Мой папа с детства мечтал стать лётчиком. Бредил голубыми лампасами, голубыми петлицами, голубым околышем… А ещё сильнее - голубыми глазами девушек, завороженно глядящих на его лампасы, петлицы и околышек.
И так он об этом крепко мечтал, что мироздание сжалилось и сбыло несбыточное, забрив отца в срочную службу на должность воздушного стрелка-радиста.
Но, человек, как известно, предполагает, а организм располагает. И если папина душа рвалась вверх, то желудок его рвался наоборот. И первые же тренировки это доказали.
Так что после восьми месяцев обучения, папу из стрелка-радиста переквалифицировали в механика-электрика, и он оказался в мазуте по самый околышек.
Однако даже тогда, ползая на брюхе и крутя гайки, он по-прежнему продолжал лелеять свои голубые мечты, пока однажды, на третьем году службы, с ним не приключился забавный случай.
В тот день они с напарником подготавливали самолёт к учебному вылету. И когда работа была закончена, напарник неожиданно предложил отцу прокатиться.
- А давай, прокатимся, - сказал он. - Заберёмся под чехлы и слетаем. Полёт-то учебный, дадут пару кружков и всё. Как на карусели…
И папа затрепетал в предвкушении.
Юркнув в салон, безбилетники накрылись пыльными чехлами, и когда дверь люка захлопнулась, очутились в кромешной темноте. Потом взревели винты, самолёт побежал, выхватывая колёсами бетонные стыки, и неведомая сила, накрутив кишки на кулак, оторвала товарищей от земли.
«Лечу! - застучало в голове отца восторженное. - Я лечу-у-у-у!!». И его рот растянулся в широкой улыбке.
Когда же самолёт выровнялся и счастливые «зайцы», выбравшись из-под чехлов, принялись шёпотом обсуждать, как сослуживцы их умрут от зависти, началась болтанка.
Машина задёргалась, как припадочная, и адский аттракцион под названием «турбулентность» заработал.
Желудок несчастных счастливцев метался от горла к ногам, от ног к горлу, и уже через несколько минут тьма, духота и пары солярки востребовали от безбилетников скорбную дань.
Сперва они блевали в пилотки. Затем - в сапоги. Далее - куда придётся, ибо во тьме всё смешалось и мозжечок перестал понимать, где верх, где низ, а мозг уже не отличал сна от яви.
Время, будто замерло. Казалось, пьяный механик, разогнав карусель, упал грудью на рычаги, заснул, и вскоре бедолаги уже катались по салону бесхозными, бессознательными брёвнами.
Приземления они не запомнили. Яркий свет и громогласный мат вернули их отлетевшие души в бренные тела, а затем полудохлых «зайцев», разложив на бетонке, отливали водой.
Когда же они очухались, их тут же вернули в летающую комнату ужасов, но уже в роли уборщиков. И тогда, рассмотрев «поле брани» при дневном свете, они смогли в полной мере осознать степень произошедшего. Пол, стены и даже потолок, всё вокруг носило следы их феерического пребывания.
Разумеется, после такого небесами отец уже не грезил. Боле того, всеми возможными способами он их избегал.
Однако, с выходом в отставку, всё же приобрёл в военторге лётную форму, и на его плечах, наконец, заиграла вожделенная, небесная лазурь.