К вечеру мы с отцом вернулись домой с хутора Кочеты. На следующий день я встретился со своим приятелем Генкой и рассказал о том, как проводил время на хуторе. Генку это заинтересовало, и он попросился поехать с нами. Отец согласился и предложил ему ехать с нами через несколько дней. Мы собирались помочь Степанычу перевезти пасеку в горы. Генка охотно согласился.
И вот через неделю, взяв в сумку хлеб, сало, лук, бутылку воды, мы рано утром вышли на окраину города. Солнце еще не взошло, было прохладно. Вот и развилка дорог, на которой собирались люди, ожидающие попутную машину. Несколько мужчин и женщин уже стояли здесь. Через час дождались попутную полуторку, идущую в сторону хутора, хотя и мимо него. Водитель согласился подвезти нас. Забрались в кузов и уселись на пустые ящики. Дорога гравийная, хотя ровная, но пыльная.
В те времена автобусы в Кочеты не ходили. Не доехав несколько километров до него, мы слезли. Дальше пошли пешком. Солнце уже взошло и припекало, день становился жарким. Отдохнули под раскидистым деревом у края дороги, перекусили.
Вот вдали показались высокие деревья, сады – это Кочеты. Мы шли через поля, по тропинке, напрямик, по берегу речки. К середине дня добрались до хутора. Вот и знакомая хата, крытая камышом. Поздоровались со Степанычем и бабой Настей, которая тут же предложила нам покушать с дороги и напиться парного молока. Степаныч обрадовался, увидев нас: «Помощники приехали! Работы полно! Давайте, помогайте! Надо откачать мед и подготовить ульи к перевозке! Не успеваю все сделать – а завтра вечером ехать!»
Степаныч рассказал нам, что контрольный улей, стоявший на весах для контроля медосбора, стал даже уменьшаться в весе - пчелы собирают мало меда, еле – еле кормят сами себя, так как сады и огороды уже отцвели, а хутор со всех сторон окружают поля пшеницы. Надо теперь перевезти пчел туда, где есть подсолнухи, гречка или другие медоносы.
Оказалось, что Степаныч только что вернулся из «разведки». Он ездил в горы, договорился с председателем колхоза, который разрешил перевезти пчел на земли колхоза – на горные луга. Степаныч со своими товарищами – пчеловодами решили перевезти туда еще 2 небольшие пасеки и поставить их вместе, чтобы легче охранять пасеки, ездить за продуктами и веселее жить. После гор они собирались везти пчел в лес или в плавни, где около лиманов еще цвели травы.
Работы было действительно очень много, хватило всем. Мы надели широкополые соломенные шляпы с сетками, закрывающими голову и лицо. Степаныч все время окуривал пчел из дымаря - пчелы боялись дыма и не трогали нас. Он вынимал из улья рамки переполненные медом для его откачивания, так как они могли оборваться во время переезда из-за тряски.
Затем закрепляли рамки в ульях, чтобы они не могли сместиться, соединяли болтами корпуса ульев, магазины (надставки с рамками) и крышки ульев, чтобы они не открылись при перевозке.
Мы помогали как могли - носили рамки с медом в деревянном ящике с ручкой в сарай и там специальным ножом срезали тонким слоем крышечки сотов, ставили рамки в медогонку.
Я крутил ручку медогонки, и мед центробежной силой выбрызгивался на стенки медогонки и ее дно, Периодически его сливали через кран в бидон. В сарае стоял сильный аромат меда, жужжали пчелы, стараясь проникнуть в сарай на его запах.
Вечером работа была закончена. Степаныч сказал, что на следующий день вечером должен подъехать попутный грузовик, шофер которого едет порожняком в горы и обещает заодно прихватить пасеку.
Наконец, работа была закончена. Мы сильно устали, еле передвигали ноги. Баба Настя угостила нас вареной картошкой, парным молоком. Выкупавшись в речке, мы с трудом добрались до кроватей и мгновенно заснули. На следующий день долго купались в речке, загорали, снова купались. Вот и подъехала попутная полуторка. Шофер, молодой крепко сложенный парень, присоединился к нам, отправился на речку и стал нырять с мостика. Мы ждали, пока полностью стемнеет – чтобы пчелы уселись в ульи и не летали во дворе.
Степаныч закрыл летки ульев специальной сеточкой, чтобы ульи могли вентилироваться в пути, но пчелы сидели внутри и не мешали погрузке и в пути. Но они все-таки нашли где-то в одном из ульев лазейку, вылетели и стали жалить нас всех. «В речку! В речку!» - закричал Степаныч. И мы все кинулись бегом к речке, спрыгнули в нее. Это было единственное спасение, в воде они нас не трогали.
Когда стало совсем темно, мы вернулись к машине. Пчелы уселись в ульи, не трогали нас. Машина была небольшая, загрузили ее намного выше бортов. Ульи увязали веревками. Вот, наконец, мы сложили в кузов также разобранный пчеловодный домик и немногочисленные пожитки Степаныча, закончили погрузку.
Попрощавшись с бабой Настей, усадили в кабину к водителю Степаныча, как самого старшего. Сами мы взобрались в машину на ульи и уцепились за веревки, которыми увязали груз. Водитель ехал проселками. Дорога была ухабистая. Ехали медленно. Сидя на самом верху горы ульев, мы держались за веревки и раскачивались на ухабах как груши на дереве в ветреный день. Была глухая ночь. Вокруг – ни огонька, станицы и хутора спали. Нам тоже очень хотелось спать. Но нельзя было ни на секунду выпускать из рук веревку, вцепившись в нее намертво, чтобы не свалиться.
Казалось, мы едем и едем, и нет конца пути. Наконец, грузовик въехал на окраину города и остановился. Окна домов были темные, нигде ни огонька. Мы слезли на дорогу, еле-еле разогнулись и немного размялись. Отец посоветовался со Степанычем и шофером. Они решили оставить нас в городе – чтобы мы пошли домой, отдохнули и ночевали дома. «Ничего, приедете на пасеку через неделю!» - успокаивали нас. Несмотря на наши возражения, мне и Генке пришлось идти домой. Грузовик двинулся дальше, и неяркий свет его фар исчез за поворотом. Мужчины отправились дальше, чтобы доставить пчел и разгрузить их в горах.
Пришли мы среди ночи домой. Мама очень удивилась, так как ждала нас лишь через несколько дней. Мгновенно заснули. Днем вернулся отец. Поездка прошла нормально.