Больше всего походят на нас наши фантазии… Виктор Мари Гюго.
ГДЕ ЭТА УЛИЦА И ЧЕЙ ЭТО ДОМ?!
Я неспешно вышла из дома. Вставила в замочную скважину ключ и повернула его до упора. Дёрнула за ручку, чтобы проверить, действительно ли дверь дома мною закрыта. Опустила на окно громадную ставню. Даже не знаю, правильно ли я написала - «ставню». Нет, скорее всего, я закрыла окно металлическими жалюзями. Именно жалюзями! Или нет? Ну, не столь это и важно. Закрыла, прикрыла и всё тут…
Итак, для чего-то нервно подёргав дверную ручку, (такая уж у меня всегдашняя привычка),
я оглянулась и ничегошеньки вокруг себя не узнала. Внимательно посмотрела на тот дом, из которого только сейчас вышла, и, о горе мне, не узнала и его! Дом выглядел незнакомцем.
Опосля, серьёзно испугавшись своего беспамятства, начала я пристально рассматривать небольшую улочку, на которой сейчас находилась. Всё на ней как-то странно выглядело. И это привело меня в некоторое нервное возбуждение.
Но я сказала себе:
- Держись, подруга!
И, послушавшись саму себя, держалась… А что ещё мне оставалось делать в такой непростой ситуации?!.
Напротив меня, через узкую дорогу, находился маленький магазинчик. Что именно продавалось там, я почему-то не знала. Как и не ведала о многом другом.
На пороге сего торгового заведения сидел очень уж высокий мужчина и курил кальян. У этого великана были длиннющие усы, которые он нервно поправлял. Эти шикарные усы, по всей видимости, мешали ему курить. Человек этот был одет в пекарский наряд.
Наверное, подумалось мне, это пекарь. Но характерные запахи свежеиспечённого хлеба, сдобных булочек, бубликов, пирожков и пирожных, присущих пекарням, почему-то напрочь отсутствовали. При воспоминании об этих вкусностях, у меня потекли слюнки.
Но вместо аромата свежей выпечки, откуда-то доносился отвратительный запах сгнивших овощей. Настроение падало со скоростью пролетавшего надо мной, (в эти тяжкие для меня минуты), сверхскоростного лайнера. Да и погодка не радовала. День выдался пасмурным. Тяжёлые свинцовые облака словно нависали над землёй, а может быть только лишь надо мной. Быть может, у меня таковая планида. И мой удел таков…
Как ни храбрилась я, а подлый страх, проникнув в каждую клеточку моего несчастного тела, мгновенно заполнил собой всё моё естество. Ужас, поселившийся даже в моих пяточках, почти что готов был погасить и моё сознание.
И опять-таки я приказала себе: - Крепись, подруга, не дрейфь! Прорвёмся!..
Но оттого, что я не узнала место, где, зажав в руке ключ, стояла, кожа моя покрылась мелкими, наощупь противными пупырышками, а сердце бешено заколотилось, стараясь как можно быстрее выскочить из моей же груди. Ну и дела!
Где это я всё-таки нахожусь и кто же я на самом-то деле?!
А вот мужчина-пекарь (или лже пекарь) вроде бы меня узнал. Он, подобострастно улыбаясь, поклонился мне. И я, обрадовавшись его радушию, ответила на его приветствие кивком головы. Захотелось быстренько перейти дорожку, отделявшую меня от этого человека, поговорить с ним о том, о сём, а потом, особо не заостряя на этом внимание незнакомца, узнать у него, где же я сейчас нахожусь. И, хотя я не ведала, говорим ли мы с ним на одном и том же языке, поймём ли друг друга, мне всё же захотелось с ним пообщаться.
Но этот человек, словно он уже успешно выполнил свою миссию, молниеносно захлопнул дверь прямо-таки перед кончиком моего греческого носа, едва его же и, не прибив дверным засовом. До сих пор горевший в магазинчике свет погас, и улица вновь вымерла. Постояв в задумчивости ещё некоторое время около дома, из которого только что вышла, и ничего не придумав лучшего, чем опять войти в него, я вдруг была остановлена чьим-то окриком. Обернувшись на крик, я увидала небольшую группу людей. Это были – мужчина и две женщины разного возраста, и с ними годовалая девочка, сидящая на руках у старшей из них. По моему мнению, все они выглядели довольно странно. Смуглые, одетые в непонятную одежду, даже вроде закутанные в какие- то ткани или просто в тряпки, эти люди обращались именно ко мне. И я, прилагая огромные усилия, пыталась их понять. Они все скорее кричали, чем говорили. И никак я не могла сообразить, понимаю ли их или нет?! Подойдя, вернее подскочив ко мне, женщина подкинула своего ребёнка вверх таким образом, что девочка оказалась в моих руках. Что-то при этом, выкрикивая, странная пара, стаявшая из мужчины и женщины, мгновенно исчезла из виду. А рядом со мной и с малышкой осталась молодая девушка- служанка.
Тем, кто нас покинул, я прокричала вслед:
- Эй, зачем девочку оставили, и что мне с ней делать?
- Следи за ней внимательно, ответили мне издалека.
- Но я не знаю, чем её кормить и во что переодевать, крикнула им я.
И почему именно я должна быть с вашим ребёнком?!
Но мои вопросы так и остались без ответов. Лишь эхо вторило моим словам…
Мне вдруг стало интересно, за деньги я буду нянчиться с этим чужим ребёнком или за просто так? Служанка что-то невразумительно промычала в ответ на мои вопросы.
Внезапно мне пришло на ум, что я должна, ну просто обязана позвонить своему мужу и сыну, и сообщить им, что со мной происходит что-то невероятное. Но, как ни пыталась - не вспомнила ни единого номера. Тогда почему-то служанка вместо меня начала вспоминать мною забытые номера. Мне стало ещё более не по себе. И я ещё сильнее разволновалась. Кто же она, эта смуглянка, и почему интересуется мной и близкими мне людьми?
Служанка вдруг, не сказав мне ни единого слова, выхватила из моих рук девочку и бросилась бежать. Я едва за ней поспевала. Внезапно я остановилась. Или вернее меня остановила толпа людей, неизвестно откуда появившаяся передо мной. Служанка же исчезла из виду, растворилась, да так – будто бы её и вовсе никогда и не было рядом со мной. А люди, стремительно меня окружавшие, что-то кричали, чем привели меня в состояние полного замешательства и даже ужаса. Мне показалось, что они спрашивали меня о девочке. Я же крутила головой во все стороны и закрывала лицо руками. Ситуация абсолютно вышла из-под контроля. Толпа протягивала ко мне свои руки, стараясь дотянуться и ущипнуть побольнее. Меня все и изо всех сил толкали в спину. И что-то при этом ещё и выкрикивали. Я почувствовала - одно мгновение, и эти несносные люди без всякого сожаления отделят моё несчастное тело от моей же горемычной головы. С таким раскладом была я совершенно не согласна. И потому побежала. Ноги подкашивались, руки дрожали, но я бежала, бежала, бежала…
Потом спотыкнулась обо что-то и стремительно начала падать, падать, падать…
…Проснулась я внезапно и поняла, что мне приснился сон, тревожный, непонятный, но только лишь сон! И лежу я в своей постели. Укрываюсь любимым пледом. И окружают меня знакомые предметы. Под потолком висит телевизор. На комоде стоит моя любимая одноглазая собака-копилка из папье-маше. Правда, в ней давнененько не водилась денежка. Но это сущие мелочи. Сегодня их нет, а завтра у переполненной деньгами собачки засияет от счастья единственный глаз. Такова жизнь…
Я взглянула в окошко. А там, за окном, ласково светило солнышко, накрапывал нудный дождичек, неугомонный ветер в очередной раз посыпал всё и вся песочком, прихваченным в пустыне. А означало всё это лишь то, что жизнь продолжалась. И, следовательно, за моим окном, за окошком стояла переменчивая, словно характер подростка, израильская погода….
… Апрель 2006 года.