- Не прогонишь? Привет!
- ...
-Вот и ладушки... Тада давай, подвинься.
- Бревно большое, - и чуть чуть подвинулся.
- Фух, - опустился рядом и положил руки на колени, - Чо-то я устал. Соскучился.
- ... - только плечами пожал.
- А тут смотрю, огонёк горит. Ну думаю, точно костёр палит. Вот решил с тобой посидеть. Не прогонишь?
- Сидишь же.
- Ага, сидим. Ну как оно? Жизня и вообще?
- В мелкий рубчик.
- Угу. Как обычно, значит? Понятно.
- Почти как обычно.
- Тада что поменялось?
- Спокойнее стал.
- Это хорошо, или как?
- Это хорошо. И без "или как". Просто хорошо.
И замолчали.
- Чо-то как-то вяло горит... Тебе не кажется? - завертел головой, вдруг палка какая найдётся, - О, щас подкинем дровишек, - и, перегнувшись, придерживаясь за бревно, тянулся к древеняке.
- Чёрт! Вставать не охота. Но, видимо, придётся. - кряхтел, стараясь дотянуться. Даже язык высунул и побагровел от напряжения.
- НЕ НУЖНО!
От неожиданности выронил палку, до которой всё-таки дотянулся, и уже стал подтаскивать поближе.
- Ты чего? - расширенными глазами уставился в глаза напротив, суженые в щелочки, с тёмными зрачками и запальными огоньками в них, отблески еле горящего костра. Ещё секунда - и эти зрачки, как огнемёты, жахнут, сжигая всё на своём пути.
- Я тебе говорю, БРОСЬ ПАЛКУ !!
- Да чо ты? Успокойся. Фу на тебя, в самом деле. Чо случилось-то?
Вспышка погасла сразу – так же, как и вспыхнула. Отпустил рубашку, зажатую в кулаки, и медленно вернулся в прежнюю позу: руки, скрещенные на груди, и взгляд в пламя.
- Ну ты даешь! Напугал даже, - поправил рубашку, заправив под пояс джинсов, - Черт... Сердце потерял из за тебя, чертяки!
Шутку проигнорировали.
- Чо ты вдруг вскипел? Может, объяснишь? Я всего-то хотел, чтоб костёр поярче, п жарче разгорелся. Понимаешь, просто и ВСЁ!!
- Ты, наверное, забыл.
- Что я забыл?
- Вот это! - повернулся, и, схватив за руку, рывком поднял рукав почти до плеча, обнажая почти зажившие, но ещё розово-молодые шрамы от ожогов.
- Или вот это, - пуговицы брызнули, когда рванул, распахивая, рубашку на груди, где тоже поблёскивала молодая кожица, - Короткая память, видимо, у тебя!
- Ну вот... Рубашку порвал... А зачем? - с сожалением рассматривал с мясом выдранные куски, - Да и помню я всё. Я чо, тупой, по твоему?
- Именно что тупой! Иначе не стал бы снова костёр разжигать. Ладно, если бы только сам обжегся, так видимо тебе по боку, что и другие тоже, - повернувшись к нему, ткнул пальцем в изуродованное пламенем лицо, - могут пострадать!
- Ну извини... Кто мог подумать, что так выйдет? Прости.
- Да ладно. Чо уж теперь? Зажило практически.
Снова замолчали.
- Дуешься?
- Нет. Уже не дуюсь.
И снова тишина. Один слюнявит торчащие нитки и искоса посматривает на друга. Второй хмурится и время от времени проводит пальцами по рубцам. Видимо, чтобы на время прикрыть чувствительную к теплу кожу.
- А знаешь, я вот подумал... Ни о чем я не жалею. Всё-таки здорово зажгли! - повернув голову улыбнулся, - Прости за рубашку. Не хотел.
- Та лана, - аж расцвёл. - Ничего. Новую куплю. Лучше этой. И я, кстати, тоже! Не жалею, в смысле.
Пожали руки и стали смотреть в тихое, ели живое пламя.
- А может, всё-таки того? - и кивнул в сторону брошенной палки. - "Зажгём"?
- Нет. Не нужно. Хватит. Лучше тихо.
- Ну в общем, конечно, я согласен. Лучше, действительно, тихо...
* * *
Жирные звёзды висели над ними, перемигиваясь и отражаясь в речной воде, перемешиваясь с бликами костра. Охотница-ночь подступала всё ближе, держась на границе света. Ночь чувствовала, что пламя не разгорится снова, как когда-то. Нужно только подождать. Совсем чуть-чуть.
* * *
Проклято-необходимый будильник залился трелью, включая утро.
Практически сразу открылись глаза. Сна как не бывало.
Встал. В ванную. Открыл кран и брызнул в лицо ледяной водой.
Промокнул лицо и к кладовке. Сверившись с часами на мобильнике, одел рубашку, джинсы и вышел в коридор.
Туфли, куртка, сумка через плечо. Вышел на площадку, перед тем, как закрыть дверь, проверил, всё ли на месте. Убедился и повернул ключ в замке.
Не торопясь, спустился и вышел на улице.
Солнце кинулось обниматься и целоваться. Радостно и по-весеннему тепло.
* * *
Пепел: серый, лёгкий, невесомый, давящий. И угасающие угольки.
Крошечные угольки, там, где так недавно пылал костёр, освещая все вокруг. Согревая каждого, кто подсаживался, брал протянутую кружку с крепким чаем, пахнущую дымом, прихлёбывал, жмурясь от крепости и сладости. Слушал, кивал и рассказывал своё.
И, отогревшись, напитавшись теплом, уходил, унося с собой искорки.
Может, где-то от этих искорок вспыхнуло новое пламя или разгорелось почти угасшее.
Хорошо бы, если так.
* * *
И вроде есть желание придвинуться, раздуть, чтобы снова почувствовать жар.
Но нет... Апатия. Нет желания с кем-то говорить. Общаться. Видеть кого бы то ни было. Всё так чуждо и не желанно, как "дизель" где-то на краю горизонта: окна светятся, но мимо.
Чувствую - замерзаю. Знаю - замёрзну.
Одному не раздуть ....
* * *
Достал тёмные очки, прикрыл глаза. Застегнул молнию на куртке и шагнул в тень, подальше от солнечного света.
Ещё помнился сон. Помнил, что произошло между Сердцем и Разумом.
Не хотелось, да что там, просто стал бояться, что солнечная радость обожжет зарубцевавшиеся раны. Пусть и не настоящие, вроде.
Слишком уж болезненная штука - жизнь.
И чтобы потом не было мучительно больно и страшно, лучше подальше от пламени страстей, поглубже в тень.
30 марта 2006/15:43