Связь между поколениями – казалось бы естественное явление в обществе. Но сколько раз мы упрекаем себя за то, что в своё время пропустили возможность узнать что-то важное от старших, не умели видеть и слушать, были не любознательны. Казалось, что ещё успеем… А старшие поколения уходили с неумолимой быстротой. В 1973 году умер двоюродный дед моего друга. Умер Борис Николаевич Гроздов. Это он, будучи соратником Туполева, дал нам с Андреем путёвку в авиацию. Жизнь Б.Н. – ненаписанный роман, полный романтики и трагедий. Роман, который, увы, теперь уже вряд ли напишут. И вот похороны... Потом поминки. Поминки справлялись в квартире Б.Н., в высотном доме на Площади Восстания. Конечно же пришли проститься много людей, и первыми - его товарищи по авиации. Как их назвать? Известные? Заслуженные? Ветераны авиации?.. Всё так и не так. Ну разве можно такими расхожими словами говорить про Михаила Громова? Или супер-лётчика Анохина? (И тот и другой жили в том же доме, были соседями Б.Н.) И многие другие... Это же люди, при жизни ставшие легендой. Их уже при жизни можно было бы назвать музейными реликтами, если бы это не звучало обидно.
Как-то, ещё в студенчестве, один из моих друзей сказал в подобной ситуации: «Это же живые ископаемые! Они же скоро вымрут, поэтому надо ловить каждое мгновение общения с ними и слушать, слушать, слушать…». Сказано это было Валькой Пивко после общения с Анатолием Валериановичем Гурским, учеником и сподвижником академика Вавилова. (Собственно, Вавилов спас Гурского от печальной участи, постигшей его самого. Вавилов успел откомандировать Анатолия Валериановича на Памир в 1937 году, чем фактически сохранил ему свободу, а может и жизнь. На Памире Гурский прожил тридцать лет, создал знаменитый на весь мир Памирский ботанический сад и научную школу…) Друг мой как в воду смотрел: Гурский умер в 1967 году, а мы не успели узнать и сотой доли того, что могли, будь чуть полюбопытней, оторви лишних два часа от весёлой молодой жизни.
Так вот, на поминках Бориса Николаевича Гроздова мне довелось сидеть неподалёку от «живых мамонтов» и слушать их разговоры. Народу на поминках было очень много, поэтому на дальних столах долго рассаживались, кого-то ждали… И в эти минуты разговор старых лётчиков довольно быстро ушёл от поминальных слов совсем в другие области, но это не резало слух, не вызывало недоумения.
Признаться, раньше я не мог понять: ну как это люди, пришедшие хоронить близкого человека, могут говорить о чём-то другом. А тут я как-то сразу и на всю жизнь понял: близкие товарищи провожают друг друга, это очень трагично, но абсолютно естественно. (Потом, по жизни, подобные ситуации повторялись всё чаще и чаще...) Когда перед тобой люди, не раз и не два ходившие по тончайшей грани, отделяющей бытие от небытия, – смерть уже не кажется чем-то необычным. Более того, начинаешь чуточку верить, что конец земного пути не есть конец вообще. Иначе зачем всё это? Зачем эти прекрасные люди рвались в небо? Так думалось, глядя на этих «мамонтов». Некоторые моменты их разговора запомнились очень отчетливо. М.М.Громов сетовал, что нынешние летчики, летая на «заавтоматизированных» самолетах, не могут испытать радости настоящего полета, радости непосредственного владения машиной. «Раньше у нас в руках было все управление, так как штурвал был жестко и однозначно связан с рулями.. А теперь... Между рулем и штурвалом столько всякой автоматики! Неизвестно, кто кем управляет…»
В тот период я работал в отделе систем автоматического управления, то есть как раз «напихивал» всякую всячину между штурвалом и рулями. И мне очень хотелось «влезть» в разговор, ну до ужаса хотелось! На кончике языка висели умные слова. Но, слава Богу, хватило ума не встревать в их разговор.
Но наконец всё затихло, как положено разлили водку по стаканам. Стаканы хрустальные, очень красивые! По традиции в стакан Бориса Николаевича тоже налили водки, накрыли этот стакан кусочком хлеба и поставили перед опустевшим местом хозяина. Встал Громов и сказал поминальные слова, что-то вроде: «Мы все тебя не забудем, не забывай и ты нас».
И тут произошло то, что из памяти не уйдёт никогда: стакан Бориса Николаевича взорвался самым натуральным образом! Внезапно разлетелся на мелкие осколки!
Этому явлению можно найти разные объяснения. Я и сам не люблю мистики, не верю в привидения и т.п. Но то, что произошло - есть факт! (Его свидетелями было несколько десятков человек.) Конечно, это происшествие вызвало за столом различные мнения: от строго научных до народных поверий. В одном все сошлись без колебаний: душа Б.Н. ещё с нами.
Борис Николаевич был очень хорошим и от природы очень добрым человеком. Лично ко мне он тоже всегда был добр.
И вот сейчас в последний раз, он проявил свою доброту, дав нам – остающимся на этой земле, надежду, что смерть, это ещё не конец…