Накормив трёхглазого верблюда пахлавой, мы уснули крепким сном, а на утро полетели дальше.
- Вон там, за горой, - сказала Бардухана, - забавный город.
- Спускаться? - прокричал верблюд.
- Разумеется, - кивнула красавица. - Разве Вам не хочется взглянуть на людей, которые никогда не спят, без устали болтают, питаются исключительно финиками, а торгуют лишь серыми гусями?
- Что же тут забавного? - удивился верблюд. - Это самый обычный мираж. Я и не такое видел...
- Нет, мой милый, - возразила красавица. - Это не мираж. Мало того, в этом городе все похожи друг на друга как две капли воды. И женщины и старики, и мужчины и даже младенцы - все на одно лицо...
Тем временем верблюд приземлился у высокого строения в виде кувшина с ысоким горлышком.
Тут же из него выглянуло несколько горожан, которые принялись размахивать руками и что-то выкрикивать. Надо заметить крики эти не напрягали слух, но разобрать всё равно ничего не получалось.
- О чём это они? - спросил я Бардухану.
- Приглашают отведать гусятины, и если она понравится нам, уступят сто серых гусей по цене девяноста!
- Зачем нам гуси? - забеспокоился верблюд. - Как я их понесу?
- Не беспокойся, - отвечала принцесса. - Нам эти гуси не понравятся...
Горожане проводили нас в просторное помещение, в центре которого в квадратном пруду плавало штук пятьсот толстых гусей, а может быть, и больше.
Хозяева снова замахали руками и затараторили наперебой.
- Они говорят, мы можем выбрать любого гуся и тут же попробовать его, - перевела Бардухана.
- Как это тут же? - поразился я. - Прямо так, не зажарив на вертеле?
- Да, - кивнула Бардухана. - Здесь так принято. Эти люди не знают огня.
- А соль им известна? - спросил верблюд.
- Они и соли не знают, - отвечала Бардухана.
- Нет-нет! - нашёлся трёхглазый верблюд. - Мы без соли не можем!
- Вай-вай-вай! - запричитали горожане и зарыдали хором.
Тут к нам подошёл небольшого роста человек и произнёс, коверкая слова:
- Мала-мала, просю тада послусяй моя любимый песенка-гимнь.
- Это можно, - согласились мы. - Но после песенки-гимна нам пора лететь дальше.
- После песенки-гимня мозня с вами лететь? - спросил человек.
- Нет-нет, - запротестовал верблюд. - Я же не осёл какой-нибудь. Мне и двух седоков хватает!
- Тада и песенка-гимнь не пою... - обиделся человечек.
После чего мы и покинули этот странный город...
- Ерунда какая-то! - сказал Женька-Пузырь. - Что за фигня! Чего тебе надо? Вали, давай! Чего пристал?
Рыжий пацан отошёл от Женьки и дёрнул за рукав меня.
После этого он замычал и хлопнул себя по рту.
- Да он немой, - сказал я.
- Ну и чего? - разозлился Женька. - Что мне теперь, плясать перед ним?!
- Что ты хочешь? - спросил я пацана.
Он мотнул головой.
- Ничего? - спросил я.
- А-а, - замычал пацан.
- А если ничего, тогда что хочешь? - спросил я.
- Да пошли ты его! Чего ты с ним? - заорал Женька.
Пацан махнул в сторону виноградника рукой, снова потянул меня и приложил руку к сердцу.
- Ты хочешь, чтобы я пошёл с тобой на виноградник?
- А-а! - обрадовался пацан.
- Ты боишься хромого Жору?
Хромой Жора - это сторож на винограднике, и у него старое ружье, которое стреляет солью.
- А-а... - кивнул пацан.
- Ну пошли, - ответил я.
И мы зашагали к винограднику, под ярким солнцем и синим небом.
Когда мы наелись спелой и не очень спелой изабеллы, а потом, прячась за низкими лозами, поспешили назад, чтобы нас на заметил сторож, Вадик (так звали рыжего пацана - его имя было вытатуировано у него на правом плече), потянул меня за рукав и улыбнулся.
Хорошая у него улыбка. Весёлая. Без трёх передних зубов.