Я с детства был на редкость воспитанным мальчиком. Взяв за основу мою врождённую патологическую тактичность, родители активно начали вживлять в мой податливый мозг азы этикета, как только мой речевой аппарат возвысился над уровнем агуканья. Уже в детском саду я усердно здоровался со всем, что движется, и церемонно извинялся перед дворовыми кошками за их вымазанные синей краской хвосты. Слова вежливости были для меня такой же естественной составляющей жизни, как выедание ягод из клубничного варенья и исправление троек в дневнике на пятёрки.
Была самая обычная весна: наряду с авитаминозом и аллергией на одуванчики мой двенадцатилетний организм наполняло невероятно романтическое настроение и ещё то жгучее необъяснимое томление, называемое, как оказалось, гормональным всплеском. Я ехал из бассейна домой, обычный счастливый мальчик с плохо высушенными чёрными кудрями, с едва заметной горбинкой на немного смуглой переносице.
В автобус зашла бабушка. Обычная бабушка в платочке. Добрая бабушка с кротким улыбающимся взглядом. Такие бабушки кормят внуков творогом с мёдом и пирогами с капустой, рисуют вареньем на манной каше улыбчивые рожицы, кладут в чай три ложки сахара, вяжут тёплые шерстяные носочки и варежки и рассказывают добрые сказки на ночь. Свободных мест в автобусе не было, и я, улыбаясь, встал в сиденья:
- Бабушка! Садитесь, пожалуйста!
Бабушка удивлённо посмотрела на меня, потом на сиденье, потом снова на меня.
«Какой молодец, старенькой бабушке место уступил, какой хороший мальчик!» - хотелось услышать мне.
Я не знал тогда, как назвать такое выражение лица, но теперь знаю» бабушка была в смятении.
- Да как же я сяду? Ты-то небось блохастый, али заразный какой! Да что ж вас развелось-то, чертей, на нашу голову-то! Управы на вас нет, ироды поганые! Да что ты уставился-то на меня? Деньги небось утащить хочешь? Так вот шиш тебе! Понаехали, сволота беспризорная, русскому человеку по улице пройти опасно! Дикарь немытый!
Я стоял перед ней как вкопанный. Я вытянулся в струнку и не смел дышать. Бабушка плюхнулась на моё сиденье и отвернулась от меня всем телом к окну. Люди перешёптывались, одни смотрели на меня с жалостью, другие – с трудом сдерживая смех.
Это я-то сволота беспризорная? Я дикарь немытый? Я – воспитанный, вежливый мальчик, сын преподавательницы философии и архитектора? Да какой же я немытый! У меня же даже волосы после бассейна ещё не высохли! Неужели она не видит? Ну уж нет! Я сейчас всё ей выскажу!
- Извините… Извините пожалуйста, но вы не правы… - пролепетал я и протиснулся к двери. Пассажиры автобуса засмеялись, а очень толстая женщина потрепала меня по голове и сказала:
- Молодец, но мог бы и пожёстче!
Придя домой, я сразу рассказал всё родителям. Они объяснили мне, что некоторые люди очень нас не любят, что все национальности равны, но некоторые этого не понимают, что это глупые люди, что мы обязательно когда-нибудь вернёмся домой, что там очень красиво и все друг друга любят, что я молодец, и, наконец, что звонила Ленка Белокурова и приглашала меня на день рождения. Ленка была самой красивой девочкой в классе: блондинка со светло-серыми глазами, с лёгким румянцем на белом-белом лице. Кто бы мог подумать, что через неделю она признается мне в любви, а через два года подерётся за меня до синяков с моей первой девушкой?.. Только, помню, я тогда не перед кем не извинялся, а просто залепил ей такую затрещину, что она и не думала потом ко мне приставать. Естественно, растрепала всем:
- Меня Тимур избил! А чего ещё от него можно было ожидать? Он же дикарь!