Чмо. Он был просто чмо. Это короткое слово вмещает так много. Оно вмещает образ жизни, образ существования. Он жил своей простой и тихой жизнью. Слушал классику, ходил в театр, играл с дедом в шахматы, скрывал любовь к эффектной девчонке из соседнего подъезда и посвящал ей свои наивные стихи.
Твоя фамилия может нести очень исторический смысл, но твоя кличка, даже если она производная от фамилии, несёт смысл совсем не исторический. Пользуйся.
- Синагога, ты когда-нибудь в жизни дрался? – неформальный лидер с погремухой «Хилый» выглядел совсем не хило, был тварью трусливой и расчётливой, а боялись его, потому что знал с кем надо дружбу водить.
- Дрался, конечно.
- Не ври, Синагога. Такие мудаки, как ты и кулак сжать не сумеют, когда надо будет.
- Я умею, - вчера он спал на подушке с отпечатком подошвы. Ничего никому не сказал, не стал ничего выяснять, лёг молча спать. Моя койка была рядом, и я единственный, кто с ним хоть иногда говорил о жизни.
- А если сейчас придётся дать кому-нибудь в зубы, ты как? Готов?
- Да, готов.
- Что, вот так просто, готов? Я не шучу. Я вот, например, не верю, что ты драться умеешь и считаю, что тебе пора давно мужиком становиться.
- Надо так надо, - промямлил Синагога обречённо, совсем не понимая, как такая дикость вообще возможна.
- Выбирай, с кем будешь драться, - вокруг все оживились. Мы вдруг осознали ситуацию, поглядывая друг на друга, мысленно обозначая того, кто будет бить несчастного.
- Мне всё равно, - он понимал, что слабее духом любого и ему действительно было всё равно.
- Тогда мы посчитаемся, - Хилый начал считать, - Эники, бэники, ели вареники …
Считалочка была совсем не длинная и такая смешная, но никому смешно не было. Я занимался боксом четыре года и дело даже не в этом, просто никто и так бы не поставил мне отпечаток подошвы на подушку. Я не чмо. Он один такой среди нас – это точно. Но я вдруг понял, что боюсь, если считалочка остановиться на мне. Она остановилась на мне. Я почувствовал на себе взгляды, и только Синагога на меня не смотрел. Он вообще всегда смотрел под ноги, как будто паука там искал.
- Бля … , - только и смог я произнести.
- Ну, понеслась, - Хилый отодвинул стол к стене.
- А нельзя пересчитать? – робко спросил Синагога. Уже через несколько минут он не сможет поговорить о жизни ни с кем, через несколько минут друзья закончатся. Он не видел моего лица, но читал всё, что оно могло выразить, - А вообще-то, не надо. Давай по - быстрому.
Он кинулся на меня, как загнанный зверь.
- Если бы ты его не тронул, мы бы всё поняли.
- Если бы я его не тронул, то завтра чморить бы начали меня.
- … чморить? Руку мне не протягивай.