Сразу после того, как начал таять снег – в природе появились новые формы жизни. Конечно, такие формы существовали и прошлым летом, и позапрошлым, и каждое лето на протяжении многих веков. Но, каждую весну новые родившиеся приобретали форму сознания подверженную временным реалиям.
Вылупившийся мотылек, маленький, пожалуй, даже меньше сородичей, оглянулся вокруг большого мира, размахнулся посильней и взлетел. Ночью обычно темно, и это доставляло ему дискомфорт. Хотелось тепла и света. Он приподнялся чуть выше, пожалуй, выше, чем это делали другие мотыльки. И с той сумасшедшей высоты мотылёк заметил светлое пятно. Сердечко радостно застучало от предвкушения тепла и света. Мотылек быстрее замахал крылышками и рванулся в сторону своего счастья.
Сейчас, уже скоро мне станет не страшно. Вот уже и темнота расступается, превращаясь из черного в серое, потом в темно желтое, светлее, светло желтое, ослепительно желтое, белое. Когда невозможно стало смотреть, мотылек зажмурил глаза. Он знал, что не промахнется, потому что с каждым взмахом становилось теплее. И уютней.
И вот уже не остановиться. Становится страшней, чем было в темноте. Неминуемая гибель не предвещает ничего, кроме бесславного конца. Невозможно уже повернуть назад. Слишком сильный разгон, слишком большая была жажда комфорта, слишком быстро сокращается расстояние. А главное, непонятно было, где же граница между теплом и смертью. Вот если бы научиться чувствовать момент, когда надо остановиться, как было бы хорошо. Но теперь уже поздно сожалеть, теперь поздно даже попрощаться с этим так и неизведанным миром. Мотылек заплакал. Как было бы здорово своими слезами затушить пламя…
… - Да уйдите же вы. – Человек махнул рукой, отгоняя мелюзгу от свечи, стоявшей на столе. – Как же вы мне надоели…
Порыв прохладного ветра сбил мотылька от огня, и отбросил на безопасное расстояние. Опять в ночь и холод. Сильно болели опаленные крылья, и не прекращали лить слезы. Правда, теперь уже слезы счастья.
За эту ночь мотылек больше не летел на свет. Он сторонился даже светлячков, отлетая от них в самую гущу ночного мрака и холода. Так он и уснул где-то во тьме, а проснулся уже тогда, когда стало совсем светло. И главное не жарко.
Мотылек приподнялся над травой, в которой укрывался остаток ночи, и обомлел. Кругом творилось, что- то невообразимое. Миллионы летающих, ползающих и кричащих насекомых наполняли все видимое пространство. И где то там, в стороне он увидел своих сородичей. Мотылек радостно рванулся к ним. Он летал между ними и смеялся. А те сначала не замечали его, но потом кто-то обратил всеобщее внимание.
- Смотрите, какие у него крылья.
Мотылек повернул голову и увидел, что его крылья приобрели коричневую окраску. С разводами почти черных линий. Вот это да. Какая красота. Тем более что ни у кого таких крыльев больше не было. Он загордился своим отличием от сородичей, взлетел чуть выше, чем это делали остальные и начал красоваться перед восхищенными взглядами. Многие спрашивали, как это случилось.
После такого триумфа мотыльку было неудобно рассказывать о своих страхах и своем губительном полете.
- Вы что, ничего не знаете? Живете здесь на своем поле и не знаете, что во всем мире мотыли себе делают вот такие украшения. Чтобы отличаться друг от друга. Чтобы быть неповторимыми. Уникальными.
И все спрашивали, как это можно сделать. А мотылек рассказал им, что свет позволяет подпалить крылья в такие узоры, которых больше ни у кого нет.
Полетели наивные мотыльки на свет, чтобы стать модными, как мотыльки всего мира. Полетели они подпаливать себе крылья. Только наш мотылек не сказал им одного: что практически невозможно остановиться на той границе, которая безопасна для жизни. Потому что границы никакой нет.
И до сих пор летит мотылек на свою смерть, мечтая быть красивее всех остальных.