На поверхность мутной воды моего сознания, шамкая челюстями и кривя потрескавшийся от чрезмерного употребления никотина рот, выползает МЫСЛЬ. Барахтается там некоторое время, пытаясь привлечь мое внимание. Чуть ли не кричит во все горло. А я, конечно, догадываюсь о ее существовании, но даже не смотрю в ее сторону. Зачем. У меня свои дела. Мне чай выпить надо, да еще и спать хочется необыкновенно. А он сидит напротив меня и говорит о чем-то...я его тоже не слушаю. Некоторое время моя недобитая МЫСЛЬ и он соревнуются, стараясь добиться от меня хотя бы одного взгляда, кивка головы. Нет ответа. Я ушла в астрал. И хотя я знаю, что вернуться все же придется, сейчас мне этого делать не хочется. Я смотрю в себя...вижу зеркало, в зеркале – свое бледное, с темными кругами под глазами лицо. Сумасшедшие глаза. Лихорадочный нездоровый румянец. Беспокойные руки. Они словно ищут чего-то...У меня уже так вторую неделю, с тех пор, как сбросила кожу. Я ощущаю себя НЕмертвой, подобно стокеровским несчастным созданиям. В зеркале тонкие губы, хрупкие плечи. Неестественно молодое в мои 20 с лишним лицо. Кто увидит на улице, непременно пожелает удачи на вступительных экзаменах в ВУЗ. А еще немного, и я вырвусь из стен альма матер (ну никак тут без матери не обойтись – это точно!). И буду безработной девочкой ходить по улицам родного города.
Медленно возвращаюсь в жизнь. Начинаю слышать звуки. Он все еще тут. Мешает ложечкой чай, звенит о стакан (о, как меня раздражает этот звук, я же просила его – если уж мы договорились существовать с тобой на этих тридцати квадратных метрах, то веди себя прилично, сделай милость, любимый). И смотрит на меня уже не так обеспокоенно, как раньше. Что-то произошло, пока я была в астрале. Так оно обычно и бывает. Мужчины очень непостоянны.
Смертельно хочется курить. Просто невероятно как. Пристально смотрю ему в глаза, достаю сигарету. Длинная, тонкая палочка, несущая мне смерть от удушья. Мне, между прочим, так всегда и представлялась смерть – что я задыхаюсь, не могу больше дышать, в глазах становится темно...а в воздухе кружатся сигареты, кричащие мне о том, что они украли у меня несколько лет жизни. Но я отвлекаюсь, как всегда, на бессмысленные размышления о том, чего никогда не настанет. Не успеваю я ее достать, как он тут же подносит мне огниву свою. Какой мужчина, а? Заботливо следит за тем, как я прикуриваю. У меня с этим всегда траблы. Хотите знать, какие? Не могу прикурить с первого раза. Если мне кто-то помогает, не могу, и все тут. Огниву требуется держать ровненько и подольше, пока я не сделаю несколько затяжек и окончательно не возьму инициативу в свои руки. Сама-то я всегда без проблем с этим справляюсь. Вот если знакомые начинают помогать...беда. А он в этом разбирается. Это одна из основных причин, почему я с ним.
Вкус сигареты медленно перетекает в мозг. Просто чувствую ее нутром. Это так необычно и так загадочно. Смотрю на него, щурюсь от бликов его солнечных очков. Зачем это нужно – нацепил для чего-то темные очки в ноябре. Дома. Но его не поймешь, и в этом его натура. Никогда не поймешь, даже когда он полностью обнажен. В обнаженных мужчинах есть какая-то беззащитность...говорят, что женщины – слабый пол. Ерунда. Женщина – это великая Мать, великое Лоно, великая Природа. Она сильна и опасна, добра и жестока. Обнаженная женщина прекрасна, и от нее веет уверенностью и силой. А обнаженный мужчина слаб и слеп, как новорожденный котенок. Его хочется прижать к груди и защитить, приласкать, спрятать. И не говорите мне, что это не так – если вы считаете по-другому, то либо вы никогда не видели обнаженного мужчину, либо вы и есть обнаженный мужчина.
Мы молчим. Долго молчим. С начала моего астрала минут так 45 прошло. Он терпелив все-таки.
- Ну? – глубокомысленно так изрекает.
- Хорошо сидим.
- Не цитируй классиков.
- Извини. Я забыла, что тебя это раздражает. Ты же предпочитаешь маргинальную лирику, белые стихи и похабные анекдоты.
- Угу.
- Ну тогда я не знаю, что сказать. Могу и дальше молчать. Или попросить тебя посуду помыть. Или сказать тебе то, что и должна говорить женщина, которую ты считаешь своей невербальной женой.
- Невербальной? Как ты это понимаешь?
- Неважно.
Снова молчим. Я докурила сигарету. Хочется еще. Меня просто выворачивает от желания взять полпачки сигарет в один пучок, закурить их все одновременно и вот так долго, долго курить эту толстенькую связочку, обмирая от блаженства.
- Хоть бы очки снял, Абадонна ты мой ненаглядный.
Молчание. Теперь он себе что-то там соображает. Я вспоминаю, как неделю назад, когда ему срочно пришлось уехать на пару дней, я валялась на кровати и глядела в потолок. Не хотелось выбираться из постели. Знаете, когда природа здорово и не к месту натрескалась волшебных грибов и решила в октябре устроить снежки, лыжи там всякие, гололед и сугробы, самое милое дело - забраться в теплую постель под груду пуховых одеял и подушек и ни о чем не думать. Понимаю тех, кто впадает в зимнюю спячку. А теперь вот явился он и разбудил меня. Отсюда и мой астрал.
Он сидит напротив меня в клетчатой рубашке с короткими ободранными рукавами, в привычных старых джинсах и с кучей непонятных фенек на запястьях. Откуда он их достает. Даже у меня столько нет. На пальцах перстни. Странные какие-то...когда я смотрю на его перстни, мне представляются средние века, красавицы, балы, Моцарт и Гайдн, ревность, измена и коварный кавалер, подсыпающий сопернику в бокал с огненно-красным вином яд из-под такого вот перстня. Он сидит напротив и курит уже седьмую сигарету за полчаса.
Я опять начинаю медленно растворяться в розовато-сиреневой дымке моего сна, вдыхая запах его сигарет и слыша мерные удары пульса в моем виске. Его слегка хрипловатый голос удаляется от меня в туманном студенистом пространстве, липком, засасывающем, как дурной сон. “...пришел...не было...а сегодня...посмотри, как...девятая уже...ну ничего...”.
Как удар по затылку. Ничегошеньки не помню и не соображаю. Он снял очки. Теперь я вижу, как изменились его глаза...в окружении покрасневших век пронзительный взгляд стал рассеянным и зрачки расширились. Бывает. С кем не бывает.
Я не хочу пытаться узнать, который час. Времени сейчас не существует. Оно умерло. Я его пристрелила. Сейчас одна сплошная тянущаяся мертвыми отрезками в пространстве между космическими пустотами мысленного оазиса в пустыне безнадежного смеха и натянутых улыбок ночь. И бывает так, что упустишь момент, один-единственный, – и уже поздно.
...(звуки старого ржавого магнитофона)...bang-bang…an awful sound…bang-bang…my baby shot me down…(магнитофонная лента обрывается)