I
Был обычный ноябрьский день, я шел быстрыми, торопливыми шагами на работу, на которую всегда опаздывал. Работал я менеджером по продажам в одном из фирменных магазинов города. Специализировался по теле и видеотехнике, зарплата была, конечно, не самой удовлетворяющей моим потребностям, но на жизнь хватало. Я как всегда опаздывал и шел самыми кратчайшими путями. Пройдя проспект, я вышел ко дворам и резал путь через огульные дворовые дорожки. Погода была довольно прохладная и противная, мокрый снег медленно опускался на землю и скоротечно таял, превращаясь в мерзкую слякоть. Небо было серое и затянутое холодными осенними тучками. Я опаздывал, и шел самым быстрым шагом, моя скорость была столь велика и, казалось, что олимпийские чемпионы по спортивной ходьбе не смогли бы меня обогнать. Я мигом пронесся через новостройки, через дворик с красивым, но, к сожалению, не работающим из-за времени года фонтаном. Прошелся мимо хоккейной коробки, мимо спящего на скамейке после «тяжелой» ночки мужичка с большими мешками под глазами и бутылкой водки в руке, мимо писающего на забор мальчика, мимо сидящих на скамейке возле серенькой хрущевки бабушек, которые вели вечную дискуссию о поколениях.
Я продолжал идти. Горбатый мост, загруженная машинами дорога, и вот она, финишная прямая. Было сыро, и слякоть окончательно портила мое настроение, а еще надо было идти на работу, на которой строгий начальник, Иван Иваныч, сделает мне дисциплинарное высказывание.
Да, «замечательным» выдался день, - пробормотал я с некой иронией себе под нос. Как же в тот момент хотелось очутиться там, где тепло, где море, солнце, где нет рабочих забот, где нет снега и мерзких луж, где уютно и красиво и где некуда спешить.
Я шел по той самой финишной прямой прямиком на работу, которая виднелась вдалеке. Но какими бы быстрыми не были бы шаги, рабочее здание не приближалось. Я шел и шел, а здание как было, так и оставалось на том же расстоянии от меня, казалось, что я топчусь на месте. Но самое удивительное было то, что дорога менялась, менялись деревья, столбы и прочее, но работа оставалось на том же расстоянии.
- Черте знает что! – подумал я, и продолжал идти. И вот уже несколько минут творилась какая-то чертовщина.
Я проходил мимо продуктового магазина. Хотелось кушать. И я не мог отказать себе в удовольствии купить что-нибудь съестного и вкусного. Зайдя внутрь магазина, я ощутил блаженство. Витрины были заполнены пряностями на любой вкус, разнообразными напитками и прочей утварью. Я сунул руку в карман и нащупал там несколько купюр разного достоинства. Достав скомканный полтинник, и обратив взгляд на продавщицу я опешил, она смотрела мне прямо в глаза. Я никогда не видел столь прекрасного лица и таких пленительных, синих-синих глаз. Я смотрел на нее как на чудо, как на шедевр сотворенный Богом, матерью природой и ее родителями. Я утопал в этом прекрасном бездонном океане ее чудесных синих-синих глаз, зарождающих в сердце любого юноши надежду и веру в мечту. Наши губы расплылись легкой улыбкой. Я продолжал с пристрастием и небывалым наслаждением смотреть в ее глаза. И, наконец, наполнив грудь воздухом, заговорил:
- Здравствуйте милая девушка! Будьте добры, дайте мне, пожалуйста, парочку булочек с яблочным повидлом и пакетик молока.
- Добрый день, - откликнулась она, продолжая улыбаться и пленительно блестеть синими-синими глазками, - к сожалению булочек с яблочным повидлом нету, но есть булочки с вишневым вареньем, они не менее вкусные.
- Конечно-конечно, я целиком и полностью доверяюсь вашему вкусу, так как уверен, что он так же прекрасен, как и вы!
Она потупила глаза, нежно улыбнулась и ответила:
- Спасибо за комплемент. Вот ваши булочки и молоко, с вас 42 рубля 70 копеек.
- Пожалуйста! Держите, - сказал я с неким блаженством в голосе и медленно протянул ей смятую пятидесятирублевую бумажку. Она протянула нежную хрупкую ручку, что бы забрать купюру. И на мгновение наши руки соприкоснулись, это мгновение, мне казалось, я запомню на всю жизнь. Сердце подсказывало, что эта девушка есть идеал, просто чудо, просто… просто нету слов! Мы опять улыбнулись друг-другу. В магазине никого больше не было, ее вьющиеся русые волосы плавно скрывались за хрупкими плечиками, а ее изящную шею, гармонично обвивали бусы. Она протянула мне пакет с купленными продуктами, и мы второй раз ощутили друг друга легким прикосновением. Это было непередаваемо чудесно. Сердце дрогнуло и я, стал словно окрыленный, словно заново родившимся, будто и нету слякоти и мерзкой погоды на улице, будто никуда я не опаздываю, и никакой Иван Иваныч не сделает мне никакого строгого дисциплинарного выговора. Океан прекрасных глаз зазывал меня, и я с трепетом в голосе, сказал:
- Я никогда не видел столь красивых глаз, и никогда не встречал такой девушки, от взгляда которой мое сердце застывало, а потом вновь билось с новой силой. Никогда в жизни я не был так взволнован и счастлив. Извини меня за откровенность, но ты прекраснейшая девушка на земле. - Сказав это, я на мгновение умолк, но потом вновь, с новой силой, продолжил пламенную речь, которая стала еще жарче. Я взял ее нежную руку и продолжал, - я действительно счастлив, счастлив лишь оттого, что говорю тебе все, что я сказал. Если я тебе хотя бы на одну миллионную долю симпатичен так, как ты мне симпатична, то прошу тебя, скажи мне свое имя!
- Алиса, - сказала она, скромно улыбаясь.
- Мне очень и очень приятно слышать твое имя, оно так же прекрасно, как и ты, а мое имя Андрей. – После наступила минута неловкого молчания, мы просто смотрели друг другу в глаза и наслаждались, я понимал, это любовь с первого взгляда, понимал, что долго молчать нельзя, надо ловить момент, ловить синицу счастья, а не смотреть как красиво летает журавль. И искренне улыбаясь, продолжал:
- К сожалению, я спешу Алис, мне надо идти, но мое желание встретиться с тобою, не позволяет мне просто сказать «пока!», я хочу еще увидеть тебя, не за прилавком, а завтра на городской площади в 6 вечера, как ты на это смотришь?
- Ну. Я согласна, до завтра, Андрей.
Мои губы коснулись нежной кожи ее рук. Кивнув на прощание, я вышел из ларька. Необычайное счастье наполняло сердце, я влюбился, у меня выросли невидимые крылья, душа восторженно парила. Сделав несколько шагов, и как эйфория немного поутихла я опешил и пришел в ужас от увиденного…
II
Я знал, что любовь пьянит, но не настолько что бы все вот так вот в миг изменилось. На улице вовсе и не было ноября, холода и слякоти с мокрым снегом. Не было никаких проспектов, было все совсем другим.
Была жара, вокруг были пальмы и холмы, я оглянулся назад, что бы вернуться в магазин, и был изумлен, вместо него было море, бушующий прибой которого полоскал мои ноги. Чайки на небе парили в свободном полете. Запах морской волны наполнял легкие. Солнце пряталось за горизонтом, окрашивая небо в лиловый закат. Было очень жарко, так как я был одет совсем не по сезону. Я был крайне удивлен происшедшим, но надо было что-то делать. Скинув теплое пальто свитер, я решил уйти с пустынного песчаного пляжа, что бы понять, где нахожусь. Я взобрался на возвышенность и увидел перед собою огромный древний город. Здания с колоннами, люди в тогах, куча невысоких каменных домишек, продавцы разной утвари, милая девушка набирающая воду у маленького фонтанчика. Я спросил проходящего мимо человека:
- Где это я, какой сейчас год?!
- Ты в Афинах юноша, - с удивлением сказал старец, окинув меня каким-то непонятным взглядом. В ответ ему я не сказал ни слова, так как был в таком глубоком шоке что уста не могли глаголить ни истины, ни лжи. Все перемешалось в голове: реальность, правда и ложь, стали одним неразделимым целым. Старец ушел прочь, а я до сих пор не мог поверить в то, что за какое-то мгновение все могло так измениться. Но шок прошел и, немного смирившись с реалией, поняв, что все не так уж плохо я начал бродить по этому прекрасному городу. Но вот, что впоследствии вызвало еще большее удивление, чем то, что я переместился из холодной Москвы с ее мерзкой осенней погодой в теплые летние Афины, а то, что это был далеко не 2005 год. Все люди были забавно одеты, хотя на меня местные жители посматривали так же, как сейчас посматривают в Москве на метросексуалов. Навстречу, по узкой дорожке шла очень симпатичная гречанка с кувшином в руках. Я не стал тянуть кота за хвост и спросил о том, какой сейчас год…
И тут все прояснилось. Я понял, почему на узких улочках города не было ни одной машины, а воздух был таким свежим и приятным, почему в синем небе не шумели самолеты, а все жители города были так забавно одеты, почему здания были такие красивые и старинные и, в тоже время выглядели как новостройки.
Я переместился не только в пространстве, но и во времени. Это была далеко не наша эра. Я оказался в древней Греции. Непонятно как, и почему, но это все-таки случилось. Но что поделать, ничего не вернуть, и надо наслаждаться чудом. Я зашел в первую же попавшуюся лавку, где продавалась одежда (не очень хотелось выделяться из толпы). После долгих уговоров продавец Александр все же обменял мои джинсы и майку на забавные лохмотья, которые он продавал. Я переоделся и вышел в город настоящим древним греком. Мне представилась необычайная возможность увидеть цивилизацию в ее зачатии, увидеть собственными глазами этот древний мир, о котором я мог знать лишь из учебников истории, рассказах о Геракле и богах Олимпа. Было бы глупо упускать такую возможность. И я принялся бродить по улицам этого древнего и прекрасного города.
Все вокруг было так красиво и необычно, архитектура, ландшафт и люди. Все было просто великолепно, но больше всего меня восхитил он, Акрополь* , величественное сооружение, которое возвышалось над всем городом, показывая необычайную красоту и могущество. Акрополь находился в четырех – пяти километрах от меня, довольно далеко, но в тоже время и близко, так как возвышался над всем городом и был виден даже с самой окраины. Я ускорил шаг и пошел навстречу этому великому сооружению. Пройдя мимо многих улиц, увидев множество интересных и незабываемых вещей, конечно для местных жителей это были пустяки, но для меня это было что-то необыкновенное, я подошел к подножию этого великого строения. Меня восхитили колонны, что были сделаны в форме мужчин и женщин. Все восхищало в этом здании, я с огромным удовольствием расхаживал по его залам и коридорам. Вокруг было очень много людей и мне стало интересно, в чем же причина такой большой кучности. Я подошел к первому же попавшемуся мужчине и спросил:
- Уважаемый, вы мне не подскажете в чем тут дело? Почему так много людей собралось?
- Ты чего?! – воскликнул он, с удивлением посмотрев на меня, - сегодня начинаются олимпийские игры, как ты этого мог не знать?
Я поблагодарил мужчину за полезную информацию и решил пробраться в толпу. В ней меня заприметил один бодренький невысокий коренастый старичок, он потрепал меня за плечо и предложил выступать за его команду на этих играх. В принципе ничего удивительно в этом не было, так как я был далеко не малышом, этакая широкоплечая лосина, ростом в 190 см и весом с центнер вполне могла привлечь внимание древнегреческих специалистов. Как бы все выше сказанное забавно не звучало, но я с радостью согласился вступить в его команду. Это был милый старикашка с военным прошлым, воевавший на защите Эллады и в старости решивший стать тренером. Мне было поручено две дисциплины: дискобол и борьба (я, помнится, проводил все отрочество в спортивном зале, занимаясь вольной борьбой, а она происходила из древней Греции). Бравого старикашку звали Парменон, он обучил меня умению далеко метать диск, благо силушки во мне предостаточно.
Соревнования начинались следующим днем, но до этого надо было пережить ночь, найти ночлег, ведь на улице спать небезопасно. Это понимал и Парменон. Он с радостью предоставил мне ночлег в хижине. Он был человеком с широкой душой и большим сердцем. Несмотря на его коренастость и крепкое рукопожатие, был очень добр, он приютил в хижине множество бродяг и беспризорников. Учил детишек грамоте и ремеслу. Парменон был философом, но в те времена для жителей Эллады это было обыкновенное хобби, как, для жителей современной Москвы смотреть реалитишоу ДОМ-2. Я провел ночь в маленькой, но уютной комнатушке.
Медленно, но верно на улицах Афин наступало утро, солнце плавно всплывало из-за горизонта, окрашивая волнистое Средиземное море в желто-пурпурный цвет. Солнышко все более и более щедро одаривала город теплом и светом. Город просыпался, просыпались его жители, просыпался и я. По команде Парменона я вышел из хижины, окатил себя кувшином с ледяной водой и присоединился к другим товарищам по команде. Помимо меня в команду входили: Софокл (многоборец), Александр (бегун) и Григорий (борец и дискобол), а так же травмированный Кирилл, который из-за перелома руки не мог выступать в играх, и которого, волей судьбы, заменил я.
И вот мы на стадионе. Готовы приступить к соревнованиям, разминаемся и растираемся, ждем результата жеребьевки. Идет церемония открытия. Красивые девицы ходят в полуобнаженном виде и рассыпают вокруг лепестки пурпурных роз. Приезжают правители и занимают почетные места в ложе. Я разминаю сухожилия, связки и мышцы, отжимаюсь и приседаю. Волнение играет душе, сердце бьется быстрым тактом, но я готов к схватке, я готов бороться, я готов метать диск. На соревнования приехали лучшие атлеты со всех концов греческой земли. Солнце пекло все сильнее и сильнее, стояла жара, к которой надо было еще привыкнуть. Пот тек по телу. Результат жеребьевки был известен, начиналась программа забегами на короткие дистанции, после чего должны были выступить борцы, оказалось, что помимо обычной борьбы, я должен был еще участвовать и в панкратионе* (местные бои без правил). Как раз таки панкратион и был второй дисциплиной.
Мы дружно сели наблюдать за бегунами. На дорожку вышли спортсмены и выстроились вдоль линии. Самым крайним справа был наш бегун Александр. Все скрестили за него пальцы, Парменон давал ему последние указания, и, по-отцовски, потрепав по плечу, уселся вместе с нами. Напряжение не сходило с наших лиц, мы переживали за своего спортсмена и верили в него. И вот наступило то так сильно волнующее нас мгновение, был дан старт, и спортсмены рванули что было сил. Пыль вздымалась из под их ног. Александр рванул. Он несся как пуля, летящая к цели, как стрела, которая вот-вот вонзится в добычу. Он бежал быстро, но и другие ни чуть не отставали. Мы представляли славный греческий городок – Милет* . Итак, Александр с самого начала вырвался в лидеры вровень с ним по правую сторону от него шел его давний соперник из Спарты – Ксенон. Между ними и развернулась борьба за победу в предварительном отборочном этапе. Они шли ровно и быстро, нога в ногу, оставив далеко позади остальных соперников, их скорость не угасала. Оставалось совсем чуть-чуть, какие-то шесть – восемь метров, последний рывок делают спортсмены, и что?! Случилось самое плохое, что только могло случиться, Александр оступился и подвернул ногу. Он упал, но, превозмогая боль и отчаяние, все-таки пришел к финишу. Да, он не был первым, он даже не стал вторым, но занял почетное третье место, которое позволило ему продолжить выступление на этих играх.
Пришло время первых боев панкратиона, полуобнаженные, красивейшие гречанки осыпают место битвы лепестками роз, наставники разминают подопечных, диктор оглашает результаты жеребьевки:
- Первыми выходят сражаться Зенон из Спарты и Анаксагор из Трои!- вокруг раздались огромные овации и ликования, так как Зенон был бессменным чемпионом на протяжении многих лет. И вот он выходит на помост, этот высокий атлет, мощного телосложения с длинной рыжей бородой и густыми волосами такого же цвета. Он выходил в окружении красавиц, его надменный вид вызывал ужас даже у самых титулованных бойцов. Его силе мог позавидовать сам Геркулес. Рассказывали, что он с легкостью забрасывал на плечи быка и совершал с ним пробежки. Несколько боев с участием Зенона закончились смертельным исходом. Это был чемпион-чемпионов. Его соперником был молодой спортсмен из Трои. Крепкого телосложения, среднего роста, весил, правда, на порядок меньше своего визави, кило на двадцать – тридцать. Но несмотря ни на что, Анаксагор был готов к бою, в его глазах горел азарт и готовность стать чемпионом, он был непобедим на родине и на своих первых играх собирался показать чего стоит. Анаксагор, в отличии от Зенона, выходил скромно, его сопровождал лишь его наставник и жена. Она помогла ему собрать в хвост его вьющиеся густые волосы.
Спортсмены вышли на помост и были готовы к бою. Они смотрели друг на друга каким-то ужасающим взглядом, ни разу даже не моргнув. И вот бой начался. Публика кричала и поддерживала любимцев, наставники давали советы, которые редко доходили до подопечных в пылу борьбы. Зенон пытался схватить Анаксагора, но троянец с легкостью уворачивался нанося мощному сопернику очень неприятные удары. И все-таки Зенон смог схватить юного спортсмена, бой перешел в партер (на землю) после пяти минут валяния, гордый и амбициозный Анаксагор попросил пощады и сдался. Победителем был объявлен Зенон. Спортсмены покинули помост.
Не прошло и минуты, как диктор, все тем же громким звонким голосом огласил следующих участников схватки:
- Следующими на помост выйдут, - здесь он сделал маленькую паузу, что бы поиграть с публикой, но через несколько секунд продолжил, - Архит из Херсона и Андрей из Милета. Полуобнаженные красавицы осыпали песчаный помост лепестками пурпурных роз, публика все так же ликовала и ждала зрелища, я продолжал волноваться. Я впервые увидел соперника, это был загорелый, выросший на побережье Черного моря двадцатипятилетний воин, который за счет огромных антропометрических данных с радостью выступал на подобных соревнованиях. Волосы на его голове полностью отсутствовали. Не хватало пары передних зубов, что подчеркивало его опыт выступлений на подобных соревнованиях. Несмотря на то, что ему не мешало бы сходить к дантисту, он все равно смело улыбался в окружении все тех же красавиц с лепестками роз. Уверенно махал руками публике, был приветлив и безмятежен. Меня поражало его спокойствие, так как сам я, чувствовал, как колени начинали дрожать. Я не хотел выходить на помост, и становиться обладателем такой вот улыбки. Я стоял и не решался выходить к сопернику. Тут ко мне подошел Парменон, положил руку на мое плечо и сказал:
- Это все страх. Ничего более, но твой страх не обязательно должен быть твоим врагом, подружись с ним, и вместе со страхом ты можешь победить каждого. Запомни! МОЙ СТРАХ, МОЙ ДРУГ!!! Никто так не разбудит тебя, как страх, ни кто не даст тебе столько сил, как твой страх, никто не заставит тебя бороться за жизнь, за победу, за честь, как все тот же обыкновенный страх. Направь страх в нужном русле. Страшно?! Ты бойся, не бойся бояться, только дурак и невежда не будет бояться, и лишь мудрый воин, сможет воспользоваться помощью страха. Он не должен овладевать тобою, но он должен быть с тобой. Иди сын мой, ты победишь, я знаю! – и с этими словами он толкнул меня в плечо, я улыбнулся, пот стекал с моего лица. Я вышел на помост в окружении полуобнаженных красавиц, осыпавших путь лепестками роз, публика с трепетом и свистом смотрела на меня, ожидая битвы, но меня это не волновало. Я вдумывался в слова Парменона, этого мудреца и воина и был готов к схватке. Я обуздал страх…
И вот я уже стою напротив человека, с которым буквально через мгновение надо будет сцепиться в жестокой схватке. Я стою с трепетом в ожидании битвы, тело напряжено, внутри все дрожит, бой вот-вот начнется…
Диктор дает начало бою. Понеслось. Мы сцепились, что было сил, пытаясь его повалить, я схватил его за ногу и всем весом уперся в торс. Спустя несколько секунд сопротивления он упал, но плотно вцепился в меня руками и ногами. Я разбил ему нос головой. Битва приобретала все более жестокий характер. Спустя мгновение Архит оказался сзади и принялся меня душить, но у него ничего не выходило, а я успел заехать по нему затылком. В порыве отчаяния, он схватил меня за губу и попытался ее вырвать, но к огромному счастью его рука соскочила. Я перебросил Архита через плечо и, отойдя, позволил встать. Проведя серию ударов, я попал прямиком в челюсть, он упал, и встать уже был не в силах. Я победил, это был мой дебют, и он оказался успешным. Публика ликовала, застывшая кровь осталась на желтом песке, и выбитый зуб лежал неподалеку.
Я победил, восторг наполнял душу, я сидел среди публики и наблюдал за следующими поединками.
- Ты бился достойно и оправдал мои ожидания! – Сказал Парменон.
Теперь меня ожидал бой с Спартанцем Зеноном, предстояла настоящая схватка, мой соперник был сильнее, но я был готов дать бой. Я пил маленькими глотками воду из кувшина и смотрел как выступали дискоболы. Парменон давал последние указания Григорию, мы были в нем уверенны на все сто, Григорий был настоящим атлетом. И вот наступило время метать диск. Григорий развернулся по всей амплитуде, мышцы пресса были особенно подчеркнуты, он заметнул снаряд далеко в небеса, диск словно резал воздух. Григорий выиграл предварительные соревнования. Дело оставалось за мною, ровно через два часа, как солнце слегка коснется горизонта, начнется бой с величайшим бойцом, Зеноном. Сказать что мне было страшно, это значит ничего не сказать. Я был в ужасе. Но вспоминая слова Парменона, о том что страх, может быть другом, я пытался успокоиться и набраться сил. Я обуздал страх, но продолжал волноваться. Прогуливаясь неподалеку от спортивных сооружений, я увидел, как разминаются юные спартанские борцы: они с легкостью поднимали огромные камни и соревновались, кто дальше кинет, этакая забава спартанских малышей. Да, предстояло мне суровое испытание.
Прогулявшись, я уселся на трибуне и смотрел за выступлением различных спортсменов. Где случайно услышал разговор двух зрителей о предстоящем бое Зенона:
- У него нет шансов, Зенон непобедимый, - с уверенностью говорил один.
- Да, шансы у новичка из Милета невелики.
- А ты помнишь как на прошлых играх Зенон расправился с соперником? Помнишь вырванную ноздрю и щеку бедного Анаксаминдра?! Так и остался лежать бездыханным.
- Да, здесь актуальнее делать ставки на то, как закончит этот бой Зенон: нокаутом, сдачей или смертью.
Мурашки семенящим шагом пробежались по моей спине, я не собирался умирать в столь юном возрасте, в каком-то нелепом бою и уж тем более не хотел умирать за две три тысячи лет до дня своего рождения. Да, в таких ситуациях мне еще бывать не приходилось.
Два часа пролетели, словно их и не было, пришло время решающей схватки, последней на сегодня. Я намазался оливковым маслом, что бы Зенон не смог с легкостью бросить меня или захватить. Последнее наставление давал Парменон. Я смотрел в его глаза и видел в них то, чего не хватало мне. В его взгляде была уверенность и сила, такому взгляду и десять Зенонов не проблема. Ну, вот и все. Я опять выхожу на помост, полуобнаженные девушки вновь осыпают мой путь лепестками алых роз, публика все так же ликует и ждет зрелища, а лицо, силуэт, и самое главное, взгляд Зенона, заставляют меня бояться, но я помню золотое правило – МОЙ СТРАХ, МОЙ ДРУГ. Последние наставления и указания, битва началась…
Я бился не жалея ни сил, ни себя, словно это была последняя битва в жизни. Зенон явно не ожидал такого жестокого сопротивления, около получаса мы бились не на жизнь, а на смерть. В дребезги разбитые кулаки, разодранные колени и локти, кровь текла из моего носа, а у Зенона была рассечена бровь, силы покидали нас, но мы продолжали биться. Мы долгое время боролись, но последние пять минут провели стоя, обмениваясь ударами. Я решил провести двойку, но не попал, и тут, в ответ, его кулак пронзил мою челюсть. последнее, что я увидел, была его рука, а потом «БАМ!!!» и темнота, и лишь неразборчивый гул толпы был мне слышен. Зубы уже переваривались в желудке, глаза не открывались, я был в глубоком нокауте.
Постепенно я стал приходить в себя, гул толпы уже не сильно беспокоил, я медленно открыл замученные глаза и был изумлен…
III
Не было теплого песочка, на котором я совсем недавно лежал, не было палящего южного солнца, не было голубого неба в белых облаках. Вместо этого я увидел потолок, оборудованный яркими светящимися фонарями, слепившими глаза. Вокруг сверкали вспышки фотоаппаратов. Зубы были на месте, и какой-то непонятный человек, нависая надомною в полосатой черно-белой кофте, громко отсчитывал: «десять, девять, восемь…». Ничего, что могло напоминать древнюю Грецию, не было. Лишь гул неугомонной толпы все так же жаждал зрелищ.
Очухавшись, поняв, что опять куда-то попал, я поднялся. и более-менее понял, что к чему. Напротив стоял юноша с обнаженным мускулистым торсом и в боксерских перчатках. Я стоял на ринге…
Кто этот парень, который жаждет разбить нос?!- спрашивал я у себя,- В какую эпоху и страну, меня занесло теперь?
Я бы и дальше, продолжал задавать безответные вопросы, но Рефери дал сигнал «к бою!», и оппонент рванул в мою сторону. Не оставалось выбора, как изворачиваться от его комбинаций, мои боксерские навыки были далеки от совершенства, но держать удар, умел всегда. И он меня не подвел и выдался на загляденье. Бедняга свалился с ног, оказались тщетными попытки встать. Рефери поднял мою руку, и объявил победителем. Вот так, начав бой по Панкратиону, на олимпиаде в древней Греции, я умудрился окончить его боксом, на ринге начала XX-го века, в еще неизведанной мною стране.
Я стоял в центре ринга, с торжественно поднятыми руками и поясом чемпиона. Вокруг сверкали вспышки фотоаппаратов. Ринг был заполнен людьми, ко мне подошел незнакомый мужчина, в сером плаще и шляпе. Он крепко пожал руку, и сказал: «Поздравляю тебя Эндрю с первым поясом чемпиона США в тяжелом весе. Теперь ты знаменитость, в раздевалке Билли и Боб выдадут гонорар. Собирайся, едем в ресторан праздновать победу и рождение новой звезды на небосклоне профессионального бокса!»
Я был потрясен. Кивнул, так как язык мой, будто отсох от всего происходившего, и мимолетом покинул ринг. Пройдя плотные ряды журналистов, я оказался в раздевалке.
«Ну что Эндрю, ты показал тому макароннику где раки зимуют! Здорово его уложил, как я и предсказывал, в восьмом раунде. Все было замечательно, но ты опять вяло подключал левый крюк. Ничего! Мы над этим еще поработаем. Пояс чемпиона мира будет прикрывать твой живот. Не даром я тебя тренировал» - Восторженно говорил невысокий пожилой мужчина с кривым носом. Я по-прежнему молчал, и не мог прийти в себя от необыкновенных приключений. Двое мужчин мафиозного вида подошли ко мне и поздравили с победой.
- Здесь ровно тысяча. Мы с Билли не сомневались в твоих силах, переодевайся побыстрее, так как у нас заказан столик в ресторане, - говорил тот, что был повыше,
- Х-х-хорошо, б-б-без проблем, п-п-пять минут и я готов, - растерянно ответил я.
- Давай пошустрее, босс не любит долго ждать, мы будем стоять у входа, поторапливайся.
На стене висел календарь 1933 года с рисунком Манхеттена* . Да, это уже не древня Греция, это времена сухого закона* и великой депрессии*. Куда ближе к современности, но от этого не легче. Приняв душ и переодевшись в смокинг, я вышел наружу. Фонари освещали темную осеннюю улицу Нью-Йорка. Мэдисон Сквер Гарден** источал яркий, яркий свет. Громко играла музыка, и мелодии джаза ласкали слух. Огромное количество солидно одетых мужчин и изысканно наряженных женщин, будоражило воображение. Все эти люди подходили и поздравляли меня, мужчины жали руку, говорили теплые слова, и что в следующий раз поставят деньги на меня. Женщины дарили улыбку, стреляли глазками, и это была самая прелестная перестрелка, которую когда-либо доводилось видеть. Красота города пленяла, красивые автомобили в стиле «ретро» наполняли дороги Нью-Йорка. Я смотрел по сторонам на шикарные небоскребы и сердце замирало от увиденного. Раздался звук клаксона. Я оглянулся, и увидел шикарный автомобиль черного цвета. В машине сидел босс, который поздравлял меня на ринге, а так же, уже знакомые Билли и Боб и какая-то очаровательная зеленоглазая блондинка в красном платье.
- Залазь быстрей в машину, что ты уставился?! - Прокричал Билли, приоткрыв окошко автомобиля.
- Ах да, иду.
Автомобиль тронулся, я смотрел в окно, наслаждаясь городским пейзажем и, время от времени поглядывая на ярчайшую женщину, которая сидела рядом. Ее звали Каролина. Двигатель перестал гудеть, мы уже были у дверей шикарнейшего ресторана, к машине подошел служащий, и любезно открыл дверь. Игра пианиста доставляла удовольствие, красиво одетым посетителям. Мы уселись за бронированным столиком. Глаза разбегались в бесконечном списке кушаний. Я долго думал и все-таки остановился на бокале красного французского вина столетней выдержки, салате оливье и жареных раках. Билли и боб заказали что-то подобное, Джон попросил салат «Революция», вина, и раков. Каролина обошлась шампанским и авокадо.
- Ну вот у нас есть первые успехи на высоком уровне, - удобно усевшись, заговорил Джон, - теперь, главное, не останавливаться на достигнутом, и продолжать в том же духе. Следующий бой будет титульным, бой будет с итальяшкой Филиппо Дзони, чемпионом Европы. Дзони надежда итальянской мафии, дон Вероне является его покровителем. Бой с Дзони будет совсем другим, это не просто спортивный поединок, это политика, это противостояние семей. Мы в тебя верим Эндрю. Но знай, ты не имеешь права на ошибку, ты дорогое удовольствие, и все вложенные нами деньги должны быть компенсированы. И самое главное это доброе имя нашей семьи, наш авторитет и престиж, ты не можешь проиграть, поражение означает смерть!
Его речь трогала до глубины души, я не до конца осознал кто эти люди, и во что я влип. Мурашки пробежались по спине. Я глубоко вздохнул и сказал в ответ:
- Все понятно, я готов. Когда бой?
- Бой будет через месяц, ты должен подойти к нему в оптимальной форме, мы надеемся на тебя, семья в тебя верит. Мы конечно попробуем облегчить твои трудности и постараемся устроить, что бы он лег в восьмом раунде, но не факт, что выйдет, ни в коем случае не выбивай его раньше пятого раунда! Публика будет недовольна, и мы понесем убытки. Бой должен быть кровавым. Старик Майк, твой тренер, сделает все возможное для твоей оптимальной формы.
Дело плохо, я смотрел в зеленые глаза Каролины и не мог понять, что такая прекрасная девушка делает в кампании головорезов. Я встал, сославшись на малую нужду, и вышел в туалет.
В туалете ко мне подошел долговязый мужчина.
- Эндрю, нам надо поговорить, - сказал он, протягивая мне какой-то конверт, - здесь пять тысяч, это немалые деньги, возьми их. От тебя требуется малое, ты должен лечь в седьмом раунде, после победы получишь еще столько же.
- Хм, даже и не знаю, надо подумать.
- Что тут думать?! Ты все равно ляжешь, хочешь ты этого или нет, не во время, так после боя, только ляжешь насовсем! – Прокричал он выпучив глаза. - Мы поставили большие деньги на Филиппо, и дон Вероне сильно расстроится, если твой удар окажется победным. Он знает, что ты хороший боец, и по этому, - он протянул еще один конверт, - дон Вероне щедро преподносит тебе еще пять тысяч. Ты станешь, богат, ты сможешь уехать отсюда на все четыре стороны, сможешь начать новую жизнь.
- Хм.
- Забирай с собою Каролину, я знаю, что ты давно положил глаз на любовница Джона Белуччи… В общем, выбор за тобою, либо гнить в земле чемпионом, либо уехать куда-нибудь в Мексику с двадцатью тысячами долларов и Каролиной и жить там долго и счастливо.
Выбор был не столь богат, и пришлось пойти на условия, поставленные этим мафиозой. Я взял оба конверта. Долговязый вышел из туалета и испарился в толпе. Я вышел пару минут спустя.
Ни кто за столом не возвращался к прежним темам, беседа стала более дружелюбной и банальной, Джон рассказывал всякие байки, а Билли и Боб дружно смеялись и рассказывали истории о жизни. В такой расслабленной и незаурядной обстановке и прошел наш ужин.
Целый месяц усердных тренировок пролетел как мгновение. Пришло время поединка. Мэдисон Сквер Гарден переполнен, билеты давно распроданы, ожидавшийся аншлаг обеспечен. В гордом одиночестве я сидел в раздевалке, в голове хаотично метались мысли, я прикидывал что к чему, взвешивал все «за» и «против». Такое ощущение мне было уже знакомо, по недавним событиям в древней Греции. Но на этот раз все было иначе, сам поединок не веял смерти. Меня пугали некоторые обстоятельства, которые окутали этот матч. Вся эта закулисная сторона поединка, меня ни капли не прельщала. Я помнил слова Джона, который обязал держать бой не менее шести раундов, и поражение могло привести его в негодование, так как он с «семьей» вложили в меня огромные деньги. Скажу даже более, перед боем, в знак уважения, Джон подарил мне великолепный форд, припаркованый напротив входа. Я не имел право на поражение, так как это означало смерть. Джон давно точил на меня зуб. У нас с Каролиной был тайный роман. Мне кажется, что Джон все прекрасно знал, и в глубине души ненавидел меня. Пока я в цене, и побеждаю, он не вправе меня трогать, так как вложения семьи, где он не первый человек, себя бы не окупили. И он ждал момента, когда я ослабну, что бы убрать. Я не имею право на поражение.
Парадокс, еще не зная, что я не имею права на поражение, я на него подписался, наивно взяв в тот злополучный вечер денежные конверты. Тот человек, и его «семья», кровные враги моих покровителей. Меня сдавили в тески две самые влиятельные и кровавые группировки Нью-Йорка. Этот бой должен стать для меня последним.
Я встал и направился к выходу. Каролина зашла в раздевалку. Она посмотрела на меня, и нежно проведя ладонью по моему лицу, сказала:
- Все будет в порядке мой герой. Дело осталось за малым. Теперь все в твоих руках. – Она крепко меня обняла, обняла как в последний раз, обняла, как будто действительно меня любила. Ее волосы накрыли мое лицо, эти золотые кудряшки, словно спрятали меня от всего, что предстояло. В дверь постучался тренер. Я поцеловал Каролину и сказал:
- Не бойся, все будет хорошо, я вернусь, обещаю, все будет так как я говорил!
Я выхожу на ринг, трибуны переполнены, люди приветствуют меня, тренер дает последние наставления, которые проходят мимо уха. Стою на ринге напротив соперника. Его хмурое лицо и волевой взгляд, оставляют неизгладимое впечатление, но я готов драться. И лишь закулисная ситуация пугает меня.
Старик размял мои плечи, длинноногая красавица прошлась по рингу с табличкой с цифрой 1, начался первый раунд. Все зрители, ринг, тренер, рефери, все смешалось воедино, и лишь человек в перчатках был отчетливо виден. Итальянец, без какой либо разведки принялся прессинговать. Два джеба, после прямого правой, оперкот и кроссы с обеих рук, заставили меня прижаться к канатам, пресс проходил бомбардировку. Я держался изо всех сил и контратаковал, ничего не получалось, он вновь прижимал меня к канатам и продолжал лупить. Казалось я не выдержу и рухну. Джон меня похоронит с потрохами, он не даст жизни Каролине, и когда эти мысли проскакивали в голове, я был готов умереть, но победить. Его удары становились сильнее, огромных усилий стоило их удерживать. Наконец прозвенел гонг, есть время отдохнуть и все исправить. Старик облил меня ведром воды и продолжал объяснять, что надо работать по корпусу, не зажиматься. Я невольно окинул взглядом правую сторону зрительного зала, и увидел сидящих там Джона, Билли и Боба, они пристально следили за боем. Кровожадный взгляд Джона совсем не воодушевлял. Я не имел права побеждать и проигрывать ранее 6-го раунда. Гонг, я опять вышел против Дзони. Второй раунд вышел хуже первого, я опять прижался к канатам, а неугомонный итальянец лупил как только мог. Но и этот раунд я выдержал. Сел на стульчик в углу ринга и окинул взглядом левую сторону аудитории. Там я увидел знакомее лицо. Это был тот самый мужчина, с которым у меня состоялась беседа в туалете. Заметив меня, он улыбнулся и подмигнул. Рядом с ним сидел важный мужчина плотного телосложения. Это был глава мафии - дон Вероне.
Гонг опять обязал меня вернуться на ринг. Предстояли три минуты боли. Дзони опять прижал меня к канатам, кроссы по ребрам хуки в голову. Он наседал, а я пытался не упасть. Я отталкиваю его обеими руками и наношу мощнейший хук правой. Толпа на стихла, но спустя секунду шквал рукоплескала, это была победа, я посмотрел направо, я ни разу не видел такого озверевшего выражения на гладко выбритом лице Джона, я ни разу не видел такого свирепого отблеска на его глазах, он был готов закопать меня прямо здесь, я видел, что Билли и Боб уже рванули к рингу. С другой стороны вниз подрядились разъяренные парни дона Вероне.
Рефери взял мою руку, что бы объявить победителем, но я отдернул ее и пустился прочь, оттолкнув радостного тренера. Расталкивая негодующую толпу, я протискивался к выходу. Я слышал за спиной кровавое дыханье головорезов обеих «семей». Было страшно, страх предавал мне сил. Я выбежал из Мэдисон Сквер Гарден и сел за руль подаренного авто, в котором сидела Каролина.
- ты все сделала!? – спросил я.
- Да!
Я гнал, что было мощи, стрелка спидометра зашкаливала. На хвост сили две машины. Надо отрываться, после неудавшихся попыток нас остановить, они принялись стрелять по колесам, но к счастью выстрелы оказались не точными. Спустя двадцать минут напряженной езды мы выехали загород, гангстеры не отставали. Мы с Каролиной были в завершении начатого дела. А дело было таковым…
Одним днем Каролина пришла ко мне вся заплаканная, сказав, что Джон собирается расправиться с нами и что он обо всем знает. Я рассказал ей историю, которая произошла со мною в туалете ресторана. Понимая безвыходность зародился план…
У нас было 10 000, так же Каролина отдала все свои накопления и в сумме выходило 14 578. Все деньги я обязал ее поставить на мою победу в третьем раунде, что она и сделала перед тем как войти ко мне в раздевалку. Такая ставка котировалась небывало высокого, ни кто не мог и предположить, что этот бой закончится нокаутом, и тем более в 3-м раунде. Дон Вероне поставил огромные деньги на итальянца, с уверенностью в его победе. Все прошло по плану. И теперь около 500 000 зеленых президентов таилось в чемоданчике Каролины, а дон Вероне и Джон, хорошенько влетели с вложениями…
Два темных шевроле гнались за нами, пули свистели над ушами, и одна лихая прострелила мое плечо, машина вильнула, но я набрался сил и удержал руль в руках. Проехав сельскую местность, я свернул в поле, машины не отставали, рана кровоточила, и силы меня покидали. Мы вырулили на шоссе въехали в темный тоннель, фары не работали, освещения не было и я ехал на авось. Когда же тоннель окончился, яркий свет вонзился в глаза, я прищурился, и пришел в ужас от увиденного…
IV
Волосы встали дыбом, судорога галопом пробежалась телу, кажется, что я схожу с ума. Ведь действительно, последние события жизни были крайне насыщенными и необыкновенными. Очередное захватывающее дух приключение ожидает меня впереди. Знойные пески сменили травянистую кладезь. Запряженные лошади мчатся сквозь кактусы. В руках упряжка, а не руль. Скоп конных индейцев гонится за мною вместо машин. Каролина, деньги и рана в плече бесследно исчезли.
Стрела пролетает в метре, я, что было сил луплю лошадей, и мчусь прочь от разъяренных индейцев. Лошадки скачут изо всех сил, пыль вдымается из под копыт. Время от времени стрелы пролетают рядом, но, к счастью, меткость индейских лучников оставляет желать лучшего. Но все же индейцы нагоняют меня и сбрасывают с повозки.
Я очнулся привязанным к дереву, раскуроченная повозка лежит на боку слева от меня. Жажда забирает последние силы, голодные стервятники кружат над головой, ожидая плотного ужина. Знойное солнце жарит меня лучами, пот течет со лба на иссохшие губы. Я надрываю горло с криками о помощи, но вокруг ни души. Силы покидают меня. Стервятники жаждут пищи, а кактусы удобрений. Ядовитые змеи ползают рядом.
Глаза слипаются, и дыхание смерти отчетливо слышится мне. Сердце отстукивает последний такт и самое обидно то, что мне суждено умереть задолго до дня своего рождения.
Вдруг, меня окатили водой и привели в чувства. Легким прищуром смотрю вперед, яркое солнце бьет в глаза и палящий зной не дает дышать. Все слишком расплывчато, вижу крепкий мужской силуэт.
Небритый ковбой, с откинутой назад шляпой, спас мне жизнь. Его взгляд мне до боли знаком. Мы улыбнулись друг другу. Как же я мог не улыбнуться? Как же я мог скрыть восторг? Попав, в такую канитель, и оказавшись далеко-далеко от дома, как во времени, так и в пространстве, да и тем более, будучи обессиленным всеми этими приключениями и привязанным к дереву на растерзание змей и стервятников, я увидел, пусть даже и небритое, но знакомое лицо друга детства – Сереги.
- Серега! – восторженно говорю я. – Как ты, друг мой, тут очутился?! Какими судьбами?! – я уж было хотел его обнять его, но веревки не позволили это сделать.
Сергей взял нож и легким движением руки избавил меня от оков. Мы братски обнялись и продолжили разговор:
- Да, насколько же лихи дороги судьбы, - улыбаясь, басил Сергей. – Я вижу Андрюша, что с тобою тоже происходит что-то необычное.
- Да Серег, черт возьми, ты абсолютно прав! Со мною ужас что твориться, но сейчас мне больше всего на свете хочется пить.
Сергей протянул флягу, и я с жадностью вцепился в ее горло, мои иссохшие. Блаженство овладело мною, влага наполняла организм силой. Утолив жажду, я продолжил:
- Какими судьбами ты оказался здесь? Что за чертовщина творится?!
- Хм, я бы с радостью рассказал тебе, что к чему дружище, - сказал Сергей и окинул меня добрым, взглядом. – Но, увы, я сам не знаю причин, по которым мы находимся тут. Я не знаю, что мы делаем на диком западе с долбаными индейцами, но здесь, я тебе скажу, совсем не плохо. Вот уже третий год, как занесла меня лихая в эту эпоху. Я отчетливо помню тот день, когда очутился здесь: была осень, вечерело, я несся с работы на всех парах, так как жена и вот-вот должна была родить. Я был погружен в мысли ребенке и жене. И задумавшись, не заметил резкого поворота, машину занесло в кювет, Я ударился головой об руль и потерял сознание. Когда открыл глаза, очутился здесь, на диком западе. И уже три года тут мой дом. Теперь у меня новая семья. Я взял в жены прекрасную девушку Алису и у нас растут два замечательных ребенка, Мари и Артур. Здесь я обрел новую жизнь, стал ковбоем и ни на что не жалуюсь. И если бы представился шанс вернуться домой, не уверен, что стал бы им пользоваться.
Я промолчал, но мимикой выразил непонимание и даже некоторое осуждение.
- Я вижу твой осуждающий взгляд,- с радушной улыбкой отвечал он. – Я тебя прекрасно понимаю, но прошу, пойми и ты меня! Моя жизнь была не той, которую можно назвать счастливой, я родился не в свое время, я был заложником эпохи, мои взгляды, моя жизненная философия в корне разнилась с жизнью в Москве. Мне не нужна карьера, я не хочу обременений, меня угнетает густая населенность города, Москва делала меня слабым. Пойми, я человек, который любит свободу, и только верный мерин может меня понять и подарить мне эту свободу, а здешние необъятные степи прекрасны, все это мое, и я нахожусь в гармонии. Да и тем более у меня тут семья. Я счастлив и единственное, о чем прошу небеса, что бы ничего не менялось. Что бы утром я видел глаза жены, видел, как во дворе играют детишки, что бы преданный конь, мчал меня по бескрайним просторам. Что бы в салуне всегда были верные друзья, и все было так, как есть.- С этими словами он окинул взглядом бескрайние просторы кактусов и песка, глубоко вздохнул и похлопал меня по плечу.
- А теперь мы скачем в город и идем ко мне домой, я познакомлю тебя с женой и детьми.
Мы запрыгнули на коня и поскакали. Встречный ветер обдувал лица, закат лиловым светом освещал путь, и пыль весело вздымалась из-под копыт…
V
Спустя полчаса город встретил нас. Компактные домики стоят вокруг, множество ковбоев смело бродит по просторам скромного городка. Красивые молодые мамы выгуливают милых детишек, а незамужние девушки совершают легкую прогулку по магазинам. В городе бурлит жизнь.
И вот мы на месте, симпатичный домик в два этажа, стоит перед глазами. Спрыгнув с скакуна мы направляемся в к двери из которой вышла маленькая девочка.
- Папа, Папа вернулся! – с радостью закричала она. Сергей поднял ее над собой и закружил, и сказал, что бы она топала домой. Мы зашли внутрь, в гостиной нас ожидала Алиса. И в ее синих-синих глазах я уловил столь сладкий и знакомый взгляд. Глаза и взгляд, которых я удостоился видеть всего лишь несколько минут, отпечатались в моей памяти навсегда. Эта девушка была не просто Алисой, которая жена Сергея, а Алисой, с которой я познакомился в самом начале моих приключений, будучи еще в Москве, в магазине. Она была все так же прекрасна и неповторима, легкая улыбка, по-прежнему дарила тепло и счастье, а синие-синие глаза, так и остались для меня бездонным океаном, и я вновь, с радостью принялся в них утопать.
- Знакомься, это моя преданная супруга, Алиса. – С легкой улыбкой и прежним радушием сказал Сергей. – Красавица?! Я знал, что она придется тебе по духу. У нас с детства схожие вкусы. Помнишь нашу первую любовь? Помнишь, как мы за нее боролись, за Катюшку из 5-го «А»?! Да, кстати. – Обратился он к Алисе. - Это Андрей, мой самый лучший друг.
- Очень приятно. – Скромно улыбаясь, сказала Алиса.
Когда я впервые увидел ее пленительные глазки, еще тогда, когда опаздывал на работу и зашел в магазин, я влюбился. В тот момент в сердце запылало пламя любви. Я не видел девушки прекраснее. Но в связи с последующими обстоятельствами, точнее говоря, моими захватывающими путешествиями во времени, пламя это немного поутихло. Но когда я опять вижу перед собою эти обольстительные черты лица, пленительную улыбку и чудесные синие глаза, пламя, загорелось с новой, еще большей силой. Сердце пылало огнем любви, согревая душу и принося ей боль. Алиса меня не признавала, говорила, что родилась в этих краях, и никогда меня не видела. Это была она. Но она меня не помнила, во всяком случае, никакого намека, на то, что она меня знает, не было, да и тем более она была женою моего лучшего друга. Я был лишним… Мы посидели распивая чай. Я был искренне рад за друга, но все равно, печаль и боль съедали сердце. Хотелось плакать, я прятал грусть, за широкой улыбкой. Алиса видела мои глаза, и знала, что мне совсем не весело, ибо глаза не могут лгать.
Наступил вечер, детишки уже давно видели сладкие сны. А мы продолжали слушать байки Сергея. Несмотря ни на что, я продолжал наслаждаться ее упоительным взглядом, было больно, но чудесные глаза приглушали мои страдания, казалось, что мы знаем друг друга всю жизнь, но это был лишь плод воспаленной фантазии.
Рассказав историю о том, как он расправился голыми руками с разъяренным бизоном, Сергей, шепотом, пока Алиса ушла на кухню за новой порцией чая, предложил пойти в салун и выпить там чего-нибудь «погорячее». Так мы и сделали. Спустя несколько минут я уже сижу в салоне мне грустно и больно. Пытаясь выбить печаль я поглощаю спиртное, я почувствовал, как зрачки сузились, а Сергей стал раздваиваться. Я пьянел и продолжал давить проклятые стаканы. Голова кружится, тошнота стоит перед горлом, и нет больше сил сидеть, все слилось в одно пятно, я уснул.
VI
Голова гудит и, кажется что вот-вот лопнет. Я прихожу в себя, нехотя открываю измученные глаза, мрак окутывает помещение, и лишь тусклый свет, жадно источается из-под двери. Мертвая тишина, изредка прерывается тихими разговорами за стеной. Это определенно не салун, это совершенно другое место, гораздо более темное и холодное. Голова болит все сильнее, а мысли не дают покою.
- Где же я!? Где же я!? – шепотом бормочу себе под нос. – Неужели я напился и пока был в безрассудном состоянии, меня волокли из салуна и принесли в какое-то другое место? А быть может, я вновь переместился во времени и пространстве, и если так, то, что теперь уготовила мне старуха судьба?
Я встаю и иду на встречу струйке света. Дверь отворил осанистый молодой человек в военной форме и отдал мне честь. Судя по звездочкам на погонах - лейтенант.
- Товарищ комиссар вас ждет полковник Сергеев, он просил, что бы я проводил вас к нему. Пойдемте. – Сказал он отчетливым голосом и двинулся вдоль длинного серого коридора. Я, понимая что опять куда-то влип, следую за ним. Мрачные стены коридора провожают нас. Мертвая тишина заставляет бежать мурашки по телу. Какая-то угнетающая атмосфера страха веет в этом злополучном месте.
Поднявшись по лестнице, мы выходим на первый этаж. Яркий свет сочится из окон, за которыми снежные хлопья расстилают ковер на дорогах и лесном массиве. Легкий холодок веет в помещении, но мне нехолодно, на мне гимнастерка и галифе.
Лейтенант открывает еще одну дверь, и я вхожу в кабинет полковника Сергеева. Осанистый юноша дал отчет своим действиям и удалился. Я и полковник. Мы стоим друг напротив друга. Сергеев, встав из-за стола и упершись кулаками в стол, смотрит в глаза. Его сверкающий взгляд пронизывает с головы до пят, а хмурое откормленное лицо внушает страх.
- Рад вас видеть комиссар. Я уж думал, что не дождусь. Сегодня у нас плановая зачистка, есть сведения, что на улице Красносельской в доме 4 квартире 21, проживают товарищи, которые могут представлять угрозу нашему государству. И мы обязаны, предотвратить контрреволюционные настроения. Вы, как наш ценный кадр обязаны провести определенное мероприятие, отряд ожидает вас внизу.
Я смотрю на него и не понимаю где я и чего от меня хотят..
- Прошу прощения, но я не совсем понимаю, чего вы хотите…
- Можете идти, ваши люди ждут вас внизу.
Делать нечего, я выхожу из кабинета и направляюсь к выходу. Люди в военной форме провожают меня взглядом, и отдают честь. Выйдя на улицу, я оглянулся и увидел надпись на входе «Наркомат Внутренних Дел». Оказывается теперь я комиссар НКВД. Служащий спецслужб, это почетно, мне предстоит защищать интересы Родины, спасать ее от врагов народа.
Вместе с отрядом я сажусь в автомобиль. Обледеневший асфальт на дорогах, то и дело заставляет буксовать. Холод нагло прогуливается по телу. Но это не мешает исполнить священный долг. За время пути на улицах потускнело, наступил вечер, мы дождались полуночи и зашли в подъезд. Тихо поднялись на третий этаж и постучали в дверь. Грубый мужской голос спросил:
- кто там?
- соседи, вы нас затапливаете, - как-то неожиданно для себя говорю я.
- секунду, сейчас откроем, – и замок двери защебетал.
Как только она распахнулась, мы вламливаемся внутрь. Мужчина с ужасом смотрит на нас.
- Попался голубчик, - вновь, неожиданные слова вылетели из моих уст, - прошу на выход, и без сопротивления, нам все известно, ты враг народа и Родина в опасности из-за таких, как ты.
- Хорошо, - с гневом в глазах ответил он, сквозь зубы. – Хорошо, только дайте мне попрощаться с семьей. - Жена, понимая, что к чему, кидается к нему в объятья, горькие слезы текут по ее щекам. Она подбирает не лучшие выражения в наш адрес, и один из моих подчиненных велит ей замолчать. Эта неугомонная с кулаками набрасывается на меня. Когти впиваются в щеки, но приклад подчиненного остужает пыл женщины. Она лежала без чувств на протертом до дыр ковре. Кровь медленно стекает со лба на веки и легким алым ручейком катится по румяной щеке. Глаза ее закрыты, и простенький ночной халат небрежно прикрывает полуобнаженное тело.
- СУЧКА! – говорит юнец, который секунду назад применил приклад. И с этими словами гневно плюет в ее сторону. Супруг не выдерживает и налетает на обидчика жены, завязалась драка, этот худощавый враг народа душит и бьет головой об пол солдата. Выстрел пистолета и удар прикладом останавливает врага. Его окровавленный затылок сиет перед нами во красе. На несколько секунд он лишился чувств и, мы связываем парочку. Солдаты повели их к выходу. Из ванной комнаты слышится тонкий детский голосок, и к нам выбегает маленький мальчик.
- Мама, папа, - кричит он прорываясь к своим родителям. – Не оставляй меня мама, я обесяю, што буду себя хоросо вести, не уходи мама. - Безуспешно со слезами на глазах кричит малыш.
- Алеша, сынок, - рыдая, кричит женщина, - люди, помогите, самосуд устраивает НКВД, - с криком отчаяния обращается она к дверям и стенам мрачного подъезда, - СКОТЫ! СКОТЫ! СВОЛОЧИ! – и множество других ругательств лилось из ее уст. Слезы и кровь, крики и плачь, все смешалось в единое целое. – ПОМОГИТЕ, ПОМОГИТЕ! – продолжает она, но подъезд глух и никто не выходит ей на помощь, так как честный патриотичный народ никогда не протянет руку врагу.
Она повернулась ко мне, и я увидел ее окровавленное заплаканное лицо, опухшие от ненависти глаза, она смотрела на меня и презирала, яркий блеск гнева отражался глазах, она плюнула мне в лицо. Ребенка мы отдали соседу осведомителю, на некоторое время. Выйдя на улицу, мы закинули парочку в кузов и поехали прочь. На крики о помощи так никто и не откликнулся…
И вот мы вновь в мрачном здании, пройдя тот тусклый внушающий страх коридор, мы заводим мужа изменника в одну комнату, а жену в другую. Оставив их там со своими ребятами, я иду к полковнику Сергееву, что бы доложить об успешно выполненном задании. Несмотря на поздний час, Сергеев сидит за дубовым столом и изучает какие-то документы.
- Ну как? Вы справились? Изменник тут? – спросил он не поднимая взгляда.
- Так точно, - сказал я, и отдал ему честь.
- Замечательно, так держать, теперь одним предателем меньше и СССР нечего бояться.
- У них был ребенок, что скажете делать с ним?!
- Ребенок? Ну что-что, откажется от родителей, и он не изменник, ведь дети не отвечают за злодеяния своих предков.
Я кладу письменный отчет ему на стол и выхожу из кабинета.
Последующие несколько недель продолжались ночные рейды. Наша неожиданность была выше всех похвал. Кто-то выбрасывался из окон, дабы не попасть к нам в руки, кто-то же наоборот, смиренно принимал свою участь, кто-то вставал и молил о пощаде, кто-то оказывал сопротивление и получал либо прикладом, либо пулей. Расстрелы и расстрелы. 58-ая статья, все под нее попадали, все были врагами, с которыми нам, санитарам, приходилось бороться. Что касается той семейной пары, то наш суд был крайне благосклонен к изменникам, мужа через три дня расстреляли, а жене, несмотря на ее выходки, оставили жизнь и всего на всего отправили в ГУЛАГ *. Ребенка же отправили в детдом, где он вырастет достойным советским гражданином. Я получил повышение, и стал майором. Все шло замечательно. Страна развивалась, и вера в светлое бедующее, давала сил плодотворно нести службу. Несмотря на всю жестокость наших деяний, они были приемлемыми. Иногда даже приходилось проводить пытки, но это была необходимость, так как изменники должны быть ликвидированы. Страна процветала, и благодаря таким как я, был построен Беломорканал, мощь нашей державы росла с каждым днем, и великое красное знамя веялось над всей Европой. Я уже привык к новой жизни, человек универсален, и может приспособиться к любым условиям…
Поздний вечер, и мой отряд готовится к очередному рейду, на этот раз, по все той же 58-ой статье обвиняется Иванов Сергей Петрович, который, как нам стало известно от его соседки, рассказывал антисоветские анекдоты, что угрожало дальнейшему процветанию страны. Мы сели в машину. Лютый мороз румянит лица.
Мы подъехали в трехэтажному обветшалому дому, и, зайдя в подъезд, стучим в дверь.
- Иду, иду, - говорит доброжелательный мужской голос. Дверь открывается, и мы всем скопом забегаем в квартиру. Полуобнаженный мускулистый мужчина стоит перед нами. Я узнаю это лицо. Когда в последний раз я его видел, оно было сильно заросшим, а теперь, совсем наоборот, от прежней ковбойской щетины не осталось и следа. Да-да, это Серега, мой товарищ и друг, ковбой и муж самой красивой девушки на свете.
- Привет Андрюш, - говорит он, братски меня обнимая, но приклад заставляет его лечь. Кровь брызгает мне в лицо, он лежит, и что-то шептал, кровь льется из его рта, а зубы лежат неподалеку. Это мой друг, внутри меня все закипает, а потом, остывает от натиска студеного мороза. Мой друг, мой товарищ, этот добрейший человек, который спас мне жизнь, оказался изменником и предателем, я не знаю, что мне делать, я готов провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть того, что я вижу. На одной чаше весов дружба, на другой честь родины. Сергей приходит в себя и мощным ударом отправляет наземь обидчика, начинается драка, Серега не сдается, я стою как вкопанный, а они добивают его прикладами, дробя кости на куски. Мы исполняем долг. Крики, вопли, стоны и ругательства произносятся в этой квартире. Кровь и зубы вперемешку размазаны по полу. Я не могу на это смотреть и бросаю взгляд в другую комнату, в которой вижу то прекрасное румяное личико. Океан синих-синих глаз, в которых я когда-то тонул, пожирает меня. Она испуганно смотрит мне в глаза, зажавшись в углу и обняв маленьких детишек. Слезы выступают на ее глазах. Я решаюсь к ней подойти, но с каждым шагом мне становится все тяжелее, некогда радушные глаза, в которых я с радостью тонул, теперь топят меня и не дают дышать. Кружится голова. Шум, вопли, ор, кровь, слезы, вот портрет перед глазами. Абстрактно, но правдиво, я ничего не упустил, ах да: шум, вопли, ор, кровь, слезы и синие-синие глаза, не дают дышать и видеть, мои глаза закатились, я бездыханно падаю на пол…
VII
Очнувшись, я вижу белый потолок, аккуратно выложенный пенопластовой плиточкой с красивыми узорами. Красная люстра безнадежно свисает с потолка. В голове полная каша. Я лежу на прохладном полу и гадаю, что на этот раз уготовила судьба. Я поднимаюсь и смотрю по сторонам. От увиденного я облегченно вздыхаю, еще бы, ведь я, наконец-то дома. Старенький отечественный телевизор все так же верно стоит под окном, громоздкий шкаф находится в углу напротив, картина с изображением морской волны прикрывает дырку в стене, диван упирался в стену, и легкая тень от бра слегка падает на него, а ковер все так же не пропылесосен. Я иду по коридору, все было убрано, обувь аккуратно сложена, куртки висят на крючках в комоде, а телефон отражается в зеркале. Я захожу в гостиную, комната родителей убрана и опрятна, впрочем, как и всегда. Кровать застелена, книжки лежат на полках, большой плазменный телевизор гордо стоит напротив мягких кресел и разнообразные картины украшают стены. Балкон слегка приоткрыт, и легкое дуновение ветра проникает в помещение. На улице теплая солнечная погода. Я очень рад возвращению домой, вопли восторга извергаются из уст, наконец-то все кончилось. И тот факт, что на улице лето радует еще больше.
Немного поостыв, я включаю телевизор, по которому идет выпуск новостей. Симпатичная ведущая говорит о предстоящей встрече президента России с президентом «объединенной Европы» и США, в связи с обостренной обстановкой на ближнем и дальнем востоке.
- Президент России Лев Николаевич Замятин выступил с критикой в адрес правительства по поводу их работы в сфере программы «борьба с топливным и энергетическим кризисом», в связи с тем, что запасы нефти практически полностью истощились, принимаются срочные меры по альтернативной замене энергоресурсов … - говорил приятный голос белокурой ведущей. Но меня вводит в шок не то, что кончилась нефть, и что президентом был совсем не ВВП* , а совсем другое. То, что имя президента мне очень знакомо, даже более того, это мой бывший одноклассник, человек, с которым я пять лет просидел за одной партой, с которым мы вместе делили детские горести и радости. Лёва Замятин, этот прогульщик и троечник, по словам ведущей, был президентом РФ. Я недоумеваю, по телевизору показывают того самого Лёвку, с которым мы еще с пятого класса были «не разлей водой». Когда мы окончили школу, наши тесные пути немного разошлись, я пошел учиться в МАИ, а Левка предпочел военное училище, после чего виделись редко, но когда встречались, встречи становились праздником. Левка, невысокий рыжеволосый коренастый паренек, с военной выправкой и твердым характером, целеустремленный и почти всегда добивающийся поставленных задач. Я с гордостью смотрю на нашего президента. Но это был уже не тот двадцатилетний коренастый парень, с которым мы еще совсем недавно вместе попивали пивко, это мужчина солидного возраста, лет. Небольшая седина на рыжих висках и откормленное лицо, а так же строгий смокинг предают ему солидный и состоятельный вид. Я бы, может, и не признал его, и счел бы за полного теску, но бравая выправка и небольшой шрам на левой скуле позволяют его идентифицировать. Ведь именно этот шрам появился у него с моей помощью, когда в 6-ом классе мы не поделили игровую приставку «Sega».
Опомнившись, я бегу к зеркалу. В отражении не признаю себя. Это не я. То есть я, но не подтянутый молодой брюнет, а седовласый мужчина с пивным брюхом. Небритая морщинистая физиономия с недоумеванием смотрит на меня из зеркала. После минутного оторопения я бегом направляюсь в комнату, где всегда весит календарь. Перед глазами – 2030. Да, 25 лет кануло в лету, я вернулся домой, но лишь спустя четверть века. Я вернулся и мне совсем не радостно, я стар, вся моя молодость прошла незаметно, в непонятных приключениях, чего я добился, кем я стал? Брюхо и седина, вот все что мне досталось. Мой друг президент, а я никто, пройдя транзитом молодость и зрелость, судьба одарила меня старостью. Грустные мысли терзают разум, и удушливая печаль не покидает сердце.
VIII
Поникший грустью и тоской, я смиренно лежу на диване. Мысли остановились и только боль в груди, напоминает о том, что я еще жив. Я вспоминаю тот проклятый день, когда, найдя прекраснейшее создание, я был счастливейшим человеком на свете. Я вспоминал то самое яркое мгновение в жизни, тот океан синих-синих глаз. Сердце вновь начинает трепетать при этих воспоминаниях. Я вспоминаю древнюю Грецию, США 30-х годов, Дикий Запад, СССР 38-го года, Серегу, , Каролину, грозных головорезов мудрого Парменона, могучего Зенона, полковника Сергеева, индейцев, рейды и многое другое. Все двадцать пять лет жизни легко бы уместились на двадцати страницах формата А4. Мне больно, и горькие слезы медленно подкрадывались к глазам, соленый комок грусти прочно осел в горле, принимаясь меня душить.
Вдруг легкий скрежет донесся из коридора. Я иду на встречу шуму, входная дверь открывается и в квартиру входит какая-то женщина, лет 35-ти на вид. Она смотрит на меня бездонными синими-синими глазами.
Сердце дрогнуло, комок печали, некогда сидевший в горле, растворился. Душа воспарила, и никакие оковы не могут помешать ее свободному полету. Передо мною стоит Алиса, ее легкая улыбка заставляет улыбаться в ответ, а прекрасные глаза затягивают в бездну любви. Она уже не столь молода как прежде, и легкие морщинки виднеютсяь на обольстительном лице, но я по-прежнему, до бесконечности ее люблю.
Но что она делает у меня дома? Как она здесь оказалась?
- Ты уже дома? –заговорила она. – Или ты сегодня не работал, милый? А я вот только приехала из деревни, мы уже неделю с тобою не виделись котик. Вот яблочки, вот клубника, тут малина, а здесь смородина, угощайся любимый.
Она смотрит на меня и ждет ответа. Я не могу сказать и слова, я так счастлив, что счастье парализовало меня.
- Здравствуй Алиса! – говорю я и целую ее. Я впервые ощутил сладость этих губ, сердце стучит с огромной силой, душа трепещет, а колени подкашиваются от волнения.
Вот так вот неожиданно возобновилась жизнь, Алиса оказалась моей женой. С ее слов, я был директором юридической фирмы «ФЕМИДА», а она работала бухгалтером в одной из столичных фирм. Оказалось, что мы женаты уже двадцать лет. У нас два ребенка, 18-ти летний сын Данила и маленькая дочка Вика. Данила учился в Гарварде, его помог туда устроить Лев Замятин. Викуля перешла в пятый класс, но пока лето, она отдыхает в деревне у бабушки. Вот так вот завертелась жизнь, я уважаемый человеком, у меня свой бизнес, милые дети и прекраснейшая жена. И несмотря на пробел в четверть века, я счастлив и не хочу ничего менять. Жизнь идет полным ходом, Я люблю и любим.
Попив чайку, мы отправляемся на прогулку. На улицах все изменилось, необыкновенные строения, поражают воображение. Дома в виде различных фигур возвышаются вокруг. Дома в виде паруса или открытой книги, банальные сооружения, высоченные здания растворяются в небе. Шикарные автомобили с великолепным, до сели невиданным дизайном ездят по навороченным дорогам. Монорельсовое метро окутывает весь город. Непривычные одежи прохожих и рекламные щиты, да даже не щиты, а изображения с 3D-графикой, создают иллюзию реальности. Но больше всего меня поражает то, что на одних улицах идет дождь, а солнце практически не светит, а на других, стоит жара. Да, все сильно изменилось, все стало иным, автомобили больше не пыхтят выхлопами, воздух стал чище. Проходя по Московским проспектам, я все более и более восхищаюсь достижениями техники. Сверхскоростное метро доставило нас к реконструированному кинотеатру «Россия». Суперсовременный кинотеатр стоит напротив меня, это шикарное архитектурное творение поражает своей красотой. Мы заходим внутрь и выбираем фильмы, которые предлагаются в огромном перечне. Боевики, комедии, драмы, триллеры, ужасы – все это доступно за какие-то 300 рублей, мы с Алисой смотрим новую семейную комедию «Дождались» и, поднявшись на суперсовременном лифте на 431-й этаж, заходим в зал. Нам выдают специальные очки, в них ничего не видно, но как только на экранах включается фильм, великолепное трехмерное изображение и звук создают иллюзию присутствия. Алиса сидит рядом, я держу ее за руку и, нежно поглаживаю ее хрупкие пальцы и мягкую ладонь. Ощущаю себя счастливейшим человеком на свете. С громким смехом смотрю кино, да, комедия что надо, великолепная игра актеров, интересный сюжет, море веселых шуток и незабываемое ощущение присутствия, не могут оставить равнодушным. И вот, фильм пронесся в мгновение ока, очки отключились, и мрак на мгновение остался со мною лицом к лицу. Я снимаю очки, и в очередной раз поражаюсь увиденному…
IX
Я нахожусь в каком-то темном и сыром помещении, крысы нагло бегают под ногами, противный запах веет вокруг и одинокая, горящая свеча скупо источает свет. Окинув взглядом все помещение, я замечаю, что несколько людей за столом рассматривают и обсуждают какие-то чертежи. В центре стоит худощавый мужчина с пышной растительностью на голове, и что-то объясняет своим ученикам. Я подхожу поближе. А они, не обращая на меня внимания, продолжают свою серьезную дискуссию.
- Таким образом, поскольку ничто не препятствует подвижности Земли, то я полагаю, что нужно рассмотреть, не может ли она иметь несколько движений, так чтобы ее можно было считать одной из планет. – Воодушевленно и с трепетом говорит обросший мужчина в центре. - Действительно, что она не является центром для всех вращений, обнаруживается и неравномерным видимым движением планет и переменностью их расстояний от Земли, что не может быть объяснено в предположении гомоцентрического с Землей круга. Поскольку существует…
И тут, заметив меня, он прерывается и, пристально посмотрев мне в глаза, говорит:
- Вы, я так полагаю, Андрей, добрый вечер, мы верили в то, что вы придете, и вера в истину и науку для вас будет приоритетнее, чем страх перед инквизицией. Мы в вас ни капли не разочаровались. Я думаю, вы догадались кто я, но, тем не менее, я представлюсь, мое имя Николай Коперник* , а это мои соратники. Войтех. – Сказал он, указывая на высокого лысого мужчину в черном одеянии, - мой сподвижник и товарищ, монах, а ныне отшельник. Сильвио, - сказал Николай переведя палец на загорелого коренастого юношу. –Ученый просветитель, которому из-за своих научных взглядов пришлось бежать из Генуи. И наконец, стремящийся к знаниям Радомир.
Я оказался в коллективе просветителей эпохи возрождения, под крылом самого Николая Коперника, о заслугах которого я слышал еще 6-ом классе. Я оказался среди бравых ребят, которые, несмотря на страх перед инквизицией, высоко подняв голову, несут знамя науки.
Познакомившись со всеми, я примыкаю к столу, Николай Коперник вернулся к своим чертежам и под тусклым светом свечи, невзирая на сырость, беготню крыс и мерзкий запах, продолжает великую речь.
- Ну так вот, поскольку существует несколько центров, не будет легкомысленным подумать также и о центре мира, совпадает ли последний с центром земной тяжести или нет. Что касается меня, то я полагаю, что тяготение есть не что иное, как некоторое природное стремление…
Он говорит как греческий оратор, а мы словно благодарная публика, впитываем каждое слово, боясь упустить смысл фраз великого человека.
X
И вот уже как час ведется дискуссия о том, как в космосе устроена планета земля. О том, что не солнце крутится вокруг земли, а земля вокруг солнца. Различные чертежи и рисунки, кропотливые труды Коперника лежат перед глазами, и он внушает нам, давно известную мне истину. Но вот дела, то, что мы, жители современности, знаем еще детьми, здоровые мужики узнают об этом только сейчас, и решаются говорить об этом только в подполье.
У меня на глазах рождалось научное открытие, как вдруг, снаружи послышались чьи-то шаги, мы затушили свечу и принялись к бегству. За нами гонятся инквизиторы. В первую очередь надо спасать Коперника, дабы его светлые мысли позже дошли до народа. Спрятав его, мы принимаемся спасать себя. Мы выбрались через щель и принялись бежать, я изо всех сил несусь в сторону реки, меня преследуют инквизиторы, я увиливаю, как могу, обегая деревья и кусты, бегу без оглядки, но чутье подсказывает, что они наступают на пятки. Силы медленно, но верно покидают меня. И вот, я чувствую на плече тяжесть руки инквизитора, я отмахиваюсь и резко остановившись, меняю курс бега. На секунду я отрываюсь от инквизитора, но дикая усталость не позволяет бежать. Поочередно колит, то в одном боку, то в другом, то в животе, то около сердца, то вообще, одновременно везде. Я не могу бежать и обессиленным падаю оземь, а эти мерзавцы нагоняют меня и принимаются бить. Они связывают мне руки и закидывают в телегу. Я лежу и тяжело вздыхаю, кровь стекает по лицу, ком обиды заполняет горло, я беспомощен перед лицом предстоящей опасности. Я беззащитен как мышонок, оказавшийся в окружении голодных котов. Страх щекочет пятки и это далеко не самое приятное ощущение. Воспаленная фантазия представляет такие участи, что волосы встают дыбом. Пересохшее горло и затекший кровью глаз вводят в полную апатию и ожидание смерти. Глаза слипаются я засыпаю.
Очнувшись, я оказался в темнице, мои руки и ноги были прикованы к большому деревянному столу. Здоровенный инквизитор в красной как кровь, маске палача, посмотрев на меня, сказал.
- Очнулся голубчик, ну что? Будем по-хорошему или по-плохому? Признайся, признайся, что ты еретик*. И тогда, не будет мук, и ты отправишься к небесам. А если будешь противиться, тогда нам придется силой выбивать из тебя правду, и все ради Господа и Христа и нашей великой Польши. – Сказав это, он ехидно засмеялся.
Я в ужасе смотрю по сторонам и вижу, что помимо меня в темнице находилится монах Войтех и крепыш Сильвио. Они так же, как и я прикованы к столам. И тут, все тот же инквизитор, достав острый сверкающий нож подходит к беспомощному Войтеху, и говорит:
- Ну что тварь божья, признаешь ли ты, что ты еретик? Или же мне силой придется выведывать это? Последний раз я обращаюсь к тебе.
- Я не еретик, не еретик, - в отчаяние закричал Войтех, его длинный нос сломан, и спекшаяся кровь застыла на лице.
- Готовься к мучениям предатель.
Палач поднял нож, в котором отражались запуганные, но вольные глаза монаха. И острое лезвие пронзило плоть, медленно и жестоко инквизитор распарывал живот Войтеха, бедняга стонал от нестерпимой боли, дергался, пытаясь освободиться от оков, но его попытки были четными. Палач с надменной жестокостью и завидным хладнокровием вынимал внутренние органы из тела и спрашивал:
- Признаешь ли ты себя еретиком, сын мой?! Скажи «да», - говорил он шепотом, так близко наклонившись к уху монаха, что чуть ли не касался губами его краешка.- Скажи «да», и все пройдет, и ты не будешь чувствовать боли, ты умрешь с миром, скажи «да».
И не стерпев адской боли Войтех прокричал их последних сил:
- ДАААААААААААААААААААААААААААААААААА!
И под этот, душераздирающий крик, мощный тесак палача разрубил тонкую шею монаха, кровь брызнула как из фонтана, ее капли попали мне в лицо. Страх, паника и ужас овладели мною. Лютая ненависть к инквизитору наполняла сердце. И тут, я случайно вспомнил, как еще совсем недавно был таким же палачом и под знаменем Родины практически так же в темницах НКВД решал судьбы людей. Я понимал инквизитора, но раскаяние пробежалось по мне от пят до макушки, слезы стекали с глаз.
Убрав мертвое тело Войтеха, палач подошел к Сильвио и обратился к нему уже с знакомой речью:
- Признаешь ли ты себя еретиком? Скажи «да», и мучения твоего товарища обойдут тебя стороной.
Сильвио, этот бравый коренастый итальянец, смело смотрел в лицо смерти и, ничего не сказав, плюнул в лицо палачу. Инквизитор, не снимая маски, протер ее и надменным прохладным голосом сказал:
- На испытание водой отправить голубчика!
И сею минуту Сильвио и меня освободили от оков, нас под конвоем вывели на улицу, где жадный на убийства народ с нетерпением ожидал нашей казни, меня заставляли смотреть на смерть Сильвио. Мы подошли к обрыву, крепкого итальянца обвязали по рукам и ногам. Поставив его у обрыва, палач принялся читать речь перед народом.
- Во имя церкви и Бога, мы выдаем на суд божий раба божьего, раз этот человек, говорит, что он не еретик, то вода примет его, и мы поверим его словам (речь шла о том, что он утонет). – Здесь инквизитор сделал паузу, и народ встречал эту новость овациями и ликующим гулом.
- В случае если и вода отвергнет его, то значит, этот человек – ЕРЕТИК, и смертный приговор ему вынесет мать природа, а я лишь сделаю свое маленькое дело, - говорил он с легкой иронией, - приведу этот приговор в исполнение.
Публика продолжала ликовать, а Сильвио, бедный Сильвио уже летел с обрыва в воду, вода приняла его в свои объятия, он утонул и не был признан еретиком, он был реабилитирован, как сказали бы мои недавние товарищи в НКВД. Реабилитирован, но мертв, Сильвио от этого не легче.
Меня отвели обратно в темницу и вновь приковали к столу. Я лежал и ждал своей участи. И тут маска палача, как лицо смерти, предстала передо мною, его злые глаза сверкали как кинжал, страх сжимал мое больное сердце.
- Признаешь ли ты себя еретиком сын мой? Или ты хочешь, что бы участь Войтеха постигла тебя? Признайся, и смерть будет легкой, я обещаю. – Спокойным, даже дружелюбным тоном говорил этот здоровенный инквизитор.
Но я молчал, мне нечего было сказать, и тишина, на несколько секунд, овладела этим злачным местом.
- Хорошо, молчи, но тебе придется сказать «ДА»! ВОРОНКУ СЮДА!!! - грозно прокричал палач, прервав минутную тишину.
Помощники быстро принесли воронку и бочку воды. Эту металлическую воронку силою вставили мне в рот и жидкость потекла в мое горло. Вода лилась в меня как водопад. Мой живот раздулся как арбуз, и тошнота встала перед горлом, я не выдержал и меня вырвало. Меня рвало и все лилось обратно в горло, рвало, и я опять глотал. И так помногу раз, мне было очень-очень плохо, и они вынудили меня сказать им «ДА»!
Вытащив воронку изо рта и освободив от оков, они полумертвого меня вытащили наружу, все тот же жестокий народ требовал смерти еретика. Меня подвели к плоскому камню и прижали левой стороной головы к нему. Палач, как великий оратор, выступал с новой порцией речей:
- Вот господа, лишь после серьезной, кропотливой работы вашего покорного слуги, этот человек, да какой там человек, это жалкое подобие человека признало то, что оно является ЕРЕТИКОМ. И вот сейчас, одним еретиком станет меньше и церковь, и народ смогут вздохнуть спокойно.
Вот с такой бравой речью выступил мой убийца. Я покорно и неподвижно лежал, примкнув больной головой к плоскому камню. Инквизитор достал топор, и замахнулся. Вот пошел отчет последним мгновениям моей жизни. Я вспоминал детство, родителей, друзей, вспоминал свои приключения во времени, как я боролся на олимпийских играх, как я дрался на ринге в Мэдисон Сквер Гарден, как я вместе с Каролиной облапошил два мафиозных клана Нью-Йорка. Вспоминал дикий запад и радушного Серегу, Вспоминал НКВД и все того же, но окровавленного Сергея. Вспоминал, как я побывал в будущем, как был счастлив там. Вспоминал прекраснейшую Алису, ее синие-синие глаза, в которых мне так сильно хотелось утонуть. Ну вот и все, палач взмахнул топором и его острое лезвие проскользнуло по моей обнаженной шее…
XI
Шея почувствовала легкое касание, от страха закололо в пятках. Но вот что удивительно, я очнулся, швабра, что стояла рядом с кроватью упала мне на шею, оказалось, что я спал. То как я опаздывал на работу, как побывал в древней Греции, как бился на рингах США в 30-е года, как скакал от индейцев на диком западе, как повстречал Серегу, как был карателем НКВД, как побывал в будущем, как побывал во временах инквизиции и как меня казнили. Все было просто крепким и насыщенным сном. Счастье, непередаваемые эмоции радости бушевали во мне, я был счастлив, что я жив, и что ни какие приключения во времени и пространстве меня больше не ожидают. Но ликование плавно сменилось легкой грустью, ведь та прекраснейшая белокурая девушка с синими-синими глазами, алыми сочными губками, румяным лицом, и неповторимой улыбкой была творением грез. Она не давала мне своего телефона, она не была женой Сергея и уж тем более моей, ее вовсе не было. Порой бывает очень грустно, когда влюбляешься в девушку, которой нет. Я посидел на своей кровати, поразмышлял о сущности бытия, о том, как я видел самого Коперника, как дрался на олимпийских играх.
- Да, здоровоскими выдались приключения, ни один Ганз Христиан Андерсен не придумал бы такого, надо будет это кому-нибудь рассказать, - подумал я и пошел в ванную комнату чистить зубы и приводить себя в порядок. На часах было без четверти девять, надо было спешить на работу, быстро умывшись, я побежал одеваться и завтракать, закончив трапезу, я, собравшись, пошел на работу.
На улице, свою веселую песенку пело теплое лето, яркое солнце щедро светило мне в лицо, а я, торопливыми шагами шел на работу. Вдыхая свежий теплый летний воздух, я размышлял о том, что бы мне купить на очередную зарплату, которая сегодня с трепетом ожидала меня. Может купить новый компьютер, а может откладывать на машину, может вложить в дело и повозиться с акциями. А можно просто планомерно пропивать заработанную денежку весь месяц, а лучше съездить куда-нибудь… Да, одна идея быстро сменяла другую, но что поделать таков мой склад ума. Я шел по широким проспектам Москвы, сливаясь с массами людей, солнце продолжало все так же щедро дарить мне тепло и свет. Я спускался в метро, и сел в электричку. Поезд медленно тронулся, массы людей спешили на работу, я был прижат к обратной дверце и смотрел в окошко, а за окошком была темнота. Поезд ехал, и проехав пару станций выехал из заточений подземелья наружу. Зеленые деревья, милые домики, все напоминало мне знакомую Москву, через одну станцию мне надо было выходить. Ну вот, предпоследняя остановка.
- Станция «измайловская», - проговорил немного неестественный женский голос, - следующая станция «первомайская».
Я, от малой свободы действий, так как был прижат к двери, продолжал смотреть в окно. Напротив стоял поезд, который двигался в обратном направлении. Я из любопытства смотрел на его пассажиров, и в один момент мое сердце екнуло. В поезде напротив, прямо передо мною пронизала меня своими синими-синими глазками очаровательная белокурая девушка, ее глаза напоминали океан, и я в них начинал тонуть, как тонул во сне. Да! Бывают вещие сны! Ее милое румянее личико и алые губки очаровывали меня, мы смотрели друг на друга не отрывая глаз, я понимал, что я влюбляюсь, она мне улыбнулась своею легкой милой улыбкой, я улыбнулся ей в ответ и еще больше прислонился к окну, что бы получше ее разглядеть, мне казалось, что я знаю ее всю жизнь, в это мгновение я был счастливейшим человеком на свете, напротив меня была лучшая девушка в мире, идеал, просто мечта. Но тут, поезда тронулись и ушли в разных направлениях. И через мгновение океан синих-синих глаз уплыл от меня в никуда.