Часть 1-я
Дмитрий Алексеевич задумался. Конечно, в шестьдесят лет трудно рассчитывать на большой успех у женщин. Но хотя бы на маленький – можно? Пусть мимолетный.
Оказалось, что нет. И маленький успех куда-то подевался! А я ведь столько любви в вас вложил… Неблагодарные! Эх, вы-и-и!
Дмитрий Алексеевич с грустью поглядел в зеркало. Поморщился. Постарался придать выражению своего лица привлекательность... Нет. Не получается.
Он вспомнил, что совсем недавно одна очень милая женщина саданула его наотмашь, назвав своим то ли вегетарианским, то ли постным, то ли пресным... товарищем!
Как же это меня угораздило стать женщине товарищем? Какой ужас! Да еще постным. Или вегетарианским…
Что-то вроде вареной в дистиллированной воде вялой морковки. С отсохшим кончиком.
Какой я тебе вегетарианский, - с обидой подумал он, - когда я таким кровавым взглядом гляжу на тебя! И предаюсь фантазиям, что не хуже юношеских! Вожделею, можно сказать.
Дмитрий Алексеевич посмотрел в зеркало на свои глаза, сделав грозное выражение, желая увидеть свой кровавый взгляд… Но испугаться не смог: на него смотрел круглолицый пожилой человек, начисто лишенный привлекательности: ни прямого носа, ни квадратной челюсти, ни мохнатых бровей вразлет… А кровавый взгляд? И взгляд не кровавый, - признался себе Дмитрий Алексеевич. А просто взгляд и всё.
-Взгляд у Вас, возможно, и кровавый, но это, скорее всего, от повышенного давления, - услышал Дмитрий Алексеевич её ехидный голос.
Она подчеркнуто обращалась к нему на «Вы». Видимо, что б повадно не было. Фантазировать.
А ему и было неповадно: он не умел, и не знал, что такое «добиваться женской благосклонности». Эта благосклонность просто сопровождала его всю жизнь, и никакой нужды её добиваться не было.
Дмитрий Алексеевич проверил давление. 135/85. Не так уж страшно...
Как же теперь вести себя? Что бы не быть смешным? И жалким.
Дмитрий Алексеевич вспомнил, как недавно в их город приехал молодой и красивый парень. Сережа. Он приехал с женой, но в компании, где они встретились, это не мешало всем женщинам смотреть на него с восторгом...
А Дмитрий Алексеевич ничем почти не отличавшийся от него, и пришедший даже совсем один, без жены, никакого восторга не вызывал. Да, что там восторга! Вообще, ничего не вызывал.
Конечно, у меня уже каких-то органов нет. Например, желчного пузыря. Но зато я мудрый, не веря самому себе, размышлял Дмитрий Алексеевич. Ну, ладно, не мудрый, но опытный! Опыта у меня же точно больше, чем у Сергея! Да.
Еще и гланд нет. Но ведь они и не очень нужны... Шести зубов нет. Или пяти. Дмитрий Алексеевич открыл рот, но пересчитывать оставшиеся ему было унизительно.
Дмитрий Алексеевич искал, чем бы компенсировать желчный пузырь и гланды... но не находил. Все, в чем он превосходил Сергея, было совершенно ненужным и ему, и… всем…
М-да. Крыть нечем. Пора накрываться.
Дмитрий Алексеевич расстегнул рубашку, и оглядел свой живот. Смотреть было неприятно. Бледный какой-то. Синюшный. Волосатый. Вот тут были квадратики… Конечно, были! Вот сколько… сколько… кажется, восемь… или шесть. В общем, много.
И следа не осталось. На этом месте совсем другая геометрия. Неэвклидова… Полушарие…
Дмитрий Алексеевич напрягся, но… квадратики не появились. За то свело мышцу на ноге.
О, Г-споди! – с надрывом подумал Дмитрий Алексеевич, лег и тихо скончался.
Часть 2-я
-Дима! Димочка! Вот мы и приехали!
Дмитрий Алексеевич вскочил, увидев жену и внуков.
Дом наполнился шумом, смехом, слезами, суматохой.
На стол из кухни потянулась вереница кастрюль, мисочек, коробочек...
Дмитрий Алексеевич вмиг ожил, и стал привычно любимым и бесконечно любящим.
И совершенно забыл о своей недавней меланхолии.