Май
1
Артист любил собирать грибы, и поэтому знал их. Он знал, в каком лесу и на каком дереве можно найти тот или иной гриб, знал и время, когда они появляются.
Был месяц май. А какие грибы в мае?
Только что распустились и набрали силу листья на березах и хвоинки на лиственницах, только что повылезали из земли свернутые в трубочку листья ландышей и нежные спиральки папоротника, а по склонам уже отцветали пышные кусты багульника.
И все-таки артист собирал грибы, а не папоротник. Было прохладное утро. Его старые кроссовки насквозь промокли от росы, но он не замечал этого, потому что после первых найденных грибов его охватил такой азарт, что он даже перестал любоваться малиновыми кустами багульника и низенькими, причудливо изогнутыми точно с японской гравюры ильмами, растущими по краю каменного карьера. Только на них растут ярко-желтые грибы – ильмаки: множество лимонного цвета шляпок, растущих на одной белой плотной ножке. Достаточно найти два гриба, и хватит на целую сковородку.
После городской пыли от чистого лесного воздуха начала кружиться голова. Артист присел на ствол поваленного дерева и закрыл глаза. Кто-то рядом треснул сухой веткой. Бурундук наверное, - подумал он, и тотчас почувствовал сильное дыхание. Он открыл глаза. Огромная черная собака лизнула ему нос. От неожиданности артист упал назад, застряв между сучьями.
- Фу, Пират, ко мне! – прокричал детский голос, - Не бойтесь, он не тронет.
Но Пират видимо решил познакомиться получше. Он хорошенько обнюхал ноги артиста, лежащий рядом рюкзачок и пластмассовое ведерко. Девочка подбежала к Пирату и схватила его за ошейник.
- Ты почему не слушаешься! Вот посажу на цепь, Будешь сидеть дома.
Пират же знал, что дома он сидеть не будет, потому что Настю одну никогда ни в лес, ни на пастбище не отпустят, и поэтому всячески сопротивлялся. Он был очень силен и любопытен, а Насте только что исполнилось двенадцать лет.
- Извините, - сказала Настя артисту, который уже почти выбрался, - он добрый, ко всем лижется. А что это вы тут собираете?
- Грибы.
- Какие грибы?! – удивилась Настя и заглянула ему в ведерко. – Эти желтенькие? Ой, а я их столько видела! Это как к озеру идти. Показать? Мы как раз туда идем… А как эти грибы называются?
- Ильмаки.
- Ильмаки,- повторила Настя, - надо запомнить.
Тропа спустилась по склону через молодой дубнячек к старому горельнику. Артист знал эти места хорошо: потом будет осиновый лесок, и через заливной луг тропа выведет к большому озеру. Но он не знал точного места, где же эта бойкая девочка нашла его грибы.
Настя свернула на боковую тропку. В руках она держала старое оцинкованное ведро, на дне которого, что-то гремело.
- А ты сама что тут делаешь? Тоже грибы собираешь или папоротник?
- Не скажу.
- Ну и не надо. Я и так знаю, что ты старая грабительница, а в ведре у тебя пистолет. Сидишь в засаде и ждешь, когда пойдет какой-нибудь грибник вроде меня. А потом…
Настя засмеялась и весело пнула камешек. На её ногах поверх резиновых сапог болтались мокрые от росы штанины. Одета она была в старую, наверно, отцовскую рубаху в клетку. Светлые волнистые волосы были схвачены сзади красной резинкой. Она поставила ведро и вытащила из него совок.
- Это не пистолет, это совок. А я собираю коровьи лепешки. Раньше дедушка собирал, а теперь мне приходится. Он болел недавно и сейчас еще плохо ходит. Это он из-за лилий заболел.
- Разве можно заболеть из-за лилий?
- Можно. Он семь лет их выводил – скрестил белую лилию Регале с нашей красной, потом еще что-то там добавил, потом посеял и отобрал.
- Не понял, кто у кого что отобрал?
- Ну дедушка, отобрал самые красивые лилии, а они замерзли…Понимаете, отбор такой. Дедушка первый раз на дачу приехал, увидел это и заболел от нервов. А одна лилия не замерзла, он в сторонке её посадил и забыл, а она живая осталась. Это я её нашла.
- Так твой дедушка что, селекционер?
- Нет, что вы, он просто дачник. Раньше он был какой-то там начальник. Не помню какой, я маленькая была. Вот мы и пришли…
У высокого старого дерева при пожаре обгорели корни. Сначала оно пыталось выжить, но раненые корни всасывали влаги меньше, чем испаряли листья, поэтому ветви постепенно отмирали одна за одной и крона засохла. Но к этому времени раны на орнях зажили и дерево дало молодую поросль. А на старом стволе поселилась грибница, и теперь от низа и до верха он был усыпан молодыми желтыми грибами.
- Тут много таких грибов, - сказала Настя, - Ну до свидания.
- Спасибо. Как тебя зовут?
- Настя.
- Ну до свидания Настя.
О, это было удивительно грибное место. Артист влез на дерево, вымазав старой сажей куртку, и сразу же наполнил ведро. Рядом стояло еще дерево, а там еще такое же…
Невозможно было уйти с этого места, и артист дал себе слово прийти еще раз, а сейчас надо идти. В два часа он должен быть на репетиции, а еще нужно добраться до города и повторит роль.
2
Он вышел на грунтовую дорогу. По ней высоко подняв нож, быстро ехал запыленный старенький бульдозер. Артист проголосовал, бульдозер остановился.
- Садись. Что это у тебя там, поганки? – водитель заглянул в ведро. Артист удивился что в таком грохоте еще что-то слышит.
- Не, не поганки. Съедобные.
- Как называются?
- Ильмаки.
- Как?
- Ильмаки, - прокричал ему в ухо артист и сел рядом.
В кабине было тесно, гремел двигатель, сбоку мешала какая-то железяка, ободранное кресло подпрыгивало. «Как можно так работать всю жизнь?» - подумал артист, но бульдозерист вдруг запел известную песню:
Но кто был кто,
И кто был кем
Мы никогда не знаем
С ума сошли генетики
От ген и хромосом…
Дорога петляла между буграми, поросшими серой полынью. Когда-то давно здесь брали камень для строительства дороги. Бульдозерист вдруг перестал петь, потянул рычаг на себя. Машина резко набрала скорость, лихо спустилась в небольшую впадину, и взлетев наверх, остановилась.
- Ух, проскочил! Всегда перед карьером что-нибудь ломается., прямо какая-то нечистая сила. Как с папоротником еду, обязательно на этом месте что-нибудь ломается, а сейчас проскочили, - он вытер полой рубашки капельки пота со лба.
- Ты что , за папоротником на бульдозере ездишь?
- А что, нельзя? «Мерседесов» у меня нет, а мой ижак на горку не тянет. Зато бочку папоротника уже засолил, вторую начал. – бульдозерист повернул ключ, двигатель не заводился, - Вот черт, не надо было глушить.
Мотор никак не заводился, бульдозерист нервничал. Он спрыгнул из кабины на гусеницу и полез под капот. Артист тоже слез на землю.
- А, нашел…Ну нечистая! Кто-то враз клеммы переставил. Слушай, давай садись скорее, отъехать с этого места надо. Как могли клеммы сами переставиться? Ненормальные они, что-ли?
Они отъехали метров на двести и остановились. Бульдозерист откинул голову назад, его лицо было бледным, руки дрожали.
- Не могу ехать. Все бы ничего. Но как можно на ходу клеммы переставить?
Бульдозерист вышел из кабины и сел на молоденькую травку под березой. Артист присел рядом.
- Ну что ты волнуешься, опасное место ведь проехал? Дальше все чисто?...- бульдозерист кивнул, - что тогда переживать?
- Что переживать, что переживать! Сам бы попробовал не переживать. А если бы провода погорели?! А если бы аккумулятор взорвался? Слушай, друг, посмотри, там в бардачке бутылка еще есть? Достань, если найдешь, а то меня колотит. И кружечки там же…
Артист откупорил бутылку вина, налил и подал водителю. Выпив бульдозерист немого успокоился, но он был из тех, кто начав пить, выпивает все до последней капли. Бутылка опустела. Он швырнул её в кусты и запрыгнул в кабину. «Странно, как это он её раньше не выпил? – подумал артист, - Ждал что ли, пока кто-то переставит клеммы?»
Теперь бульдозер ехал от левой березы к правой и от правой к левой, наезжая то на расцветающие низенькие кустики, то на молоденькие лиственницы. В кабине гремело, воняло перегаром, стало невыносимо жарко. Артист решил идти пешком и попросил остановиться. Бульдозерист остановил машину.
- Слушай, друг, останься, а? Жутко мне. Если б не клеммы…Да хоть бы коленвал сломался, черт его побери! Лучше было бы. Доедем до базы, а? Потерпи…
Артист согласился. Бульдозер, оставляя волнистый вдавленный след, въехал в молодой дубок, но тот остался цел, только укоризненно покачал ветвями.
- Странно, - прокричал водитель артисту, когда они выехали на шоссе, - Я ведь свою бутылку раньше еще выпил, а эта откуда взялась? Твоя что ли?
- Нет. Скорость убавь.
Поток машин со встречной полосы с бешенной скоростью мчался навстречу, объезжая бульдозер с двух сторон. Голубой «запорожец» резко свернул на обочину. Из него выскочил водитель, замахал руками, что-то прокричал (видимо ругался) и уехал.
- Осторожней, говорю, ехать надо! И не выезжай на середину, тебя не объехать, - орал артист в ухо бульдозеристу, - К обочине ближе, к обочине.
В это момент их обогнала желтая машина и встала поперек дороги. Из машины вышел мальчик с пистолетом и в бронежилете, лихо подставил ладонь к козырьку:
- Инспектор Криворучко. Ваши документы. Почему дорогу портите?
Бульдозерист вытащил документы из кармана висевшей куртки и протянул гаишнику.
- Что?! Перегар! Документы забираю, явитесь на дискомиссию.
«Вот крокодил, унюхал. Вмазать бы этому пацану, но куда там – начальник!» - подумал бульдозерист и сказал:
- Ладно, а потом что?
- Потом лишение прав, может на год, и штраф, какой присудят.
Артист вмешался:
- Ты бы знал, что произошло, оставил бы его. У него причина была, чтобы выпить, - нечистая какие-то клеммы переставила.
- Пить меньше надо, не будет никакой нечистой. Освободи место.
- Зачем?
- Или выходи или подвинься, пригоню ваш бульдозер на арестплощадку. И что только гонять не приходится…
Инспектор лихо вскочил на гусеницу, сел в кабину, потянул рычаги. Бульдозер плавно тронулся с места.
- Еще за порчу дороги заплатите штраф, эдак миллионов четыре-пять…Так что там за нечистая?
- Самая настоящая.
И бульдозерист с помощью артиста рассказал только что произошедшую с ним историю.
- Да… - задумчиво произнес гаишник, при таких обстоятельствах я бы тоже выпил.
В этот момент что-то хрустнуло, сильно застучало и мотор заглох.
- Ну вот, этого еще не хватало! Коленвал! Коленвал говорю, где-то на третьем, а может на четвертом цилиндре. Ты что, не услышал? – гаишник посмотрел на испуганного бульдозериста.
- Да какая мне разница на каком! Я что, думаешь миллионер? Штраф, дорога, да еще ты с коленвалом. Думаешь я пьяный не соображаю. А ну выпусти меня, погляжу на коленвал.
- И долго нам тут еще стоять? – испуганно глядя на часы спросил артист.
- Не знаю, - ответил инспектор. Он чувствовал за собой вину. – Сейчас остановлю кого-нибудь, но если спешишь, лучше пойти на автобус.
- Да, конечно, спасибо вам всем, пойду на автобус.
Артист очень спешил. Он играл Черного дьявола.
3
Когда-то дедушка был главным инженером. Он давал указания, смотрел чертежи и ходил на работу в белой рубашке с галстуком. Потом он ушел на пенсию и капил дачный участок. Он мечтал о нем уже давно, и в глубине души уже и был дачником. Но вот его мечта сбылась – он стал настоящим дачником.
Кто-то считает, что самая большая радость для дачника наступает, когда засыпаются полные подвалы картошки, и увозятся корзины овощей. Для настоящего дачника самая большая радость, это когда после долгой зимы в ящике на подоконнике проклюнутся семена и появятся первые семядольные листочки. Настоящий дачник смотрит на них с такой неописуемой нежностью, с какой собака облизывает своих только что родившихся щенков.
Дедушка радовался весне. Он ждал её с каждой осени вот уже седьмой год. Всю зиму он периодически вытаскивал пакетики с семенами, раскладывал их на столе, вздыхал и складывал обратно, а с февраля уже начал возиться с рассадой. Дедушка любил все растения сразу (как когда-то женщин), но больше всего он любил цветы – лилии, тюльпаны, розы. А они любили солнце, тепло, воду и навоз. Дедушка был интеллигентом, и даже сейчас, на пенсии, отправляясь в гости к внукам он завязывал галстук, чтобы и внуки росли интеллигентными людьми. С грязью, которую дает земля, он мирился, но навоз…
Начитавшись популярных английских книжек, дедушка решил обойтись без него, выращивать растения по Митлайдеру. Он купил мешок минеральных удобрений, думая, что растениям этого достаточно. Но от них исчезли дождевые черви, и зять теперь копал землю без особого интереса – он был заядлый рыбак, а какой ему интерес, если нет червей. Растения же росли хилыми, а цветы не пахли.
Короче говоря все эти прекрасные тюльпаны, лилии и розы очень любили навоз, который так неприлично пахнет. И вот однажды, глядя на свои цветы, дедушка наконец их понял, потому что любил. Он сразу же купил машину навоза, и цветы уже через неделю после первой подкормки отблагодарили его яркой окраской и сильным запахом. «Спасибо» - шелестели они своими листьми, но слышать их мог только дедушка. «Счастье, это когда тебя понимают» -вспомнил тогда дедушка слова из известного фильма.
И вот однажды, проходя мимо розового куста, дедушка услышал фразу: «Убери эту ветку, смотри, она вся засохла и мешает мне». Он обрезал её, а тигровая лилия прошептала: «Подвяжи меня, меня может сломать ветер», - и он подвязал. А побледневшие листочки гвоздики как-то прошуршали: «Нас надо подкормить. Калия, калия не хватает. Лучше золой, золой». «Хорошо» - отвечал им дедушка.
Он научился разговаривать с цветами, но этих разговоров никто не слышал, даже Настя. Правда она догадывалась об этом, потому что нигде больше не встречала таких красивых цветов. Для дедушки не было вопросом, что нужно какому цветку. Ему достаточно было взглянуть на него – цветы сами сообщали что им нужно. Цветы и дедушка были едины, а в запахе навоза он теперь чувствовал и запах розы, и запах пиона, и запах спелой земляники.
Все было бы хорошо, если бы этот навоз не стоил так дорого для пенсионера. Раньше бы дедушка мог спокойно купить машину навоза, а сейчас, в инфляцию, его пенсии еле хватало на самое необходимое. Но не бывает безвыходных положений, и дедушка нашел выход. В километре от дачи, около озера было пастбище, и каждый раз, приехав на дачу, дедушка брал два ведра, совок и шел собирать коровьи лепешки. А сейчас, после болезни, их собирала Настя. Ей даже понравилось это делать, потому что бегать с ведерком было намного интересней, чем полоть траву. Нет, конечно же, работать в саду Насте нравилось – и сажать, и сеять, и обрезать ветки, но вот полоть… Теперь эту самую нудную работу всю выполнял дедушка, а Настя уходила через лес к пастбищу в сопровождении Пирата.
4
Дедушка пропалывал нежные всходы моркови, когда к калитке подошел невысокий человек с этюдником и в синей спортивной кепке.
- Здравствуйте. У вас такие красивые цветы, можно мне порисовать их?
Дедушка был польщен, ведь не каждый на участок приходит художник.
- Конечно , конечно! А что вы хотите – этот миндаль с тюльпанами или купальницу? Или сирень? Дать вам табуретку?
Но табуретка художнику не понадобилась, у него был складной стульчик. Он выбрал миндаль. О, это был чудесный куст, в народе его называют сакура, но это неверно. Все его ветки, как розовым снегом облеплены нежными махровыми цветками, а под кустом распустились огненные тюльпаны.
Художник выдавил краски на палитру и приступил к работе. Куст был так прекрасен, что у художника временами перехватывало дыхание. Краски ложились крупными мазками, казалось, само собой возникает чудесное творение.
В этот момент калитка распахнулась, в неё влетел лохматый черный пес и с лаем бросился к художнику. Настя закричала «Фу Пират, ко мне.» дедушка тоже закричал «Фу, не место», и Пират виновато побрел к своей будке. Он был явно недоволен тем, что ему не дали полаять, и шерсть на его загривке все еще торчала дыбом.
- Напугал он вас? – спросил дедушка художника.
- Да, я не люблю собак, а они всегда лезут ко мне.
- Да , они чувствуют, кто их боится, и кидаются… А ты что так долго, Настя?
- А, в лесу какого-то чудного грибника встретила.
- Какой грибник весной-то?
- Так вот, деда, а те грибы, что мы видели, желтые такие, оказывается, съедобные. Он их собирал. Ильмаки называются.
Настя подошла к художнику и встала сзади.
- Как здорово вы рисуете. – Художник привык к комплиментам и никак не отреагировал, - деда, посмотри как уматно, я никогда не видела, как рисует настоящий художник.
Дедушка подошел до цветущего куста, посмотрел на работу, потом на куст, и в этот момент куст прошептал ему: «Прищепни эти дикие побеги, пока они малы, а то высосут из меня соки, а толку не будет.» Дедушка нагнулся и увидел небольшие ростки ниже места прививки (миндаль был привит на дикой сливе).
- Деда, а ты что делаешь?
Художник обернулся и посмотрел на Настю. Как она красива здесь, среди цветов. Светлые вьющиеся волосы, голубые глаза, быстрые легкие движения… И художнику захотелось непременно нарисовать еще и девочку.
- Деда, а куда мне этот навоз девать?
- Поставь пока. Вычерпаешь из бочки всю жижу, подкормишь все, что цветет и чеснок не забудь. А потом это добро в бочке разведешь, пусть бродит до следующей подкормки. Золы пять стаканов добавишь, возьми в печке. Холодная , я не топил.
- Дед, а тот грибник такой красивый, сказал мне, что я грабительница с пистолетом. Давай за теми грибами сходим.
- Сходим попозже, закончим тут и сходим.
Настя искала пустое ведро для подкормок. Оно куда-то делось, и Настя бегала по всему участку в его поисках. А художник уже оставил кисти и делал зарисовки Настиной фигурки карандашом в блокноте. У него уже возник замысел большой картины.
Настя поискала ведро под грушами и сливами, заглянула в теплицу и исчезла из поля зрения художника за сараем. Художник вернулся к своим цветам. Он закончил уже куст миндаля, написал голубое небо, ему осталось дописать лишь пару тюльпанов не переднем плане, как к кусту подошла Настя с навозной жижей и, зачерпнув её грязным ковшиком вылила под миндаль. Потом зачерпнула еще, полила тюльпаны, потом полила еще какие-то мелкие цветочки позади художника и в довершение всего полила одуванчики на дорожке совсем рядом с художником.
- Настя, а одуванчики-то зачем? Я их выпалываю, выпалываю, а ты что делаешь?
- Деда, они такие красивые. Ты бы лучше новый сорт одуванчиков вывел.
«Да, действительно, - подумал дедушка, - это мы взрослые к ним привыкли, а дети все замечают. Может правда одуванчиками заняться, они хоть не вымерзают, как лилии.»
Художник, однако не мог работать. «Такая красивая девочка, и такой мерзкий запах…и прямо тут налила перед самым носом…невозможно работать» Замысел большой картины в его голове уже потух, этюд при таком запахе дописать было невозможно. Настроение было вконец испорчено. Он вытер тряпочкой кисти, укрепил недописанную работу внутри этюдника и распрощался с хозяевами
- Уже уходите? – спросил его дедушка, - может чаю попьете?
- Нет, спасибо, не надо.
5
«Ужасно, - думал художник, - природа растений еще безобразней природы человека. Человечество вырывается из животной природы, продирается путем отказа от всего низшего. Это и есть единственный путь к божественному, а тут грязные вонючие собаки, навоз…»
Художник стремился к божественному и избегал всего низшего. Ему было очень жаль, что так получилось. День пропал – этюд остался недописанным, а начать второй он не мог, потому что в этюднике можно укрепить всего лишь одну работу. Время его не ограничивало, и он решил немного побродить.
Он прошел по дачной улице мимо небольшого водоема с черной водой и цветущими по берегу желтенькими цветочками, обошел голубой «запорожец», перегородивший улицу, перепрыгнул через кювет и оказался на лесной тропинке. Огромные старые лиственницы только-только оделись ярко-зеленой хвоей, и как багряные цветы, расцвели на них малиновые шишечки. Пушистые молоденькие лиственнички-подростки толпились вокруг взрослых деревьев, как цыплята вокруг наседки. На земле то там, то тут попадались белые звездочки ветреницы и желтенькие цветочки гусиной лапки. Все было залито солнцем, пели птицы, стрекотали первые весенние кузнечики.
Какое чудесное место! Художник пожалел, что не пришел сюда сразу. Тропинка вывела через молодой березняк к грунтовой дороге. Под старой кривой березой на траве лежал человек, заложив руки за голову. Он был небольшого роста, лысоват, легкая летняя шляпа лежала рядом. Мужчина привстал на локоть, надел шляпу, улыбнулся и сказал:
- Извини, застрял я капитально. Толкнуть не поможешь?
Художник поднял глаза и увидел за кустом орешника голубой «запорожец».
- Толкнем, если надо.
И они направились к машине.
- Ну что художник, день не удался? Красивые цветы не доцвели?
«Откуда он знает про цветы?» - подумал художник, улыбнулся и ответил:
- Да, красивые были тюльпаны.
Человек как-то искоса посмотрел на него и произнес:
- Клещ у тебя под мышкой.
- Какой клещ! У меня же нет прививки! – Он тут же сбросил с плеча этюдник, снял рубашку. Действительно под мышкой был клещ. Он еще не совсем впился, только надкусил кожу, и художник почти без труда его вытащил.
- Энцефалитный, - Ну ничего, если сразу обратиться в травмпункт и сделать укол, то может и обойдется. Но сейчас гамма-глобулин только детям делают, но если хорошенько попросить и хорошенько заплатить, сделают и вам. А без укола можно калекой на всю жизнь остаться…Подброшу до травмпункта.
«Запорожец» застрял в колее обоими задними колесами. Человек в шляпе сел за руль и завел двигатель. Колеса буксовали, художник толкал. Грязные брызги летели из под колес на чистую рубашку художника, но автомобиль только слегка качался.
- Нет, так толкать бесполезно. Топор есть? – спросил художник подойдя к водителю, - хоть веток нарублю под колеса.
Художник с жаром рубил молоденькие березки и лиственницы и все бросал и бросал в колею, но машина застряла крепко.
- Подрычажить надо, лагу надо, - вон та лиственница подойдет. – И он указал на молодую крепкую лиственницу лет пятнадцати.
- А почему лиственницу?
- Лиственница крепче, рубить дольше.
Художник подошел к деревцу. Жаль красавицу, но надо срочно ехать в травмпункт. «Запорожец» буксовал, художник рубил. «Зачем он буксует, только больше застрянет», - подумал он, и тут же шум мотора прекратился.
Свалив лиственницу, художник оглянулся на дорогу. Машины не было. Он поморгал глазами – машина не появилась. Он подбежал к колее – ветки, брошенные под колеса были даже не примяты: значит машина по ним не проезжала. Она просто исчезла. Или это все художнику показалось? Может быть этот человек… Откуда он мог знать про тюльпаны и клеща? И художник, бросив топор подальше в кусты, схватив этюдник помчался по тропе. Он бежал мимо цветущих лиственниц, мимо весенних цветов уже не замечая их, и наконец оказавшись на дачной улице, увидел голубой запорожец. Человек в шляпе стоял рядом. Он сняв шляпу, криво улыбнулся:
- Я же хотел тебя подвезти. Ты сядешь или нет?
Художник шарахнулся в сторону и еще быстрее побежал к автобусной остановке.
6
Теща бульдозериста отмывала окно. «Нет, я должна его любить! Раз моя дочь вышла за него, значит, в нем что-то есть. Но он такой неотесанный, его надо воспитывать и воспитывать»,
Но теща знала, что воспитывать надо с любовью, поэтому она пошла на базар и купила ему одеколон «Саша» - бульдозериста звали Сашей. Однако Саша не понял, с чего это теща улыбается и дарит ему одеколон, а так как он был неотесанный, то даже и не подумал её поблагодарить. Он подумал: «Чего это она вдруг?» - и произнес:
- Настоящий мужчина должен пахнуть или соляркой, или куревом.
Два дня Саша бегал по разным мастерским, - сперва искал коленвал к своему старому бульдозеру, каких уже не выпускали, а потом искал деньги. Где-то что-то поменял, где-то что-то занял, продал пару аккумуляторов, но бульдозер исправил. И с гаишником все мирно обошлось. Два раза ночевал в гараже, жене, правда сообщал по телефону, чтоб не переживала. Не приходить же домой, не глядеть же на эту тещу, если такое приключилось. Коленвал-то за свои кровные купить пришлось.
На третий день дома он все-таки появился, и объяснить пришлось все. Теща сидела в кресле, она была само внимание. Жена, примеряя перед зеркалом новое платье, внимательно слушала его рассказ:
- И тут полетел коленвал на четвертом цилиндре, - говорил Саша.
- Да-да, коленвал, - проговорила теща незнакомое слово, она должна была понимать его.
- Да-да, четвертый цилиндр, - сказала жена. Она посмотрела на мать и также закивала головой.
- И тогда тот парень пошел на автобус.
- Какой парень?
- Ты что, не слышала ?
- А все понятно. Боже мой, боже мой! Столько отдать за какую-то железяку! Сколько же таких платьев купить можно было!
- Каких платьев?
- Ты что, не видишь, на мне новое платье.
- А-а! Я и не заметил, что-нибудь варила?
- Борщ. Руки не забудь отмыть то своей солярки, прежде чем вытирать будешь. Полотенце потом не достираешься! – это говорила жена, а теща добавила:
- Я твои железяки на антресоль закинула, чтобы не мешали.
- Они не мешали.
- Это тебе не мешали, а мне мешали.
«На Серегин мопед надо двигатель от «Восхода» поставить, в гараже есть старый, на горку тогда классно потянет. Он, кажись, бражку ставил, может, поспела уже?» - думал Саша, доедая борщ.
- Я в гараж, а потом к Сереге. – и Саша ушел, поставив грязную тарелку в раковину.
Обиженная жена сидела на диване.
- Мама, он даже тарелку за собой не помыл.
- Да, - сказала теща, - это ж надо быть такому неотесанному, и опять подумала: «Но я должна его любить». И чем больше она это себе говорила, тем зять становился все неотесанней и тем чаще он уходил в гараж.
В гараже Саша разобрал свой старенький мотоцикл, снял двигатель, замочил ржавые детали в керосине. «Вот он мой моторчик, родименький. Хорошо послужил, но теперь еще послужишь… Надо бы разобрать, прочистить… Тяжеловат, только бы рама выдержала. Может её усилить?»
И он принялся разбирать двигатель. О… если б жена хоть разик заглянула в гараж! Саша зажмурил глаза, и перед ним возникли его любимая жена и теща. Жена держала гаечный ключ, а в руках тещи были электроды от сварочного аппарата.
Саша открыл глаза. Изображение осталось, жена и теща не исчезли. О как чудесно было это видение! Она, его молодая жена, в этом новом голубом платье. Она стояла в воротах гаража, весеннее солнце освещало её, и против света её новое платье было совсем прозрачным. Как красивы её полноватые бедра…
Видение подошло к Саше и спросило?
- Ключ на четырнадцать?
- Ага, - ответил Саша, а теперь девятку. Ты можешь испачкаться.
- Ничего, постираю.
Саша оглянулся – теща налаживала сварочный аппарат. Не верилось. Он ущипнул себя. Теща не исчезла. Тогда он ущипнул тещу. Теща завопила. Тогда завопил и Саша: после того, что произошло с ним в последнее время, это их появление в гараже было пределом. И Саша, бросив все, помчался к Сереге пить бражку.
7
Когда в следующий раз артист пришел на знакомое ему грибное место, он очень удивился, что кто-то посрезал грибы, ведь они росли так высоко. Он походил вокруг, но грибов не было – кто-то хорошо постарался.
Артист посмотрел на небо. Солнца не было, кажется собирался пойти дождь. Артист не хотел мокнуть, и медленно побрел к автобусной остановке, надеясь найти хотя бы один гриб. Но гриб не попался. Разочарованный он нарвал ландышей и вышел на грунтовую дорогу, где увидел Пирата и Настю с полным ведром.
- Здравствуй, хорошая примета встретить женщину с ведром, полным добра.
- Я не женщина.
- Ну и что, давай помогу, тяжело ведь, - он взял ведро.- Ну как твоя лилия?
- Растет
- А дедушка?
- Ходит получше.
- Ну и как учебный год закончила?
- Закончила и ладно, а вам что, больше спросить не чего?
- Ишь ты.. хамишь – взрослеешь значит.
Некоторое время они шли молча. Перед дождем было тихо-тихо, ни малейшего ветерка, и только первые, самые голодные комары яростно гудели. Обе руки артиста были заняты, и он отдал букет ландышей насте:
- Понеси немножко, комары заели, отмахиваться нечем. Куда идти?
- Сейчас за кривой березой будет тропинка, а там совсем рядом. А вы что, артист?
- Откуда ты знаешь?
- Я еще в прошлый раз думала, на кого вы похожи – мы с классом в театр ходили. А сейчас смотрю – вроде бы он, а вроде бы и не он…
- Кто он?
- Черный дьявол.
- Ладно, скажу, это моя роль.
- Правда?! – обрадовалась Настя живому артисту в лесу, - вы извините, я грибы ваши утром собрала. Вы не сильно расстроились? Я бы вам их отдала, да дедушка их уже, наверно, пожарил.
Дождик начал накрапывать, а когда они подошли к кривой березе, шел уже сильно. За поворотом, застряв в колее, стоял голубой «запорожец», хозяин автомобиля махал руками, показывая, что нужна помощь.
- Что случилось? – спросил артист, когда они подошли.
- Да вот, засел капитально, один ни как не справлюсь.
Хозяином «запорожца» оказался Настин сосед по даче. Он подозрительно осмотрел Настю с ног до головы. «Чего это я ему не понравилась, - подумала Настя, - или показалось?»
- Ты кажется, моя соседка?
- Да, кажется.
- Когда кажется, креститься надо.
«Чего это он?» - подумала Настя
«Чего это он так с ней», - подумал артист.
Хозяин запорожца сел за руль и завел двигатель. Артист и Настя навалились на машину, из под колес на них полетели грязные брызги.
- Еще, еще, - кричал хозяин «запорожца», но автомобиль еле двигался.
- Нет, так не пойдет, - сказал артист, - давай Настя, собирай ветки, камни, кидай под колеса.
Шел дождь, Одежда их намокла, но они самоотверженно выручали человека из беды. Однако сам попавший в беду, преспокойно сидел за рулем и газовал.
- Кидайте, кидайте, я вас подвезу.
Наконец вся колея была засыпана, оставалось только хорошенько толкнуть.
- Три-четыре, - сказал артист, и они с силой навалились на автомобиль.
Машина, облив их грязью, выехала из колеи. Хозяин, оглянувшись на них, захлопнул дверцу и поехал дальше.
Настя и артист опешили, они не ожидали такого.
- Дурак какой-то, - произнесла Настя после минутного молчания, - обещал довезти, а сам только вымазал. Я вся промокла.
- Ладно, что толку ругаться, он все равно уехал. У твоего дедушки можно отмыться и просохнуть?
- Конечно.
На бугре, под кривой березой, рядом с Настиным ведром лежал мокрый букетик ландышей. Артист поднял его, присмотрелся к каждой капельке, каждому цветочку. Закрыв глаза, он представил все до мельчайшей подробности – он делал так часто, и даже пытался воспроизвести по памяти запах, но это ему никогда не удавалось. Пират ткнулся в его руку. «А вот он, наверное, может», - подумал артист.
«Он ландыши очень любит», - подумала Настя про артиста. Она была очень рада, что он пойдет к ним на дачу, познакомится с дедушкой, отмоется и просушится. Тропа вывела их на улицу дачного поселка, где артист с Настей увидели знакомый голубой «запорожец». Его хозяин, чистый и сухой в летней шляпе высунулся в открытую дверцу.
- А ты что, артист, не поехал со мной? Поговорили бы по душам.
«Откуда он знает, что я артист» - подумал артист и сказал:
-Козел!
Пират зарычал и бросился на соседа. Тот быстро захлопнул дверцу.
8
Дедушка уже пожарил грибы и только-только начал волноваться, где же эта девчонка мокнет под дождем, как отворилась дверь и вошли Настя с грибником.
- Деда, ты не ругайся, это артист, тот самый грибник, который мне эти грибы показал, а этот дурак сосед нас грязью облил, мы его вытолкнули, а он нас не подвез, ты ему рассаду не давай, навоз там возле бочки, а ландыши артист собрал, - выпалила Настя, лишь только дедушка открыл рот. – Можно он у нас отмоется и просушится?
- Можно, покажи человеку где умывальник, тазик достань, - и обратившись к артисту, спросил: - Вы правда артист?
-Да ладно, такой же человек как и вы. У вас столько цветов, такие тюльпаны… Вот ландыши надо в воду поставить, - и он отдав букетик дедушке, вышел на веранду вслед за Настей.
Настя вернулась быстро, все в той же мокрой одежде, но босиком. Дедушка резал хлеб.
- Настя, ты сходи, редиски надергай, пока не переоделась.
Настя так же босиком выскочила из кухни. Дождь уже лил как из ведра, прибивая и распластывая по земле молодые растения. Выбирая редиску покрупнее, Настя повернула голову. Возле калитки стоял сосед по даче. Он был в черном плаще, но без шляпы, и дождь лил ему на лысину. Мокрый Пират стоял напротив и рычал, шерсть на его загривке торчала.
- Вам чего? – спросила Настя.
- Ничего, - ответил сосед, - я гуляю, - и он пошел к своему участку.
«Гуляет под таким ливнем? Он же взрослый, чего ему от нас надо? – и она, сполоснув ноги в тазу, зашла в кухню. С её одежды ручейками стекала вода. Артист развешивал над печкой выстиранную куртку. Он посмотрел на Настю и спросил:
- Ты не простудишься?
- Не. Дедушка, а этот противный сосед на наш участок смотрит, выискивает чего-то зенками своими.
- Не бери в голову, Пират не пропустит. Странный он какой-то, никогда не видел, чтобы он в огороде работал… Участок весь травою зарос, а он ходит туда-сюда… Настя, да переоденешься ты, наконец! – Настя вышла из кухни. – Ты с нами пообедаешь, пока куртка сохнет? – спросил дедушка артиста и поставил на стол сковороду с жареными грибами.
Стало жарко. Дедушка открыл настежь окно, и шум дождя, вместе с запахом мокрой сирени ворвался в натопленную кухню.
- Хорошо тут у вас, прямо как в раю, - сказал артист.
- Каждый сам себе рай создает. Тут все просто: посадил – выросло, не посадил, - не выросло. Чего мудрить-то?
- Правильно, каждый сам в себе рай создает, если хочет, конечно.
Вошла Настя в сухом халатике.
- Грибочки! Сейчас узнаю, какие они на вкус.
- Тебе понравятся, - ответил артист, - присоединяйся.
Дедушка продолжал:
- Как ты сказал: «в себе» или «себе» рай?
- В себе.
- Значит и ты библию читал, хоть и молодой. А вот скажи мне, старику, зачем Иисус смоковницу засушил? Дерево чем виновато? Этого я никак понять не могу. Я бы лучше перепривил.
- Да кто его знает! Ну засушил и засушил, давно это было, - и артист махнул рукой, показывая, что уж очень давно. - Не знали тогда прививок, Пожалуй библия устарела.
- Жалко смоковницу, - сказал дедушка, - может она бы и отошла?
- Интересно, первый раз слышу, чтоб так библию трактовали. С точки зрения садовода. А грибочки-то ничего.
- Так вот смотри, или дерево выкорчевать и ждать, пока новое вырастет, или взять ветку от плодоносящего, или даже почку…
-О, понял. Если б Иисус был садоводом, он бы так и сделал, а так как он был плотником, ему сухое дерево было приятней.
- Наверное, так. Все равно это жестоко.
- А, если меньше читать, меньше проблем. Все просто. Кажется дождик кончается, - он потрогал куртку над печкой, - почти высохла. Спасибо за обед, приятно было поговорить.
- Жаль, что уже уходишь. Настя, редиски надергай человеку, пусть домой хоть редиски принесет, и зелень не забудь.
Артист присел на диван. Дедушка продолжал:
- И досталось же ребенку: отец пьет, мать лупит, из дома убегает. Хорошо хоть ко мне, а то завернет куда-нибудь, ищи потом ветра в поле. Не дай Бог с какой-нибудь компанией свяжется.
- Перепривьете.
- Что?
- Перепривьете говорю Настю.
-Как?
- Как смоковницу…
Вошла Настя, прервав их разговор. Она молча помыла редиску в ведре с водой, обрезала ботву и сложила в полиэтиленовый мешочек. Артист наблюдал. Настя не сделала ни одного лишнего движения. «Не первый раз делает», - подумал он и сказал:
- Нет, дед, кажется прививка не понадобится. Ну, спасибо. Приходите в театр, - и он ушел, забыв свой букет.
Ландыши долго стояли в банке на подоконнике маленького окна летней кухни, напоминая о случайном госте.
9
После успешного посещения травмпункта, художник пришел домой, открыл этюдник и вытащил незаконченную работу. С этюда на него грустно посмотрел розовый миндаль, а вместо тюльпанов белело пустое место.
«Жаль, что не закончил. Эта девчонка с навозом ничего не смыслит в живописи, где уж ей понять состояние художника. И этот идиот со своей машиной. Но как он мог исчезнуть? – нет, определенно надо отвлечься от этих мыслей.» И художник решил закончить работу.
Он прошел в мастерскую и укрепил этюд на мольберте. Да. Конечно же, он был уважаемый и опытный художник, изобразить тюльпаны ему не составило труда, но в весенней картине они казались ненастоящими, пластмассовыми.
Художник соскоблил краску, решив вечером их переписать еще раз. Он залил кипятком китайскую лапшу и, ожидая пока она заварится, вспомнил свою бывшую жену, которая так вкусно готовила, но не разделяла его философских взглядов.
Художник любил все красивое, все божественное. У него был очень тонкий вкус, и квартира соответствовала его вкусу: Изящная мебель, картины на стенах, шторы в тон мебели, мягкий рисунок обоев в гостиной. В его мастерской было уютно. Книги аккуратно стояли на полках, кисти в вазочках, и даже мольберт не был испачкан краской (чему очень удивлялись его друзья – другие художники). На книжной полке рядом с книгами стояли портреты учителей человечества, несколько православных икон, отпечатанных в типографии, и маленькая фотография сына. «Сходить бы с сыном повидаться, - подумал художник, - как он там?» Прошлый раз он видел его пол года назад. Когда пришел к нему, слава Богу, жены не было дома. Сын сидел за компьютером и играл в эти безобразные игры с чудовищами. О, господи, она покупает ему эти диски. И вообще не зачем было покупать компьютер. Это все действие темных сил, как она не понимает! Это же опасно, очень плохо. Она всегда была глупа.
Надо бы и деньги на ребенка отнести. Вот допишу этюд, потом еще парочку продам…И художник сел за мольберт, но как назло опять вспомнился голубой «запорожец», девчонка с навозом и клещ, а тюльпаны опять вышли неживыми.
«Нет, так не пойдет, поеду писать пейзаж, зайду на ту дачу, допишу тюльпаны», - подумал художник и поставил этюд к стенке сушиться.
(Продожение следует)