Был жаркий летний день, один из тех, когда в попытках спрятаться от жары начинаешь размораживать холодильник, поедая лед, а разгоряченное тело что-то чувствует, только если его с размаху опускаешь в ванну с ледяной водой.
У подъезда, на лавочке, сидели старушки. Каждая пыталась пододвинуться в тень чуть больше чем остальные, но относительная прохлада захватывала только самый краешек лавки, и казалось, что они соревнуются в том, кто первая из них упадет.
К дому неторопливо, прогулочным шагом, будто не замечая этой аномальной жары, подходила девушка.
Если бы бабушек скучающих около подъезда спросили, как она выглядела, они смогли бы рассказать лишь, что она была неопределённого роста, вроде светленькая, хотя они вряд ли были бы в этом уверены, не худая, но и не полная, в общем, самая обычная, неприметная.
На самом деле девушка была среднего роста, даже чуть выше, но горбилась, и волосы у неё были русыми (изначально, пока она не вывела цвет специальной краской), чуть мешковатая одежда и удобный, вместительный рюкзачок за спиной только усиливали эффект некой безобидной серой мышки. Прошмыгнула и забыли.
Скучающие старушки, скорее, начали бы вспоминать всех людей в своем подъезде, к кому могли ходить молодые девушки, и обязательно нашли бы какого-нибудь извращенца или отбившегося от рук подростка (который, в их описании оказался бы законченным наркоманом и пьяницей).
Впрочем, девушке не было дела ни до говорливых соседушек, ни до извращенцев, которые возможно обитали в этом доме. Она была здесь в первый и последний раз.
Быстро взбежав по лестнице на последний этаж, она бросила взгляд на замок, что печально покачивался на насквозь проржавевшей решётке, загораживающей лестницу на крышу.
«Третий вид отмычки…» – буднично пронеслось в голове девушки, и из кармана джинс появился небольшой ключик. Эти замки, почти все, были как две капли похожи друг на друга. Она могла, конечно, воспользоваться настоящей отмычкой, промучившись минут пять, но если есть простой путь, зачем продираться через дебри?
Она быстро натянула прозрачные резиновые перчатки (до этого она ни к чему не прикасалась, даже дверь в подъезд толкнула плечом), отперла замок и, пройдя вовнутрь, заперла его так, что ничего не напоминало, будто кто-то открывал его в тот день.
Крыша. Солнце жаркое настолько, что почти слышен запах паленой плоти, покрытие на крыше прогибается под шагами незваной гостьи – хорошо ещё, что не железо, иначе идти было бы сложнее.
Но солнце это лишь досадная мелочь. Хуже было бы, если бы был поврежден инструмент.
Девушка сняла с плеч рюкзак и достала оттуда небольшой чемоданчик.
Эта процедура всегда напоминала ей детство – лет в пять она очень любила разбирать матрешек, ей всегда было интересно, а что окажется под следующим слоем… и, не смотря на то, что она давно знала, что будет там, она все равно раскрывала всегда до самой маленькой матрешки.
Вот и сейчас, как очередную фигурку из чрева её предшественницы, она доставала из рюкзака – чемоданчик, из чемоданчика – складную винтовку с оптическим прицелом, а из винтовки – смерть.
Он шел медленно, часто вытирая лоб платком, явно изнывая от испепеляющей жары… он был легкой целью, впрочем, ей и заплатили за него немного. Она согласилась из-за отчаянья, ей нужно было выплатить последний взнос за новую винтовку, а не сделай она этого, то … у неё были бы небольшие трудности.
Вот, он остановился, тяжело дыша и вытирая лоб платком. Девушка быстро огляделась. Людей не было, это было очень кстати.
Она прильнула взором к прицелу, и уже через миг раздался выстрел, а ещё через мгновение мужчина грузно повалился в кусты. На улице, случайному прохожему, теперь были видны только ноги в дорогих, но уже поношенных ботинках.
Собрать винтовку, и упаковать её было пятиминутным делом. Открыть замок и аккуратно закрыть его за собой заняло ещё меньше времени. Она всегда работала слажено, быстро, четко и… легко. Никогда эта хрупкая, на вид, девушка не строила радужных иллюзий на счет своей работы. Она прекрасно знала, что это был просто её заработок. Не больше и не меньше.
Когда-то, когда она только начинала учиться, её наставник сказал ей:
– Если не ты, то будут другие. Наша профессия востребована всегда. Главное, запомни одну фразу, – он прикрыл на мгновение глаза и, чуть улыбнувшись (она крайне редко видела у него на лице какие-либо эмоции. Если б не эти быстрые улыбки, девушка, наверное, решила бы, что он робот), напел:
"воздух выдержит только тех
только тех кто верит в себя
ветер дует туда куда
прикажет тот кто верит в себя".
– Но это же припев… из песни Наутилуса, насколько помню, из «воздуха» – возразила девушка, на что её наставник лишь вновь улыбнулся.
– Не пытайся сказать что-то лучше, чем это уже сказали до тебя. Запомни этот припев. Он – твоя жизнь теперь.
Убийца выскользнула из подъезда и, как бы невзначай, прошла мимо мужчины. Она знала, что ударила насмерть. Она ни когда не била в сердце, там мог оказаться ковано дареный подсигар, к примеру, и тогда пуля не попала бы точно в цель. Поэтому она всегда била в голову. Обычно в висок, а если удача ей не улыбалась, и жертва упорно не поворачивалась боком, то в лоб. В этот раз ей повезло…
Еще подходя к торчащим из густых кустов ногам мужчины, она убедилась, что никого в округе нет, а когда поравнялась с ними, качнулась, будто падая, и аккуратно пнула ноги. Теперь его можно было увидеть только раздвинув кусты прямо над ним.
«Удачно…» – с отстранённой улыбкой подумала она, забираясь в троллейбус. Самый безопасный, для её профессии вид транспорта. Там редко приглядываются к соседям, особенно если те – скромно одетые девушки неопределённого роста и возраста. Она не привлекала подростков (они в основном боялись, что она окажется старше их) и не привлекала мужчин, те, в основном опасались, что она, наоборот, окажется несовершеннолетней.
Добравшись домой, девушка смогла, наконец, спокойно вытянуть ноги и включить телевизор. Смотреть ей ничего не хотелось, но это была уже въевшееся привычка человека конца двадцатого и начала двадцать первого века – оставлять телевизор включенным, даже если его не смотришь – как звуковой фон.
Воспоминания… они всегда поднимали свою не совсем умытую голову после очередного выполненного задания. Вот и сейчас, убийца только растянулась на диване, как перед глазами возникла картинка.
Первое убийство. Это была проверка, и она знала это, хотя наставник ей ничего и не сказал, впрочем, тогда они уже могли понимать друг друга без слов. Ему это не нравилось. Сильно не нравилось, хотя он и старался этого не показывать. Как-то девушка спросила его, почему так, но он ничего не объяснил, лишь раздраженно отмахнулся. В тот день она получила дополнительные часы для занятий. Причем темп не снижался несколько недель. Больше убийца (тогда будущая), таких вопросов не задавала…
В тот день, в день испытания, её привели в небольшую квартиру, по ободранным обоям, и сильной неопрятности было видно, что её хозяева не особо заботятся о своём жилище. Позже она узнала, что эту квартиру сняли у пьяниц за пару бутылок водки, но тогда её интересовало другое. Она терзалась вопросом, кем будет её первая жертва.
Наставник провел её в комнату, на стуле, у довольно обшарпанной стены, сидел молодой, симпатичный мужчина. В его глазах был страх, который совершенно не подходил ему, девушка вдруг ощутила страстное желание успокоить его, развязать ему наверняка затекшие руки, вызвать его улыбку.
– Он? – спросила, тогда ещё, русоволосая красавица с яркой, запоминающийся внешностью. Вообще-то она знала ответ, но взгляд её будущей жертвы просто заставил её хоть как-то попробовать оттянуть время.
– Он, – кивнул наставник, протягивая ей пистолет. В глазах мелькнула усмешка, будто бы он читал её насквозь.
– Заряжен, более того, пуля уже в стволе, – предотвратил он следующий её вопрос.
Девушка поморщилась и подошла вплотную к жертве. Мужчина смотрел ей в глаза… от этого странного взгляда все внутри будто переворачивалось, ей очень хотелось отвернуться, но она знала, что этого делать нельзя. В первый раз нужно смотреть жертве в глаза, чтобы потом рука не дрогнула.
– Пожалуйста… – прошелестел тихий голос мужчины. – Я так хочу жить…
Она сглотнула неожиданный ком в горле и вдруг поняла. Она сможет. Ведь на неё смотрит наставник! Если она не сможет сейчас, он уйдет, без сожаления выбросив её – и будет прав.
Девушка с когда-то теплыми и участливыми, а теперь ледяными и безразличными ко всему серыми глазами, отстраненно улыбнулась и нажала на курок.
– А было то…всего три года тому, – сказала она вслух, награждая пустую комнату привычной отстраненной улыбкой. Она всегда назвала её – дань прошлому, что значило и то, первое убийство, и то время когда она улыбалась искренне, от сердца, а не механически, по привычке.
Кстати после того убийства она даже слегка обиделась на своего наставника. Он не сказал, что жертва была опытным гипнотизером – она ведь умела ставить против них блоки, но раз наставник не сказал, значит не надо.
После этого она уже полагалась только на себя.
В тишине, прерываемой негромким голосом диктора, читающего новости, резким, отрывисты полетом шмеля, затрезвонил телефон.
– Слушаю, наставник, – сказала она в трубку. По её домашнему номеру мог звонить только один человек, для всех остальных были сотовые телефоны.
– Здравствуй, Безымянная, выполнила работу? – послышался на том конце провода мягкий баритон, так неподходящий для холодного сердцем убийцы.
– Как всегда, – даже чуть удивилась она. Наставник проверял её очень редко. Крайне редко.
– Это хорошо. У меня есть для тебя личное… задание, – голос звучал как всегда, спокойно, без эмоций, и все же что-то напрягло убийцу…
– Что за задание?
– Не по телефону, ты же знаешь. В пять на квартире.
– Есть. Встретимся там.
– Все там будем, – привычно попрощался наставник. Из трубки послышались короткие гудки. Как всегда, он первым положил трубку…
До пяти было ещё несколько часов, поэтому Безымянная не спешила… она решила устроить себе день воспоминаний…
К примеру, вспомнить первый раз, когда он назвал её Безымянной.
Тогда она ещё жила у него, не смотря на то, что она работала уже год, её обучение всё ещё продолжалось…
На тот момент у них было две личины. Для простых людей, для властей, они были влюбленной парой, живущей вместе, да все никак не решающихся расписаться. Для этой личины у её наставника даже была низкооплачиваемая работа – прикрытие с очень гибким графиком…
Вторая… вторая для преступного мира, чтобы быть в курсе событий. Там они играли роли мелких мошенников.
Никто не знал, кто они на самом деле, все дела осуществлялись через третьих лиц, и по телефону. Её наставник не любил огласку, предпочитал, чтобы его лицо знали как можно меньше людей.
Они сидели на кухне. В полной тишине было слышно, как летает под потолком сонная муха. Впрочем, немудрено, что сонная, посредине осени её вообще не должно было быть в квартире…
Тук. Тук. Тук. В дверь затарабанили… не смотря на то, что звонок работал исправно…
– Кто? – негромко спросила девушка, осторожно приближаясь к двери.
– Катька, открывай уже, эт ж я! Кто вам ещё стучать-то будет?
Катериной она звалась при обеих личинах, а стучать так мог только Славик… шумный, говорливый парень, который мог достать кого угодно…впрочем, домушником он был хорошим, и в помощи никогда не отказывал… наверное поэтому его и не трогали. Только он мог проникнуть в идеально защищенную квартиру и стащить там все, включая трусы, которые были на спящем хозяине дома…
Она не удивилась его приходу, раз в неделю он обязательно заглядывал, разбалтывая, что нового случилось. С его неусидчивым характером он знал всё и обо всех и был идеальным информатором.
Впустив мужчину, «Катька» аккуратно заперла дверь и прошла за ним на кухню. Её наставник нацепив добродушную улыбку, налил гостю чаю и традиционно спросил, что произошло нового…
– О! Так это, помните, я в прошлый раз рассказывал, что киллер новый появился, ну, который год назад начал работать? Ну, про которого поговаривают, что он получше самого Лиса будет?
Лисом когда-то давно называли её наставника… когда он только начинал работать ему пару раз чуть не «прищемили хвост», но он всегда выкручивался, за это и получил прозвище… а новым киллером была она… никто из нанимателей не знал, что она женщина. Она никогда не показывалась нанимателем, а третьим лицам было выгодно все забыть после встречи.
– Ну, помню, – подбодрил Славика наставник…
– Ну, так я и говорю, его это, Безымянным прозвали!
– Это с чего бы? – добродушно удивился Лис, пододвигая домушнику вазочку с печеньем.
– А знаешь, песня у Наутилуса есть… «Человек без имени», о… вот по ней как раз…
Он болтал ещё минут пятнадцать, а потом спохватился:
– Ой…это… идти же надо! У меня же клиент через пол часа из дому уйдет! Ну, пока ребят, я ещё зайду…
Как только за ним закрылась дверь, наставник тихо рассмеялся.
– А молодцы… тебе идет, Безымянная…
– Я не слышала этой песни… – безразлично отозвалась убийца, собирая посуду со стола. Она ожидала, что он включит её на ноутбуке, у него были все песни Наутилуса Помпилиуса, но он взял гитару и негромко запел:
– Всего золота мира мало,
чтобы купить тебе счастье
всех замков и банков не хватит
чтобы вместить твои страсти
невозмутимый странник
неустрашенный адом
ты – Человек без имени
мне страшно с тобою рядом
ты проснулся сегодня рано
и вышел на большую дорогу
и тотчас все ракетные части
объявили боевую тревогу
и если случится комета
ты ее остановишь взглядом
ты – Человек без имени
я счастлив с тобою рядом
возьми меня, возьми
на край земли
от крысиных бегов
от мышиной возни
и если есть этот край
мы с него прыгнем вниз
пока мы будем лететь
мы будем лететь
мы забудем эту жизнь
всех женщин мира не хватит
чтобы принять твои ласки
всем стрелам и пулям армий
ты подставишь себя без опаски
непокоренный пленник
не замечающий стражи
ты – Человек без имени
нагой человек без поклажи
возьми меня, возьми
на край земли
от крысиных бегов
от мышиной возни
и если есть этот край
мы с него прыгнем вниз
пока мы будем лететь
мы будем лететь
мы забудем эту жизнь
«Тогда я подумала, что эта песня как раз про меня…» – промелькнула у Безымянной мысль, перед тем как она включила воду в душе…
Прохладная вода принесла облегчение разгоряченному жарким днем телу, а разум… он всегда оставался холодным. Его не могли замутнить даже воспоминания, какими бы близкими они не были.
Время ; половина четвертого. Ровно, чтобы одеться и доехать. Даже больше немного, но она всегда приезжала раньше. Старая, не раз спасавшая ей жизнь привычка.
Улица с полуразбитым асфальтом (сразу вспоминалась фраза «В России две проблему, дураки и дороги. И вторая вытекает из первой), сорокоградусная жара, которую она почти перестала замечать дома, со слабеньким, но кондиционером, люди, идущие по своим делам, и вновь душный, давящий троллейбус.
За стеклом неторопливо проплывал город. Она не любила его, но здесь у неё была своя репутация, а в любом другом она была бы никем.
– Девушка? Девушка?
Она не сразу обратила внимание на этот голос, а когда, все-таки, повернула голову, чтобы посмотреть на эту глухую девушку, то увидела, что обращались к ней.
Парень, лет двадцати, стоял и с улыбкой смотрел на безымянную убийцу.
– Ч..что? – не сумев сдержать удивление, спросила она.
– Вы какая-то грустная… а ведь вы красивая, улыбнитесь, пожалуйста. Вот. Держите, это вам… – он протянул ей красивую розу и маленький листок. – На нём мой номер телефона, позвоните, если будет плохо, а мне, к сожалению, пора выходить.
Безымянная с изумлением смотрела на номер. Она хотела его выкинуть, но, зачем-то, положила в карман. Просто ей никогда и никто не давал номера телефонов…
На своей остановке она вышла, задумчиво теребя в руках розу и, недолго думая, выкинула её в урну. Не хватало ещё заявиться к наставнику с розочкой.
Квартиру она открыла своими ключами. Наставника ещё не было. Конечно, она же приехала на полчаса раньше…
Она опустилась в кресло у окна…стекла были непробиваемыми, поэтому она могла спокойно понаблюдать за улицей.
– Ты убита, – раздался из-за её спины насмешливый голос.
– Ты все ещё остаешься лучше меня, – ответила девушка, не выдав ничем то, что он застал её врасплох.
– Конечно. И ты знала, что никогда не станешь такой же как я, или даже лучше, если уйдешь. Но ты все-таки ушла.
– Это дело прошлых дней. Ты лучше меня знаешь, что мы не можем вернуть то, что уже было свершено.
– Да. Просто, воспоминания, – негромко отозвался он и, по звукам, сел на диван. Безымянная встала и опустилась на шаткий стул, что стоял напротив дивана.
– Ты звал меня, что за задание? – перешла к делу молодая носительница смерти.
– Нужно убить женщину, имя, возраст, места, где она бывает, как всегда, в бумажном виде.
– Плата?
– Сорок тысяч, плюс, если это будет сделано за неделю, прибавка в половину суммы.
– Неплохо… ведь не зря за неё столько дают. Каков риск? Охрана?
– Нет. Её сын перешел дорогу … не тем людям. Я выяснил, его предупреждали, даже не однократно, но… он сам виноват.
– А мать то за что? – глухо спросила я, это задание нравилось мне все меньше и меньше…
– У него какие-то бумаги. Я не вдавался в подробности. В общем, убивать его невыгодно.
– Ясно. Неделя говоришь? Справлюсь.
– Хорошо, вот документы, – он протянул ей папку с бумагами. – Здесь всё.
Впрочем, он мог этого и не говорить, она знала, что от него информация всегда наивысшего качества.
– Оплату получишь завтра, в почтовый ящик, квитанция о переводе денег, как всегда, – поставил он точку в разговоре, поднимаясь и выходя из комнаты.
Он сам очень редко просил её о выполнении какого-либо задания, а если просил… отказать она не могла. Посему и выпрашивала дополнительную информацию, это было что-то вроде платы за его услугу.
Но уколоть он девушку все же сумел. Фраза про уход… и вновь воспоминания захватывают с головой.
Где-то полтора года назад. Она уже работала так долго, она была в себе уверена, она думала, что ей никто не нужен. И ей…
Безумно, страстно, жгуче хотелось любви…
Не смотря на то, что умом она понимала бесполезность своих действий, Безымянная все же решила действовать.
– Я ухожу, – как-то раз заявила она ему, за чашкой вечернего чая.
– Уходи… – спокойно ответил он, будто речь шла о походе в булочную.
Она собрала вещи. Это было тяжело. В груди неприятно ныло и билось сердце, не понимая, почему оно так страдает из-за хозяйки, но она была хорошей ученицей и он ничего не увидел.
Уже одетая, в прихожей, она повернулась к нему. Он сидел в комнате, и отрешенно смотрел на неё.
– Я останусь, если ты попросишь. Всего два слова, «пожалуйста, останься», и я останусь,– негромко сказала она, опустив глаза…
– Удачи тебе, – лишь усмехнулся её наставник в ответ.
«Наверное, это было последнее испытание. И я его не прошла. Чувства вредны для нашей работы»
Поднявшись, Безымянная положила папку в рюкзак. Изучить нужно было сегодня же, чтобы завтра уже начать наблюдение…
Она не любила убивать женщин и обычно отказывалась от таких заданий, но не в те моменты, когда её просил об этом Лис.
Возраст, привычки, места, где она гуляет. В папке было все и даже больше, чем ей нужно было.
На следующий день она уже тенью следовала за немолодой, но вполне ещё статной и красивой женщиной, запоминая её маршрут, и сразу обозревая точки, откуда можно было выстрелить.
Так она ходила за ней уже третий день. Женщина зашла домой и Безымянная решила не «пасти» её больше в этот день, а отправиться домой.
На остановке, она, как и остальные люди, с надеждой вглядывалась в дорогу, мечтая найти там неуловимый троллейбус, как вдруг услышала знакомый голос…
– Привет, ты не позвонила.
Резко обернувшись, она увидела того самого парня. Она как раз хотела послать его куда подальше, как вдруг сказала:
– Извини, я забыла.
Парень улыбнулся и протянул ей руку:
– Меня зовут Влад, а тебя?
– Катя, – назвалась она старым именем-прикрытием и взяла его руку для рукопожатия, но он, неожиданно, развернул руку девушки ладошкой вниз и нежно чмокнул её пальцы.
По щекам убийцы расползся румянец, ; и самое приятное в нём было, что она сама не ожидала от себя такой реакции…
– Ты куда-то спешишь? Может, погуляем? – вновь улыбнулся Влад, глядя ей в глаза. А ей так давно никто не смотрел в глаза…
– Давай, – неожиданно ответила убийца.
Это было так странно и ново для неё. Прогулки по набережной, катания на каруселях. Словно вновь вернулось к ней детство.
Ей было хорошо с ним, тепло, уютно, светло. Будто мир начал улыбаться и пускать в её жизнь радужных солнечных зайчиков – часы, проведенные с ним.
Она училась улыбаться… вновь. По-настоящему.
На следующий день, после того, как она «проводила» женщину домой, она… позвонила ему. Для его номера она специально купила сим карту и отдельный мобильный телефон.
Оказалось, он был неподалёку. В тот день они поехали в лес и устроили небольшой пикничок…
Последний раз она была на пикнике лет в одиннадцать и совершенно забыла, как это могло быть приятно.
В лесу солнце не ощущалось так как в городе. Там было скорее…тепло, нежели жарко. Она сидела на пледе, который он принес с собой, его голова лежала на её коленях.
Это было…странно. Так непривычно. Нежность, тепло общения. Она не знала этого. Сироты мало что знают о любви.
Наставник всегда был справедлив, но суров и жесток.
А этот парень…
Она не знала, что с ней творится. Внезапно ей захотелось плакать. Она сдерживалась, но одна слезинка все же скатилась по щеке и упала на лоб Владу.
– Ты плачешь? – изумленно спросил он, садясь.
– Нет…это.. так.. нет… – ответила она предательски задрожавшим голосом.
– Все будет хорошо! – улыбнулся парень и крепко обнял её, – Я никому не дам тебя обидеть. Я сумею защитить тебя, правда! Ты такая славная. Такая хорошая… не расстраивайся, ведь у тебя такая красивая улыбка! Дари её людям чаще. Не будь жадной, ведь им тоже нужно что-то прекрасное в жизни.
Хладнокровная убийца, слушала сбивчивую, горячую речь парня и рыдала, уткнувшись лицом в его рубашку. Будто все переживания, что годами копились в ней, все невзгоды разом пролились в этих слезах.
– Не плачь, – попросил её Влад, вытирая её лицо платком. – Ты такое чудо, такой ангел, что твои слезы могут вызвать несчастье. Ты просто обязана всегда быть счастливой. Пусть не для других, но для себя – обязательно. Договорились? – он подарил ей мягкую улыбку, нежно поцеловав в губы. Это не был её первый поцелуй, но если от прошлых она или не испытывала ничего, или испытывала отвращение (потому что почти все они были для работы), то от этого в неё будто что-то радостно запело внутри.
Надо ли говорить, что на следующий день они встретились вновь?
Она спохватилась только тогда, когда настал последний день недели… к вечеру этого дня нужно было завершить дело.
Подходя к месту, она твердо знала две вещи.
Первое – она убьет эту женщину, потому что её попросил об этом наставник.
Второе – это будет последнее её убийство. Она больше не хотела видеть вокруг себя смерть, с тех пор как она встретила Влада, она захотела жить и наслаждаться каждой минутой своего существования.
Безымянная, безликая убийца заняла удобную позицию на пятиэтажном доме и ждала приближения прогуливающийся женщины. Своей последней жертвы. А вот и она, строго по плану, неторопливо бредёт по аллее.
Но в это раз она была не одна… Убийца прильнула к прицелу и с изумлением увидела рядом с ней…Влада. Впервые за долгие годы, руки державшие винтовку дрогнули.
Как можно быстрее, будто от этого зависела её жизнь, она набрала его номер…
– Привет! – радостно отозвался он
– Привет… что делаешь? – Безымянная старалась сделать голос как можно более непринужденным и весёлым.
– Да вот, с мамой прогуливаюсь, а что? Ты хотела встретиться? Ало? Ало?! Ало!!
«Мать, – шокирующей вспышкой ужаса промелькнула у неё в голове мысль. – … Это его мать…»
«Но кому он мог перейти дорогу, он же такой светлый…такой…» слезы подкатили к горлу девушки, но она стерла их рукавом. Не время.
«Значит, я должна была убить его мать, ; размышляла она. ; И что потом? Позвонить ему и сказать:
– Я люблю тебя!
Врать? Жить с ним, и каждый день, глядя ему в глаза, ложась с ним в постель, разговаривая с ним, или просто сидя рядом – врать!? Лгать такому светлому и чистому человеку?»
Вопросов было слишком много, они роились в голове, неприятно сжимая сердце. Она понимала, что не сможет посмотреть ему в глаза после.
Перед девушкой встал выбор. Или Влад или её наставник. От одного выстрела зависело, кого она потеряет, а кого сохранит.
В её душе сражались противоречивые чувства. Свет и тепло Влада, которые почти растопили её ледяную душу и жесткость и сила её наставника, от которого она странно, болезненно зависела, сама не отдавая себе отчета в этом.
Прохладный, не смотря на жару, спусковой курок приятно холодил палец. Её верная, преданная и единственная подруга, как усталая любовница покоилась у неё в руках, покорно ожидая решения от своей хозяйки.
Времени на то, чтобы обдумать, и выбрать у Безымянной убийцы не было.
Бросив прощальный взгляд на Влада, она нажала на курок. Она выбрала смерть. Она всегда её выбирала.
А дальше была пустота.
Ей доплатили за сделанную раньше работу.
На все деньги она купила водки. В магазине с удивлением покосились на девушку, которая заказывает на дом несколько ящиков хорошей, дорогой выпивки, но беспрекословно выполнили её просьбу, как просьбу дорогого клиента.
Она пила… пила, пока её не начинало рвать, или пока она не отключалась. Ей было все равно, где она отключится, и где придет в себя. В те моменты, когда она возвращалась из небытия пьяного угара, она открывала новую бутылку и вновь глотала горькую жидкость, чтобы не чувствовать, чтобы не видеть, чтобы не жить.
Один раз, когда она очнулась, то увидела над собой наставника.
– Во что ты превратилась? – с отвращением процедил он, хватая свою ученицу за шкирку и отволакивая в ванну, под ледяной душ.
Через несколько минут, она уже понимала, где она и кто с ней разговаривает.
– Ты думаешь, если какой-то сопляк вскружил тебе голову, значит можно вот так растекаться лужей? Лучше займись работой. Тебе пришел новый заказ. Это отвлечет тебя.
Поразмыслив, она пришла к выводу, что её наставник как всегда прав и, даже с какой-то странной, болезненной радостью, ухватилась за этот заказ.
Никогда ещё она не выполняла свою работы с таким рвением. Она даже не тратила деньги, которые получала за заказы. Разве что покупала еды и виски. Теперь виски стали привычным атрибутом её жизни.
Она не пила только во время выполнения очередного задания. Теперь к каждому заданию она относилась с особым трепетом и с особой важностью.
Очень быстро, её наставник проследил эту связь. Теперь больше одного дня она без работы не была.
Ей было все равно кого убивать, если раньше она предпочитала мужчин (к тому же играла свою определённую роль цена за заказ), женщин убивала очень редко, а детей и вовсе не трогала, то теперь ей было все равно. Если за это платили больше ста долларов (а именно столько стоила бутылка её любимого виски), она бралась за дело.
Газеты начали писать о распоясавшейся преступности, власти начали шевелиться, боясь, что волна убийств дойдет и до них, даже милиция, и та, подтягиваясь за взбешенными родственниками убитых, начала охоту на Человека без имени.
Впрочем, девушке было абсолютно наплевать, поймают её или нет. В каждом убитом она видела себя, и с радостью убивала вновь и вновь.
Довольно прохладный осенний воздух забрался в комнату, но той, что жила там, было глубоко наплевать. Она как раз открыла бутылку виски и решила напиться по поводу успешно выполненного задания и своей неутихающей боли, как вдруг зазвонил её домашний телефон.
– Да, наставник, – безразлично ответила она.
– Ты должна залечь на дно. Год, или полтора. Слишком много убийств, тебя ищет слишком много народа.
– Я не боюсь смерти. И тюрьмы тоже.
– Я сказал, сделай. Или ты хочешь подставить нас обоих?
Не смотря на то, что она таила на наставника странную, болезненную обиду, она не могла отказать ему.
Она могла, конечно, опять впасть в запой, но не стала этого делать…
Когда она пьяна – она уязвима, а в том состоянии, в котором она пребывала, она спокойно могла выйти на улицу и начать резать людей.
Виски она пила теперь, чтобы приглушить боль, но не больше. Не напиваться до невменяемого состояния.
Наставник проверял её, но, убедившись, что она не примется вновь убивать, оставил убийцу наедине с её горем…
Тупые сериалы, книжки, которые способны были увлечь её на пару часов, все это стало непосредственными составляющими её жизни, почти смыслом существования…
Её нужно было отвлекать себя, как угодно, чем угодно, только чтобы не чувствовать...
Кто-то плакался друзьям в жилетку, в такие моменты, кто-то выступал на телешоу, кто-то вообще не видел в этом проблемы (таким людям она искренне завидовала), а она… Она занялась кулинарией. Несколько месяцев девушка беспрерывно стояла у плиты и готовила, она скупала все поваренные книги, которые могла найти. Вскоре, у неё была внушительных размеров коллекция.
Съесть всего она не могла, ; пришлось угощать соседей. Готовила она вкусно, к тому же приглашала поесть совершенно бесплатно, поэтому, вскоре, к ней «на чаёк» ходило полдома, если не весь…
Но по её карману это не ударило. Денег у неё было много… очень много.
Те месяцы пока она убивала, она почти не тратила, а её счета (в основном открытые на другие имена, и не в её родном городе) все пополнялись и пополнялись.
Потом, на смену кулинарии, пришло увлечение экзотическими рыбками.
В доме, где она жила оказалось несколько любителей. Они отныне были допущены к её стряпне двадцать четыре часа в сутки, остальные же были вынуждены, как и раньше напрашиваться на чаёк, а это становилось все труднее и труднее, так как она стала намного меньше готовить.
Затем были цветы, домашние животные, выпиливание по дереву… она хваталась за любую возможность увлечь себя, заставить думать о чем-то другом.
Так прошел год.
Год, который принес ей много новых навыков, и позволил понять, что, на самом деле, ей было нужно.
Был холодный осенний день. Она сидела на диване, отрешенно глядела на огромный террариум, где неторопливо ползал её любимиц – питон по кличке Эсмерт.
За окном начинался дождь.
Внезапно, она встала и подошла к шкафу. Она так давно не выбирала себе одежду, что теперь слабо удивилась, как много у неё всего.
Черные джинсы, серая майка. Она с трудом вспомнила, что это, когда-то, была её любимая одежда. Сейчас, правда, она болталась на девушке как на вешалке.
Тонкий кожаный плащ, черные элегантные сапоги. Удивительно, но совсем новые…
Соседка на днях вытащила её в магазин, уверяя, что легкий шопинг обязательно поможет ей прийти, наконец, в норму, и развеселиться. Шопинг принес ей новые сапоги, но не облегчение.
Выйдя на улицу, она побрела по знакомому до боли адресу.
Дождь к тому времени напоминал по своей плотности скорее водопад.
Впрочем, это не волновало её.
Он жил на другом конце города, но садиться в какой либо транспорт ей не хотелось, поэтому она прошла весь путь пешком.
Она стояла перед его дверью и не решалась позвонить. Впервые в жизни, она не могла решиться что-то сделать…
Наконец, неуверенно она подняла руку, и нажала на дверной звонок. Раздался неприятный скрежещущий звук. Затем, на пару минут в подъезде воцарилась тишина. Она, наконец, почувствовала, как холодно стоять в мокрой одежде, тем более что она была одета слишком легко, а на улице было далеко не лето.
Но вот послышался звук отпираемой двери и на пороге возник он.
– Пришла, – негромко усмехнулся наставник. – Проходи… только волосы и плащ не того цвета.
Девушка вначале не поняла о чем он, но, зайдя в квартиру, услышала:
Я придумал тебя придумал тебя
От нечего делать во время дождя
Пить до утра в ожидании рассвета –
Какая тоска! –
Я зажмурил глаза
И придумал тебя
Ты стоишь у порога в белом плаще
С черных волос на паркет стекает вода
Слишком поздно пытаться
Тебя придумать назад –
Твои тонкие пальцы лежат
На кнопке звонка
Что мне делать с тобой?
Что нам делать теперь?
Звонок прозвенит – откроется дверь
Ты войдешь в этот дом
И останешься в нем навсегда
У тебя больше нет никого
Кроме того
Кто придумал тебя
– Наутилус, – тихо прошептала убийца. – Ты всегда его любил…
– Да. Там и про тебя песенка есть.
– Знаю, слышала… Более того, ты сам мне её пел, – она сняла плащ и отдала его своему наставнику, – Только они не всегда правы. Я не останусь здесь.
– Останешься, – печально ответил мужчина, вешая одежду на вешалку. – Когда ты уходила, помнишь, что ты сказала?
Безымянная отвернулась и сжала губы. Она помнила тот позор, но признаваться в нём не хотела.
– Ты сказала, – продолжил мужчина, – «Я останусь, если ты попросишь. Всего два слова, пожалуйста, останься, и я останусь», видишь, я запомнил.
Убийца с трудом удержалась, чтобы сейчас же не убежать. Тогда он не попросил. Он только усмехнулся, и холодно пожелал ей удачи… она тоже запомнила.
Видя, что ей неприятны такие воспоминания, он оставил конец своей речи витать в воздухе, и пригласил её пить чай.
Холодный, сладковатый зелёный чай будто ждал её у него в холодильнике… в этот чай легко было подмешать яд, но она даже хотела умереть так. На кухне у него… отравленная тем, что он дал ей своими руками.
– Там мог быть яд… – с легкой улыбкой сказал мужчина, помешивая свой черный чай. «С двумя ложками сахара» – отстранённо вспомнила она его вкусы, перед тем как ответить ему. Чуть хрипло, спокойно, без каких либо эмоций:
– Да, я знаю.
– Почему ты пришла? – поинтересовался наставник, откинувшись на стуле, отпивая чуть из чашки и слегка насмешливо глядя на девушку.
– Я просто пришла, – передернула плечами молодая убийца, допивая чай. – У тебя есть виски?
– Нет, у меня вообще нет алкоголя. И даже если бы и был, то я не налил бы тебе.
Девушка никак не отреагировала, лишь достала из-за пояса флягу, и, отвинтив крышку, поднесла ко рту, но глоток она сделать не смогла. Все же реакция е наставника была быстрее, чем её и фляга вылетела у неё из руки. Он ударил по руке девушки, будто она пыталась выпить яд…
– Ты не будешь в моём доме пить, я не хочу видеть у себя на кухне размазню, которая хочет убежать от своей боли.
Девушка не хотела ему отвечать. Вдруг, очень ясно, она поняла, что здесь ей не место, вообще здесь, в этом мире. Она поднялась со стула и неторопливо пошла к входной двери. Ей не хотелось даже прощаться.
– Безымянная, – окликнул он её, но она будто бы не слышала, что он говорит. Тогда он замер на миг ; она успела снять плащ и начать его одевать.
– Лада, – негромко сказанное имя прозвучало в комнате как выстрел. Девушка вздрогнула и повернулась. Очень давно никто не называл её по имени…
– Прошу тебя, – было видно, что слова давались ему с большим трудом, – Останься.
– Ты попросил, – не веря, что он это сказал, прошептала девушка. – Ты…попросил.
– Только не заставляй меня делать это ещё раз, – поморщился мужчина. – Так ты остаешься?
Эпилог
Она осталась.
Конец