Давным-давно, а может и не так давно, а может и вовсе такого ещё небывало, где-то далеко за миллионы миль или совсем близко на расстоянии вытянутой руки, по стеблю облепихового дерева ползет пухлая улитка.
Чудесный денек, как и всегда в июле. Улитка радуется, попискивает и причмокивает, но внезапно выпадает из панциря.
Облепиховое дерево стоит на возвышенности у горной реки, его листья влажные, но суховаты, некоторые изъедены, ствол прогнулся. Вода бьется о камень, ветер о воду, полчище других улиток сражается с ветром в надежде подступиться к корням облепихи, а затем взять штурмом и все дерево.
Улитка жива, но недовольна: она тут, а рогалик-дом там – прилип к ветке, к тому же, теперь она некрасива и бесформенна, абстрактна.
Ягоды набухают, но еще не сезон, и даже не скоро. Их незрелый блеск уже привлек к себе внимание тех, кто именует себя “жителями у священного дерева”.
Тем временем, полуулитка одиноко ползет вдоль бережка, глотая брызги реки и умываясь ими. Солнце печет, улитка мучается и думает, что она теперь медуза. Ей грустно и хочется скорее домой.
Проходит время, улитка без панциря встречается с полчищем улиток сражающихся с ветром, те провозглашают её Императором и сыном Неба.