что-то очень важное, и это не давало мне покоя. Постояв еще несколько минут на балконе и разобрав, что мой сон безнадежно потерян, я пошла на кухню варить кофе, и потихоньку собираться на работу…
ПРОЛОГ
…Мне так и не удалось вспомнить мое ночное видение, а утром, как всегда спеша на работу через переход метро странное ощущение не позволило пройти мимо слепого пожилого джентльмена, не бросив ему в потертый чехол от скрипки пару монет…
август, 2006 год.
г. Минск