По самому краю серого идет лазурный прорыв, откуда немедленно высовывается солнце. Хозяева торчат посреди газонов с одиноким видом, обреченно сжимая в руках поводки от любимцев. Собаки радостно повизгивают и мчатся. Весь их вид свидетельствует о безграничном счастье. Вот я, посмотри! Как я быстро бегу, как аккуратно я переставляю лапы, какая у меня блестящая шерстка!.. И вот несется, искоса поглядывая на собратьев: увидели ли, как хвалит меня мой хозяин? Задиристо вспрыгивает на бревно: я выше всех! Вихрем метнется за брошенной палкой и несет добычу, кокетливо вскидывая голову.
В деревьях суетятся галки. Отсюда удобнее всего стрекотать на больших, но, увы, бескрылых хищников. Толстый кот лениво поднимает голову, оценивая расстояние до ближайшей задиры, а та аж заходится в насмешках. Ветка невысоко, но нахалка легко соскользнет с нее и полетит, восторженно крича всем о своей проделке. Нет, сегодня кот не будет гоняться за крылатыми тенями. Он сыт и доволен, а до ночных концертов еще далеко. Нужно поспать.
Тут же налетает красавец терьер, заливаясь счастливым лаем, и кот стрелой взмывает по стволу, спугивая галок.
В дорожной пыли пушатся и валяются воробьи. Дети с визгом бегут разгонять стайку грязноватых голубей, и те с натугой перелетают на пару метров. Человечки помладше копаются в грязи, нарочно усевшись туда чистыми штанишками. Уставшие мамы и няни теперь уже спокойно сидят по лавочкам и обсуждают последние новинки мира малышей. Машины нервничают и сигналят. Везде суета и возня.
Из закопченного оконца выглядывает поэт, задумчиво почесывая щетину. Ну вот, весна опять наступила без него. Сегодня воскресенье, день, когда особенно отчетливо видишь окружающее. Когда с глаз спадает пелена и все является тебе таким, какое есть. Но как же тогда стихи? Их ведь надо было отнести в редакцию вчера? Перед глазами является календарь. Нет, не вчера. Недели две назад. Ой, что теперь будет…
Зато стихи написаны самые лучшие! Да-да, и пусть этот Эдман грызет себе ногти, все равно ему никогда со мной не сравниться! И тут поэт сникает, вспомнив, что стихи Эдмана, однако, расходятся куда лучше, чем его собственные. Интересно, в чем же дело?
Техника у него хуже, да и рифмы какие-то медвежьи. Значит, дело в их восприятии! Надо сделать свои стихи еще легче, еще эфирнее, чтобы они сами взлетали в воздух, цепляя слух! Пусть это будет поэма о весне, о восхищении, о вечной ее юности! Пусть она сама выпорхнет в окно, пусть ее голос звучит в устах миллионов людей!
Поэт уже быстро пишет, надавливая карандашом на клочок блокнотного листка, небрежно обрывая буквы. Общее настроение передалось и ему.
Конечно же, мы тут как тут. Мы любим, когда все заняты приятными делами. Мы – солнечные лучи. Мы умеем примирить и успокоить, развеселить и утешить. Мы – палитра смеха. Каждый из нас несет свою долю радости, а вместе мы составляем целую симфонию ликования. Мы – дары радуги. Чаще всего нас находят дети, ведь они более наблюдательные, чем взрослые, но иногда мы достаемся и им. Мы хотим, чтобы наших подарков хватило всем, просто иногда не успеваем донести их так быстро, как нам бы хотелось. Мы – предвестники любви, и нашим почитателем рано или поздно становится каждый человек на Земле. Мы – отголоски радужных настроений.
Эту мелодию нельзя услышать, только почувствовать. Еще один вздох – и ноты чуть поменялись. Теперь здесь звучит ветер, принесший нам кусок бумаги с неровными буквами. И снова легкие наполнились свежестью. Мы уже мчимся, летим в самый центр суеты, спеша донести до вас то, чему суждено вечно погибать и возрождаться.
17.03.07