Битых три часа я безуспешно разговаривала с широкой спиной Сталкера. Он изредка говорил «угу» и «да, да, щас», продолжая килять монстров в игре. Я, в совокупности с выходным, весной за окном, перестала для него существовать. А мне до ужаса хотелось погулять с любимым за ручку по городу, послушать чириканье птичек и отфотографировать наиболее интересные ракурсы реальности.
Тут, у спины Сталкера порезался голос.
-Если куда-то ехать полчаса, то это далеко для меня. Я согласен погулять где-то рядом, куда не надо тащиться на метро…
Я подошла к окнам и распахнула шторы. Солнце освещало старый завод, серые домики и большущий пустырь, который весной заливало как болото, а летом он зарастал высокой травой и репейником.
-Погулять где-то рядом?! Где именно тут гулять?
Взгляд остановился на покошенном заборчике детского садика.
-Конечно, можно и в детском садике водки нажраться, а потом представлять себя в деловом центре среди стеклянных зданий…
На секунду, мой любимый оторвался от монитора и пронзил меня холодным взглядом.
-Так ты что, собралась в деловой центр тащиться?! Это же…
И тут начался точный расчет во времени и конечный итог с результатом, перевалившим за восемь часов вечера. Я понимала, что уговорить поехать в центр мне никого не удастся, а ругаться очень не хотелось. Все-таки выходной, весна, птички поют… к удивлению, Сталкер не вернулся в игру. Пошел на кухню, попутно пиная свои носки, порылся в холодильнике и почесался. Это был мой шанс! Я подскочила к любимому, хитро заулыбалась.
-Ну а где бы погулял мой любимый? Старый завод мы уже вдоль и поперек излазили, в лесу к природе приобщались, замки штурмом брали и на танках катались, там, где кладбище военной техники.
На лице Сталкера появилась глубокая задумчивость. И быстро исчезла, сменившись на радостное выражение лица.
-Слушай! А мы ведь никогда не были по ту сторону трассы!
Его гениальность не знала пределов. Я медленно скисала.
-Фу, дорогой, там же дачные старые домики! Что там делать, в этой деревне?
-А мы вглубь сходим, посмотрим, что там.
Настроен он был решительно, а я понимала, что выходной, весна, птички… накрылись красивым медным тазом. И дабы показать любимому, как он не прав в своем выборе места для прогулки, я решила пойти с ним и всем своим видом показывать, как я не довольна.
-Где мои выходные резиновые сапоги? А?! А где моя праздничная телогрейка?
Сталкер корчил мне рожи. На мои стебные выражения он давно уже махал рукой и только подшучивал. Но я серьезно решила отомстить, если там, среди деревенских домиков, я вступлю в г… грязь.
Мы шагали по вылизанным тротуарам. Пахло свежестью, влажностью, травой. Пели птички и светило солнце.
-Ничего ты не понимаешь, Рит.
Вдруг заговорил Сталкер. Я кивала – да, да, куда уж мне чего-то понимать в деревне! Креатива там хоть лопатой греби, лишь бы места на фотике хватило.
-На самом деле, это только снаружи домики такие хиленькие и неказистые… был я однажды в таком домике…
Мне тут же захотелось язвительно спросить «У кого это ты в таком домике был?!», но я отчего-то передумала, продолжив слушать рассказ.
-Снаружи домик такой обычный, облупленная краска, веранда кривая, старый такой домик. А внутри все под евро! Техники полно, водопровод свой есть, газ проведен. Короче, все цивильно. Даже и не замечаешь, что в деревенском домике, такое впечатление, что в обычной квартире в модной новостройке. А во двор выходишь – сад, деревья, природа…
-Ага, грядки с хреном, хрюшки в сарае…
Сталкер как-то странно глянул в мою сторону. Я ухмыльнулась.
-Нет, ты действительно ничего не понимаешь… а мне вот понравилось в таком домике. Я тогда в пригороде жил, помогал родственнице вещи перевозить. Ехать домой поздно уже было, вот я и остался у нее. Ты не подумай чего, ей 47 лет, у нее муж и сын уже взрослый.
Мне уже было все равно, сколько было кому лет, у кого был сын с мужем и домик под евро. Я завидела трассу, на той стороне которой ютились пластиковые ларьки, а за ними начинались частые дачные насаждения. Почему-то я никак не могла свыкнуться с тем, что стандартная подмосковная дача должна быть деревянной, крашеной в едкий нереальный цвет, украшена деревенскими наличниками и завалена по всему периметру участка старыми лейками, целлофанами, и другим старьем. Вспоминая родительскую дачу с кирпичным двухэтажным домом, с участком в два футбольных поля, с летними попойками на свежем воздухе, отсутствие грядок и разных теплиц – мне хотелось плакать. Дача, как мне казалось, должна быть именно дачей, то есть, местом летнего отдыха на природе. Именно отдыха. Проснулся в выходной, эдак, в час, почесался, походил по квартире, решил взять машину, друзей, алкоголя, шашлыка и рвануть с ночевкой – культурно отдыхать. И чтоб никаких потных, переполненных электричек в 6 утра, чтобы никаких грядок, посадки, прополки, колорадских жуков!
Сталкер говорил о прелестях загородного домика, а я мысленно ругалась на людей, которые по 17 часов в день всю неделю вкалывают, а на выходных, не выспавшись, толкутся в транспорте, чтобы добраться до своего участка и там вкалывать, как раб, до последнего луча солнца. Поэтому прелесть загородного домика я могла понять только тогда, когда на горизонте появлялся приличный дом с интересным дизайном, гараж для машины рядом, бассейн во дворе, мелкая травка для игры или просто сад во весь не маленький участок. Но таких домиков поразглядывать, увы, не придется. Так как мы уже перешли трассу и шагали по хорошо утоптанной и наезженной земляной дороге. По обе стороны от дороги пестрили заборы, огородная утварь и покошенные туалеты. Я пыталась представить, что внутри этих туалетов все под евро. Не получалось. Фотик из сумки доставать не пришлось, единственный интересный кадр во всем этом великолепии была сама я. Картина маслом: Наезженная дорога, сарайчики, покошенные заборы, пожухлая весенняя трава, корявые деревья… и на дороге, посреди которой огромная лужа, стою я. С сумкой через плечо, с сигареткой (далеко не Беломор), в длинном расстегнутом пальто, в армейских ботинках, в черном коротком платье, в полосатых перчатках… прическа ничего, приличная. Подпись к картине: Рембрандт, Свой среди чужих, 2007 год. Афтар жжет, как сейчас говорят.
Шум трассы постепенно стих. Высокие ели придавали воздуху какой-то приятный оттенок, делали тишину чуть ли не осязаемой. Сталкер дышал полной грудью, понимал, что весна, птички, выходной… А я думала – почему моего супруга вечно тянет в какие-нибудь необычные места? И совсем не такие, как ломануться с утреца на самолет и улететь в Индию, в город с непроизносимым названием, и совсем не бесшабашный завтрак на высоте 5 километров над землей, когда ветер в уши и за спиной парашют. Моего любимого тянуло к развалинам. Старые заводы, полуразрушенные фабрики, забытые богом и непонятные никому ржавые сооружения. Вот это про Сталкера. Он мог часами сидеть на верхотуре проржавевшего крана 1963-го года выпуска, пить вино и смотреть, как двигаются звезды. Он мог сфотографировать разбитый кусок стекла на асфальте, уклеенную объявлениями кирпичную стену, развороченные ржавые ступеньки пожарного спуска – и радоваться всему этому добру, искать на этих фотографиях странный и никому непонятный смысл. Меня же тянуло к пафосу, роскоши и старой, совсем не доброй готике. Я, конечно, тоже могла проникнуться к философии Сталкера, наблюдая как изморозь ложиться на люк от колодца, но кладбище и магия (тоже темная) мне были как-то ближе. Наверное, мой любимый тоже считал меня странной, когда я одеваюсь во все черное, выхожу на улицу по ночам, читаю странным языком какие-то книги, вою на луну с крыши дома и пью красное, почти алое вино. Он не понимал мою тягу к кладбищам и всему, что связано с красивой и необычной смертью. А я в данный момент не понимала нашего похода по деревне.
-Слышишь?
Вдруг сказал Сталкер, вырвав меня из спасительных размышлений. Я опять увидела серые домики, заросшие участки, увитые вьюном деревья. А потом прислушалась. Звук был настолько знаком, что сомнений не оставалось.
-Ого! Да там дорога!
Я даже ускорила шаг, надеясь увидеть большую асфальтовую дорогу, по обочине которой протянулись кафешки и ларьки с выпивкой. Выпить хотелось страшно. Деревня нагоняла какой-то совсем не позитивный депресняк.
Первое, что я увидела из-за садово-огородных деревьев, это синий дорожный указатель: Бакланово 5. Возле указателя дугой пролегала широкая проезжая часть с иномарками среднего пошива. По обе стороны дороги произрастали дачи олигархов и еже с ними. Двухметровые заборы, европейского типа дома, то в три этажа, а то и в пять. Мне опять почудилась весна, птички и выходной. Особенно в тот момент, когда мой зоркий глаз различил у дороги пластиковый ларек с зазывной надписью «продукты». Продукты, как я хорошо знала, это хлеб, молоко, водка. И, конечно же, я потащила любимого прямиком к ларьку. Жизнь начала налаживаться.
Дальше мы шли по узкой дорожке параллельно бесконечным заборам. По обе стороны дорожки стояла талая вода, кустами стояла сухая камышовая трава, плавали расписные бутылки из-под алкоголя. И тут Сталкер подскочил на месте, ускорил шаг.
-Ты только глянь!
Изрек он со счастливым лицом. Я глянула. Ну, скажет мне кто-нибудь, как Сталкер постоянно находит такие места?! Липнут они к нему, что ли? Впереди стоял огромный деревянный дом на мощном бетонном фундаменте. Уже издалека было видно, что дом опустел, почернел. Горел. Изнутри выгоревший, остались только почерневшие от жара и старости балки. Странное и грустное зрелище. Большой участок без забора, наполовину затопленный, аккуратно засаженный репейником. Стоял такой призрак, смотрел пустыми, черными провалами окон-глаз на своих чистых и богатых соседей. Сталкер ликовал.
-Пойдем, полазим там!
Я оценила ситуацию. Явно не в пользу «пойти и полазить там».
-Дорогой, допустим, мы проберемся каким-то чудом через это болото, насобираем минимум репья на одежду. Допустим, я даже не промокну. Но что потом? Эта дура (кивок в сторону дома) стоит тут не знаю сколько времени и на одном честном слове держится. Одно неверное движение и я вдова… или ты вдовец. Рухнет на нас вся эта масса, как Башня-близнец!
Сталкер принялся пилить меня взглядом. На его лице отчетливо читалась фраза: «Ну почему ты у меня такая зануда?». Я решила не читать больше никаких фраз и осмотрела наш дальнейший маршрут. По логике вещей, если этот коттеджный поселок, Бакланово 5, то должны быть бакланы и под другими номерами. А между ветками метро, на поверхности, чего только не встретишь.
-Вон там какие-то строения, типа какие-то заводы. Лучше пошли туда. Не хочу я шастать по сгоревшим домам…
Сталкер тут же направил стопы к вышеупомянутым строениям. Пейзаж вскоре начал круто меняться. Мне показалось, что поселка с частными домами и не было вовсе, перед нами раскинулось Русское поле с охровой пожухлой травой в рост человека. Последнее, что мы видели из обитаемых строений, была свиноферма, которую мне захотелось миновать со скоростью света. И в противогазе.
С другой стороны тянулись болотистые земли, наверняка, отданные бакланам под строительство. А дальше высились лесопосадки, в которые вела богом забытая дорожка, перекрытая бетонными столбами и для верности, чугунными трубами. Матерясь на чем свет стоит, мы переправились через ручеек непонятного цвета и запаха, что мирно тек со стороны свинофермы, перешли дорогу и были на этой дорожке. Сталкер заметно веселел, так как дорожка тянулась далеко вперед, а по обе ее стороны, не совсем намерено прикрытые деревьями, лежали остатки атомного завода. Это мне казалось, что здесь был атомный завод, при чем, судя по раскиданному по округе железобетонному мусору, этот завод взорвался. Тут же, из-за сошедшего недавно снега, стояла мутно-зеленая вода. Из воды росли арматуры, пытаясь быть похожими на листья камыша. Я вдруг вспомнила музыку Теодора Бастарда из альбома 2004 года. Клип на эти композиции нужно снимать именно здесь!
Среди одиноких и полуразрушенных длинных, низких бараков, проглядывались полукруглые ангары. Кое-где можно было лицезреть останки стен с датами «1835» или того древнее. Иногда надписи (уже наших современников), гласили: «Вова мудак». Это вносило некий экстравагантный колорит в 1835-е годы. А посередине всей этой разрухи стояло абсолютно и равномерно ржавое нечто! Мы остановились, рассматривая сие творение рук нечеловеческих, что ржавело неподалеку, среди гор мусора и поблескивающих алюминием ангаров.
-Сталкер, да это же летающая тарелка! А вон те ангары сильно смахивают на те, что я видела в передаче про аварию в Росвелле! Так вот куда америкосы увезли обломки!!! А ну доставай фотик, сделаем историческую съемку!
-Пошли поближе.
Сказал, как отрезал. Я изучила ситуацию, хотела отговорить от этой затеи всю нашу бравую компанию. Но Сталкер уже лез через кислотный ручеек, раздвигая заросли арматуры. Судя по тому, что через ручеек была перекинута лавка (обычно такие лавки в природе встречаются возле любых, уважающих себя подъездов), к останкам НЛО ходили люди. Это радовало. Глотнув для смелости «черного не русского», я полезла за мужем.
Солнце клонилось к закату, в уме вертелась мелодия песни «Дом кукол – Бродский», под ногами сыпались обломки кирпичей, стекла, штукатурки и другого г…. Неподалеку из земли торчала вентиляционная труба, заросшая репейником. Изредка все это было прикрыто стоялой водой веселого желто-зеленого цвета. Где-то далеко шинами шуршали машины, ветер тихо веял над постядерной цивилизацией. И только два идиота (наверное, выжившие в результате мутации), перлись к ржавой штуковине посередине развалин ядерного реактора. Сталкер остановился на горе мусора, кроссовкой пнул какой-то вентиль, устремил свой взор в даль. Мой фотоаппарат запечатлел сие великолепие два раза. В свете закатного солнца это смотрелось покруче картин Да Винчи. Я впадала в первую стадию шизофрении.
-Это котельная… бывшая.
Изрек мой шизанутый супруг. Я глянула на ржавую и страшную штуковину, до которой оставалось метров десять. При слове «котельная» у меня почему-то возникала ассоциация с котлами, ведьмами на шабаше, жертвенных козлов и так далее. И я никак не могла впихнуть в свою ассоциацию этот странный ржавый предмет цилиндрической формы, на подпорках, с уходящей в небо трубой, с каким-то конусом сбоку. Вдобавок, внутри была приличная дырка, в рост человека, и оттуда выглядывал угрожающего вида винт. Смахивало на адскую мясорубку. Сталкер решил подойти ближе. Наверное, решил исследовать эту конструкцию на предмет живых организмов. «Есть ли жизнь на Марсе?» Я уже задумалась над ответом, как Сталкер заорал «стоять»… и стал оседать куда-то вниз. Оказалось, что груды мусора были самым безопасным местом на всем этом полигоне. Дальше тянулись либо кислотные болота либо жидкая грязь. Вот как раз в грязь и попал мой ненаглядный, утопая подошвами обуви все глубже и глубже. Тут он, в силу мужской логики, наверное, семимильными шагами, помчался через эту грязь. Учитывая то, что мой «зайчик» весит не меньше центнера, то проваливаться он меньше не стал. А левитацией его бог обделил. На его кроссовках появилась модная коричневая платформа. А я пошла в обход, почти лесом, так как идти по траве – это была не лучшая идея в моей жизни. Разросшийся и сухой репейник облепил меня с ног до головы, а вдобавок, грязь просачивалась через траву и липла на ботинки.
Кое-как, отряхиваясь и оттирая обувь о торчащий мусор, мы добрались до обломков НЛО. И тут же впали в ступор. Возле адской машины, аккуратно, миленько так, лежали несколько противогазов. Разбитые стекла, оторванные «хоботы»… дыхательные банки (ну те самые, которые в школе на ОБЖ заставляют изучать и говорят, что внутри их уголь) валялись неподалеку.
-Так… противогазы есть. А где люди? От людей остались одни противогазы… значит, от нас ничего не останется…
Тупо сказала я. Сталкер запечатлел сей креатив на цифровой носитель, и кивнул на ржавый НЛО.
-Давай, залезь туда, я тебя сфоткаю.
-Куда???
Мои глаза стали в два раза шире.
-Внутрь??? Ты что, ошалел?!
-Да не засосет же тебя, чесслово!
-А вдруг?
Я покосилась на адскую машину. На вид, она умерла ооочень давно, но чем черт не шутит. Отчего-то вспомнился фильм про «Чякки». Набравшись смелости у «черного не русского», я решила, что внутрь не полезу, но на фоне доказательства существования НЛО сфоткаюсь. Пока меня фотографировали в различных позах, я осмотрела полигон. Взгляд изнутри, так сказать. И тут все стало ясно. Возле ангаров (которые были закрыты наглухо амбарными замками) лежали тонны, если не больше, цельного мрамора, причудливые куски песчаника, всех сортов монолиты. Когда пришла очередь Сталкера позировать перед объективом, он осмотрелся тоже. И тоже все понял. Изучив вдоль и поперек НЛО, мы полезли к камням. Честно признаться, я бы никогда не подумала, что из одного монолитного мраморного камня можно вылепить, к примеру, Венеру Милосскую. Это ж сколько работы! Тем более, пока работаешь, может че и отвалится, как у Венеры, например. А еще, я впервые увидела песчаник. Большущий камень с какими-то природными рисунками, вздутиями. Издалека кажется мягким, как паралон, а на ощупь – камень. Только отколешь кусок и кусочек в песок можно растереть. Песчаник был двух цветов – красный и желтый. Мрамор был всех цветов радуги.
-И что, это богатство тут так и валяется после закрытия завода? Не поверю…
-Его вывозят потихоньку. Воруют.
Сталкер показал на землю, где были весьма четкие рисунки шин. А с завода шла совсем хорошая дорога, прямо на трассу. Я сделала документальную съемку. И поймала себя на мысли, что роль первопроходца-исследователя мне начинает нравиться. Но тут что-то затрещало в самом ближайшем ангаре. Послышались голоса, открылась массивная дверь и оттуда вышли… хачики! Самые натуральные, в кожаных куртках девяносто махрового года пошива, в штанах народной фирмы «абибас». А мы побрели к выходу, туда, где ездили машины по своим делам.
-Вот так и получается… Россия их приютила, а они воруют…
Мудро сказал Сталкер. По пути мы обратили внимание, что к ангарам подведен свет, что между ангарами сушится белье. У меня на душе кошки заскребли.
-Как же можно так жить?!
-Жить захочешь, и не так жить будешь.
-А как же менты? Куда они-то смотрят? Это же незаконно…
Сталкер улыбнулся. И улыбка словно говорила «какая же ты наивная». Я перестала задавать свои «наивные» вопросы, выпила «дозаправки» и осторожно шла за супругом, попутно пытаясь отодрать с ботинок налипшую грязь.
Дальше наш путь лег по обходной дороге, мимо старого кладбища рабочего транспорта того самого разрушенного завода, мимо покошенных и разорванных заборов из сетки, мимо странного вида бараков. Все это жутко смахивало на дешевый американский фильм. И было бы весело, если бы это не было реальностью. Завернув за угол какой-то непонятной постройки, мы наткнулись на трех мальчишек, которые носились друг за другом. И перед нашими взорами открылся «забытый город». Старые двухэтажные дома с выступающими красными кирпичами современности, раздолбанная главная дорога и… огромный, просто гигантский, особняк. Усадьба Троицких, собственной персоной (шутка). Обзор захватывал только лепнину на крыше и белоснежные колонны, остальное либо закрывали строительные леса, либо двухметровый забор. Кто-то купил эту стареющую усадьбу за гроши, отреставрирует, приведет в подобающий вид и будет тут барином. У подъезда к усадьбе стояли два КамАЗа и свежая иномарочка последней модели.
Люди здесь тоже встречались. Странные, плохо одетые. Как будто бы время застыло здесь на отметке 1983. На нас косились, как на пришельцев из параллельного мира. А я, допив «черного не русского», решила подыскать хоть какой-нибудь ларек, аля райпо. Он нашелся, так как был один на весь поселок и имел сногсшибательную надпись (наверное, сделанную на чудо-машине компьютер) – ПРОДУКТЫ. К магазину уже битые полчаса пытался пристыковаться ЗИЛок с надписью «Хлеб». Блин, как в детстве! Тогда тоже такие машины хлеб в магазин привозили! Поискав вход в магазин, Сталкер усмехнулся.
-У них обед, наверное…
Я посмотрела на часы. Почти восемь. Ну да, самое время для обеда! В магазин мы, все-таки, попали, путем не хитрых манипуляций с массивной железной дверью, которая была сто раз закрашена и повторно облуплена.
Магазинный креатив мне захотелось фоткать бесконечно! От плиточного (совкового) пола до стен, наполовину окрашенных, наполовину беленых. Как в древнючем туалете или как в Питерских подъездах. Полки магазина, как мне показалось, стругал местный алкаш дядя Коля за чекушку огненной воды. И был далеко не трезв. Холодильные агрегаты сперли в девяностых, когда московский ГУМ переживал революцию, лотки под продукты плющили молотками из алюминиевых частей самолета, а постер Кока-кола ушел бы с молотка за мильон баксов на аукционе «Содби», так как был до невозможности раритетным. У входной двери стояла дородная деревенская баба в свитере «барби» и зыркала глазом, не стянул ли кто пять копеек. За прилавком с не менее раритетными весами (как и постер Кока-колы) стояла пожилая продавец, обслуживая трясущуюся бабку. Бабка считала мелочь на ладони из оптического бинокля, который с огромной натяжкой можно было назвать очками. Взяв молоко, бабка вспомнила, что хотела на молоко, а кефир… и пересчет мелочи начался по новой. В магазин вошли детишки, уставившись на нас, пришельцев. Они впервые разочаровались в жизни, оценивая меня и Сталкера. У одного огромные кроссовки, широкие штаны, модная куртка, сумка через грудь. Другая вся в черном, с большим фотоаппаратом в руках. Страшно бледная, сильно накрашенная. Хорошо еще, мне не взбрело в голову накрасить губы черной помадой. А то потом среди местного населения ходили бы легенды о страшной-престрашной «черной вдове». Мной бы и детей пугали б наверное. Наконец, подошла наша очередь. На то, что здесь можно купить моего любимого «черного не русского» пришлось забыть. Взяли много отвертки, с запасом, взяли сигарет, пива, чипсов и отвалили. Продавец долго проверяла подлинность пятисотки на просвет, трясла ее и мусолила (сейчас у них праздник, выдали зарплату той самой пятисоткой). Под ошалевшие взгляды, мы вывалились из магазина, задыхаясь от смеха. Следом за нами выскочили ребятишки, еще раз осмотрели с ног до головы и побежали куда-то.
Через пару минут о нас знал весь поселок. В объектив фотоаппарата мечтал попасть каждый мальчишка, а каждая девчонка надевала свой лучший наряд и мозолила нам глаза. Кому удавалось отпечататься на фотоаппарате, мгновенно заболевали «звездной» болезнью и их начинали уважать даже подвальные крысы.
-А ничего, что мы в цивилизации и с грязной обувью?
Вдруг спросила я Сталкера. Он смущенно вытер свою кроссовку о попавшийся бордюр.
-Не знаю. Но, похоже, нас с тобой приняли за фотокорреспондентов. Или за других служителей камеры и компьютера…
Я согласилась. Все на то и смахивало. И мы шли дальше, насквозь поселка, туда, куда вела разбитая дорожка и куда уходили немногочисленные жители. Напоследок, нам попался огородный отшиб. Начинался он с фанерного домика 3x3 метра. Я усмехнулась.
-Это наверное, он снаружи такой неказистый, а внутри все под евро…
Сталкер схватился за живот и долго ржал, как конь. Впереди, за палисадниками и огородами, показалось какое-то довоенное строение. Возле него наиболее продвинутая местная молодежь играла в футбол. Мы дошли до развилки. Одна дорога вела к какому-то не то заводику, не то месту, куда упала радиоактивная бомба, но так и не взорвалась, а лишь ударилась и дала утечку. Сталкер кивнул на здание, возле которого футболили мальчишки.
-Это, наверное, школа.
Я впала в глубокий депресняк.
-Школа???! Это?!
Тут мимо нас прошла тетка в берете, и остановилась, развернулась.
-Нет, что вы, это не школа…
Мы со Сталкером переглянулись. Тетка продолжала.
-Это какой-то исследовательский центр, филиал московского НИИ. Они тут в конце восьмидесятых занимались какими-то исследованиями, выводили новые виды растений. Сейчас, конечно, все это забросили. Но рааааньше, они в поле выходили, сажали много, всякие эксперименты ставили. Вон, там…
Она указала куда-то в сторону места, где упала ракета.
-Вон там целый сад насажали, и груши там были и сливы. Только сейчас все это заросло, заглохло. Сами понимаете, зарплата маленькая, никому ничего не нужно.
Меня этот рассказ реально в депресняк ударил, и я вникла с головой.
-А сейчас? Сейчас они работают?
Сталкер удивленно посмотрел на меня. Тетка усмехнулась.
-Работают. Только по утрам. До двенадцати где-то. А потом домой уходят. А если вы школу ищите, то она вон там, немного дальше. Знаете, школа у нас хорошая, на уровне. Там все огородили, все под евро, чистенько так.
-А отсюда пройти можно?
Я указываю на место падения ракеты. Тетка отрицательно качает головой.
-Нет, там не пройдете.
-А что это?
-Это у нас сейчас бойлерная. Раньше здесь что-то другое было… а вы из какой-то газеты?
Здрасте, приехали. Сначала выдала военную тайну, а потом спросила «а вы кто?». Таких при Сталине расстреливали морозным утром на белом снегу.
-Нет. Мы не из газеты. Мы просто гуляем, фотографируем…
Сознался Сталкер. Эх, не дал мне наплести про Всероссийскую Заглавную газету, в которой мы – скромные начальники. Видимо, Сталкер тут же одумался, мол, нужно было наплети про начальников, поэтому изрек:
-Мы вообще независимо печатаемся, через Интернет. Мы сами из Москвы, вот, ищем интересные места…
Тетка посмотрела на нас, как на богов. Мы поблагодарили за душещипательный рассказ, распрощались и разошлись. Она – дальше по дорожке, а мы – к бойлерной и чудному саду советских селекционеров. Бойлерная была выжжена в прямом смысле этого слова. Кто-то чиркнул спичкой, чтобы спалить сухую траву, так загорелось все в округе. Остались стоять две огромные ржавые бочки (по типу той, в которой гарем прятался в фильме «Белое солнце пустыни»), да еще какое-то непонятное строение, где, действительно, что-то жужжало и работало. На вечерний пейзаж опускался низкий сизый туман… чудо-сад стоял по самые верхушки деревьев в непроходимой траве, кое-где виднелись тропинки и мастерски сработанные все там же алкашом дядей Колей, скамейки. Для распития сильноалкогольного поила. Сидишь так вечерком, комары жужжат, водочки выпил, сорвал грушу, надкусил – а это не груша, а слива. Романтика!
На подходе к бочкам, из-за угла послышался собачий лай. Понятно, значит, комплекс обитаем. Либо людьми… либо собаками. Все из-за того же угла выбежали две черные собаки и застыли, увидев нас. Мы молчали и не показывали спины, на случай, если собаки не пацифисты. Постояли мы так вчетвером, и разошлись. Мы забрались на одну из бочек, а собаки исчезли в неизвестном направлении. Там, на верхотуре, открыли по банке алкоголя, распаковали чипсы. Сталкер осмотрел все это закатное уныние и тяжело, с чувством, вздохнул.
-Здесь смертью пахнет… но какой-то необычной…
-Медленной.
Уточнила я. Все присутствующие были со мной абсолютно согласны, фотографируясь в последних лучах уходящего солнца. Ветки вербы доставали до крыши бочки, и я заметила, что весна их пробудила. Уже проклевывались маленькие пушистые почки. Вспомнилось вербное воскресенье, когда с утра пораньше нужно встать, сорвать веточку (а не букет) вербы, поставить дома в воду. Я не знаю, что это за праздник и никогда не знала. Но он какой-то светлый, хрупкий, совсем-совсем свежий. Я считаю этот праздник – праздником обновления. Будто после долгой зимы-смерти приходит весна-жизнь. И здесь, среди этой разрухи, среди надежд на светлое будущее, где люди заботливо выращивали деревья, где это стало никому не нужно… здесь все равно осталась надежда. А что, если…
-Ритка, смотри!
Завопил Сталкер, отрывая меня от философии. Он уже стоял раком над закрытым люком бочки и на что-то указывал. Я присмотрелась. К перилам снаружи была привязана здоровая веревка. Привязана добротно, насмерть. А второй конец веревки уходил в закрытый люк.
-Это вж-ж-ж неспроста…
Сталкер распрямился, выпил еще. Я тоже закинулась отверткой.
-Как ты думаешь, что это?
Тихо спросила я. Сталкер пожал плечами.
-Может быть, наркотики.
-Шутишь?!
-Да не шучу. Был такой случай где-то… кто-то мне рассказывал. Один наркоман привязывал «белый» в мусоропровод. На веревке. Нужна доза – достал, а пакетик в мусоропровод, пущай висит. И вот, как-то одна бабка просекла, что к чему. Взяла ножницы и веревку отрезала. Потом внуку своему рассказала, что сделала. А он ей: «Никому! Слышишь, никому не рассказывай, ЧТО ты сделала!!!» Вот такая история. И возможно, тут так же. Висит себе «белый» здесь… ну какой идиот сюда полезет? Нужна доза – пришел, взял.
Мы оба опять посмотрели на веревку.
-А вдруг там кто-то повесился?
Тупо предложила я. Сталкер прыснул смехом.
-Ага. Повесился. А потом еще крышку за собой задвинул!
-Ну, тогда кого-то повесили.
Мы долго смотрели друг на друга. Я не выдержала первой.
-Ну давай открой и вытащи, посмотрим.
-А самой что, слабо? Очко играет?
-Как будто у тебя не играет. Давай, открывай.
Мы столпились у люка. Сталкер с трудом сдвинул железную ржавую крышку. Внизу было темно, как в ж… как в хижине у дяди Тома. Трупами не пахло. Сталкер потянул за веревку. Веревка не поддалась.
-Ща как полезут вурдалаки…
Сказала я под руку. Сталкер тут же отпустил веревку и закрыл крышку. Спустя минуту мы молча сидели и пили, изредка поглядывая на люк.
-Так что там было?
Тихо спросила я.
-Что-то тяжелое очень… но двумя руками вытянуть можно. И оно пружинит.
-Чего делает?
-Пружинит, глухая что ли! Это либо сумка, либо пакет.
-Золото бриллианты?!
-Да тут все что угодно может быть.
-Даже оружие.
Тихо призналась я. Мы опять глянули на люк. Открывать его повторно никому не хотелось. Очко играло. И похоже, играло оно на барабанах немецкий марш.
-А что, очень даже может быть. Какой-нибудь террорист заныкал оружия кучу. Кстати, он наверное, был знаком с твоим наркоманом, который по мусоропроводам героин ныкал.
-Мне больше нравится версия про золото-бриллианты.
Солнце скрылось за лесополосой и начинало довольно быстро темнеть. Отбросив все страхи, Сталкер полез повторно открывать люк. На этот раз крышка сдвинулась легко. Он схватился за веревку и потянул.
-Черт… прилипла, что ли… ты только, это, про вурдалаков не говори…
Я еле сдержалась. И тут мне стало совсем не по себе.
-Закрывай.
-Чего?
-Закрывай, я тебе говорю. Пошли отсюда побыстрее.
Сталкер с радостью закрыл люк. Без разговоров мы собрали свои пожитки и спустились, пробираясь через заросли вербы и колючих сливовых кустов. Молчали до самой развилки, где встретили тетку в берете. Только сейчас, покинув эти бочки, Сталкер отважился обернуться. Я налегала на отвертку.
-А все-таки, что там может быть?
Мы двинулись туда, куда шел немногочисленный народ.
-Не знаю, Сталкер. Но хорошо, что ушли. А вдруг, это действительно наркотики или оружие? А вдруг, эта точка просматривается кем-то жутко нехорошим 24 часа в сутки? Ну вытянули бы мы их. И что? Ты не колешься?
-Нет.
-Вот и я нет. Наркотики нам не нужны. Продавать мы их тоже никому не будем, это противозаконно и вообще, это хуже, чем убивать.
-Назад бы положили…
Тихо предложил супруг. Я закивала.
-Ага, а ты забыл, что то место просматривает злобный тип?! Пришел бы с ножом и на капусту бы нас пустил. А вот вариант с оружием еще непонятней…
-Ну, оружие хоть ментам отдали. Все бы рассказали, мол, так и так…
-Ага, и нам бы все сразу поверили! Наивный ты наш!
-Так, а что тогда думаешь про золото бриллианты? На этот вариант претензий нет?
Я отмахнулась.
-Да какие нахер, золото бриллианты? Откуда?
-Возьмем такой вариант: ты ограбил банк и точно знаешь, что тебя сегодня приедут менты в гости пригласить, на чай-кофе-потанцуем. Берешь сумку с деньгами и ныкаешь в ту бочку. Менты приходят, увозят тебя. Ты сидишь пару лет, а потом выходишь, забираешь деньги и катишь на Багамы.
-Брр, а с чего ты взял, что эта штука там пару лет?
-Да потому что я ее открывал. Еле крышку сдвинул, она прикипела. Значит, не свежая нычка, давно уже висит.
Обмозговывая все варианты, мне захотелось удавиться. Из любопытства. Уже на все было наплевать. И на то, что мы идем какими-то подворотнями, и что уже дядечки в черных костюмах и с дипломатами встречаются, и что машины начинают фарами светить. Цивилизация обнаруживалась, но мне не было до нее никакого дела.
-Плохо, что я завтра работаю…
Я глянула на Сталкера.
-Это ты к чему?
-Эх, можно было бы позвонить брату, Леньку например, взять. И приехать, достать эту заначку. Ты бы у нас фото-документатором была.
Он стукнул себя по лбу.
-А, черт! Надо было сфоткать эту веревку!
-Ага, в темноте вспышкой светить на многие километры?!
-Надо было ночным режимом фоткать, балда! Эх, взять, что ли, отгул на один день?
Он долго себя клял, думал, как бы взять отгул, как бы созвать мужскую компанию, чтобы узнать, что же там в бочке. Мне тоже было любопытно до ужаса, но тут бараки кончились и мы вышли… в город! Фонари, машины, шлагбаумы, мост, магазины, остановки…
Почти в полном молчании и смутных мыслях мы прикупили «черного не русского» и пришли на остановку. Был ли тот поселок? Были ли те стройки и бочки? Тут огни, люди, машины, магазины… а там все вымерло…
-Знаешь, бывают такие дыры в пространстве…
Вдруг вспомнила я.
-Бывают. Но эти дыры имеют только один вход. А мы с тобой крюк в пятнадцать километров сделали и к городу вышли.
Автобусов не было. Пришлось ловить машину. Пенсионер на «девятке» довез нас до нужного места за 30 рублей. И мы поплелись домой в сугубо темных мрачньяках.
-Надо еще туда сходить. Если не получится взять отгул, то на следующих выходных…
-А еще можно Нефрита позвать. У него собака большая есть.
Сталкер кивнул.
-Это дело. Зови. Он, помнится, тоже любит по таким местам шарахаться?
-Ага. Только…
-Что?
Мы свернули к белоколонному особняку, который был отдан под детский творческий кружок, через дорогу уже виднелась наша пятиэтажка.
-Давай пока сегодня не вспоминать об этом, хорошо? Я сейчас курицу с картошкой потушу, мы фильм посмотрим или в LineAge поиграем. Только ненадо…
-Хорошо. До следующих выходных.
Я улыбнулась и кивнула. Мы вошли в свой подъезд.