- Кар! Посмотри на меня, - сказал друг. - Разве я не скотина?
- Нет, - ответил я, - ты червяк.
- Да пошёл ты, - отмахнулся друг. - Всю жизнь меня будешь попрекать...
Как-то раз, во время спора, напоминавшего спор двух дилетантов-теологов он подытожил дискуссию следующим образом:
- Ты червь. И я червь. И Он это видит.
В тот раз послал его я.
- Я скотина... - вздохнул друг и уставился на меня хмельным глазом; кажется, левым, правый уснул минуты три назад. - Нет, ты прав. Я не скотина. Я червь. Хочешь расскажу, как я хоронил собственную дочь.
Я насторожился.
- Ты уже рассказывал.
- Правда?..
- Ты не допил, - я кивнул на рюмку.
- Не может быть?! - удивился друг.
Я подлил. Мы выпили.
- Я скотина, Кар!.. Ты не знаешь, почему я такая скотина?
- Нет.
- Почему?
- По кочану. Может пройдёмся?
- С удовольствием!
Мы вышли из гостиницы и зашагали по тёмной - в лужах - улице.
- Кар! - обрадовался друг. - Как хорошо, что я купил эти сандалии!.. В них легко, и приятно шлёпать по тёплым лужам!.. Мед ин Энгланд!.. Кар! Жизнь прекрасна, но всё же... какая я скотина!..
- Осторожно, придурок!
Я успел оттолкнуть его в кювет.
Нас обдало жаром пронёсшегося "джипа".
- Какая же я скотина!.. - донеслось из канавы.
Он шёл - грязный и мокрый.
И я двигался рядом с ним.
Это мой друг. Человек, похоронивший собственными руками новорожденную мёртвую дочь в несуразно маленьком гробе.
Мероприятие это было полулегальным. Практически тайным. И если бы не отзывчивый директор кладбища - наш ровеcник-литовец Римас - фиг получилось бы обойтись без бумажной волокиты.
Предав младенца земле, друг взглянул в небо, протянувшееся с севера на юг, с востока на запад - на столько, сколько хватает взгляда и воображения, а через три месяца они расстались.
Он и она. К чему называть имена моего друга и его жены. Пусть и гражданской.
- Кар, - сказал друг, - хоть бы дождь тогда шёл... что ли... Легче бы стало... Ведь у меня даже плакать не получалось...
Он шёл рядом и бормотал:
- Скотина, какая же я скотина...
Я его не отговаривал.