ЖАРГОННОЕ СЛОВЕЧКО «БАБКИ» (ДЕНЬГИ) известно каждому школьнику. Но даже взрослым дядям неизвестно, что корни слова «бабки» следует искать не в воровском жаргоне. Сюда оно попало из живого великорусского языка. Вот как растолковал одно из значений слова «бабка» В. Даль в своём «Толковом словаре»:
«Несколько составленных хлебных снопов на жниве...; от 10 - 13 снопов, комлями наружу, а последним бабка накрывается шатром; в нвг. пять снопов яровых или шесть озимых; в кстр. 16 снопов льна, и урожай льна считается бабками»...
То есть бабки служили для крестьян мерою счёта при сборе урожая и расчётах между собой. Нередко в крестьянской среде поэтому можно было услышать вопросы: «Сколько ты бабок с поля снял?», «Сколько бабок отдал за кобылу?» и проч.
НО ВОЗНИКАЕТ ВОПРОС: почему крестьяне называли составленные вместе снопы «бабкой»?
Это связано с верованиями древних славян. «Бабка», или «баба» в них - персонаж жатвенного обряда. Так называли не только несколько составленных снопов, но и один сноп - самый последний. На Смоленщине такую «бабу» даже обвязывали платком и наряжали в женскую рубаху! Впрочем, и «бабка» из шести снопов с одним нахлобученным сверху издали смахивала на растрёпанную дебелую деревенскую бабёнку в сарафане, прихваченном под грудями...
Кстати, такие «бабки» известны у многих славянских народов. У чехов, например, даже существует выражение «koupit za babku» - «купить за бабку», то есть очень дёшево, за бесценок. Да, одна бабка - это вам не «бабки»...
Любопытно, что в раннем варианте этого очерка о «бабках», вышедшем в 1999 году, именно то обстоятельство, что крестьяне рассчитывались друг с другом снопами-«бабками», послужило причиной одной моей забавной этимологической ошибки. Я написал следующее:
«Зная всё это, мы теперь легко можем понять строчки из «Конька-Горбунка»:
Двух коней, коль хошь, продай,
Но конька не отдавай
Ни за пояс, ни за шапку,
Ни за чёрную, слышь, бабку…
Под чёрной бабкой» Ершов подразумевал снопы ржи, зерно которой перемалывается в ржаную муку, а затем выпекается «чёрный» хлеб».
Увы, но такая трактовка хотя и остроумна, однако не соответствует истине. На самом деле «чёрная бабка» - изобретение русского фольклора. Связан этот термин с русской ребячьей игрой в «бабки». Помните пушкинскую эпиграмму «На статую играющего в бабки»:
Юноша трижды шагнул, наклонился, рукой о колено
Бодро опёрся, другой поднял меткую кость.
Вот уж прицелился... прочь! раздайся, народ любопытный,
Врозь расступись; не мешай русской удалой игре.
Игровые бабки (по-южному - «гайданы») - это надкопытные кости домашних животных. Одной из «бабок» другие выбивались с кона. Так вот, «чёрная бабка», по народным поверьям, постоянно позволяла игроку выигрывать и, что ещё более важно, исполняла все его желания. Один из таких волшебных сюжетов представлен у писателя пушкинской поры Ореста Сомова в «Сказке о Никите Вдовиниче». Герой её, Никита, славился своей удачливостью при игре в «бабки» и однажды ночью понёс все выигранные кости спрятать на могиле отца. Отец из могилы обратился к Никите и предложил ему сыграть в «бабки» с восстающими по ночам мертвецами, чтобы выиграть чудесную «чёрную бабку»:
«Гляди зорко, бей метко и старайся пуще всего снять на последнем кону черную бабку; в ней-то вся сила. Кто этой бабкой завладеет, тот чего ни похочет - мигом все у него уродится; надо только знать, как с нею водиться. Коли ты эту бабку сшибёшь да к рукам приберешь, так тебе стоит только ударить ею о земь да приговаривать: "Бабка, бабка,
черная лодыжка! служила ты басурманскому колдуну Челубею Змеулановичу ровно тридцать три года, теперь послужи мне, доброму молодцу", а затем и примолвить, чего ты от ней добыть хочешь; вот оно и явится перед тобой как лист перед травой. Да смотри, береги эту бабку пуще своего глаза: у тебя будут ее выручать всякими хитростями, только ты не давайся в обман».
Никита выигрывает «чёрную бабку», и далее сюжет напоминает сказку про Емелю и щуку. Однако всё оканчивается печально: сын Никиты однажды тайком берёт у отца заветную «бабку» и начинает постоянно выигрывать. Но в конце концов ему попадается мальчик, который был чёрен как жук, лукав как паук, а сказывался Четом-Нечетом, бобылём безродным».Мальчик этот на самом деле оказывается чертёнком, присланным специально для того, чтобы вернуть бесценное сокровище. Он обыгрывает сына Никиты, Иванушку, при помощи «красной бабки», которая оказывается ещё могущественнее, нежели чёрная. Для героев всё оканчивается трагично:
«Иванушка с горя побрёл домой; смотрит: отцовских хором как не
бывало, а наместо их стоит лачужка, чуть углы держатся, и от ветра
пошатывается. Матушка его Макрида Макарьевна сидит да плачет, голосом воет, жалобно причитает, уж не в золотой парче, не в дорогой камке, а просто-запросто в крестьянском сарафане; батюшка лежит пьяный под лавкою в смуром кафтане. Оглянулся Иванушка на себя - и на нем лохмотье да лапти!»
Другими словами, это уж финал пушкинской «Золотой рыбки». Надо, к слову, заметить, что Сомов написал и опубликовал свою сказку раньше Пушкина (Пушкин опубликовал стихотворение в 1835 году, а написал в октябре 1833, когда Сомов уже скончался). Не исключено, впрочем, что Орест Михайлович, как и Пушкин, мог пользоваться известной сказкой братьев Гримм о старике и старухе, где желания старика выполняет рыба-камбала.
НО МЫ, ОДНАКО, ОТВЛЕКЛИСЬ. Впрочем, отвлеклись в нужном направлении. Потому что было бы ошибкой сводить происхождение слова «бабки» лишь к крестьянскому быту. То есть первоначальное заимствование этого слова уголовниками у селян несомненно. Слово «бабки» известно ещё в жаргоне мазуриков ХIХ века, причём в единственном числе, как и у крестьян.
Долгие годы посвятивший изучению русского воровского арго писатель Всеволод Крестовский в романе «Петербургские трущобы» (1864 - 1867) отмечал: «Бабка, или сора - деньги вообще, какого бы рода и вида они ни были».
Позднее единственное число исчезло. Так, уже Владимир Даль в своём «Толковом словаре» (1880 - 1882) в статье о мазуриках и их языке даёт иное написание: «СарА, бабки, деньги».
Крестовский не совсем прав: «сара» и «бабки» отличались по значению. «Сара» - монеты, прежде всего золотые (от тюркск. «сара» - «жёлтый»). По этому же принципу (указание на цвет) и сегодня в уголовном жаргоне обозначается золото: «жёлтое», «рыжее», «рыжуха», «рыжик»... Под словом «бабки» разумелись бумажные деньги.
Словарь В.Ф. Трахтенберга «Блатная музыка» (1908) поясняет: «Бабки. Деньги, преимущественно кредитные билеты». В «Словаре воровского и арестантского языка» В.М. Попова (1912) читаем: «Бабки - деньги кредитными билетами».
НО ПОЧЕМУ ЖЕ СЛОВО «БАБКА» мазурики стали употреблять во множественном числе? А вот тут мы снова возвращаемся к игре в «бабки»! Победитель в ней получал сбитые бабки, а проигравший мог их выкупить. И. Сахаров в «Сказаниях русского народа» (1841) рассказывал, что бабки «составляют особый род промышленности мальчиков. При продаже они считают бабки: гнёздами - по две кости, шестёрами - по шесть костей, битками - самую большую бабку, свинчатками - бабки, налитые свинцом».
У игроков слово «бабки» использовалось преимущественно во множественном числе (подсчёт вёлся на десятки и сотни штук). Постепенно это «игровое» множественное число вытеснило в уголовном языке единственное число крестьянской «бабки».
Соответственно появились и выражения чисто «игроцкого» свойства. Например, «сшибать бабки» - доставать себе мелочь на жизнь, выпрашивая деньги или зарабатывая понемногу где придётся. Или - «подбивать бабки», то есть подсчитывать деньги, доходы и расходы, а также - вообще подводить итоги.