«Следы морского пехотинца всегда обрываются на границе моря и песка.
По носкам следов определишь откуда он и… вообще. Имеющий уши всё увидит. Всё увиденное удивит ТОЛЬКО его. Посему – не удивляйтесь»
(с)Апостол Ваня Ахтырский – основатель церкви 1,5 Без Остатка.
_______
Игра… чтобы докопаться до сути без конфетти и азарта.
Попытаемся спеть про несколько. Про то, чего остерегаться и что стеречь. Про одиннадцать сорок пять и без пятнадцати двенадцать.
Вначале был Белый Танец, потом из рук выпала бритва и по венам скользнула талия… Жалею ли я о чём то (если Тебе интересно)? У меня «Пикник» навсегда играет… и всё, что я делаю, не нарочно – о чём же жалеть? Иногда хочется самолёта побыстрее, чтоб туда, где Ты; иногда - места у весла на галере, которая причалит - а ты меня и не увидишь!… потому, что нас смыло два дня тому, смыло вместе с моими третьими глазами и чакрой, забитой сонными окурками. Такая вот мечта-идея…
Раз календарь без опечаток, то весна. Старинные церковные шпили спилены темнеющим небом - ежесуточные акты вандализма, на которые уже много столетий не реагируют городские власти. Солнце переключили на ближний свет. Эта совокупность именуется «ранний вечер» старого города. Вот… посидим здесь.
Дверь бара открылась – рассвет заказывали (вкусный!)? Закрылась – на первое закат. Несколько суток за сто двадцать секунд… сегодня мы просидим много дней без сна. Все незнакомые вокруг – переносчики ДНК. Тебе с ними бывает хорошо. ДНК не тяжёлые и караваны не знают усталости, погонщики учтивы и веселы… ты даже целовалась с кем то из них так давно, что уже и не важно. Глядя на них я узнаЮ и себя - становится неуютно, как в промокших ботинках.
И с Тобой тоже что то случается… ищешь, интересуешься, сравниваешь… потому что ждёшь. Ожидание Твоё смутно и манко, как песня Ушельцев. Конечно, люди тянутся к Тебе… они то не могут ждать пока Ты выбираешь меж этими погасшими огнями самый плохопогасший. Главное, что они всегда успевают за пять минут до закрытия. Главное, что вилка в левой руке, а нож в нужной. Главное – честны тогда, когда один хрен. Всё, что делают они – всё главное.
Хотелось бы, но – не танцую и не претендую, не успеваю даже захотеть за ними. Я тёмный и здесь невыгодное освещение - интимное - оно располагает к откровенности, и я искренне молчу, но… оказывается безмолвие может изваляться во вранье, которое, как уж (змееподобно, безвредно и умеет пресмыкаться). Я знаю, как ты скучаешь, знаю, что утверждением ты можешь спросить, оправданием – привлечь к ответственности. У тебя чувства, я видел… как только я не смогу жить без тебя, я сразу уйду. Но Ты не уходи, пожалуйста… понимаешь… твои губы, уголки рта… я не знаю, почему раньше я не замечал этого ни на ком другом… ведь это так… красиво… Хочется, как в детстве, дотронуться рукой и любить той любовью, какая бывает только в кукольных спектаклях… К каким клапанам припасть, чтобы сыграть хотя бы в антракте, хотя бы не снимая варежки…
Если б у нас было время не только для покупки часов…
Если бы сначала наркоз, а потом перелом…
Давай познакомимся, наконец – меня нарекли в честь несуществующего благородства, я натыкаюсь на него беспрестанно, иногда лицом, чаще – очертаниями, и похоже оно на грабли с болящими драконьими крыльями. Какой – скажи! – какой человек будет верить в грабли?…
Ты двигаешь губами (Ты говоришь?)…
Я потерял смелость отвечать, только не буду признаваться в этом.
Когда меня лишат зрения и слуха за неверие, я осязанием буду выражать почтение идолам, потому что настоящий я – это всего лишь моя мечта, досуг. Это всё, что я не люблю…
Тебе спасибо за вечер.
Я Тебя провожу, но не на такси. Деньги есть, просто… так дольше. Мне хочется помолчать возле тебя и нанести боевую раскраску возле двери твоего дома.
Входить в него мне уже нельзя…
(почти весна)