Люминий
(был у деда забор из люминия…)
Дед Иван жил в деревне Казулино. Жил ровно и одиноко всю жизнь. Был бобылём. Имел обычный деревенский дом пятистенок, сараюшки, курей и огород, обнесённый забором из алюминиевой проволоки.
Нрава и характера слыл вольного и своеобразного. Большая часть его долгой жизни прошла при советской власти, напоминанием о которой у него остался полный чемодан почетных грамот и благодарностей, да сберкнижка, на которой денег когда-то было, почти двадцать пять тысяч, да вот сгорели они все в годы перестройки. По вечерам мысли о деньгах особенно досаждали деда, ведь каждая копейка в колхозе доставалась с трудом. В бытности дед Иван числился передовым трактористом, и его часто ставили в пример, чем он до сих пор и гордился.
В политику он особенно не вникал, знай себе, пахал, да сеял. У руля тогда стояла и всеми руководила партия. Так свыкшись за многие десятилетия с мыслью уверенности в завтрашнем дне, и жил дед. Не был он коммунистом. Однако после наступления нового образа жизни и мышления, стал с тоской вспоминать старые советские времена.
- Эвона, чего делают, сволочи, всю Россею разворовали, гады! - откровенно возмущался за обедом он у сестры Марии. - Никакой управы на них нету, Сталина бы, так сразу б зачухались, нету порядку в стране! - подъедал деревянной ложкой он сестрины деревенские щи.
А в это время по радио передавали новости. Голос диктора вещал, что курс доллара опять поднялся на торгах валютной биржи, и будет очередной виток инфляции.
- Значит и на цветной металл цена ныне повысится - задумчиво заключила сестра Мария, подавая деду крынку парного молока.
У Сестры Марии сын Алексей промышлял «цветниной», подрабатывал сдачей цветного металлолома, и она немного была в курсе событий.
- Доллар! А чо мне ихний долляр, в гробу бы я его видел с ихней инхвлянцией – высказывал свою точку зрения дед Иван, облизывая деревянную ложку. - Жили без него раньше, и не померли! – заключил он, победно стукнув кулаком по столу. Де быть посему!
Пообедав у сестры, старый отправился к себе домой на середину деревни допалывать огород. Не спеша, дойдя до дома и посидев в тени на завалинке наконец-то, решил – что пора, допалывать…
- Жука б энтого колорадского подсобрать, а то всю картошку личинками облепил, словно малину, занесло его аспида к нам вместе с энтим долляром, да будь они оба неладны – в негодовании пыхтел старче.
Тут зайдя в огород, он почувствовал, что там что-то не так, чего-то там не хватает, как-то неуютно было в огороде и уж больно просторно. Бросив беглый взгляд на одиноко стоящие столбы изгороди, дед воочию увидел, что на них нет алюминиевой проволоки…
- А! Чу, язви его! И меня перемены в стране, стало быть, напрямую коснулись! – не на шутку взбесился старый. - Уууу! Суки! - сотрясал кулаками он воздух… - Весь люминий украли, нехорошие люди! Какие же плохие они - эти дяди, лиходеи!!! Трам тарарам там там!!! – примерно так он ругался.
Дедова обида лилась рекой, поделиться ему было не с кем, кроме курей и галок, копавшихся в земле, больше никого в округе не было.
Немного подумав, он пошел обратно к сестре Марии делиться своим горем, понося воров алюминия на всю деревню и на весь белый свет.
- Да я их..! Да как бы..! Если бы они мне попались! - представлял себе вслух дед Иван, по дороге широко и нелепо размахивая руками.
Как бы он их, и так бы и сяк, и по шее и по спине, и по вдоль, и про между крыльев, и что б впредь не повадно им было, собакам.
Но воры не попались. И вообще, сработали они крайне оперативно, пока дед обедал у сестры Марии.
- Всё одно узнаю и их поймаю! - в горячке успокаивал себя дед Иван, хватаясь руками за сердце.
Сестра Мария, копаясь в своём огороде, задолго услышала ругань брата. Она заранее вышла его встречать, что бы понять, в чем суть дела. Дед ещё на подходе к дому сестры принялся объяснять, в чем суть дела.
- Ааа! Такие они и сякие! Нехорошие! Плохие! Трам тарарам! Всю проволоку люминиевую со всего моего забора скрутили! Уё… украли! Собаки лесные! – разгорячено сетовал дед.
Сестра Мария, какое-то время внимательно слушала брата с приоткрытым ртом, заворожено вникая во все крупные и мелкие детали сильного монолога, потом выдержав паузу, когда дед малость остыл, выдала:
- Анадысь по радиво-то чего говорили, душа твоя тёмная, что доллар опять подскочил, а значит и люминий, стало быть, тоже в цене подскочил. Чем ты слушаешь? А? Старая твоя голова? - бойко и звонко тараторила ему Мария.
- А ты, барин вишь ли нашелся, забор с люминия себе сделал! - продолжала она подбоченясь. - Я вот, сколько сериалов про богатых людей по телевизеру просмотрела, ни у одного из них почему-то люминиевого забора не видела! А ты! Барин! Забор с люминия соорудил! Думаешь богаче их, что ли!? Вон время-то как меняется. Вот не слухаешь радиво, и забору твоему долго стоять не дали! Тебе ж всё равно старому было, какой курс. Сам же мне говорил, на кой он тебе сдался, доллар-то этот?! - справедливо заключила Мария, от чего старому в глубине души показалось, что сестра его не совсем поддержала.
- Да, разворовали Россею матушку, и у меня таперь украли забор, супостаты, и деньги сгорели и чего я тогда, старый самовар, «Волгу» себе не купил, ездил сейчас бы на «Волге», а что толку теперь мне этот курс слушать, всё равно воровать у меня больше нечего, забор и тот спёрли… - плетясь домой, уныло размышлял про себя старче.
Андрей Днепровский – Безбашенный.
7 июля 2002г