Поздний вечер. Я сижу на кухне счастливая. Мне разрешили попить чаю. Чай – это предлог. Я пью его маленькими глоточками, стараюсь оттянуть момент, когда меня отправят в постель. Я жду. И вот! Слышу как в арку въехал автомобиль и остановился под окном. УРА! Открывается дверь и я бросаюсь на шею к папе. Кожаная куртка пробирает насквозь холодом, но мне уже все равно. Папочка! Я утыкаюсь носом в воротник и вдыхаю чарующий запах гаража.
Любите ли вы гараж так, как люблю его я. ГАРАЖ. Как много всего в этом слове. Сначала Г – металлическая с гулким грохотом, как распахнутые ворота. Потом А – тихая, как вдох, влечет и манит своими скрытыми таинствами, как яма. Включается свет. РРРРРРРР – рокот мотора, немного с фырчаньем, заехали. Затем разрывающая ликованием А! – уже внутри, вот, можно вдохнуть этот запах. Эту дикую помесь металла, выхлопных газов, краски, бензина, масла и какой-то непостижимой тайны. ЖЖЖЖ – движок выключен. Выдохнули.
На моей памяти было 2 гаража. Один старый. На Орликовой. С прибитыми галстуками. Ну заведено так было: «Кто к нам с галстуком придет, тот его и оставит». Этот закон свято блюли. Галстук обрезался у самого узелка и со словами: «Ты сюда машину делать пришел или костюмом щеголять? Пижон!» прибивался большим гвоздем над входом. Несчастному хозяину обрезка в качестве успокоительного вливали в хлопающий рот стопку водки. Потом раскуривалась «трубка мира», что и служило примирением. Таких галстуков там висело штук 6. Они и до сих пор висят там.
Еще там был большой желтый шкаф. Хотя, скорей всего это я была маленькая. В этом шкафу чудесным образом помещался весь автомобиль в разобранном виде. Из шкафа всегда доставали аккумуляторы, диски, покрышки, всевозможные провода и много-много всего. Там одно время даже жил глушитель. В общем шкаф был бездонный. Я мечтала, что когда вырасту обязательно заберу его домой и буду там хранить игрушки. Это же сколько игрушек туда поместится!
Нельзя не сказать про чердак. Чего там только не было! Клондайк! Вековые запасы! Там можно было рыться 24 часа в сутки, 7 дней в неделю и каждую минуту находить нечто ценное для себя. Меня туда пускали крайне редко. Жаль.
Смотровая яма. Туда пускали еще реже. С замиранием сердца я подходила к самому краю и вглядывалась в пустоту.
- Хочу туда, – молила я окружающих.
- Там грязно. Перепачкаешься,- звучал жестокий ответ какого-нибудь уже перепачканного по уши дяди.
Иногда мне удавалось сломить взрослых и я, торжественно неся «переноску», под бдительным оком спускалась вниз. О! В такие моменты моя душа торжествовала, я буквально захлебывалась радостью, но вела себя тихо-тихо, что бы каким-нибудь проявлением эмоции не вспугнуть эту небывалую удачу. А если на яме стоял автомобиль…
Второй гараж папа строил с дедом на Кооперативной. Мы с мамой приносили им горячий чай в термосе и бутерброды. Мне отводилась почетная роль «докладчика» Они делали кладку, а я докладывала маленькие камешки в раствор между кирпичами. Еще мне разрешили, один раз, сыпать щебень в опалубку и гордость разрывала меня.
Когда гараж строили, вокруг был лес, с ягодками и поганками. Помню, что мне хотелось их по собирать, но в мою детскую голову было вдолблено, что «желтый снег» есть нельзя.