История первая - И Бог воздаст. Готовится к заверш

И БОГ ВОЗДАСТ
ЧАСТЬ I

Вставай, проклятьем заклеймённый,
Весь мир голодных и рабов,
Кипит наш разум возмущённый
И в смертный бой вести готов.
«Интернационал»

Гиш Ла возвращался с работы. Шёл, медленно перебирая слабыми ногами, по длинному, невыносимо однообразному коридору. Этот путь был ему ненавистен: каждое утро Гишу приходилось добираться по нему до своего участка на фабрике, а каждый вечер, уставшему, пилить домой. Да и дом-то домом назвать язык не поворачивался – ячейка в одном из сотен длинных, грязных бараков. Если бы вы посмотрели на них в жаркие летние дни, то сквозь раскалённый, подрагивающий воздух увидели бы, как они тянутся за горизонт, выстраиваясь ровными рядами… Как тюремные корпуса. Да, Гишу тоже пришло бы в голову сравнение с тюрьмой, но, во-первых, он не знал, что такое «тюрьма», а во-вторых, ему ещё ни разу за жизнь не представилась возможность посмотреть на своё жилище со стороны.

Всё существование Гиша, равно как и сотен тысяч других ми, живущих в этом комплексе, можно описать от силы полусотней слов. Ячейка, эскалатор, общая столовая. Огромные ворота, ежедневно выплёвывающие людскую массу из барака наружу, а к ночи – распахнутые, чтобы поглотить всех обратно. Короткий отрезок шоссе, огороженный силовыми полями. Затем вход в подземную часть комплекса и длинный коридор, тянущийся через всю фабрику, где работал Гиш. А вечером всё в обратном порядке – и так без конца.
Последний год пожилой (по меркам ми) Гиш провёл, как в страшном сне. У него забрали По, являвшуюся смыслом его жизни; причём не одну, а с детьми. Конечно, те дети, которых им оставляли, были лишь малой частью от их «вклада в общество ми», но даже их было жалко. Ю, Имп, Вимп и Ка – он ещё помнил, как их зовут, но с каждым днём всё больше боялся, что одним «прекрасным» утром забудет и это, и тогда последняя искра, согревающая его душу, угаснет. И всё, жди смерти – уж кто-кто, а Гиш Ла знал это не понаслышке – сколько погасших вот так людей он видел в своём бараке!
По была его женой, если это можно так назвать. Дело в том, что каждый ми от рождения до самой смерти должен подчиняться строгим законам. От рождения до работоспособного возраста – сиди в детской части барака, слушай учителя, и не дай Бог тебе что-нибудь сделать не так, как тебе говорят! Всех, кто хотя бы раз в чём-то провинился, уводили, и больше не приводили. Никогда. Оставшиеся старались вести себя как можно тише и исполнительнее. По окончании «школы» молодёжь проходила проверку. Некоторых, самых способных, увозили в длинной чёрной машине по шоссе – и это всегда было большое событие – ведь тогда открывались силовые поля. Даже можно было увидеть, что находится за отгороженным отрезком дороги. Правда, там было всё такое же шоссе, уходящее вдаль.
Не прошедшие проверку вынуждены оставаться в бараке до самой смерти. Теперь их удел – работать на фабрике, делая непонятно что и непонятно для чего. Элемент разнообразия придают редкие дни встреч. Тогда все ми определённого возраста разбиваются на разнополые пары и «вносят вклад» – стараются зачать как можно больше детей. Если им удастся «перевыполнить» норму, то некоторых детей даже «оставят» паре – их можно будет посещать в детской части барака. Остальных, ещё не родившихся, забирают у матерей. И, наконец, по достижении пожилого возраста для ми наступает тяжкое время – запрещены даже дни встреч. Чтобы пара не могла видеться помимо этих дней, одного переводят в другой барак, и найти друг друга становится невозможно.

Для Гиша последнего года как будто не было. Он спал, ел, ходил, работал – машинально. И так-то скупой на чувства, Гиш совершенно закрылся от всего, что его окружало. Только перед сном он извлекал из потайных закоулков памяти образы По и детей. Минута скорби – и достаточно на сегодня, иначе он опять не сможет заснуть, изнемогая от разлуки с родными. А если он не выспится, то ничего не сможет сделать. Плохое питание и отвратительные условия делают своё дело: лишившись целой ночи отдыха, Гиш обречёт себя на гибель – ведь работник, не явившийся на своё место, не нужен «обществу ми». И он разделит судьбу выбывших из барака. Потому и надо сдерживать себя; сдерживать, не жалея сил. Не подчиняться действию чувств, напоминающих о безысходности его теперешнего положения. Тем более что выбора особого нет: остаётся только цепляться за жизнь.
С такими мыслями он добрёл до выхода из подземной части комплекса. Но дальше пройти не смог – перед проходной скопилась толпа, состоящая, как он успел определить, не только из рабочих его барака – значит, стоят ещё с прошлых смен (каждый барак начинает и заканчивает рабочий день в своё, строго определённое время). Что же случилось?
– Там охрана… Патрули усилены… Солдаты повсюду… – шептались в толпе. И вправду: прежде чем выпустить, каждого рабочего тщательно обыскивали и проводили через небольшую светящуюся арку – Гиш никогда таких не видел, но понял, что произошло нечто, из ряда вон выходящее. Начиная с того, что приехали военные – обычно они появлялись на комплексе раз в год – сопровождали машину с детьми, прошедшими проверку.
Вообще, у каждого барака была своя охрана, в её обязанности входило управлять воротами – «для защиты жителей комплекса». Между сменами территорию патрулировали в поисках нарушителей дисциплины, но таковые встречались о-очень редко – большая часть будущих «смутьянов» отсеивалась ещё во время обучения. Все охранники были такими же ми, родом из таких же бараков, их по мере надобности отбирали из числа тех, кто успешно прошёл проверку и должен был уехать. Но солдаты – совсем другое дело: непохожие на обычных ми, они были очень высоки и сильны. Даже невооружённый пехотинец мог справиться с кучей ми, казавшихся карликами по сравнению с ним.
«И теперь эти самые солдаты стоят у проходной и зачем-то проверяют рабочих… Что мы можем им сделать такого страшного, что нас надо дополнительно проверять?» – подумал Гиш. И тут, как бы в ответ на его вопрос, какого-то молодого ми из чужого барака скрутили цепкие руки военных.
– Это ОН! – прогремели голоса из-под шлемов. Толпа зашумела, пытаясь посмотреть, что за рабочий послужил причиной столь странного события. Охранники мигом засуетились, прижимая народ к стенам коридора, но, похоже, они больше боялись не рабочих, а солдат – те уже наводили на людей оружие, давая понять, что готовы применить его в любой момент.
– Отведите его! – коротко приказал один из пехотинцев, наверное, офицер. И конвоируемого повели в плотном кольце охраны, будто всерьёз думая, что он сможет справиться голыми руками с вооружённым отрядом.
– Кто это был? – прошептал Гиш соседу.
– Шпион. Сочувствующий врагу, – с нескрываемым отвращением процедил тот и добавил, – удивительно, как на него решились пойти с таким маленьким отрядом!..
– По-моему, и этого количества больше, чем достаточно… – прошептал себе под нос Гиш Ла и встал в очередь, которая с уходом солдат начала продвигаться к выходу намного быстрее.
Гиш прекрасно знал про священную войну. С первых дней жизни ему и остальным вдалбливали, что они – «часть общества ми, следовательно, оружие в борьбе с врагом». Вся жизнь комплекса была подчинена идее борьбы с далёким врагом. И причин предполагать, что за пределами комплекса думают по-другому, не было. О, как он терпеть не мог эту войну! Но, потеряв По, Гиш потерял и всякий интерес к войне, к идее всесторонней борьбы и ко всему, что с этим связано. Раньше он тоже с ненавистью и страхом посмотрел бы на шпиона, осмелившегося подвергнуть сомнению саму мысль о необходимости войны. А теперь ему было даже немного жаль маленького, беззащитного ми, уехавшего с солдатами.

С момента поимки шпиона прошла неделя, всё такая же однообразная, как и много недель до неё. Но у Гиша до сих пор стояла перед глазами картина: хрупкий паренёк в окружении мрачных фигур солдат. Пожилой ми каждый день ловил себя на том, что опять не работает, а просто стоит перед своей установкой и вспоминает эту сцену. «Хотел бы я знать, что в нём было такого опасного…» – в который раз подумал Гиш и принялся за работу.
А вечером, когда он шагал по шоссе к бараку, один из рабочих сунул ему в руку какой-то свёрток и затерялся в толпе. Гиш даже не успел удивиться, но свёрток не выкинул, а спрятал в складках одежды. Вечером, когда в соседних ячейках всё стихло, Гиш с бьющимся сердцем развернул свёрток. Он помнил, как пользоваться письмом – пару раз они так переписывались с По. Письма были под запретом, большого труда стоило их достать. «Кто бы мог, так рискуя, написать мне? Неужели она?» Гиш Ла посмотрел на чёрный блестящий кружочек из свёртка, не решаясь протянуть руку. «Она пытается связаться со мной. Я должен прочитать», – и ми положил ладонь на кружок. Обычная вспышка в мозгу, но что это? Письмо не от По…
«Слушайте все: война, которой нас пугали с пелёнок, приняла совсем иной оборот. Нам противостоит не тот далёкий враг, к которому мы привыкли, а новое государство, большое и сильное. Оно может уничтожить нас, если мы будем сопротивляться. Если вдруг объявят о переходе на усиленный режим работы, то объединяйтесь и бегите из комплекса – куда угодно и как угодно. От этого будут зависеть ваши жизни. Прослушав, передайте это письмо дальше».
Сообщение закончилось, а Гиш всё ещё стоял, поражённый услышанным. Бежать из комплекса? Но как, куда, а главное – зачем? Если враги доберутся до их планеты, то бежать не имеет смысла. Тогда что им угрожает? Гиш Ла не понимал, но что-то внутри подсказывало, что таинственному письму надо поверить. Ах, да, там говорилось, что надо передать письмо другим. Гиш поспешно завернул его и снова положил в складку одежды.
Ему уже давно ничего не снилось. Потеряв надежду встретиться с семьёй, Гиш лишился эмоций, а монотонный труд особых впечатлений в жизнь не вносил. В эту же ночь ми не находил себе места. Сны были странные и страшные, Гиш вскочил в холодном поту, но, как не силился, не мог вспомнить, что ему привиделось. Сохранилось только ощущение – противное, мерзкое. Никогда ещё Гиш не боялся смерти, а сейчас, в свете последних событий, так бесцеремонно врывающихся в его жизнь – испугался.
Утром, проходя по коридору фабрики, Гиш Ла как можно незаметнее передал свёрток с письмом другому рабочему и так же скрылся в толпе. Работа в этот день не ладилась – руки дрожали, липкий пот покрыл лицо. Ми с явным облегчением услышал сигнал об окончании смены. Но, сидя в столовой, Гиш заметил, что не он один так взволнован. Несколько групп рабочих активно перешёптывалось за столом, хотя обычно все ми после тяжёлого дня отрешённо едят и молча расходятся по ячейкам. Боясь привлечь внимание охраны барака, Гиш не стал подходить к переговаривающимся, а пошёл в ячейку, где на удивление быстро уснул.

Разбудил его шорох у входа. Гиш открыл дверь, и в ячейку быстро забрался ми. Присмотревшись, Ла узнал в нём соседа сверху.
– Что…
– Без лишних вопросов, – тихо, но достаточно отчётливо проговорил тот. – Я видел, что тебе тоже передавали… Не бойся, мне можешь доверять. Мы с товарищами пораскинули мозгами, что если сказанное – правда, то нам всем крышка. Ты знаешь, что мы тут производим?
– Нет, – растерянно ответил Гиш.
– И никто не знает! А всё потому, что наш комплекс – секретный! И если враги доберутся до планеты, то мы все пойдём в расход, ну, чтобы секрет им не достался, понимаешь?
Гиш покачал головой. Это ему как-то в голову не приходило.
– И что нам делать?
– Что делать? Ясно-понятно, бежать при первой возможности… – тут на эскалаторе, ведущем к ячейкам, послышались шаги. Сосед замер, а когда шаги удалились, снова зашептал, только на тон ниже.
– Слышь, у тебя инструменты есть? – Гиш отрицательно помахал головой. – А знакомые среди охранников? Тоже нет? Это плохо… Ну ладно, тогда я пойду, ещё поспрашиваю. – И ми повернулся к двери, но, о чём-то вспомнив, опять повернулся к Гишу.
– Я тебя давно знаю, ты хороший человек, не сдашь нас охране… Ведь не сдашь, правда? – он посмотрел Гишу прямо в глаза, после чего отвернулся и тихо вылез из ячейки.

Следующий день прошёл без приключений. Гиш уже начал подумывать, не приснился ли ему ночной гость. Но вечером разговоры в столовой охватили куда больше народу, чем вчера. Он даже слышал обрывки фраз: «…правительство не допустит утечек… главное: правильно выбрать момент… успеть до прибытия солдат…» Обеспокоенный, Гиш всю ночь не сомкнул глаз, но на этот раз к нему никто не стучался. Так, в томительном беспокойстве прошло ещё несколько дней, но никаких признаков ухудшения ситуации не было, поэтому вечерние разговоры в столовой пошли на убыль.
Но очередной рабочий день был прерван сигналом окончания смены. «Почему так рано?» – подумал Гиш, читая на лицах других рабочих такое же недоумение, какое испытывал сам. Поток встревоженных людей лился по коридору к проходной. Гиш отметил, что там опять собирается толпа. «Неужели ещё одного шпиона поймали?» Но тут он увидел возвышение, на котором в кольце солдат стояли два незнакомых ми в форме.
– Генералы… – пробормотал стоящий рядом рабочий. Толпа запрудила пространство у проходной, но охрана не подпускала людей ближе к солдатам.
– Жители комплекса! – громко заговорил один из генералов, на форме которого было много знаков отличия. – Все вы знаете, какую войну тысячи лет ведёт наше общество ми. Мы никогда не пасовали перед трудностями, не склоняли головы перед превосходящим врагом, что позволило нам совершать великие победы. – Генерал откашлялся и продолжил, – но сейчас наше положение… слегка ухудшилось. Для полной победы нам необходимы особые усилия. Больше труда на благо общества, больше продукции, и дисциплина, железная дисциплина, к которой мы все так стремимся. С этого дня вы обязаны работать на час дольше. Плохие работники, равно как и нарушители порядка, будут наказываться незамедлительно…
Толпа заволновалась, но генерал, казалось, не обращал внимания.
– …Правительство ми заботится о вас, своих простых гражданах. Для вашей безопасности мы оставляем 2 лучших взвода наших победоносных войск. Мы не позволим, чтобы вам кто-нибудь помешал работать. Мы верим в вас, передовиков общества ми! От вас зависит наша победа в священной войне!
Оба генерала ушли в сопровождении пехотинцев. Рабочие загудели, недовольно обсуждая увеличение рабочего дня. Охрана пыталась навести порядок, но безрезультатно. Толпа начала надвигаться на цепочку караульных, подминая их под себя. И тут раздался характерный треск оружия, заохали раненые. Подошедшая группа солдат снова нацеливала оружие в толпу. Ми отхлынули от проходной.
– Все нарушители будут караться на месте, – прогрохотал офицер. – Немедленно прекратить беспорядки!
Рабочие, понурив головы, потянулись цепочкой к выходу из фабрики. Бежать, когда за вами следят солдаты, тем более лучшие, бессмысленно.

На следующей неделе Гиш Ла понял, что раньше его положение было, в общем-то, не таким безнадёжным. Вот ТЕПЕРЬ – ДЕЙСТВИТЕЛЬНО безнадёжное положение!!! Такой усталости – и физической, и духовной – он ещё не испытывал!.. И не он один. Другие обитатели барака чувствовали себя не лучше. Рабочие держались из последних сил. Нескольких не вышедших в очередной раз на работу увели охранники, но у всех было такое подавленное настроение, что никто и не заметил их исчезновения. В столовой не шло никаких разговоров: изредка Гиш ловил угрюмые взгляды несостоявшихся «беглецов». У большинства же выработалась стойкая апатия к происходящему: на их лицах была лишь отрешённость. Казалось, это конец – удача окончательно отвернулась от ми.
И вот, одним таким «чудесным» утром Гиш заметил, что солдаты, патрулировавшие участок шоссе перед входом в подземную половину комплекса, что-то оживлённо обсуждают. Картина была настолько необычна, что мгновенно вывела Гиша из оцепенения, в которое он уже начинал впадать. Ми приостановился, стараясь расслышать, о чём они говорят, но получил сильный толчок от рабочего, идущего следом.
– Чего встал? Хочешь, чтобы тебя увели?
Делать нечего, Гиш пошёл дальше, увлекаемый толпой, но успел заметить, что солдаты побежали к машине, на ходу продолжая спорить, и пару раз посмотрели на небо. «Надо будет спросить у соседа, что бы это могло значить», – подумал ми. Но к вечеру он так устал, что с трудом дотащился до столовой и, едва добравшись до ячейки, уснул как убитый.

Но долго спать не пришлось. Как бы ни устал Гиш, от такого грохота невозможно было не проснуться. Спросонья он решил, что умер – всё пространство ячейки заливал ослепительно белый, холодный свет. Казалось, его лучи забирались прямо в мозг, пульсируя в такт нарастающему грохоту. Внезапно земля задрожала под ногами, ухнула и осела со стоном, с потолка посыпались куски стройматериала, после чего всё стихло. От страха Гиш потерял счёт времени. Немного придя в себя, он обнаружил, что всё так же лежит на своей постели, но оставалось чувство, что произошло что-то ужасное.
Через секунду по всему комплексу истошно завыли сирены. Снаружи раздался топот десятков ног. Гиш встал, открыл дверь, и тут всё похолодело в его груди – половины барака как не бывало. В разломе виднелись звёзды и далёкие очертания холмов. Крыша столовой местами обвалилась, по остановившимся эскалаторам бежали охранники.
Гиш вышел из ячейки и бесцельно побрёл по эскалатору. От чувства нереальности происходящего голова гудела и раскалывалась. Спускаясь в заваленную обломками бывшую столовую и поминутно натыкаясь на пробегающих людей, Гиш как в полусне видел язычки пламени, то тут, то там вспыхивавшие на искорёженных трубах коммуникаций, разбитую мебель, куски металла из стен ячеек… И тела погибших… Вернее, то, что от них осталось…
Человек, конечно, может дойти до крайнего духовного истощения – когда уже не осознаёшь, ЧТО вокруг тебя происходит. Но, как бы ни был Гиш Ла близок к такому состоянию, увиденное всё больше и больше входило в его сознание, вытесняя собой апатию. Безотчётная боль от потери людей, живших и работавших рядом с ним, хоть и незнакомых, нарастала в душе. Перед глазами всё закружилось, замелькало, и Гиша вырвало прямо на пол.

Какой-то охранник сильно толкнул Гиша, так что тот чуть не потерял равновесие. Ми повернулся и с ужасом обнаружил, что стоит в полуметре от пропасти. Оплавленные, чёрные края воронки резко выделялись на фоне серых развалин барака. Волна ужаса нахлынула на Гиша с новой силой. Да что же здесь творится? Это неправильно, так не должно быть! Протест против происходящего чуть не закончился новым приступом тошноты, но Гиш взял себя в руки и осторожно подошёл к краю.
Там, где ещё вчера были подземная фабрика и шоссе, теперь зияла гигантская дыра. В темноте ночи трудно было оценить её размеры, но в том, что в воронке могла бы поместиться сотня-другая бараков, Гиш не сомневался. Где-то в глубине угадывались струи слабо светящегося зеленоватого дыма, постепенно застилавшего внутреннюю поверхность воронки. Противоположный край терялся во мраке. Голова снова начала кружиться, и Гиш поспешно отошёл от края.

Тем временем охранники начали выводить из барака группы выживших. Из-под завалов отчётливо слышались стоны, но разбирать обломки с риском для жизни, видимо, никто не собирался. Сирены продолжали выть, как будто оплакивая погибших. Гиш направился к ближайшей группе и через несколько минут уже выходил из барака. Охранники повели рабочих в сторону, противоположную обычной – к другим баракам. Гиш растерянно обернулся, но на месте шоссе, естественно, увидел всё ту же чёрную пропасть.
Ми дошли до ворот следующего барака, но не зашли внутрь, как ожидал Гиш. Наоборот, навстречу им вышли другие рабочие, так же конвоируемые охранниками. Более того, было видно, что из других бараков тоже выходят массы людей. Гиш недоумевал – если их ведут не в другой барак, то куда?
К уже идущим постоянно присоединялись всё новые и новые рабочие. Гиш Ла и не знал, что в комплексе обитало ТАК МНОГО ми. Казалось, веренице бараков нет конца. Но вот молчаливая процессия, наконец, обогнула последний барак и вышла на плохо вымощенную дорогу, нацеленную прямо на силуэты холмов. Вскоре начался долгий, утомительный подъём. Гиш уже с трудом передвигал ноги, да и другие рабочие выглядели ненамного лучше.

Забрезжил рассвет. Подул холодный, зябкий ветер. Ми, проведшим всю жизнь в помещении, было непривычно встречать новый день под открытым небом. Никто из рабочих не захватил с собой комплектов тёплой одежды, рассчитанной на зимние месяцы, и теперь всё основательно продрогли. Только охранники продолжали всё так же уверенно шагать – их всесезонная форма надёжно защищала от ветра.
Через пару часов Гиш понял, что мир намного больше, чем он всегда полагал. Солнце уже поднялось высоко над горизонтом. От предрассветного холода не осталось и следа. Но сотни тысяч рабочих всё поднимались по пологому склону холма, растянувшись по дороге гигантской змеёй. Комплекс остался далеко позади и выглядел отсюда серым нагромождением крыш на фоне огромного чёрного провала. Рабочие шли в несколько рядов, крайним из них приходилось шагать по выцветшей, жёсткой траве. Наконец, ещё через час охрана объявила привал. Всем пришлось сесть тут же, на дороге – охранники предупредили, что будут стрелять в каждого, кто отойдёт от дороги. Многие рабочие, стыдясь, справляли нужду прямо на глазах у всех. Но попыток бежать не было – все уже знали, ЧТО произошло ночью, и не собирались сейчас расставаться с жизнью, итак едва не потеряв её.
После привала процессия снова двинулась в путь. К полудню передние группы достигли перевала и исчезли из поля зрения Гиша. Через какое-то время и его группа поднялась на гряду. С той стороны открылась небольшая речная долина, отделяющая их холм от других таких же. Дорога вела прямо к реке, на берегу которой виднелись силуэты больших палаток и военных машин.
– Наверное, это те солдаты, которые нас охраняли, – тихо сказал один из рабочих. – Заранее смылись, знали, что комплекс будет разрушен…

Рабочих разместили неподалёку от лагеря солдат. Охранники раздали пищу и плотные спальные плащи. Гиш понял, что ночевать сегодня им придётся здесь же. Догадка была правильной – охранники уже строили силовые ограждения вокруг площади, занятой рабочими. По периметру были возведены укреплённые посты, а на углах территории встали вышки с орудийными расчётами. На вопросы «Зачем всё это?» звучали стандартные ответы «Для вашей защиты». Знать бы только, от кого…
Ночь на новом месте прошла на удивление спокойно. Гиш Ла так устал, что уснул практически мгновенно. Утром ми ждал приятный сюрприз – им разрешили выкупаться в реке. Небольшую заводь в излучине недалеко от лагеря отгородили и запускали туда группы рабочих. Гиш в первый раз купался в настоящей реке. Вода была холодной и превосходной на вкус – во всяком случае, если сравнивать с их обычной водой.
Вернувшись в лагерь, Гиш увидел, что все не успеют искупаться – ми было слишком много, заводи на всех просто не хватит, даже если водить много дней… Но тут его раздумья были прерваны звуком уезжающих машин. Оказывается, пока их группы не было в лагере, большая часть солдат свернула палатки и теперь уезжает. Рабочие, водившие знакомства с некоторыми из охранников, уже успели распространить целую кучу слухов: от участия в какой-то операции по поимке шпионов до подавления крупного восстания. Не все верили слухам, но общее беспокойство, так разительно отличавшееся от эйфории после купания, нарастало.
Охранники в очередной раз выдали каждому по пайку. За ужином рабочие строили предположения о дальнейшей судьбе. Без фабрики комплекс никому не нужен – вернутся ли они туда? А что сделают с ми, которые ничем другим, кроме работы на этой фабрике, в общем-то, не умеют заниматься? Но пока не видно, чтобы с ними что-то хотели сделать: работать их не заставляют, наоборот – кормят, выдают одежду. Такая жизнь намного легче и приятнее, чем та, что была у них в комплексе. Но оставалось загадкой, куда и зачем уехали солдаты.

ЧАСТЬ II

Никто не даст нам избавленья –
Ни царь, ни бог и ни герой.
Добьёмся мы освобожденья
Своею собственной рукой.
«Интернационал»

На следующий день бригада медиков комплекса делала рабочим прививки. Казалось бы, ничего особенного, и в прошлом им иногда делались прививки от разных болезней. Удивило другое: два солдата, проходя к реке, ввязались в драку с охранниками одного из патрулей, подвозивших медикаменты. На подмогу своим прибежали ещё человек 10 охранников, и солдатам пришлось уйти с «поля боя». Один из солдат крикнул, уходя:
– Ну и возитесь со своим быдлом! Они вас первых и укокошат, обретя свободу!
Дравшихся охранников едва удержали, не дав догнать пехотинцев. С руганью патрульные сели в машину и повезли контейнеры с лекарствами дальше. Рабочие, возвращавшиеся с купания и ставшие свидетелями потасовки, быстро распространили весть о странном происшествии. Но что бы ни было причиной драки, народ начал смотреть на охранников немного иначе.
К вечеру солдаты ни разу не появились рядом с ограждённой территорией. Из лагеря было видно, что они постоянно вертелись около своей палатки. Когда стемнело, до слуха Гиша донёсся звук приближающейся военной машины. Охранники на постах по периметру щёлкнули оружием, видимо, приготовившись к худшему. Как-то с трудом верилось в происходящее, но после того, что случилось с комплексом, Гиш перестал удивляться резким переменам в укладе жизни.
Вот из-за пригорка показался свет круглой фары-прожектора и сразу же раздался треск орудий, установленных на крыше машины. Хлопок, и одна из вышек с металлическим скрежетом накренилась и рухнула, придавив своей массой охранников, дежуривших на ней. Патрульные повскакивали с мест, направляясь к своим лёгким машинкам, охранники на постах начали вести беглый огонь из своих укреплений по цепочке солдат, шедших за машиной. Солдаты рассыпались по местности, стреляя в не успевших скрыться охранников. Рядом с ограждениями уже лежало немало трупов, но перестрелка продолжалась. Заговорило орудие с соседней вышки. Перед носом военной машины взлетел столб земли: машина тупо нырнула в воронку от взрыва и заглохла. Сразу после этого охранники, отводившие рабочих подальше от сражения, крикнули: «Ложись!» С позиций солдат со свистом пролетела яркая точка, оставлявшая белый след в небе – и вот уже вторая вышка превратилась в огромный факел. Горящие охранники, корчась от боли, спрыгнули с орудийной площадки и умерли, скошенные на лету очередями солдат.
Тем временем патрульные, обогнув залёгших пехотинцев по широким дугам, зашли с тыла. Треск небольших орудий патрульных машин сменился чередой взрывов вокруг солдат. Военные, отвечая, уничтожили половину машин, но, видимо, сами понесли тяжёлые потери и начали отступать к реке. Какое-то время в темноте ещё можно было увидеть удаляющиеся вспышки и услышать пощёлкивание автоматического оружия. Потом три патрульных машины – десятая часть от вступивших в бой! – вернулись к лагерю.
Охранники, оказав помощь раненым и пересчитав погибших, зашли внутрь периметра и обратились к рабочим.
– Слушайте все! То, что вы видели, доказывает – поступил приказ о нашем полном уничтожении! Утром сюда приедет несколько отрядов пехоты. Засветло мы должны успеть вернуться на комплекс, иначе на открытой местности нас перебьют! Мы понимаем, что переход будет очень тяжёлым – многие не выдержат темп, но другого выхода нет. Будем надеяться, что бомбардировка, уничтожившая фабрику, не повторится. Собирайтесь!

Рабочих не надо было долго уговаривать. Через полчаса Гиш в окружении товарищей шагал к перевалу. Охранники шли в общей массе рабочих, нисколько не задумываясь, что кто-то может сбежать – в этом просто не было смысла. К утру они преодолели большую часть пути. Обессилевших во время перехода поддерживали руки других рабочих. Постепенно самые слабые – женщины и дети – перекочевали в патрульные машины, где ехали вместе с раненными в вечерней перестрелке охранниками. Рядом с колонной рабочих, урча, шли грузовые машины-транспортёры с едой и медикаментами, брошенные солдатами.
Когда совсем рассвело, раздалась команда: «Воздух! Всем врассыпную!» Через пару секунд с пронзительным свистом пролетели яркие белые точки и начали методично вспахивать землю вокруг колонны. От грохота взрывов у Гиша заложило уши. Лёжа недалеко от дороги, он видел, как одна из ракет попала в грузовик с припасами, от которого через мгновенье остался лишь оплавленный остов. Вокруг кричали умирающие, пострадавшие от взрывов и покалеченные обломками техники. Гиш обнаружил, что весь перепачкан в крови – она шла из ушей и ран от осколков. Вчерашняя беззаботная жизнь в лагере уже казалась далёким сном, случайно всплывшим из глубин памяти.
На высокой скорости пролетел военный катер, продолжая рассыпать ракеты на головы рабочих. Но на входе в разворот его настигла ракета, выпущенная охраной. Катер задымился и, накренившись, врезался в выступ холма. Гриб огня на месте падения возвестил хоть о маленькой, но победе. Но криков радости не было: при налёте погибло несколько тысяч рабочих. Если один катер смог такое сделать, то что будет, когда до них доберутся хорошо вооружённые отряды?
Охранники быстро навели порядок в строю, и через минуту поредевшие массы ми вновь шагали к комплексу. На ходу оказывалась первая помощь пострадавшим, но всех раненых медики были просто не в состоянии обработать. Вдоль дороги уже наметился ряд из трупов. Смертельно раненные сами просили бросить их и идти дальше, так как только замедляли ход колонны. С тяжёлым сердцем рабочие оставляли товарищей умирать на холме, так обильно политом их потом и кровью.

Передние ряды уже зашли за ограждения комплекса, когда патрульные заметили погоню. Со стороны перевала к ним направлялось больше двух десятков машин. Охранники начали поторапливать рабочих, а те, что шли впереди, разбежались по постам в бараках. Через полчаса последние группы рабочих скрылись за воротами бараков, а охранники уже вели всех внутрь конструкций, на этажи, обычно запертые и защищённые силовыми полями. Но сейчас ни запоры, ни силовые поля не работали.
– Когда подземная часть комплекса была уничтожена, мы потеряли большую часть энергоустановок. Прямо под бараками в бункерах находятся и аварийные установки, и запасные арсеналы на случай беспорядков. Ваших беспорядков, – и охранник громко перевёл дыхание. – Но сейчас мы все находимся в одинаковом положении. Думаю, что у нас будет больше шансов, если вы получите оружие. Мы такие же ми, как и вы, в отличие от солдат. Надеюсь, никому из вас не придёт в голову стрелять нам в спину.
В подземельях укрыли всех, кто не мог сражаться. Медики занялись ранеными и разместили ослабевших, женщин и детей. Охрана запустила энергоустановки, и молчавшие до того силовые поля снова завели своё монотонное гудение. А с арсеналами задача оказалась посложнее: на них оказались дополнительные запоры, о которых никто не знал. Видимо, их задействовали на расстоянии, когда стало известно о стычке охранников с военными. Двери пришлось взрывать, но вскоре уже началась раздача оружия.
Оказалось, в арсеналах хранились и контейнеры с отравляющими газами. Рабочие старались не думать, что всё это могло бы быть применено против них. Охранники на скорую руку показали, как обращаться с автоматами, и повели рабочих вверх, в бараки. Караульные уже закончили размещать орудия на укреплённых площадках на крышах бараков. Рабочим предстояло держать оборону на разных уровнях зданий – там, где обычно находились посты охраны. Тем временем была налажена связь между бараками, а в бункере под одним из них расположился штаб, состоящий из начальников охраны и неформальных лидеров из числа рабочих. Комплекс ощетинился и замер в ожидании битвы.

Гишу Ла досталась позиция на одном из средних уровней барака – маленькая комнатка между ячейками. Рассчитанная на одного патрульного, она была тесной и неудобной, зато хорошо укреплённой. Бронированные стенки должны были защитить даже от прямого попадания ракеты, а прибор наблюдения, встроенный в стену, давал хороший обзор местности. Оружие вставлялось в поворачивающийся бронированный шар с отверстиями для рук – чтобы можно было вести огонь по приближающимся, оставаясь в безопасности.
Конечно, Гиш понимал, что внутри бараков их положение не так безнадёжно, как раньше – в открытом со всех сторон лагере или на холме, но сама мысль о предстоящем бое пугала его. Законы ми, казавшиеся такими нерушимыми, требовавшими неукоснительного исполнения, нарушались один за другим. Всё смешалось в голове Гиша: кто друзья, а кто враги… Представление об окружающем мире стало таким зыбким и ненадёжным. Жизнь менялась, неумолимо затягивая Гиша в водоворот событий, которые он никак не мог уложить в голове – настолько они отличались от обыденных.
Его мысли прервало движение на приборе наблюдения. Едва уловимая тень скользнула рядом с грудой камней возле силового поля и скрылась. Гиш решил, что ему показалось, но на всякий случай проговорил в устройство связи:
– Вижу какое-то движение рядом с силовым полем.
– Понял тебя, – раздалось в ухе Гиша. Охранник, доставшийся ему в напарники, занимал такую же комнатку неподалёку. – Ага, подбираются к силовому полю – проверяют, работает ли. Мне отсюда не видно, продолжай следить.
Гиш уставился в вогнутый экран прибора наблюдения. Сердце громко стучало в груди, пальцы судорожно сжимали рукоятку автомата. Ми повернул шар, «прощупав» прибором каменистые россыпи слева и справа от места, где он заметил движение, но всё казалось спокойным.
– Может, мне показалось… – начал он, но его перебил голос напарника:
– Нет, скорее всего, это был тонкий. Я слышал о таких – они умеют менять форму и даже становиться невидимыми. Некоторые люди способны замечать присутствие тонких, видимо, ты тоже. Продолжай следить.
Последняя фраза не добавила Гишу уверенности. Среди военных есть невидимки – и как, спрашивается, с ними бороться? А если он не увидит такого солдата в следующий раз, что тогда? И Гиша пронзило острое желание жить, жить наперекор всему, что творится вокруг, наперекор военным, приближающимся к комплексу, наперекор судьбе. И он с удвоенным вниманием начал следить за своим участком силового поля.

Стрельба началась внезапно. Напряжённый до предела, Гиш вздрогнул. На этот раз солдаты не шли напролом, как при нападении на лагерь, а начали обстреливать бараки издалека. Каждое попадание по их бараку сопровождалось сотрясанием стен.
– Из тяжёлых орудий бьют! Мы влипли… – прокомментировал голос из наушника.
У Гиша внутри похолодело. Инструктировавший его охранник говорил, что стенки его поста могут выдержать удар лёгкого и среднего оружия. На тяжёлое броня не была рассчитана. Перспективка не из приятных… Ну что ж, это конец. Верить в то, что он избежал смерти, глупо. Так или иначе, она всё равно должна была прийти. «Прости меня, По, за то, что не нашёл тебя, пока были в лагере», – пробормотал Гиш.
Один из взрывов пробил стену в пяти-шести ячейках от Гиша. На мгновение показалось, что здание рушится и пол комнатки уходит из-под ног. Уши заложило. Ми сглотнул и крепче сжал рукоятку оружия. Но вот канонада закончилась, и на экране показались уже знакомые очертания боевых машин. Они медленно приближались к баракам, вот уже можно было разглядеть фигурки пехотинцев, перебегающих позади машин от одного укрытия к другому.
– Подпусти их поближе… То, что мы успели организовать оборону, будет для них неожиданностью…
Гиш, казалось, перестал дышать. Мир всё больше сужался до экранчика прибора наблюдения. Звуки извне не воспринимались, и слышно было, как стучит сердце, с болью отдаваясь в висках. Каждая секунда тянулась подобно бесконечности. А силуэты солдат всё приближались…
И вот, как с другой планеты, из наушника раздалась команда:
– Огонь!!!
Время стало ватным. Очнулся Гиш от щелчка системы перезарядки и, к своему большому удивлению, понял, что ещё жив, более того, ведёт бой! Цепочка солдат жалась к земле, видны были вспышки их оружия. Они боятся! Они боятся ЕГО! От ощущения превосходства над этими несущими смерть фигурками на экране Гиша охватило возбуждение. Не обращая внимания на струящийся по лицу пот, ми нацелил автомат на одного из пехотинцев, приподнявшегося для очередной перебежки. Струйка огня вспахала землю перед солдатом. Фигурка скорчилась и осела, а Гиш уже искал новую цель. Сознание начинало очищаться, а страх – исчезать.
Боевая машина, находившаяся в поле зрения Гиша, скрылась за чёрными клубами дыма – охранники, дежурившие на крыше барака, тоже не теряли времени даром. Цепочка солдат заметно поредела, ещё несколько машин прекратили движение к комплексу. Стены дрожали от попаданий. Гиш старался не думать, что произойдёт, если попадут и в него тоже; азарт битвы – танца огня на волоске от смерти – захватил его. Солдаты уже не выходили из-за укрытий. Те, кто ещё мог, жались к машинам, также почти остановившимся. Треск оружия не прекращался, пространство перед бараками заволакивало дымом и пылью.

– Ты жив там? Они отступают!!! – раздался голос напарника.
Гиш, немного одуревший от непрекращающейся стрельбы, окинул прибором наблюдения всё поле боя. Да, действительно: оставшиеся боевые машины поползли назад, прикрывая отступление групп пехотинцев. Они уже не отвечали на выстрелы защитников комплекса. С увеличением расстояния попадать стало труднее, и Гиш прекратил стрелять. Солдаты бежали с поля боя! Неужели победа?
– Ух, как мы их!.. Только рано радоваться – им не удалось взять нас штурмом, так начнут обстреливать. Попытаются пробить стены, – уже с меньшим энтузиазмом добавил охранник. – Боюсь, за эту победу намнут нам бока…
Но Гишу Ла уже было не до размышлений типа «что будет потом». Он вытащил руки из отверстий орудийного шара и разминал вспотевшие, потяжелевшие руки. В маленьком ми впервые появилась гордость. Он не зря существует в этом мире!

Больше в этот день солдаты в поле видимости не появлялись. Но начались нещадные бомбардировки. Ежеминутные. Уставшие защитники не могли нормально отдохнуть, многие начали буквально валиться с ног. Грохот взрывов проникал и в бункеры под бараками, но там он был хотя бы послабее. В штабе комплекса составили расписание дежурств. Пришлось снять часть людей с постов, иначе они бы не успевали отдыхать.
– Измором берут, гады! – Среагировал напарник Гиша на очередной взрыв над головой, – хотят нас сломить, убить изнутри. Когда достаточно измотают, снова попытаются штурмом взять. Вот мы, тёпленькие! Э-э, не… Не на тех напали, слышите?! – Подскочил он и тут же, покачнувшись, повалился на матрац. Гиш, уставший не меньше его, подошёл к товарищу.
– Ты в порядке, Ис?
– Да, да, всё хорошо… Отойди. Ляг, отдохни. – Охраннику, видимо, действительно стало лучше. – Знаешь, Гиш, ты извини, если что… Ну, я про жизнь в комплексе… Ту, старую. Когда вы работали на фабрике. Я ж мог тебя… Это… – тут его слова прервали очередной взрыв и поток строительной крошки с потолка, – Кхе-кхе… Избить, если нарушаешь дисциплину. Или ещё что похуже… Извини.
Гиш посмотрел на своего напарника. А ведь в его словах есть доля правды, и не малая. Сколько всего страшного творилось на комплексе! И все ведь это знали, и все молчали… Это всё было в порядке вещей. Всё. Только теперь, когда порядок столь стремительно менялся, ми начали понимать, что ТО, КАК ОНИ ЖИЛИ, ВОВСЕ НЕ ИДЕАЛЬНО. И то, что так же жили их отцы и деды, НЕ ОПРАВДАНИЕ. И доказательством этой новой, пугающей мысли служило происходящее: вот оно, над головами, за стенами. ЖИТЕЛИ КОМПЛЕКСА ВОССТАЛИ НЕ ПРОТИВ СОЛДАТ, А ПРОТИВ ПОРЯДКА ВЕЩЕЙ. Против неминуемой гибели, которая вполне укладывалась в старую систему «общества ми», но не укладывалась в их новую реальность, в желание бороться и жить.
Переварив эту мысль, как и много других, бродивших в его голове с недавнего времени, пожилой ми протянул руку охраннику. Тот с готовностью пожал её. «Его посетила такая же мысль», – решил Гиш, и по всему телу растеклось какое-то непонятное тепло. Удовлетворение от того, что рядом – друг. Находящийся в таком же сложном и неопределённом положении, как и он сам. И Гиш улыбнулся. Наверное, впервые за много лет.

К вечеру Гиш снова заступил на дежурство. Голова гудела – заснуть из-за бомбардировки так и не удалось. Руки уже привычно нырнули в отверстия крутящегося шара, нащупывая рукояти автомата. На экране снова зажёгся крестик наведения на цель. Ми окинул «оком» камеры всё отведённое ему для наблюдения пространство. Пейзаж изменился: силовое поле было на месте, зато поверхность как будто вспороли чем-то режущим. Рикошетившие от стен осколки реактивных снарядов так избороздили землю, что в рытвинах можно было бы спрятать небольшой отряд. Проезд между зданием и силовым полем тоже было не узнать: обломки, летевшие с крыши и стен, покрывали всё толстым слоем. «Просто удивительно, как моя комнатка ещё цела», – пронеслось в мозгу Гиша.
Начинало темнеть. От вывернутых взрывами глыб поползли чёрные тени. Холмы, окаймляющие линию горизонта, теперь ярко выделялись на фоне стремительно темнеющего неба. На секунду Гиш забылся, глядя на экран – как давно он перестал замечать красоту мира! Сам образ его жизни препятствовал этому. Но тут сознание зацепилось за образ По, его милой По… По впалой, потемневшей щеке Гиша неуверенно скользнула слезинка. Воспоминания, казалось, похороненные событиями последних дней, нахлынули на него, покалывающей волной прокатились по телу.
И тут мысль – резкая, властная – просигналила: «Опасность!» Ми, не глядя, развернул автомат в другую сторону и краем глаза успел заметить тень, перемахнувшую через гребень обломков. До силового поля оставалось каких-то метров десять…
– Тонкий! – только выдохнул в микрофон Гиш, а глаза уже были прикованы к картине, разворачивающейся на экране прибора. На отведённом ему участке двигалось не менее тридцати фигур, сливающихся с местностью, то пропадающих, то появляющихся вновь. А в ухе уже звучал голос Иса:
– Где? Не вижу… Ты уверен?
Но Гиш не ответил. В горле застрял комок, появилось ощущение чего-то слизкого. Старый ми собрал волю в кулак и нажал на спусковую кнопку. По гребню заструились фонтанчики земли, выбиваемой пулями. Ближайшая тень осела, подкошенная очередью ми. Рядом заговорил автомат напарника, а вскоре и другие охранники начали стрелять по местам, указанным Гишем. На какое-то время поле битвы скрылось за клубами пыли от разрывов. И так-то плохо различимые в сумерках, теперь фигуры тонких окончательно пропали из виду. Вести беспорядочный огонь было бессмысленно, и оружие защитников комплекса замолчало.
– Где они? Ты ещё видишь кого-нибудь? – взволнованно спросил Ис, когда столб пыли начал рассеиваться.
Гиш напряжённо всматривался в экран, но в хаосе рытвин не было видно никакого движения. Либо враг уничтожен, либо – и это более вероятно – затаился и ждёт более удобного момента для нападения.
– Нет… Никого не вижу, – хрипло отозвался ми и, откашлявшись, продолжил. – Тонких было не меньше двух десятков. Мало шансов, что мы вслепую смогли их всех перестрелять. Думаю, они ещё здесь…
– Понял, сейчас передам. Будь начеку. – И голос в передатчике отключился.

Смена тянулась мучительно долго. Гиш до рези в глазах разглядывал каждую неровность. Уже не раз он принимал груду камней за тонкого, стараясь уловить хоть какое-то движение. От напряжения местность начинала плыть перед глазами; в такие минуты приходилось отрываться от прибора наблюдения и моргать, чтобы вернуть зрению ясность. Увы, не всегда помогало. Измождённый ми поймал себя на том, что вот-вот уснёт на посту, как в ожившем передатчике раздался спасительный голос Иса:
– Гиш, тебя вызывают в штаб комплекса. Сейчас придёт сменщик.
И правда – через пару минут в дверь комнатушки постучали. Ми с трудом встал: тело не слушалось, все мышцы свело судорогой от перенапряжения последних часов. За дверью стояли два охранника; один протиснулся к сиденью перед автоматом, а другой, видимо, пришёл сопровождать Гиша.
Гиш с патрульным прошли мимо длинного ряда дверей и спустились в бункер по неработающим эскалаторам (тратить на них драгоценную энергию было бы роскошью). Здесь вновь раздалось мерное уханье выстрелов дальнобойных орудий, сменившееся уже привычными грохотом и сотрясанием стен, и Гиш понял, какая странность тревожила его на дежурстве – на время атаки тонких бомбардировку прекращали! А сейчас, судя по тому, что она возобновилась, отряд уже вернулся в расположение войск. Значит, опасность нападения посреди ночи миновала! Обрадовавшись этой мысли, Гиш даже зашагал бодрее. Сонливость как рукой сняло.

В бункере следующего барака располагался лазарет. Приглушённый свет ламп еле доходил до стен помещений. В полутьме стонали раненые; медик в форме бесшумно совершал обход, неся жизнь одним и констатируя смерть других… Гиш ужаснулся – несколько подземных залов были до отказа наполнены больными – сколько же всего их пострадало за эти страшные дни? Наверняка в других частях комплекса есть ещё лазареты, и там та же самая картина…
Ми прошли мимо операционной. Несколько медиков склонилось над одним из столов – шла сложная операция, судя по нервным взглядам и коротким, вымученным приказам что-либо дать. «Эх, не только на посту трудно – вон, у врачей работа тоже тяжёлая…» – подумал Гиш. Тем временем вокруг суетились санитары – добровольцы из числа жителей комплекса. Они подавали инструменты, готовили следующих больных и уносили уже прооперированных. В комнате стоял сильный запах лекарств, крови и пота. С некоторым облегчением Гиш прошёл в отворённую охранником дверь.

Дальше по пути им встречались склады медикаментов, оружия, продовольствия; везде сновали рабочие с нагруженными до отказа фабричными тележками. «Оказывается, для поддержания обороноспособности комплекса мало дежурить с оружием в руках! Нужно много работать, помогать друг другу – только тогда у нас есть шанс выжить», – и тут мысль Гиша была прервана окликом. Ми закрутил головой: «Наверное, показалось», но вот опять кто-то назвал его по имени.
– По!!! – Радости Гиша не было предела. «Она жива!» По бросилась в объятья к мужу.
– Как ты?.. Где дети?.. Они живы?.. – спрашивал Гиш, лихорадочно обнимая и целуя каким-то чудом вновь обретённую жену.
– Они в порядке… Мы живём под соседним бараком… Я думала – ты погиб… Я надеялась, ждала… И дождалась.
Тут их прервал охранник, взяв Гиша за плечо.
– Извини, родная… Мне надо идти, – растерянно пробормотал Гиш и, уже скрывшись в следующем подземном коридоре, крикнул, – Я под бараком 7-13, это на краю комплекса! Запомни: 7-13!
– Я запомню! – успела крикнуть По, и в нерешительности посмотрела на свою тележку с одеждой для прачечной. «Гиш жив, о, во имя властителей ми! Барак 7-13… Где это? О, ужас! – от странной смеси страха и гордости за мужа По заломила руки. – Он на передовой! Один из защитников стен! Вернусь – скажу детям».

Взволнованный до предела встречей с По, Гиш шёл, не обращая внимания на происходящее вокруг. Даже не заметил, как достиг цели. У дверей штаба стояла группа младших офицеров охраны – они что-то рассматривали, время от времени перебрасываясь короткими фразами. Сопровождавший Гиша патрульный открыл перед ним дверь, проведя рукой над каким-то механизмом.
– Заходите, – сказал он и удалился.
В штабе находилось несколько человек. Гиш узнал одного из присутствующих – когда-то (кажется, в прошлой жизни!) они работали на соседних участках фабрики. Один из начальников охраны подошёл к нему и пожал руку:
– О, рабочий Гиш Ла, это вы предотвратили прорыв тонких на седьмой линии! Прекрасные способности! Думаю, вы найдёте себе применение на более удобном наблюдательном пункте. Со следующего дежурства приступайте к своим новым обязанностям. А сейчас – поздравляю с боевыми успехами! – И он прицепил на куртку Гиша значок младшего офицера охраны.
Ещё несколько человек, в основном, лидеры рабочих, поздравили его. Гиш, совершенно не ожидавший такого поворота событий, растерянно пожимал руки. На глаза наворачивались слёзы радости. Казалось, что лучше не бывает – и появление По неведомо откуда, и нежданная награда… Растроганный ми взял прозрачную пластину с планом комплекса и обозначением места будущей службы. Позвали другого патрульного, и Гиша проводили обратно к бункеру. Совершенно сбитый с толку, ми не запомнил ни одной детали обратного пути – просто как-то добрался до своего места и повалился без сил на матрац.

Утром Гиша разбудил Ис. Уставший за смену, он всю радость вложил в рукопожатие, указывая на значок:
– Вот это молодец! Одним махом меня обошёл! С таким успехом я скоро у тебя в подчинённых ходить буду! Ещё бы дожить до этого времени… – под конец грустно добавил он.
Другие рабочие и охранники, возвращавшиеся с дежурства, тоже поздравляли с получением звания. Гиш смутился – никогда его персоне не уделялось столько внимания. А через полчаса за ним ещё и пришёл охранник с поста наблюдения. Вдвоём они поднялись на самый верхний уровень здания и через бронированный тамбур вышли на крышу.
– Тебе туда, – показал охранник. По крыше в разные стороны бежали утопленные дорожки с лёгкими металлическими ограждениями, сгибающимися в виде арки. Тут и там торчали монотонно гудящие трубы вентиляции. В разных частях крыши виднелись полусферы орудийных расчётов. Из каждого выглядывало по нескольку стволов пушек. Наконец-то Гиш увидел своими глазами орудия, защищавшие его, да и всех остальных, от лобовой атаки регулярных войск.
Воздух пах пылью и гарью, приносимой ветром из окрестностей. Каждые несколько минут небо прочерчивала белая линия с холмов, и в какой-то части комплекса раздавался взрыв, здесь – наверху – звучавший особенно громко. Кое-где на скатах крыши зияли дыры с оплавленными краями – миниатюрные копии той, которая поглотила в одночасье их фабрику. Углы надстроек были оббиты, вертикальные поверхности иссечены осколками. «Какая разница – где помирать? – Подумал Гиш. – Что здесь, что у себя в стене мы все одинаково играем со смертью».

Они с охранником пробегали, согнувшись, по огороженным дорожкам от одного бетонного навеса к другому. Там охранник останавливался, замирал и ждал очередного взрыва, после чего начинал следующую перебежку. Гиш делал так же, уже понимая, что это самый безопасный способ перемещения по простреливаемой крыше. Через несколько минут они оба забежали под козырёк одной из полусфер. Вблизи орудийная площадка оказалась намного больше, чем представил себе Гиш. Впустив ми внутрь, новый напарник запер за собой тяжёлую дверцу, больше похожую на люк, чем на нормальную дверь.
– Твоё рабочее место, – и Юм (так звали охранника) показал наверх.
«Ого!» – присвистнул Гиш. Ему надо было взобраться на 4-5 метров по крутой узкой лесенке на большую вращающуюся колонну, служащую основанием орудия. Напарник пропустил его вперёд, а сам полез следом. Взобравшись, Гиш осмотрелся. На новом месте было не очень удобно сидеть, да и голова немного кружилась при взгляде вниз, но, в целом, намного комфортнее, чем на посту в стене: вокруг масса свободного места, есть чем дышать, его кресло окружает не один экран, а несколько разных размеров, дающие почти круговой обзор. На самом большом экране вместо зеленоватой мутной картинки искателя была прекрасная многоцветная панорама окружающей местности. Гиш взял рукоятки наведения – камеры сместились, пошло увеличение. Ми навёл прицел на холм, оцепленный войсками, дал максимальное приближение. Камера, чуть подрагивая, показала… дуло дальнобойного орудия военных, ухнувшее от очередного выстрела! Да-а, вот бы на старом месте такое оборудование!
– Юм, а где твой предыдущий напарник? – перегнувшись через высокий подлокотник, спросил Гиш.
– В лазарете… – снизу мрачно ответил наводчик и, подняв палец, показал на ряд неровных отверстий в куполе башни. Только сейчас ми заметил, что броня пробита во многих местах, а на одном из его подлокотников выбит кусок покрытия. Тактично замолчав, Гиш не стал дальше спрашивать, как это случилось. Да и незачем расспрашивать – всё предельно ясно. Напарник, видимо, тоже не был настроен на беседы, и ми продолжил осваиваться с новой для себя техникой.

По существу, башня представляла собой два независимо вращавшихся на одной вертикальной оси орудия. Стрельбу можно было вести как снарядами среднего класса, так и обычными пулемётными очередями. При ранении одного наводчика другой мог взять управление его орудиями на себя; специальный экран показывал картинку с камер второй пушки. Управление было хоть и сложнее, чем одиночной огневой точкой, но Гиш уже знал, что справится – и ему на новом месте нравилось всё больше и больше.
Высидев положенную смену без особых приключений, охранник с Гишем освободили места вновь пришедшим, а сами спустились и тем же путём – перебежками по крыше – вернулись в барак. Там новоиспечённого наводчика ждал собирающийся на свою смену Ис:
– Ну, как наверху живётся? – Подмигнув, спросил он.
– Да тоже неплохо, – подыгрывая, тем же тоном ответил Гиш. – Что-то весь день было тихо – одни обстрелы, ни одной попытки подойти к комплексу… Странно, да?
– Ничего, Гиш, на нас ещё боёв хватит… Поживём – увидим. Пока наше положение не такое уж безнадёжное – два штурма уже отбили, авось, и третий отобьём!
Ис ушёл на свой пост, а Гиш ещё долго ворочался и думал, думал… На разрывы над головой он уже перестал обращать внимание, а вот разные мысли продолжали лезть в голову и не давали уснуть. Но потом его всё равно сморило крепким солдатским сном без сновидений.

Разбудил Гиша топот ног.
– Тревога! Тревога! Вставайте! Всем на свои посты!
«Разве смена уже началась?..» – спросонья удивился ми, но, как и другие, послушно поднялся. Канонада над головой усиливалась, временами переходя в непрерывный гул. До начала смены ещё оставалось несколько часов, но, видать, произошло что-то плохое, раз всех подняли. По дороге на крышу Гиш встретил Юма:
– Не знаешь, что случилось?
– Нет, нас тоже только что подняли и ничего не успели объяснить. Третий штурм… – и Юм крепко выругался.
По мере приближения к крыше стены всё больше вибрировали. Откуда-то сверху доносился свистящий звук, не имевший ничего общего с выстрелами. Гишу он показался знакомым, внутри похолодело…
– Катер… – озвучил Юм его догадку.
Площадка на крыше встретила их сильным ветром. То тут, то там на холмах виднелись всполохи стреляющих орудий. Пол гудел под ногами, явственно пахло дымом. На другой стороне комплекса горело несколько башен. И тут Гиш заметил тёмные силуэты, со свистом рассекавшие воздух. Да, это были катера. Но на этот раз их было не меньше десятка. Помня, какие разрушения принёс один из таких, Гиш, оглядываясь, побежал под ограждение к своей башне.
Под одним из козырьков он разминулся с медиками, несущими на носилках охранника. Было плохо видно, но Гиш всё-таки заметил, что это один из наводчиков с другой смены. «Башня разбита!» – пронеслось в голове ми, но он немедленно отбросил эту мысль как ненужную. «Добежать! Скорее вступить в бой!» – вот единственное, что волновало его в этот момент.
Юм поспевал сзади. На одной из передышек Гиш обернулся и увидел, как на площадку, где они стояли какие-то две-три минуты назад, забежала группа патрульных с ракетницами. Ещё мгновение – и раздались хлопки запускаемых ракет. Одна, прочертив ровную светящуюся полосу прямо в центр ближайшего катера, оглушительно разорвалась, а на крыши соседних бараков посыпались горящие обломки. Другие два катера, не заставив себя ждать, ударили по козырьку, но там уже никого не было – мобильный расчёт уже бежал в другом направлении в поисках новой цели…
Отдышавшись, Гиш с Юмом побежали прямо к башне. За головами почувствовался сильный хлопок, но они уже закрывали за собой дверь. На полу рядом с основанием лежал труп второго наводчика с предыдущего дежурства – медики его вытащили, но уносить не стали – стало быть, умер у них на руках.
Поёжившись, Гиш полез на свою верхнюю площадку. Через новые прорехи в куполе то и дело виднелись вспышки далёких выстрелов, но катеров поблизости слышно не было – военные оставили орудие в покое, как только оно перестало стрелять. Поднявшись, Гиш залез в кресло. Два экрана молчали, по одному из них от края тянулась длинная трещина. На кресле было мокро от крови, в одном из подлокотников торчал острый обломок внешней брони. Убрав его, Гиш взялся за рукоятки. Слава Богу, всё работает нормально! Ми резко развёл рукоятки в разные стороны – его часть полусферы плавно двинулась вокруг своей оси. Нижняя часть башни задвигалась в другую сторону – Юм тоже приступил к своим обязанностям.

На главном экране, слегка подсвеченный голубоватым сиянием, низко шёл катер, готовясь совершить новый заход на бараки. «Ну, теперь держись», – про себя подумал Гиш и, поймав фигурку катера прицелом, нажал на спусковые кнопки. Раздалась пулемётная очередь. Тем временем основной ствол, автоматически повернувшись чуть дальше по ходу движения катера, сотряс выстрелом кресло Гиша. Изображение катера на экране дёрнулось и, пуская клубы подсвеченного изнутри дыма, пошло вниз.
– Славно сработано! – донеслось снизу и из наушника одновременно. Юм тоже начал стрельбу по своей цели.
Тут башня содрогнулась. Уши заложило, в голове раздался звон, как будто что-то лопнуло и разбилось. Мимо головы что-то прожужжало. Сквозь облачко пыли полыхнуло пламя. Через секунду Гиш пришёл в себя от резкой боли в руке. По пальцам струилась кровь, предплечье саднило. Но, вроде, всё шевелится… «Это всего лишь царапина…» – успокаивал себя Гиш, пытаясь сфокусироваться на следующем катере, но чётко осознавалось то, что сейчас он был на волосок от смерти. Попади второй осколок в голову – и всё. И ничего этого нет: ни боя, ни шанса выжить, ни надежды на новую встречу с По…
«Нет. Не хочу! Гады!!!» – внутренне взревел Гиш и, наведя пушку на следующий катер, остервенело сжал рукоятки. Послушная движениям наводчика башня повернулась к очередной цели. Катер увернулся от очереди, прочертившей небо, но от снаряда, скорректированного системой наведения, уйти не смог и вскоре тоже рухнул вниз, объятый пламенем.
На этом удача, видимо, закончилась. В башню попали два раза – теперь сбоку была приличная дыра, а одна из пулемётных спарок вышла из строя. Система наведения Юма сбилась: слышно было, как он ругал всех и вся после нескольких промахов подряд. Гиш навёл орудие на другой катер, но того сбили ракетами за несколько секунд до его выстрела.

– Что это? – донёсся изумлённый голос Юма из наушника. – Ну-ка, переключись на мою картинку…
Гиш сменил экраны. По небу летела, увеличиваясь, яркая точка. По мере снижения она всё больше приобретала каплевидную форму, а вокруг полыхало синеватое сияние.
– Не знаю… Скорее всего, какая-нибудь машина военных.
– Думаешь? Я, конечно, знаю, что у них хватает способов для уничтожения; но это – что-то новенькое. Ни разу не слыхал ни о чём подобном… ВОТ УРОДЫ!!! ОНИ НАЧАЛИ ОБЩЕЕ НАСТУПЛЕНИЕ!!!
Гиш пробежался взглядом по всем экранам. Со всех окружающих комплекс холмов надвигалась тёмная масса. Здесь, наверное, сотни боевых машин, а может, и что потяжелее… Это конец. Им не отбить подобного натиска. Так вот как выглядит смерть… Картина начала меняться, на мгновение поле битвы исчезло. Остался только свет: холодный, пульсирующий, до боли знакомый…
Хлопок близкого взрыва ударил по ушам, немного отрезвив Гиша. Из наушника доносилась крики напарника вперемежку с отборной руганью:
– …Кончай валять дурака!.. Тебя что, контузило?! Стреляй по ним!!!

Ми потерял счёт времени – казалось, руки начали жить своей, бессмысленно-жестокой жизнью. Гром от выстрелов не прекращался ни на секунду. От стволов орудий повеяло жаром. Небо над комплексом затянула густая тёмная пелена. Когда раздался лязг системы перезарядки, Гиш почувствовал, что башня тонко вибрирует, причём дрожь нарастала по мере приближения армады… Щёлкнули затворы, и оба главных ствола башни снова затянули свою размеренную, ухающую песнь. Уже больше десяти машин пылали по воле Гиша, но наступление ничуть не замедлилось.
Вот передние ряды подошли на прицельную дальность своих орудий. Стены барака охнули и скрылись под столбом строительной крошки. С крыши было видно, как из-за машин показались фигурки солдат. С площадок затрещали автоматы охраны, но пехотинцам до этого, казалось, не было никакого дела – поравнявшись с валами вывороченной земли, они целыми отрядами скрывались из виду. Тем временем грянули залпы второй, третьей линии машин…
В непосредственной близости от башни просвистело. Уловив краем глаза промелькнувшую над прорехами тень, Гиш с ходу повернул орудие и всадил снаряд точно в хвост катера. Железная птица выгнулась в последнем пируэте и камнем упала прямо на ряды наступающих, похоронив под собой не один десяток душ. В следующее мгновение ми успел уловить жёлтые точки, летящие с экрана прямо на него. По башне пришёлся залп ракет. Когда звон прекратился, Гиш увидел перед собой потухшую плоскость экрана. Внизу откашливался Юм.
– Ещё одно такое попадание, и нам кранты… – прокомментировал голос в наушнике.
«Это точно!» – сказал про себя Гиш и ожесточённо рванул поручни… «Что такое?» Его половина башни не двигалась – поворотный механизм заклинило.
– Да пропади всё!.. – и Гиш в сердцах ударил по ни в чём не повинному потухшему экрану. Прибор жалобно хрустнул и полетел вниз. Получив возможность видеть окно орудийного ствола, ми на глазок навёл пушку на ползущий прямо по курсу пехотный транспортёр. Бабах! – и снаряд, рассекая воздух, врезался в боевую машину, разнеся её в клочки. А Гиш уже поднимал ствол выше, прицеливаясь в следующий транспортёр.

Тем временем сбоку раздался тяжёлый металлический лязг. Гиш повернулся. Через широкую дыру в куполе его взору открылась группа приземистых машин на гусеницах. Они стали, и от небольшой башни сзади каждой из них начала подниматься пара длинных стволов орудий.
– Это мобильная артиллерия! Стреляй!!! – проревел голос из ещё работающего наушника.
– Не могу, у меня орудие не поворачивается! – не менее громко прокричал в ответ Гиш. А дула пушек уже смотрели прямо на них.
Ми какой-то частью сознания успел отметить, как жерла дрогнули, дёрнулись чуть назад и выпустили свою убийственную ношу. В следующее мгновенье все чувства как будто выключились – Гиша объяла тьма и жуткая, неестественная тишина. Потом всё затрясло, тело обожгла волна огня; всё вокруг лопалось и разрывалось от страшного удара.

Придя в себя, Гиш обнаружил, что весь залит кровью. Конечности сводила судорога; тело, казалось, превратилось в один большой нарыв, с которого кто-то в одночасье сорвал коростины. Гиш попробовал пошевелиться – по мышцам пробежала волна адской боли. И тишина. Голова гудит и раскалывается, обрывки мыслей мечутся из одного угла мозга в другой, и Гиш не в состоянии поймать ни одну из них. Напрягая каждый мускул от боли, ми поднял голову со спинки сиденья. Основание башни перекосило. От малейшего движения площадка начинала оседать, уходя из-под ног. С трудом окинув взглядом всё вокруг, Гиш не обнаружил купола – лишь жалкие обломки торчали по окружности площадки.
Орудийные расчёты разворотило до неузнаваемости. Отчаянным рывком Гиш вытащил ноги из груды оплавленных деталей – того, что осталось от системы наведения. Площадка ухнула на метр вниз, но, очевидно, за что-то зацепилась, приостановив падение. Уже ничего не соображавший ми перевалился через подлокотник и… повалился на груду обломков купола, вершина которой и поддерживала перекошенную площадку. Стройматериал начал осыпаться под весом тела, и Гиш мягко съехал прямо к наполовину заваленному обломками выходу из башни. Бросив бессмысленный взгляд на дымящийся остов орудия, Гиш увидел окровавленную руку, торчавшую из-под упавшей балки. «Прощай, товарищ…» – пронеслось в пустом сознании, и ми подполз к дверце.
Рукоятка не поддалась с первого раза. Лишь когда ми всем телом навалился на дверь, та выпустила его вместе с кучами раскрошенного материала наружу. Гиш, покачиваясь, поднялся с колен и побрёл куда-то вперёд. В голове по-прежнему гудело. По металлической решётке пола за ним тянулся кровавый след. Гиш натолкнулся на ограждение дорожки и, судорожно цепляясь, пошёл быстрее. Вперёд, прочь с крыши! Здесь только смерть.
Неизвестно, сколько времени прошло, но Гиш добрался, наконец, до дверей тамбура. Из последних сил постучавшись, он в изнеможении лёг на холодный металл крыши. Чьи-то руки подняли его и внесли внутрь. Всё потемнело, и Гиш снова отключился.

ЧАСТЬ III

Это есть наш последний
И решительный бой.
С Интернационалом
Воспрянет род людской.
«Интернационал»

Глаза не хотели раскрываться. Гиш Ла через силу заставил себя разлепить веки. На мгновенье ему показалось, что всё красное, но нет – это просто кровь запеклась вокруг глаз. Гиш пошевелил по очереди всеми конечностями. «Руки, ноги целы – уже хорошо», – пронеслось в голове. Было очень тихо. Наверху в полутьме терялся бетонный свод бункера. «Лазарет, – догадался Гиш. – Но почему не слышно стонов раненых? Неужели я здесь один?» Ми осторожно попытался повернуть голову: боли не было, и он начал двигаться увереннее. Да, это действительно был лазарет, а вокруг находилось множество пострадавших в бою.
«Наверное, меня приняли за мёртвого и положили с другими мертвецами». Тут в противоположном конце помещения кто-то открыл дверь. Свет резанул по глазам. Закрываясь рукой, Гиш окликнул медика и… не услышал собственного голоса. Но входящий, судя по всему, хорошо расслышал Гиша и через минуту уже подошёл к его матрацу.
Гиш пытался разглядеть движения губ говорившего, но в полутьме ничего не получалось. Санитар, догадавшись, что его не понимают, приложил пальцы к запястью Гиша, прощупал кости и, в завершенье, слегка нажал на того сверху. «Тебе нужно отдыхать», – скорее домыслил, чем разобрал слова пожилой ми.

«Глухота. Этого ещё не хватало…» Гиш подождал, пока санитар отойдёт, и снова поднялся на локтях. «Я здесь не останусь… Да у меня даже переломов нет! Подумаешь, не слышу ничего!..» – и ми собрался было встать, как вдруг находящаяся рядом дверь в соседнее помещение распахнулась, и в палату вбежали несколько охранников с автоматами наперевес. Они что-то крикнули санитару и пошли между рядами больных. Те, кто мог встать, вставали и, ковыляя, шли за патрульными. Тем временем санитар вбежал в палату в сопровождении ещё нескольких человек. Разделившись на пары, они начали укладывать тяжело раненных на носилки. Гиш встал и также направился к выходу. Его ещё покачивало, но, в принципе, идти было можно.
Тут землю затрясло. Гиш всем телом ощутил гул, идущий откуда-то сзади. Охранники обернулись и, не переставая смотреть на дверь, поторапливали раненых. Прибежали ещё добровольцы с носилками; судя по спешке, опасность грозила нешуточная…
Гиш тоже обернулся. Эх, сейчас бы автомат! Дверь в конце палаты, скупо освещённая лампой, не показывала никаких признаков движения. Как жаль, что он не слышит, что происходит ТАМ… Напряжение нарастало. Все в палате остановились и повернули головы к злосчастной двери. Чтобы убедиться в этом, Гишу не обязательно было оборачиваться – он и сам смотрел в ту же сторону, не отрываясь.

Охранники прицелились. Взрыв! На месте двери возник столб дыма, и сейчас же пространство вокруг Гиша начали прочерчивать трассирующие пули. Гиш не слышал выстрелов, но прекрасно чувствовал позицию: ко всему можно привыкнуть, даже к войне. Он мигом припал к холодному полу, потянув на себя оставленный кем-то матрац. Рядом упал один из охранников, сражённый шальной пулей. Глаза упавшего быстро стекленели… Но скорбеть об усопшем времени не было – Гишу нужно его оружие! Переждав очередь, ми перекатился поближе к трупу. Вот он, спасительный металл! Нащупав автомат, Гиш осторожно вынул его из ещё тёплых рук охранника, не прекращая смотреть на дверь.
Вот в проёме показались фигуры солдат. Пальцы Гиша словно приросли к спусковой кнопке. «Подойдите поближе…» – не слыша себя, шептал ми. Пехотинцы зашли в бункер, передний жестом дал сигнал «Зачистить». Двое других пошли по проходу, проверяя каждую груду матрацев. Гиш чуть подрагивающим пальцем нащупал кнопку подствольника. «За Юма!» – процедил Гиш и нажал кнопку, когда оба солдата наклонились.
Удар пришёлся как раз по центру отряда. Пехотинца, отдававшего приказы, размазало по стене. За ним лежали тела остальных. Гиш, не поднимаясь, всадил по короткой очереди в каждого из оглушённых взрывом проверяющих. Потом поднялся на колено и, прицелившись, выстрелил по проёму, в котором кто-то начал шевелиться. Глаза Гиша горели холодной яростью. «За всех ми, погибших за ваше грёбаное общество!» Гиш встал и, обогнув трупы охранников и не успевших скрыться санитаров, спокойно вышел в другую дверь.

Раненые из лазарета, видимо, ушли далеко вперёд. Гиш оглядел комнату медиков – на столе лежала пара контейнеров с лекарствами. «Не стоит оставлять это военным» – решил ми и прицепил их к поясу. Выйдя в коридор между бункерами, он закрыл дверь и заблокировал ручку. Лампа на потолке нервно мигала. «Отстань: и без тебя тошно» – мысленно сказал ей Гиш. Пройдя по коридору, он обнаружил, что следующая дверь заперта с той стороны. Ми на секунду остановился в нерешительности, но всё же решил постучать. Дверь глухо задрожала под рукой, но звуков, как и прежде, не доносилось. Подождав немного, Гиш постучал снова.
Через какое-то время ему открыли охранники, подозрительно оглядывая. Увидев, что это такой же ми, они радостно начали что-то говорить и жать ему руки, но Гиш, ответив только, что ничего не слышит, прошёл внутрь. Перед ним расступились.
В этом бункере располагался склад какого-то оборудования – оно стояло на стеллажах, обёрнутое обезличивающим пластиком. Гиш повернулся к двери… и чуть не столкнулся с Исом. Ошибки быть не могло – это он! Бывший напарник тоже узнал Гиша и, грустно улыбнувшись, показал рукой с автоматом на другую, болтающуюся на перевязи. Лицо его было черно, лишь белки глаз излучали такую же холодную ярость. Ис повернулся и что-то крикнул. Тут же подбежал ми в форме добровольца и достал пакет консервов.

После еды часть охранников разошлась по разным концам бункера. Ис сел рядом с Гишем и написал краем приклада на пыльном полу:
«Читать можешь?»
Гиш ответил утвердительно, вкратце описав, что случилось с их башней.
«Сейчас наши заминируют дверь… Мы находимся под бараком 4-11. Военные прошли здесь и здесь», – и Ис начал набрасывать приблизительный план комплекса. Гиш остановил его и, порывшись в одежде, достал гибкую пластину с планом, когда-то вручённую ему в штабе. Охранник положил пластину на колено и начал показывать на ней, время от времени подписывая комментарий на полу.
«Эти бараки уже захвачены… На этих проходах мы сделали баррикады, подходы к которым заминированы… Здесь и здесь они пробили тоннели прямо в бункеры».
– Этот бункер тоже пробит, – и Гиш показал на плане барак рядом с бывшим лазаретом. – Хоть одно орудие уцелело?
«Нет. С крыш вообще мало кто вернулся: потом прилетели ещё катера».
Гиш непроизвольно дёрнулся. В памяти возникла рука, торчащая из-под обломков.
– Нужно подняться наверх. Если они умеют рыть тоннели, то внизу нас всех рано или поздно перебьют.
«Вылазка? Но это безумие!»
– А разве есть другой выход? Хотя… – и Гиш провёл пальцем дугу по краю комплекса.
«Воронка!»

Да, это был реальный выход. Военные со своей тяжёлой техникой не приближались к краям воронки, оставшейся после уничтожения фабрики. Охранять её по периметру тоже никто не собирался – слишком велика. Из бункеров под разрушенными бараками кое-где открывались выходы прямо в этот огромный провал. Ис передал офицеру охраны план Гиша; тот, взвесив все «за» и «против», предложил набирать группу для вылазки.
По оставшимся под контролем повстанцев переходам охранники, вызвавшиеся за это задание, прошли к краю комплекса. Гиш, возглавлявший группу диверсантов, вступил в полуразрушенный бункер. Эх, в прошлой жизни где-то здесь, прямо у них над головой, была его родная ячейка! Конечно, она уцелела – ведь здесь не было боёв с пехотинцами – но Гиш уже не воспринимал её как дом: всё, что связывало его с прошлой жизнью, теперь вызывало только боль и отвращение.
Проход в бункере был завален грудами стройматериала, потолки и стены кое-где обвалились, и через отверстия проникали косые лучи заходящего солнца. Из-за угрозы обрушения охранники шли осторожно, стараясь ничего не задевать. Вот показался оплавленный край воронки.
Гиш подполз к обрыву и глянул вниз. Почти отвесная стена уходила больше, чем на десять метров в глубину; потом крутизна начинала уменьшаться, всё больше переходя в пологий склон, уходящий куда-то вглубь. Густая тень легла на большую часть провала, не давая рассмотреть детали.
По другую сторону воронки высился гребень горы, укрывавшей когда-то фабрику. Под его прикрытием можно было бы выбраться из провала незамеченными. Гиш рукой показал лёгшему рядом охраннику, что собирается сделать. Ответом послужил одобрительный кивок.
– С наступлением темноты выдвигаемся, – как можно тише постарался сказать Гиш.

Около сорока минут группа просидела в развалинах бункера. Над бараками промелькнул катер. Ис написал на полу, что это нормально: катера делают облёт всего комплекса по четыре-пять раз в сутки. «Значит, нам нужно уложиться в четыре часа, чтобы успеть спрятаться в скалах до следующего облёта», – подумал Гиш. Наконец, последний луч солнца осветил стену и скрылся. Пора.
Охранники закрепили концы основного и страховочного тросов и начали гуськом спускаться в темноту провала. Длины тросов должно было хватить до пологой части склона. Ноги постоянно скользили по оплавленной породе, затрудняя спуск. Кроме того, каждый в группе нес на себе оружие, а это тоже ничуть не облегчало путь.
Вот охранник, спускающийся первым, ступил на осыпи покатого склона. Поверхность, увы, не внушала доверия – после каждого шага шуршали, скатываясь всё ниже и ниже, целые потоки камней. О том, чтобы пройти поперёк склона, значительно срезав путь, не могло быть и речи. Пришлось спускаться дальше.
По мере продвижения вглубь провала становилось всё холоднее – в это время года солнце не поднималось высоко, и его лучи при всём желании не могли достать дна. Кое-где на склонах встречались зеленоватые и бурые поверхности, изъеденные реактивами, огромные количества которых попали в окружающую среду после уничтожения фабрики. Проходя по краю одного из таких пятен, Гиш заметил, что там даже камни прожжены насквозь. Группа спускалась всё ниже, пока склон не стал достаточно пологим, чтобы можно было отцепить основной трос без риска скатиться вниз.

Двигаться по горизонтали было намного легче, и маленький отряд вскоре дошёл до точки подъёма. Охранники выстрелили другим тросом по основанию горы, нависающей над краем воронки. Отдохнув несколько минут, бойцы начали карабкаться вверх. Окончательно стемнело. На небе высыпали круглые звёзды, но Гиш не смотрел на них. Шаг, ещё шаг – всё вперёд и вперёд, к намеченной цели. Но подниматься оказалось тяжелее, чем он предполагал. Дышать становилось всё труднее, на грудь как будто навалился камень. Каждая порция воздуха обжигала лёгкие; руки, натёртые тросом, горели. Казалось, этот подъём никогда не кончится.
Цепочка медленно одолевала метр за метром. В какой-то момент Гишу смертельно захотелось бросить опостылевший трос, но последним усилием воли он сумел побороть в себе это желание: ведь если он отцепит себя, то в одиночку уже не выберется на поверхность, а спускаться ради одного человека никто не будет. Постепенно мозг отключался. Всё восприятие мира сжалось до серебристой поверхности троса, шершавой стены перед глазами и ботинок товарища спереди.
Гиш судорожно цеплялся за трос, подтягивая себя всё выше и выше, и даже вздрогнул от неожиданности, когда руки охранников подхватили его и втащили наверх. В глазах потемнело. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, каждый его удар отдавался в висках не слабее грома выстрелов. Ми повалился на землю и никак не мог надышаться. Немного придя в себя, он оглянулся. Перед ним открылась пасть воронки, на другой стороне которой чернели ряды бараков. Чуть поодаль горели огни лагеря военных. Над далёкими холмами, заслоняя звёзды, совершал облёт катер.
Ис раздал всем консервы – нужно было хоть немного восстановить силы. «И правда, – подумал Гиш, – наша миссия ещё не закончилась, даже наоборот: всё самое сложное впереди». Подкрепившись и последний раз отдохнув перед марш-броском, члены отряда пошли вдоль края воронки по направлению к лагерю противника.

Чтобы не наткнуться на посты военных, выставленные вокруг комплекса, отряд диверсантов сделал большой крюк и сейчас подходил к лагерю с тыла. Как и предполагалось, солдаты не ожидали нападения извне, и охранники во главе с Гишем без проблем подобрались к самому ограждению. Никаких силовых полей не было, ограда состояла только из щитов лёгкой брони, перелезть через которые не составляло особого труда. Один из охранников забрался наверх и, сделав остальным знак «всё чисто», перелез на ту сторону, после чего за ним по одному перелезли остальные диверсанты.
Военные выбрали для лагеря более-менее ровную площадку, мало пострадавшую во время боёв, но и здесь встречались воронки от взрывов, в которых можно было спрятаться нескольким ми. Перебегая от одной воронки до другой, группа подбиралась к грузовикам, в которых хранились боеприпасы, когда с другой стороны лагеря раздалась стрельба. Ис одёрнул Гиша, естественно, не обратившего на звуки никакого внимания и собравшегося было совершить очередную перебежку. Но кто бы мог стрелять? Неужели в штабе решили, что одного отряда диверсантов будет мало?! Но как те, кто сейчас вступил в бой, смогли выбраться из комплекса? Загадка… Группа залегла в двух соседних воронках, все всматривались в темноту ночи, пытаясь разглядеть, кто всё-таки напал на военных.
Судя по всему, бой приближался. Весь лагерь пришёл в движение, как потревоженный улей. В освещённых фонарями местах мелькали целые отряды пехотинцев, куда-то поехали транспортёры. Вдруг всё вокруг осветил столб синеватого пламени, раздалось нарастающее гудение, цвет столба поменялся на белый, становился всё ярче и ярче… От нестерпимой белизны Гиш закрыл глаза, но это не помогало – свет проникал прямо в мозг. Тут Гиша осенило: да это же тот самый свет, который уничтожил их фабрику! Враги. Хотя… Если они уничтожат военных, то у комплекса будет хоть какой-то шанс на выживание. Правда, нет никакой гарантии, что, разобравшись с военными, враги не сделают то же самое с повстанцами, но об этом Гиш решил не думать.
Ми не заметил, как снова стало темно – перед глазами ещё долго плыли круги, к темноте пришлось какое-то время привыкать. На первый взгляд, лагерь не поменялся – лишь погасли фонари, но сохранялось странное ощущение, что только фонарями дело не ограничилось. Гиш смотрел во все глаза, но не мог понять, что произошло. Другие охранники тоже озирались по сторонам. Просидев так несколько минут, диверсанты начали выбираться из воронок. Военных нигде не было видно; вообще никакого движения вокруг – лагерь как будто опустел! Осторожно пробираясь к транспортёрам, диверсанты заметили, наконец, нескольких солдат – те лежали без движения. Один из охранников проверил одного из лежащих – он был жив, но как будто парализован. Физических повреждений никаких, оружие и броня на месте. Не желая рисковать, охранники решили убираться прочь из лагеря, так как неизвестно, когда военные придут в себя.

Уже на полпути к ограде Гиш почувствовал странное гудение в голове и… голос. Совсем как его собственный, за одним исключением – это был ничего не значащий набор звуков. Потом сработал неведомый «переключатель», и слова моментально обрели смысл:
– Ты рабочий ми?
От неожиданности Гиш остановился как вкопанный:
– Да… – машинально ответил он и лишь после этого сообразил, что с ним никто не может разговаривать – он же глухой!!! Но голос, совершенно не обращая внимания на этот факт, продолжил:
– Ты из этих бараков?
– Да, но кто ты… – только и успел подумать Гиш, как тут же пришёл ответ:
– Я прибыл сюда, чтобы помочь вам. Военные временно нейтрализованы. Тебя зовут Гиш Ла? Я военный советник Крониус. Проведи меня к вашим командирам.
Гиш, за время боевых действий успевший привыкнуть к любым неожиданностям, уже отошёл от шока, что с ним кто-то мысленно разговаривает, да ещё и знает его имя.
– Все верхние помещения бараков захвачены. Мы можем вернуться только через большую воронку.
– Не обязательно. Недалеко отсюда вход в один из тоннелей, оттуда можно попасть прямо под бараки. С вашей помощью я смогу разобраться с засевшими там пехотинцами. Предупреди остальных – я выхожу.

Охранники, решившие, что Гиш что-то заметил, стояли у ограждения и ждали приказа своего командира. Но то, что они услышали, немало их удивило:
– Кто бы сейчас ни появился, приготовьтесь, но огонь не открывать.
Все посмотрели на Гиша. Казалось, он кого-то высматривал в темноте. Вдруг он чётко и внятно сказал в пустоту:
– Выходи, все предупреждены.
Между стоящими неподалёку грузовиками промелькнула какая-то фигура, окружённая небольшим ореолом. Гиш указал в ту сторону, одновременно подтвердив приказ «Не стрелять». Охранники вскинули оружие, прицелившись в слабо светящийся силуэт незнакомца и ловя каждое его движение. Неизвестный спокойно и уверенно приблизился к ним и, не обращая на направленные прямо ему в грудь дула автоматов, подошёл к Гишу.
– Можете убрать оружие – я не причиню вам вреда, – всё так же мысленно сказал он и в подтверждение своих мирных намерений протянул пожилому ми руки ладонями вверх.
Гиш пробежался глазами по незнакомцу. Он был одного роста с солдатами, но не обладал грудой мышц, как у них, скорее наоборот – был строен и даже худощав. Слабый свет исходил от одежды, которая не облегала тело, а как будто свободно висела вокруг. Никаких карманов, стыков или швов видно не было, равно как и оружия или каких-либо приспособлений – неизвестный пришёл к ним с пустыми руками. Короткая причёска была прикрыта чем-то прозрачным типа капюшона. Незнакомец гордо держал голову, отчего казался ещё выше; но самым удивительным был его взгляд – в нём не было и следа враждебности. Глаза прямо-таки излучали спокойствие и дружелюбие; казалось, один раз посмотрев на человека, пришелец мог бы расположить его к себе. Медленно оглядев присутствующих, он заговорил теми же мелодичными словами, которые Гиш сперва принял за бессмысленный набор звуков. Одновременно в голове ми возникал перевод – с той же интонацией, с теми же эмоциями. Крониус явно хотел, чтобы Гиш передал его слова остальной группе.
– Он прилетел, чтобы помочь нам в борьбе с правительственными войсками. Обещает не причинять вреда. Хочет поговорить с начальством комплекса и поможет нам попасть внутрь коротким путём…
Охранники начали перешёптываться. Гиш догадывался, что сейчас настала их очередь решать – доверять незнакомцу или нет; для себя-то ми быстро определился в этом вопросе! Вот переговоры закончились, вперёд вышел Ис и протянул незнакомцу руку. Гиш сделал то же самое, а человек, улыбаясь, ответил им крепкими рукопожатиями. Контакт состоялся.

Через минуту группа, ведомая Крониусом, быстрым шагом направлялась ко входу в прорытый солдатами тоннель. Гиш объяснял Ису, идущему рядом с ним, каким способом ему удаётся общаться с пришельцем. Напарник недоверчиво качал головой, но идти против фактов не мог: вон он, незнакомец – бодро шагает впереди, слабо светясь в своей одежде. А то, что Гиш действительно может с ним общаться, не вызывало сомнений – у него же и раньше были необычные способности: видеть тонких, чувствовать приближение опасности… Скорее всего, связь с Крониусом установилась благодаря тем же способностям. А мысль, что Гиш обманывает группу, даже не приходила Ису в голову – за пожилым ми уже установилась репутация кристально честного человека, готового скорее умереть, чем подвести товарищей, солгав им.
Охранники проходили мимо навесов, под которыми угадывались силуэты тяжёлой техники. Один из членов группы остановился и, показывая рукой на одну из машин, начал что-то говорить. По жестам охранника и форме машины Гиш догадался, что перед ними проходческий агрегат – именно с его помощью солдаты прорыли тоннели к подземной части комплекса.
– Нам надо его уничтожить, – высказал своё мнение Гиш. Его поддержало большинство группы. Тотчас охранник с запасом взрывчатки побежал к самоходному буру. Вернувшись, он замахал в сторону комплекса. Все побежали к широко распахнутым воротам лагеря. Тут в спину ми ударило взрывной волной. «Теперь захватывать комплекс придётся намного дольше. Только бы у солдат была ОДНА такая машина…» – подумал на бегу Гиш.
Пробежав мимо никем не охраняемых постов у входа в лагерь, диверсанты направились по накатанной колёсами и гусеницами дороге к чернеющей наклонной траншее. Слева и справа от входа возвышались небольшие укрепления – земляные валы, скрывающие остов из листовой брони. Да, без помощи Крониуса охранникам здесь было бы не пройти! Видимо, такие посты построены военными по всему периметру комплекса – вырываться из окружения без поддержки орудий было бы невозможно… Большая удача, что у них появился такой сильный союзник!
По-прежнему не встречая сопротивления, отряд спустился по траншее и зашёл в тоннель. Никакого освещения не было: питание для ламп должно было подаваться из лагеря, а там все генераторы обесточены. Гиш мысленно обратился к Крониусу:
– А лагерь ещё долго пробудет без движения?
– Нет, действие моего оружия ограничено. Надо спешить.
– Хорошо, – ответил ми и передал слова пришельца остальным.

По тоннелю группа продвигалась в полной темноте, даже Крониус каким-то образом убрал свечение своей одежды. Легко ориентируясь в темноте, он совершенно пропал из виду, но остался, тем не менее, в мысленном контакте с Гишем. Приказ не включать лампы был отдан потому, что в любой момент могли появиться солдаты, не попавшие в зону действия парализующего оружия пришельца.
– В 15 метрах впереди враги – трое хорошо вооружённых пехотинцев. Пройдите как можно тише – мы возьмём их живыми.
– Как именно? – мысленно спросил Гиш.
– Вы притаитесь за дверью. Я заставлю их выйти, а вы обезоружите сзади.
Гиш шёпотом передал очередной приказ советника, стараясь не думать о его странных способах ведения войны. Крадучись, охранники встали по бокам дверного проёма.
– Не шевелитесь – у них приборы ночного видения, – предупредил Крониус. Гиш поднял руку и замер с автоматом наперевес.

Из проёма вышел первый пехотинец. Не заметив засады, он продолжал всматриваться вглубь тоннеля. Вслед за ним появились второй и третий. Гиш резко опустил руку, и охранники одновременно навалились на солдат, пытаясь повалить их на пол. Передний пехотинец отбросил двоих охранников и, успев развернуться, открыл огонь. Тьму прорезал всполох выстрелов, но в этом момент за спиной солдата выросла фигура Крониуса. Его одежда ярко вспыхнула, по стенам тоннеля пробежала волна синеватого сияния. Солдат обмяк и, выронив оружие из рук, рухнул к ногам обомлевших охранников. Двое уже скрученных пехотинцев, не желая подобной участи, сразу перестали сопротивляться.
Получив подтверждение пришельца, что всё чисто, Гиш включил фонарь. Солдат обыскали и связали страховочными тросами. Ис начал перевязывать раненного в перестрелке охранника. К нему тут же подсел Крониус и, вытянув руки над раненым, застыл. Лицо лежащего охранника перекорёжило от боли… Но внезапно он поднялся на ноги вместе с пришельцем. Ис ощупал место ранения, вокруг столпились удивлённые охранники – раны не стало! Выстрел противопехотного оружия прожигает в теле дыру, обугливая даже кости. Но ничего этого не было!!! О ранении напоминала только прореха в форменном комбинезоне. Гиш поднёс свет. Сквозь прожжённую ткань было видно, как плоть восстанавливается, затягиваясь розовой кожей. Это ЧУДО!!!
Гиш со смесью страха и благоговения посмотрел в глаза Крониусу. Пришелец был внешне невозмутим, но по выражению его лучистых голубых глаз всё равно можно было уловить ликование от удачно проведённой операции. «Такой человек не может быть врагом, он всё готов сделать ради нас. Мы просто обязаны ему помочь: и людей спасём, и его задание выполним. Всё равно противник у нас общий», – решил Гиш.
Успокоившись после неожиданного излечения раненого, диверсанты оставили связанных пехотинцев лежать на полу и отправились дальше по тоннелю. Как и прежде, Крониус вёл группу, скрываясь в темноте, будто под плащом-невидимкой. Оставаясь незамеченным, он каким-то образом видел всё вокруг; даже то, что скрыто за толщей земли и стен. Необычный спутник уже не вызывал беспокойства, напротив, вселял уверенность: инцидент в тоннеле внушил огромное уважение к боевой мощи инопланетчика. Группа уверенно продвигалась вперёд и вскоре подошла к ещё одним дверям, ведущим прямо в один из бункеров.

В бункере, как подсказывало всезнающее чутьё Крониуса, находилось, по меньшей мере, 18 военных. Получив через Гиша данные о расположении солдат, охранники приготовились к атаке. На этот раз численный перевес был явно не на их стороне, поэтому пленных решили не брать. Как только дверь открылась, в центр помещения полетело несколько дымовых шашек, и одновременно началась пальба. Не жалея боеприпасов, охранники первыми же очередями уничтожили больше половины находившихся в зале. Одинокие ответные очереди не задели никого из нападавших. Гиш с парой лучших стрелков под прикрытием дымовой завесы пробрался вдоль стены к стеллажам. Солдаты наконец пришли в себя и начали бить по двери с разных углов, не давая возможности высунуться. Оставшиеся в туннеле охранники отошли вглубь, продолжая редкими выстрелами отвлекать внимание военных. Пехотинцы начали подступать вплотную к двери и приготовились было ворваться внутрь, как ракета из подствольника Гиша разорвалась у стены, похоронив под собой ещё нескольких солдат; после чего разместившиеся за разными стеллажами охранники открыли перекрёстный огонь по оставшимся в живых.
Когда дым рассеялся, весь пол бункера перед дверью в тоннель был усеян грузными трупами солдат. В свете тусклых лампочек лужи крови казались чёрными, делая картину ещё более мрачной. Но охранники радовались: чистая победа – без потерь, и даже без раненых! Вслед за группой диверсантов под своды бункера зашёл и Крониус, остававшийся в тени всё время боя. Он пристально смотрел на погибших солдат, как будто не понимал смысла происходящего, но силился понять… Нет, как он всё-таки далёк от жителей этой жестокой планеты… Но нет, пора бросить такие мысли: миссия превыше всего, и выполнить её – дело чести. Он пойдёт дальше. Должен пойти.
Гиш подошёл к пришельцу и взял его за руку. Это единственное, что он решился сделать, небеспочвенно считая, что тому нужно помочь в данную минуту. «Пойдём, – подумал он. – Мы и так насмотрелись на смерть. Нечего пускать её в себя». Крониус кивнул головой и позволил повести себя дальше.

Группа прошла уже половину склада, когда двери прохода распахнулись, и в бункер ввалились пятеро солдат. То ли пришелец переволновался из-за увиденного, то ли подвело его сверхъестественное чутьё, но охранники, уверенные, что перед ними никого не будет, оказались совершенно не готовы к бою. Быстро сориентировавшиеся, солдаты прорезали пространство бункера очередями, на ходу перестраиваясь под прикрытием стеллажей. Товарищи Гиша падали, на лицо брызнуло струйкой крови из раны впереди стоящего. Гиш инстинктивно завалился на одну ногу и прокатился под спасительный стеллаж, как вспомнил о Крониусе. Его надо спасти! В доли секунды ми перезарядил автомат и снова выскочил на линию огня. Над головами умирающей группы пролетали пули; невдалеке лежал Ис, прижимающий руку к животу. А пришелец… исчез. А ведь только что был рядом! Гиш припал к холодному полу и подполз к Ису.
– Как ты, дружище?
Охранник скривился и указал взглядом на живот.
– Держись. Что-нибудь придумаем…
Гиш приподнялся на локтях. Рядом лежала сумка их подрывника – крепёжный ремень разорвало выстрелом. Ми рукоятью автомата зацепил за край открывшейся сумки и подтянул её к себе. Взрывпакеты ещё остались – хорошо! Гиш извлёк из глубин памяти краткие наставления по обращению со взрывпакетом, данные им ещё до первого штурма. Это воткнуть сюда и нажать… Поставив всего на 15 секунд, Гиш швырнул пакет в проход и начал стрелять вслед. Взрывчатка не детонировала от выстрелов, поэтому её можно было спокойно «дослать» до цели. Пехотинцы, видимо, не ожидали такого поворота событий и слишком поздно рванулись из своих укрытий. Страшный взрыв сотряс стены бункера. С потолка посыпались куски стройматериала, всё помещение заволокло пылью…
Гиш вернулся к Ису. Тот откашлялся и поднял глаза с благодарностью. Строительная пыль, покрывшая всё толстым слоем, быстро окрашивалась на животе Иса в красный… Тут Гишу на плечо легла изящная рука и рядом появился профиль Крониуса. Протянув руки к умирающему охраннику, инопланетянин снова замер. Замер и Гиш. «Получится ли на этот раз?»
– Должно получиться, – ответил знакомый мысленный голос.
Тело Иса свело мощной судорогой. Он поднял глаза на Крониуса, потом на Гиша, и прошептал одними губами: «Нет». Пришельца слегка передёрнуло, но он продолжил своё дело.

Внезапно Гиш почувствовал, как бок что-то резко обожгло. Боль растеклась по нервам, на мгновенье затмив собой всё. Повернувшись, ми успел заметить движение рядом с дверью бункера и, собрав утекающие силы, поднял автомат. Короткая очередь, и ползущий замер. Навсегда. Стиснув зубы, Гиш Ла повернулся к товарищам. Крониус опустил руки и повернул к ми усталое лицо.
– Я не могу. Он умирает. А ты… Ты тоже ранен?
– Да, только что, – Гиш ещё сильнее стиснул зубы: организм пронизывали волны боли.
– Я не в силах уже помочь ему, тогда помогу тебе. А глухота… Она давно у тебя?
– Н-недавно… А ты заметил?..
– Конечно. Я вижу любое недомогание, любое повреждение в организме. Нас учили этому, – и пришелец повернулся к нему. – Расслабься. Сейчас будет больно, но это быстро пройдёт.
Он раскинул руки над телом Гиша. И сразу в боку, кроме резкой, пульсирующей боли ранения, появилось другое ощущение: тепло, стремительно нарастающее до жара. Сочетание становилось всё нестерпимее; сознание начинало отключаться, но вдруг оба ощущения исчезли, сменившись… холодом. Холод волнами расходился по телу от раны до кончиков пальцев. Гиша начало колотить изнутри, но тут и он прошёл. Мозг очистился, всё существо Гиша наполнилось непередаваемой лёгкостью, воздушностью. «Что это?» «Это лечение. Старайся не думать сейчас». Ещё несколько раз со всё увеличивающейся частотой тепло и холод сменили друг друга, пронизывая пожилого ми с головы до ног, но вот экзекуция прекратилась.
Гиш открыл глаза. Бок не болел, в сознании осталось что-то вроде «послевкусия» от того ощущения удивительной лёгкости. Рядом шумно дышал умирающий Ис… Стоп. Шумно. «Я слышу. Я СЛЫШУ!!!» Гиш легко поднялся и сразу присел к другу.
– Ис, как ты? Скажи, я могу слышать тебя.
– Я… умираю, Гиш… Мы славно сражались… За наш народ, за наших близких… Гиш, Бог должен воздать нам за то… что мы сделали… Должен… – Ис перевёл дыхание. – И помоги пришельцу… Он – наша единственная надежда… Ему тоже Бог… воздаст…
Ис дёрнулся. Глаза застыли, глядя куда-то вдаль, сквозь Гиша, сквозь свод бункера…
– Мне очень жаль. Но мы должны идти дальше. Приведи меня к своим командирам, ми.
– Да, уже идём… Прощай друг, – и Гиш бережно прикрыл глаза умершего.

Единственные выжившие, Гиш с Крониусом направились в следующий бункер. Уже не было мыслей, не было боли… Перешагнув через трупы солдат, засыпанные пылью и содержимым рухнувших стеллажей, Гиш подобрал боекомплекты – у него оставалась последняя обойма, а во всём полагаться на пришельца нельзя – как оказалось, он тоже не всесилен. Дверь была открыта, межбункерный проход темнел, не суля ничего хорошего.
Гиш напрягал слух, снова привыкая им пользоваться. Пока, правда, слышать было нечего: только осыпание строительной крошки со стен, да хрумканье шагов. Осторожно переступая, Гиш неотрывно смотрел на следующую дверь, теряющуюся в темноте. Перезарядив автомат, он поднял руку, приказывая остановиться.
– Что ты видишь, Крониус?
– Там четверо.
– Ты справишься?
– Нет. Моей энергии осталось очень мало, иначе бы смог спасти твоего друга.
– Ясно. Где они?..
Приготовившись врываться, Гиш сразу наметил для себя цели. Крониус предупредил, что сюда идёт дежурный. Дверь распахнулась, и через мгновение пехотинец упал. Гиш чёткими движениями переводил автомат из стороны в сторону, и через несколько секунд всё было кончено. Военный советник и его проводник пошли дальше.

– Дальше нет пехотинцев. Я чувствую только ми.
– Значит, здесь должны быть ловушки… – и Гиш, осторожно открыв очередную дверь, посветил фонарём внутрь коридора. «Как бы передать своим сигнал, что мы – вернувшиеся с вылазки?» Предполагалось, что диверсанты вернутся в комплекс через воронку. Здесь их – никто не ждёт.
Военные в лагере уже, наверное, начали приходить в себя. Дороги назад не было – остаётся идти ва-банк. Гиш зашёл в коридор и прокрался вдоль стены, освещая пол перед каждым шагом. От своих его отделяли каких-то полметра стены и бронированная дверь. Ми уже занёс рукоять автомата над металлом двери, как Крониус побежал к нему:
– НЕ НАДО! – Но Гиш уже стукнул по поверхности. Цепь замкнулась, и по полу побежали фонтанчики пыли, сменяемые взрывами… Последнее, что успел заметить Гиш – грохот обваливающегося коридора и синюю вспышку.
В какие-то моменты Гиш Ла открывал глаза. Его несли… куда-то. Потом… опять лазарет. И всё… Темнота.

ЧАСТЬ IV

Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем
Мы наш, мы новый мир построим,
Кто был никем, тот станет всем.
«Интернационал»

«Гиш!»
«Ги-иш!»
Открывать глаза было больно – намного больнее, чем в предыдущее посещение лазарета.
– …Гиш, ты живой! – И кто-то осыпал его лицо поцелуями. Ничего не понимая, ми рывком разлепил веки. Что-то бесконечно далёкое и бесконечно родное почудилось ему в этом голосе, в поцелуях…
– Гиш, ну приди в себя! Это же я!
Так это ему не снится? Он узнал голос. Боже мой!..
– По… – язык не слушался, еле поворачиваясь во рту.
– Наконец-то. Я вторые сутки сижу здесь. В штабе дали разрешение, и я ушла со склада… Чтобы быть с тобой.
– Сколько времени прошло?
– С твоего возвращения? Два дня. Дорогой, ты спас всех нас! Армия отступает!
Вот это новости! Видимо, он слишком долго пробыл в отключке.
– Как – отступает?!
– Ну, тот странный человек, которого ты привёл… С его помощью мы выбили солдат из верхней части комплекса, а потом совершили две удачных вылазки. Теперь у нас есть собственные транспортёры и пушки.
– У нас снова есть артиллерия?
– Ну, да. Успокойся, ты ещё слаб. Тебя строго-настрого запретили беспокоить…
– А дети – где они?
– Все живы. Ю помогает санитарам – у неё хорошие способности к работе с людьми. Имп дежурит на стене. Хочет служить. Как ты… Младшие в бункере в центре комплекса, с другими детьми. Мы все гордимся тобой. Я так боялась… – и По разрыдалась на плече у Гиша. Видимо, много невысказанного накопилось в сердце этой мужественной женщины. Гиш приобнял любимую.
– Ну что ты… Я же жив. Мы все живы. Не плачь, родная…
– Не буду, – сквозь слёзы прошептала она. – Только не уходи больше. Я так устала ждать тебя, так устала…

По пробыла с ним ещё несколько часов. Лучшие часы его жизни за все последние годы! Но Гиш заметил одну странность: ему стало тяжело общаться с ней. За время осады комплекса По ни разу не покидала бункеров. Он нравственно перерос жену; пережил достаточно событий, чтобы взглянуть на происходящее по-другому. И теперь во многом их взгляды стали противоположными. Более консервативная по натуре, По не могла понять некоторых мыслей мужа. «Если жизнь в чём-то и поменялась, то это к лучшему. Но зачем меняться дальше?» – считала она. В конце концов Гиш перестал говорить с ней – просто сидел, прижав её руку к щеке. Потом подошёл санитар, осмотрел Гиша и предложил По уйти, так как больному нужно восстанавливать силы.
После ухода жены Гиш полдня пробыл в бункере. Сквозь дрёму он слышал шаги медиков, кашель и хрипы тяжелораненых. Ещё слишком слабый, он не мог встать и пойти на борьбу с армией, на новое дело своей жизни. Сколько бы Гиш отдал за то, чтобы быть сейчас на посту, или совершать вылазку, или быть в гуще сражения… Он стал воином. Воином-защитником. Защищая свою жизнь, жизни своих близких, своих соотечественников, Гиш Ла наконец-то нашёл себя; нашёл призвание, за которое и умереть не жалко.
В дверях лазарета показались тёмные очертания людей. Гиш по походке, по осанке сразу понял, что это охранники. В голове мелькнула шальная мысль: «Пришли за мной. Я нужен им ТАМ…» Мигом сбросив с себя дремоту, ми приподнялся на локтях, чтобы поприветствовать вошедших. Интуиция не подвела его: группа охранников действительно направлялась к матрацу Гиша.
– Младший офицер Гиш Ла, в штабе очень рады, что вы поправляетесь. Врачи попросили вас не беспокоить, но дело, с которым мы к вам пришли, не терпит отлагательств. За отвагу и героизм, проявленные при защите и освобождении комплекса, вам присвоили звание старшего офицера. Благодаря вам мы все до сих пор живы. Но теперь перед нами новая, более важная задача: мы должны помочь остальным ми, нашим братьям и сёстрам, находящимся в других таких же комплексах и городах. Военный советник дружественной Федерации помог в составлении плана похода, но в штабе не хватает людей, способных возглавить его. Вы согласны повести первую колонну?
– Да.

Подготовка к походу шла ударными темпами – так же, как и выздоровление Гиша. Находясь на своём месте, он не обращал внимания на слабость – и она незаметно проходила. Да и как тут обратить внимание, когда вокруг происходят грандиозные перемены! Непрерывно ведутся тренировки отрядов ми: строевую подготовку преподают лучшие патрульные, психологическую – Крониус. Уже закончен ремонт захваченных транспортёров, установок мобильной артиллерии и даже двух дальнобойных орудий. «Эх, если бы раньше у нас всё это было…» – вспоминая о погибших, думал Гиш и смахивал наворачивающиеся на глаза скупые слезинки.
Захваченных в плен солдат держали в специально отведённых бункерах. Их никто не убил, хотя многие были бы не прочь это сделать. Прокормить их не составляло труда – захваченной провизии с избытком хватало не только для них, но и для всего комплекса – военные пайки были очень калорийными; не то, что еда, синтезированная системами жизнеобеспечения… Кладовщики и медики переделывали сотни комбинезонов под военные образцы, добавляя броню и нужное в походе снаряжение. Умельцы-технари из числа охранников, взяв хранившееся на складах оборудование, наладили в мастерских поточное производство боеприпасов. Комплекс напоминал разбуженного, готового к атаке зверя.

Но вот приготовления завершены. Выступление начнётся ночью, за четыре часа до рассвета. Гиш стоял на обломках стены, глядя на уходящий за гребень холмов диск солнца. Косые лучи мягко касались поверхности иззубренных стен, словно чуткие пальцы санитаров, перевязывающих рану чудом уцелевшего в бою… Когда-то гладкую каменистую пустыню теперь пересекали длинные тени от рытвин и земляных укреплений. Кое-где виднелись оплавленные остовы машин и трупы пехотинцев… Нет, не скоро эта земля забудет вкус крови и запах взрывчатки!
Сзади кто-то подошёл к Гишу, заставив вздрогнуть. Обернувшись, пожилой ми увидел подростка. Знакомое лицо…
– Ты из моего отряда?
– Нет. На время похода меня оставляют защищать комплекс.
– Но я тебя где-то видел… Ты защищал стены?
– Да, но не с вами, отец… Я Имп Ла.
У Гиша всё свернулось внутри. Он обхватил голову сына руками и долго стоял так, не в силах выразить чувства.
– Как ты вырос… – сказал он, закончив обнимать. – И тоже воюешь. Мать говорила, я помню.
– Я участвовал в последней вылазке… Ну, когда мы сняли осаду. Я тоже убил нескольких гадов!
Гиш нахмурился.
– Не говори так. Они были такими же, как мы. Нельзя не уважать врага, несмотря на всю его жестокость… Мы боремся за правое дело; в этом – мы лучше их. Но во всём остальном мы равны – в нас одинаковая кровь.
– Да… Я запомню, командир Ла... Отец, – покраснев, пробормотал паренёк и отошёл.
– В нас одинаковая кровь… – Гиш ещё какое-то время постоял на стене, думая о своём, а может, вспоминая… Но потом тоже спустился. Надо хоть немного поспать – завтра тяжёлый день.

 Чётко в указанное время первая колонна выступила во тьму. Впереди шла маленькая патрульная машина – одна из трёх уцелевших. На неё установили кучу датчиков слежения и обнаружения, а также «ловушку для мин» – электромагнитный излучатель, настроенный на частоту магнитных детонаторов. Быстрее всего добраться до ближайшего города можно было по шоссе, а военные могли подстраховаться и заминировать дорогу – поэтому такая мера предосторожности не казалась лишней.
За юркой машинкой шли транспортёры с укреплённой лобовой бронёй, перевозившие по полтора десятка бойцов каждый; далее следовали две мобильных артиллерии и грузовики с остальными отрядами колонны. Замыкали цепочку машин ещё два транспортёра с установленными зенитными ракетницами. На кабине каждого второго грузовика были также сделаны позиции для охранников с переносными ракетницами – атака с воздуха считалась опасностью номер один.
По накатанным техникой военных колеям колонна обогнула воронку, из-за своей непроницаемой черноты хорошо различимую даже в темноте ночи. Через несколько минут качка на ухабах прекратилась – вереница машин вышла на ровное шоссе. Водители набрали скорость, все в транспортёре Гиша напряглись. Развязка неумолимо приближалась – теперь пути назад нет.
Для маскировки были включены фары, работающие вне видимого диапазона света, а все водители надели маски с приборами ночного видения – уловка, подсказанная Крониусом. Все механизмы были перебраны для звукоизоляции. На артиллерийских установках стояли гибкие гусеницы из биоволокон – остатков продукции их уничтоженной фабрики. Тёмная масса машин почти бесшумно неслась к своей цели. Сквозь небольшие бронированные окошки были видны вершины холмов, подступающие всё ближе к дороге и чётко выделяющиеся на фоне светлеющего неба. Неожиданно начались резкие повороты – здесь шоссе круто поднималось на одну из гряд. В какой-то момент в транспортёре потемнело – над дорогой нависала почти отвесная круча. «Немало труда вложили, чтобы сделать эту дорогу. Видимо, то, что мы здесь изготавливали, было действительно важным. Вот только почему при этом к НАМ относились, как к скоту? Неужели производство важнее людей?! – Гиш с горьким чувством отвернулся от вида за окошком. – Нами пользовались. И ничего более… Ничего».

Транспортёр наклонился вперёд – высшая точка перевала пройдена. Водитель патрульной машины вышел на связь:
– Вижу мост через реку. Что делать?
В памяти Гиша сразу встали ловушки, которые они с Исом ставили в коридорах между бункерами. «Узкое место – самое удобное для минирования».
– Всем сбавить скорость! Включите излучатель!
– Будет сделано.
Колонна почти остановилась. Гиш выглянул в окошко: по долине струилась светлая полоса реки. Дорога, виляя на спуске, снова спрямлялась и переходила в длинный высокий мост на другую сторону долины. Заехав на него, они не смогут развернуться или даже просто свернуть – высота не позволит. Оторвавшись от колонны, патрульная машина вышла на прямой участок. Вдруг полотно дороги начало проседать, из-под моста вырвались языки пламени, и долину сотряс мощный взрыв, гулким эхом отражаясь от каменистых склонов. Гиш приник к окну, крича в микрофон:
– Вы в порядке?
Из наушников раздавались одни помехи… «Что я наделал… Надо было предупредить их не ехать так быстро… О, предки ми!» Чёрный столб пыли и обломков стал оседать, открывая глазу обвалившиеся пролёты, разрушенные опоры… и патрульный джип, возвращающийся к колонне! Гиш немедленно открыл дверь и побежал навстречу, несмотря на предупреждающие крики охранников отряда. Поравнявшись с ним, машина остановилась.
– Антенну сорвало куском ограждения – связи не было!..
– Раненые есть?
– Нет – никого не задело.
«Какое счастье…» Сзади к Гишу уже подбегали двое охранников:
– …не ходить, а вы пошли! А если бы ещё раз рвануло?! Немедленно в транспортёр!
– Уже иду.

– Что теперь делать?
Молодой охранник, получивший звание старшего офицера, видимо, за последние вылазки, нервно перебирал пальцы. Тот же вопрос застыл и в наушниках – другие колонны тоже встали в ожидании решения. Крониус, вышедший из своего транспортёра, тоже подошёл к Гишу.
– По имеющимся данным, это единственный мост в округе.
– В обход пути нет?
– Есть, но тогда мы доберёмся до цели к полудню…
– Это никак не подходит, – подытожил Гиш. – Нужно переправляться и продолжать ехать по шоссе. Наш единственный выход.
– Здесь сильное течение и глубина от трёх метров… Двигатели заглохнут. Переправиться невозможно.
– А есть другое предложение!
– Стоп! – Гиш поднял палец. – А как же заводь, рядом с которой располагался наш временный лагерь? Помните? Это та же самая река?
– Да, та самая. А это выход! Там она разливается – можно даже на патрульной машине проехать!
– Решено! По машинам!
Гиш залез в транспортёр.