Метро

Я студент. Учусь в Киевском Национальном Экономическом Университете, сокращенно КНЭУ, а по-народному просто НарХоз. Сессия. Самое романтическое время для студента. Зимой она охвачена новогодним настроением, когда душа готова гулять до забытья несколько недель подряд. Летом сессия это тот последний шаг, который нужно сделать, чтобы быть ДВА месяца свободным. Ты уже чувствуешь, предвкушаешь, планируешь, сколько всего можно сделать, но до этого нужно пережить месяц бессонных ночей.
И вот очередная зимняя сессия подошла к финалу! Финал у нас всегда заканчивался бурной весёлой гулянкой в общежитии. Конечно же, каждый сданный экзамен этим заканчивался, просто масштабы разные были. Сданный экзамен был как освобождение города Киева от немецких захватчиков, а сессия – как 9 Мая – День победы. Поэтому праздник распространялся не только сугубо на нашу группу, но и на весь поток. В общаге он переходил абсолютно на всех, независимо от потока, факультета и даже курса.
Моё состояние утром – живой труп. Три ночи без нормального сна. Последний экзамен, к которому действительно нужно было готовиться, а не писать ночью шпаргалки, был с политологии. Политология – предмет для меня и для моей специальности абсолютно ненужный. Хотя так можно сказать о половине дисциплин, которые мне приходилось изучать. Хорошо, что по многим из них были зачёты, но почему-то именно по политологии требовалось сдать экзамен. Преподаватель, видимо чувствуя бесполезность своего предмета для нашего курса, был беспощаден ко всем. Поэтому этот последний экзамен был последней битвой – взятием Берлина.
Берлин я прошёл. А также и празднование Дня победы. Теперь же стоял на станции метро Шулявская абсолютно изнеможенный. Я знал, что без опоры сам не простою более пяти минут, но за это время должен был прийти поезд, где я бы мог, прислонившись к стенке, сымитировать какое-то подобие сна. Подошёл поезд. Мне повезло – людей было мало, поэтому я мог найти свободное место. Присев, я почувствовал, как начинаю просто отключаться, и в тот же момент какой-то нечеловеческий, мерзкий голос произнёс, что поезд следует до станции Дарница. А мне ведь дальше нужно было! Но вставать и выходить не было ни сил, ни желания. Организм уже был наполовину погружен в беспробудный сон.
Я заснул моментально, как только закрылись двери вагона. Снов не было. Кроме одного. Да и не сон это был, а какое-то бредовое видение. Моё сознание продолжало гулять в общежитии, прокручивая снова и снова пережитые моменты, которые под воздействием алкогольного опьянения не особо чётко запечатлелись в моей памяти. Из всех недавних воспоминаний, которое лучше других отложилось в памяти, была девушка. Блондинка. Довольно привлекательная. Всё время я провёл с ней. Было такое ощущение, что я её где-то видел, и даже знаю. Но это неудивительно, ведь она могла быть из параллельной группы или потока, и мой взгляд мог не один раз упасть на неё во время общих лекций. В общем, неплохо мы провели время, но вот имени её я не запомнил. Как же её звали? То ли Инна, то ли Ирина – вот что-то подобное. Теперь же её образ крутился у меня в голове, не давая моему сознанию отключиться полностью.
Времени я не ощущал, и не могу сказать, как долго я видел этот “сон”. Проснулся или вернее сказать очнулся я оттого, что меня кто-то куда-то тащил. Придя в себя, я постарался разглядеть всё вокруг. Тащили меня под руки двое неизвестных мужчин, одеты в какую-то чёрную спецформу. Они напоминали охранников небольшого магазина или аптеки. На улице уже был вечер, но я всё ещё находился в вагоне поезда. Правда, недолго. Меня просто вышвырнули из вагона, платформы не оказалось, и я просто упал на твердую холодную землю. Отряхиваясь, я начал подыматься на ноги. Привстав, увидел, как те двое неизвестных приближаются ко мне. Почувствовав какой-то звериный страх, я попытался попятиться назад, но почему-то в глазах резко потемнело. Я потерял сознание.
Очнулся я с сильной болью в затылке. Вокруг меня лежали какие-то люди, напоминавшие бродяг и бомжей. Единственное отличие было то, что они были одеты одинаково. Одинаковые ватники, одинаковые штаны. Заключенные! Первое что пришло на ум. Я огляделся. Помещение напомнило то ли барак, то ли сарай. Напротив меня была железная дверь с решетчатым окошком. Ясно – тюрьма! Но ведь как такое возможно?
Начало светать. Видно, без сознания я был весь вечер и всю ночь! За стеной послушались крики, и железная дверь ужасно заскрипела, а потом открылась. Зэки начали подыматься и выходить. Я последовал за ними и только в этот момент обратил внимание, что одет точно также как они. На мою одежду был натянут ватник и большие грязные штаны. Мы шли колонной мрачными узкими коридорами. Время от времени попадались “охранники” в чёрной спецформе, но уже с автоматами. Дело было серьёзным. Я почувствовал, как всё внутри начинает холодеть от страха. Мне требовалось огромные усилия, чтобы не поддаться панике.
Мы вышли на улицу. Утро оказалось морозным. Я оглядывался по сторонам, как внезапно почувствовал легкий толчок в спину.
– Ты новенький? – услышал я сзади. Обернувшись, я увидел зэка, который шёл за мной. Особых отличий от остальных у него не было. Лицо небритое. Волосы грязные, местами седые. Его возраст было трудно определить.
– Не повезло тебе, парень! ¬– не дожидаясь моего ответа, произнёс он. – В метро заснул или как?
– Да, в метро, – удивлённо ответил я, – а откуда вы знаете?
Зэк ничего не ответил. Он даже сделал вид, что со мною вообще не говорил. Я только потом понял, что наша короткая беседа привлекла внимание людей в чёрной спецформе. На улице у них были не только автоматы, но и какие-то маски, некоторым образом напоминавшие противогазы.
Я посмотрел по сторонам. Было ощущение, что я на какой-то фабрике. Везде какие-то сдания-сараи, склады, ангары и гаражи. Несколько раз пришлось перешагнуть через рельсы железной дороги. Зэк сзади сквозь зубы пробормотал: “Осторожно переступай, они под напряжением!”. Странно. Зачем по рельсам ток пускать?
Лишь когда совсем рассвело, то понял где я! Я между станциями метро Левобережная и Дарница. Практически никогда мне не приходило в голову обращать внимания, на эти заброшенные здания и гаражи. Рельсы же были для поездов метро. Не доезжая до Дарници, хорошо заметно, что рельсы уходят куда-то к этим зданиям. Я всегда думал, что у них там какая-то ремонтная станция или ДЕПО. Но даже подумать не мог, что это тюрьма! Да и зачем проводить метро к тюрьме?
Мы приблизились к какому-то складу. Кругом дымили жестяные бочки. Не понятно, что в них горело, но от этого отдавало сильным жаром, поэтому мороз уже не чувствовался. Затем подъехал поезд метро. Зэки по очереди заходили в здание и выносили оттуда какие-то запаянные ящики, а иногда и бочонки. Несли это все к вагонам поезда и складировали в какие-то открытые отсеки чуть выше колёс, чем-то похожие на багажные отсеки у автобусов. Пришла и моя очередь. Я зашёл. Склад был полностью забит этими ящиками и бочонками. Несколько зэков их снимали и раздавали другим. Мне попался ящик весом килограмм двадцать. Дотащив его до вагона поезда метро, я подобно другим загрузил его в отсек. Везде были надзиратели с автоматами, которые отслеживали каждое наше движение. Не оборачиваюсь я заговорил с зэком, шедшим всё время сзади.
– Что тут происходит?
– А чёрт его знает! – ответил мой собеседник.
– Вы давно здесь?
– Уже почти год... Не повезло нам всем. Целыми днями эти ящики тягаем и в поезда грузим.
– А что в них?
– Этого лучше никому не знать. Так как если узнаешь, пришьют на месте. Видать что-то секретное. Может ядерные отходы, а может какое-то биологическое оружие или химическое. Кто его знает!
– Это с чего вы решили?
– Да тут мало кто больше двух лет выживает. А половина за пару месяцев ноги протягивают. Мне вот и тридцати пяти лет нет, а такое ощущение, что давно за полтинник перевалило. С каждым днём себя хуже и хуже чувствую. Видать месяц другой и всё – каюк мне.
– А откуда же тогда новые люди поступают?
– В основном из колоний. Стоит человеку там болячку подхватить типа туберкулёза, как сразу сюда на лечение отправляют. Особенно тех, кого никто регулярно не посещает. Просто пишут, что помер, и всё. Тратиться ведь на лечение не надо. Тут и так ведь помрёт. Таких тут больных три четверти. Сам ещё не знаю, как не подхватил, хотя может и подхватил. Хе-хе...
– А как же вы сюда попали?
– Да повздорил с начальником тюрьмы. В морду дал! Хе-хе... Когда возможность случилась. Сволочь он! Не выдержал просто!
– А откуда вы узнали, что я в метро заснул?
– Тех, что с колоний – их целым стадом сюда привозят. А вот такие как ты, к нам поодиночке где-то раз в месяц попадают. Заснёт человек в метро, попадёт на этот чёртов секретный объект, хотя обычно проверяют, но всякое бывает, и всё – никто уже его не выпустит, и разбираться даже не будет, что он видел, а что нет. Многие в первый же месяц копытятся. Не закалённые! Хе-хе...
Желание говорить у меня отпало. Целый день пришлось тягать ящики. Лишь где-то в полдень нам дали прерваться на час. Завели на какой-то пустой склад, разлили в алюминиевые миски что-то похожее на перловую кашу – и всё. Дальше снова ящики грузить! Продолжалось это до позднего вечера. Потом нас завели обратно в тот же барак-сарай, где я очнулся. Я плюхнулся на пол возле стены, где было посвободней. Тело ныло, самочувствие было отвратительным. Свернувшись в калачик, я начал засыпать. Усталость отгоняла всяческие страшные мысли, поэтому я быстро стал отключаться. Как вдруг где-то рядом, я услышал тихий, но отчётливый голос. Начал прислушиваться. Сон ушел. Беседовали двое. У одного голос был хриплым, нередко срывался глухим кашлем, у второго – басистым, грубым и достаточно резким.
– Ты уверен, что всё выйдет? – тихо спросил хриплый голос.
– Гарантий, понятно, никаких нет. Грохнуть могут, как пить дать, но одно я тебе точно гарантирую – если мы будем так дальше корячиться, коньки откинем рано или поздно, вопрос всего, лишь времени, – отвечал басистый. – По мне лучше уже сразу! Но зато шанс отсюда выбраться будет.
– Это уж точно! Тогда завтра, ближе к вечеру, когда темнеть начнёт.
– Бочки готовы?
– Да! Когда темнеть начнёт, их будут ярче зажигать, как всегда. Вот тогда они и рванут. Так что держаться подальше нужно.
Они ещё некоторое время перешептывались, но я не стал дальше прислушиваться. Одна мысль засела в голове и больше не над чём не давала сконцентрироваться. Побег! От дымящихся бочек – держаться подальше. Это я зарубил себе на носу. Мыль всё кружилась и кружилась у меня в голове, поэтому я и не заметил, как уснул.
Как только рассвело, нас снова погнали грузить ящики. Только теперь всё моё внимание было обращено к дымящимся бочкам. Их было не так уж и мало, как могло показаться на первый взгляд. Возле каждого здания было как минимум две таких бочки. Расстояние между ними не превышало пятидесяти метров. Поэтому казалось, что стоит одной взорваться, как начнут взрываться и остальные по принципу домино. Держаться подальше от них возможности особой не было. Я то и дело высматривал подходящие места, куда бы можно было метнуться в случае чего.
Сзади меня кто-то резко, но осторожно толкнул, прервав тем самым мои мысленные поиски укрытия.
– Не оборачивайся! – сразу же услышал я. Это был голос того самого зэка, с которым я разговаривал вчера. – Слушай, а у тебя на воле никого нет, кто бы тебя искать стал? Может там какой-нибудь родственничек в верхах. Может тогда тебя и выпустили бы отсюда.
– Нет. Никого нет. Обычный рядовой студент я.
– Тогда пиши пропало.
Я задумался. Прошло уже двое суток, как я сел в метро. До этого меня дней пять дома не было. Родные уже привыкли, что я могу пропасть на неделю во время сессии. Мобильник разрежался в первые три дня. И потом от меня ни слуху ни духу. Наверное, до сих пор никто ещё и не спохватился. А если и спохватился – то что? Ну, развесят мои фото, что это даст? Долго размышлять над этим не стал, так как толку от этих размышлений не было. Я принялся снова изучать обстановку, запоминать месторасположение бочек и искать более менее безопасное место, куда можно было ринуться в случае чего.
Время тянулось медленно. До так называемого обеда, казалось, прошла вечность. После “обеда” время пошло быстрее. Зимой темнеет рано. “Момент истины” неумолимо приближался. Начало темнеть. Я был начеку. Не знаю, сколько прошло времени: полчаса или час, как что-то грохнуло. Грохот мало чем отличался от грохота фейерверков. Зэки и надзиратели застыли и обратили свои взгляды в сторону взрыва. Где-то на другом конце этой странной тюрьмы одно здание было объято красно-оранжевым пламенем. Валил густой чёрный дым. Через секунду я опомнился и со всех ног помчался в сторону рельс метро. Через какое-то время за моей спиной начали раздаваться один за другим остальные взрывы. Сквозь них я услышал крики. Всю зону быстро охватило смятение и паника. Послышался рокот автоматов. Я бежал из последних сил. Взрывы начали доноситься отчетливее, шумиха нарастала. Внезапно я почувствовал сильный жар. Что-то сбило меня с ног и кинуло о землю. Последнее, что я запомнил – была галька, в которую впечаталось моё лицо. В глазах потемнело. Я потерял сознание.

***

Очнулся на больничной койке. Вскоре я узнал, что упал на рельсы на станции метро Дарница. При этом очень сильно ушибся головой. Был трое суток без сознания. Секретная тюрьма мне вспоминалась страшным сном, но я был абсолютно уверен, что она существует на самом деле. О киевском метрополитене я неоднократно слышал, что он планировался и для военных целей. Что станции Арсенальная и Шулявская находятся возле заводов, к которым при помощи поездов метро можно очень удобно и, главное, безопасно наладить транспортировку грузов. Но, несмотря на эти слухи, поверить в то, что при помощи метро перевозят какие-то секретные и опасные для здоровья вещества, было очень сложно. Но это оставалось единственным объяснением существования секретной зоны.
После больницы, я некоторое время не ездил на метро, боялся, что вычислят и заберут обратно. Но потом страх прошел. На поезда же, следующие до станции метро Дарница, я принципиально не сажусь до сих пор.

Март 2007 г.