Лена прислонила лоб к холодному окну автобуса, и глядя сквозь слюдяные струи, омывавшие обратную сторону стекла, смотрела на Рому, стоявшего на тротуаре и смотревшего на нее. И снова превратилось в целый их собственный мир то мгновение, когда их взгляды встретились, нашептывая друг другу о вещах, понятных только им двоим и таких значимых. Снова они смотрели так, будто каждый из них старался унести с собой сколь возможно больше друг от друга: вкус губ, запах, ощущение присутствия, тепло, образ – чтобы лелеять это немногое и утешаться им до следующей встречи.
Автобус тронулся и с губ сорвалось прощальное "Я тебя люблю". Дождь шел, а Рома долго смотрел вслед автобусу, пока он не исчез на горизонте уходящей в тоску автострады, а потом, закурив, медленно пошел домой. Он шел по мокрым улицам своего района мимо редких продрогших прохожих и думал о Лене.
Вот так раз в неделю они встречались, прощались, и считали дни до встречи, тоскуя друг по другу и засыпая в своих постелях - холодных, больших, пустых. И не было для них большего счастья, чем заснуть вместе, вновь обнявшись и прижавшись друг к другу, когда окна домов напротив гасли и усталые глаза закрывались под уходящий далеко-далеко шум за окном.
Нескончаемый тоннель возвращения домой – блеклый и безвременный. До конца дня – целая вечность, где каждый миг ликует в осознании своего бессмертия. Вселенная выкуренных сигарет на дне одиночества и газетных листов, разметанных по полу - тщетные попытки заполнить ложе мирового океана песчинками из разбитых часов. Домашняя пустота: равнодушная мебель, индифферентный кот, дефилирующий от одного края сознания к другому. Мерное тиканье ходиков – уродливый марш нестройных рядов искалеченных оловянных солдатиков - мгновений, ползущих к краю пропасти за гранью реального. Хтонический ужас одиночества во всей своей жестокой честности правит бал.
Рома взглянул на серый циферблат ручных часов – еще только час дня. Прошло два часа. Отчего она не позвонит или не напишет? Неужели она не тоскует так же, как я?
Пальцы выплясывают по кнопкам телефона, выщелкивая буквы текстового сообщения, сливающиеся в слова мольбы: «Леночка, любимая, я так соскучился!»
Снова кофе, и снова глаза устало и одиноко бродят по размытым очертаниям букв раскрытой книги, в то время, как мысли так далеки от написанного. Рома перевернул уже три страницы, когда обнаружил, что не может вспомнить ни слова из прочитанного. «Да и к черту, разве это важно сейчас? Где же этот проклятый отчет о доставке?!» - рука судорожно вцепляется в мобильник, как в веревку, сброшенную в пропасть…
Тишина, полная пустота – искусственный вакуум эфира разверзся черной дырой, из которой выползли отвратительные шорохи и треск – ублюдочные порождения неведомого маньяка-демиурга. А потом потрясающий своей холодной беспристрастностью голос донес до сознания Ромы факт – непреложный и опустошающий: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети…». Вереница гудков укрыла черную вестницу от праведного гнева.
«Что же? Она еще в метро?» - прошептал непонимающе Рома - «Она должна была быть дома еще час назад! Она сказала, что сразу поедет домой…»
И снова час пытки, а потом второй и вереница антрактов, оканчивающихся неизменными: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети…». И хлопая дверьми врываются в отчаявшуюся голову мысли. Страшные мысли, от которых рушится пол под ногами. Гадкие мысли, от которых хочется разодрать себе пальцами грудь. Простые мысли, которые все объясняют и которым так хочется верить.
Звонить на домашний, срочно, бегом к телефону! Вновь эта безумная dance macabre по заспанным кнопкам и вновь отверстые врата неизвестности эфира… «Лена еще не пришла. А кто ее спрашивает? Что-нибудь ей передать?» О нет, нет сил отвечать на это, только не сейчас. Спастические судороги пальцев, вдавливающих рычажок и громко ухающие удары в грудь, отдающиеся звоном в ушах.
Яркий сполох в сознании – невероятно правдоподобное, все объясняющее предположение ужасно до отвращения: сплетение тел в экстазе счастья, где его место занято другим... Ну конечно! Рывок и падение тела на кровать, зубы сжимаются так, что верно сейчас искрошатся, и пустой рот, наполненный обломками ярости, раскроется, чтобы исторгнуть беззвучный крик боли и выблевать растоптанное сердце...
Обессиленный от метаний, он спал на мокрой от слез подушке, укрывшись клетчатым одеялом, словно водолазным колоколом, отгородившись им от мира, в котором единственным его желанием было сдохнуть.
Резкий вдох, судорожный рывок с постели, зрачки превращаются в точки, грудная клетка вибрирует, силясь сдержать биение, стремящееся вырваться прочь - СМСка!!! Прыжок к телефону - дракон изогнув змеиную выю вцепляется в теленка - Рома схватил телефон. Конвертик на сером экране прямо под часами! Благословенный конвертик... "Ромочка, милый, я очень-очень тебя люблю! Ты - мой единственный, Ромочка, счастье мое! Родной..."
Слезы хлынули из его глаз - слезы счастья, стыда за жуткие мысли, слезы свободы от наваждения одиночества. Мокрыми дрожащими пальцами Рома набрал ее телефон и вслушался в благословенный вакуум эфира: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети…». "Наверное неполадки в сети" - подумал Рома и пошел умываться.
Вечером позвонил папа Лены. Автобус, на котором она ехала, попал в ДТП. Лена умерла через сорок минут, не приходя в сознание.