ТЯЖЕЛЫЙ СОН
И вот мне приснилось, будто я живу прямо на Площади Республики. Окна мои выходят на ее овал, по которому лениво ползут "жигули" и маршрутные такси, а от всего в стороне, прямо из голубого бассейна бьет пенистый белый фонтан. Каждые четверть часа куранты, вмонтированные в Южную башню, извещают о продвижении времени, но сон мой от этих звуков не прерывается, все тянется и тянется. И еще мне приснилось, будто на нашей лестничной клетке три квартиры. Моя – посередине, одна – справа и еще одна – слева.
В квартире, что справа, жила моя любимая женщина. Любил я ее много лет, внешности ее не замечал и был с ней счастлив. Из окна ее квартиры была видна все та же площадь, по которой бежали тридцать первые "волги", и громче, чем в моей квартире были слышны куранты.
Но женился я не на своей женщине, а на другой – из квартиры, что слева. Потому что та – из квартиры слева, гораздо красивее. Ноги у нее были молочно-белые, длинные, и губы у нее были ярко-красные, потому что она их красила помадой. Она сразу сказала мне, что в ней живет старик. Но я не поверил, подумал, что это бред, и когда она выйдет замуж, это пройдет. У нее в квартире был большой раздвигающийся диван, на котором мы спали. Когда я завершал свое мужское дело, то набрасывал на себя махровый халат и долго смотрел в окно. Там все также бежали "жигули", маршрутные такси и тридцать первые "волги".
Когда я смотрел в окно, жена меня ненавидела.
Потом через лестничную клетку я возвращался к женщине, которую любил, слушал бой курантов и прижимался к ее груди. Я почти не слушал, что она мне говорила, потому что боялся, что она узнает, что я уже женился. Когда она засыпала, я тихо подходил к окну, где уже смолкал фонтан, и горели огни гостиниц.
Потом я тихо одевался и тихо шел через лестничную клетку к жене. Она была дома. Она снова говорила мне, что в ней живет старик. И я вновь поражался ее красоте и думал, что она со мной, потому что в ней живет старик. И еще я думал, что она говорит так, чтобы скрыть какой-то порок. Я вновь тащил ее в постель, и не верил, что у нее нет человека, которого она любит. Я вновь делал свое мужское дело, а потом оставлял ее одну и шел к окну. Там снова бил фонтан, и медленно шли по кругу маршрутные такси, разноцветные «жигули», «мерседесы» и «БМВ» и почему-то все они страшно гудели.
Потом я оставлял жену и шел через лестничную клетку к женщине, которую любил. Она смотрела на меня печально, говорила что-то, но когда она говорила, били куранты, и я ничего не слышал. Я прижимался к ее груди, утешал, она не сопротивлялась, и от этого мне было больно. Потом я подходил к окну, там какая-то рок-группа давала концерт, была толпа, жгли огни. В свете огней толпу медленно объезжали «мерседесы».
Через лестничную клетку я шел к жене. В квартире было чисто, но все было разбросано, и стены были, как из картона. На шее у нее быстро билась жилка, и я не спрашивал почему, потому что боялся, что она от меня уйдет. В этот раз она больше обычного настаивала на том, что в ней живет старик. Я с ней не спорил, тащил ее на диван, а потом шел к окну, где бешено ревел фонтан, обдавая толпу белой водяной пылью, и толпа тоже ревела и все выбрасывала руки вверх и что-то требовала. Когда я смотрел в окно, жена меня ненавидела. И я думал, что беспорядки за окном оттого, что она меня не любит. И еще я думал, что ненавидит она меня потому, что в ней живет старик. А посреди толпы все еще пытались что-то петь музыканты, и в толпе застревали тридцать первые «Волги» и нервно гудели.
Потом я снова шел через лестничную клетку к любимой женщине и был счастлив. Но пробили куранты, и она узнала, что я уже женился, и она вдруг сразу потеряла ко мне интерес, оделась и ушла. Я подошел к окну, где по площади прошла моя любимая женщина и где стало пусто-пусто. Но мне все чудилась во тьме затаившаяся толпа. И только в бассейне мирно еле искрилась черная вода.
И когда через лестничную клетку я пошел к жене, сердце мое уже ныло. Я зашел в комнату. Жены не было. Мне показалось, что в комнате вообще никого нет, но потом в незастланной постели вскочил кто-то взъерошенный. Я хотел испугаться, но это был старик. Что он был такое, разум мой отказывался понимать. Он смотрел на меня испуганными, пронзительно-синими глазами и молчал. Я его хотел выгнать, но потом подумал, что он связан с моей женой, и решил оставить его, пока она не придет.
Потом я подошел к окну, где был слышен странный лязг и грохот. А зрелище было захватывающее. На площадь, разгоняя толпу и сверкая ярко-зеленой броней, со стороны улицы Амиряна рядами выезжали танки. Потом один танк тяжело развернулся, выпустил струю черного дыма, подъехал, гремя гусеницами, к моим окнам, невзначай раздавив припаркованный внизу «БМВ», медленно, с ненавистью навел тяжелый ствол в мою сторону и неожиданно выстрелил...
Потом я проснулся, кажется.