1.
Горная река, которая по летней погоде была настолько мелководной, что в некоторых местах её можно было перейти по выступающим камням, именовалась Соплис-Хеви.
На обширных и плодородных плато её противоположных берегов, в нескольких километрах друг от друга располагались две грузинские деревни.
Та, которая была выше по течению, именовалось Земо Cопели, что означало – верхнее село, а та, которая была по течению ниже, именовалась Квемо Cопели, что соответственно означало – село нижнее.
Река, протекающая между ними, была на вид безобидной.
Однако, её обманчивому смирению, послушно обтекающему каменные глыбы, которыми были усеяны её берега, мог поверить разве что заезжий человек. Местные крестьяне прекрасно знали, с какой лёгкостью взбешенный паводком и кажущийся до этого безобидным поток способен, словно игральные кости, перекатывать эти глыбы по руслу.
Деревни, о которых идет речь, образовались первоначально из поселений однофамильных родственников. Со временем, чтобы не губить породу, они стали сватать женихов и невест друг у друга и все, в конечном счёте, породнились.
Земель, пригодных для возделывания, было у обеих деревень достаточно, а пролегающее меж ними русло реки являлось бесспорной естественной межой, разделяющей их угодья и не дающей повода ссориться.
Другие сёла были от них в отдалении, и поэтому двум соседним деревням со схожими названиями и родственными связями сам бог велел жить в мире и дружбе.
И всё то время, пока разделяющую их реку можно было переехать на арбе, а то и перейти вброд, так оно и было. Но дважды в год, в осенние и весенние паводки, всякое общение между деревнями замирало, и любящие родители, дети и внуки вновь его возобновляли только, когда бешеная вода спадала.
Помимо родственных связей страдали и экономические интересы селян, так как по давней традиции общие воскресные базары они устраивали в каждом из этих сёл по очереди, и пока река бушевала, торговать поблизости было не с кем.
Истории не известно, кто и когда первым произнёс слово «мост», но оно не сходило с уст людей в этих сёлах уже не один год и не одного поколения.
Записной идеолог сказал бы в то время, что строительство моста через Соплис-Хеви отвечало не только чаяниям населения обеих ближащих деревень, но и открывало перспективу дорожного строительства, разрешая важные транспортные развязки в районном масштабе.
2.
Пока на берегах Соплис-Хеви зрела идея строительства моста, ничего не подозревающий о ней тбилисский школьник Миша Бука ходил в старший класс и исподволь готовил себя к поступлению в институт. Сомнений в выборе будущей специальности у него не было.
Единственный сын давно решил по стопам отца стать строителем и собирался поступать в один из лучших инженерных ВУЗов страны – Закавказский институт путей сообщения (ЗИПС).
Окончив с отличием школу, Миша выбрал в намеченном институте факультет «мосты и тоннели», собираясь в будущем строить именно мосты.
В пору своего юношеского максимализма он был очарован радикальностью этих сооружений.
Мосты не подчинялись перепадам местности, покрывали кратчайшее расстояние между двумя точками и исключали противные его характеру, всяческие окольные пути решения вопросов.
Свои курсовые работы он готовил с такой тщательностью, словно это были не академические упражнения в расчётах и чертежах, а проекты, выполненные по особым правительственным постановлениям. Деканат факультета ставил образцовые работы Михаила Буки в пример и вывешивал их в институтских коридорах в качестве эталонов студенческого усердия.
Его же самого, как преуспевающего студента, деканат старался всячески вовлечь в активную комсомольскую работу, чтобы он благотворно влиял на остальных.
Мише этот мешающий учёбе фактор был не по душе, но, в конце концов, не устояв против общественного напора, занявшись этой работой, он и в неё окунулся с головой, поскольку ничего не умел делать на половину. Его речи на заседаниях институтского комитета комсомола были так же радикальны, как мосты, которые он собирался строить.
Комсомольские комитетчики к его умозаключениям прислушивались, хотя между собой считали, что в отношениях друг к другу в своём кругу можно было быть и не столь категоричным.
В учёбе и спорах незаметно пролетели студенческие годы. Настал день, когда выпускник факультета по специальности «строительство мостов» Михаил Бука с «красным дипломом» на руках предстал перед Государственной комиссией по распределению молодых специалистов.
Председатель, листая его «личное дело», доложил комиссии, что Михаил Бука, окончивший институт с отличием, отказался от предложенной аспирантуры и просит направить его на строительный объект.
Выступивший декан факультета, зная, что настаивать на аспирантуре уже бесполезно, высказал предложение направить способного выпускника всё же в проектный институт, где его прекрасная теоретическая подготовка пригодится в большей степени, так как строительству объектов этого института предшествуют проектные работы.
Миша, подумав, согласился и был направлен на работу в Кавказский государственный проектно-изыскательский институт транспортного строительства Наркомата путей сообщения СССР – «Кавгипротранс».
3.
Три обязательных года в «Кавгипротрансе» у молодого специалиста ушли на работу в составе бригады под руководством опытных проектантов.
Заказов у бригады было много, и его никогда не оставляли без дела, привлекая на разных стадиях разработки и к предпроектным изысканиям, и к расчётно-конструкторским работам, и, к особо любезному ему, авторскому надзору за строительством.
Руководители это время внимательно присматривались к растущему молодому инженеру, и, по истечении обязательного срока, Миша был вызван на собеседование, где ему предложили определиться в своих дальнейших намерениях.
В результате взаимных признаний молодой человек, выразивший желание остаться в институте, получил категорию старшего инженера и поручение разработки своего первого самостоятельного объекта.
На следующий день Главный инженер проекта (ГИП) подвёл его к натурному макету Закавказья и показал пунктир, которым был обозначен брод через реку Соплис-Хеви, равноотстоящий от двух недалёких деревень, расположенных по обе стороны её русла.
Институт «Кавгипротранс» традиционно комплектовался за счёт выпускников ЗИПСа. Большинство сотрудников знали друг друга со студенческой скамьи, и подобрать себе проектную группу молодому руководителю не составило особого труда. Новый заказ поставили в план работ, и уже через несколько дней молодые проектанты выехали с привлечёнными изыскателями на место.
При выборе конкретного места для будущего моста Миша обратил внимание на то, что брод был проложен отнюдь не по самому кратчайшему расстоянию между берегами, а, наоборот, в самом широком месте русла.
Народный разум распорядился именно так, поскольку на широком мелководье поток терял энергию и не так интенсивно подмывал в паводок берега, оставляя их удобными для съездов.
Посчитав это разумным, Миша решил предложить на этот раз не экономить на длине моста, разместив два его пролёта в створе исторически выбранного брода. Когда предварительные изыскания были завершены, он доложил свои соображения на Научно-техническом совете.
Техническое задание на проектирование было одобрено, и работа пошла полным ходом. После того, как авторский образ моста определился, дизайнеры изготовили для проектантов красочный планшет, который, по замыслу молодого руководителя, должен был тешить душу разработчиков и подгонять их в работе.
Преодолевая вал неизбежной рутины расчётно-конструкторских работ, Миша со своими товарищами в нетерпении предвкушали приближение работ строймонтажных, когда в результате разработанной ими документации нарисованный на планшете мост начнёт обретать натуру, и им всем вместе можно будет в порядке авторского надзора контролировать качество возведения своего первенца.
Никому не могло придти в голову, что могут возникнуть обстоятельства, которые вдруг лишат их этой возможности. Но такие обстоятельства уже зрели, и вскоре не замедлили сказаться.
4.
Приближению строймонтажных работ предшествовало появление на горизонте у молодых проектировщиков назначенных на их объект двух опытных производителей работ (прорабов).
Эти люди - авторитетные практики мостостроения были представителями стройподрядчика, за плечами которых был не один возведённый мост, и к мнению которых в институте всегда прислушивались, считая, что от него подчас зависит репутация проектировщика.
С располагающей улыбкой на загорелых обветренных лицах эти два независимых, средних лет энергичных человека представились авторам нового объекта под именами Гоги и Вахтанг, С первых же дней знакомства они влезли с головой в дебри технической документации. Никаких критических замечаний разработчикам они не высказывали, вели себя подчёркнуто дружелюбно.
Часто в обеденный перерыв затаскивали ребят в ближайшую хинкальную, где платили за всех, и, казалось, главной их целью было наладить хорошие отношения и ничего другого.
Общаясь с прорабами, Миша замечал, что они далеко не всегда разделяют его категорические суждения и жёсткие оценки, однако свойственная им профессиональная терпимость к людям, с которыми приходилось иметь дело, сглаживала их отношения, и они неизменно оставались дружескими.
События, изменившие привычный ход дел, наступили неожиданно. В один прекрасный день в расположение группы Михаила Буки пожаловали руководители института с предназначенной для разработчиков сногсшибательной информацией.
Институту «Кавгипротранс» решением Наркомата путей сообщения приписали регион Средней Азии, на территории которой в самое ближайшее время предполагалось развернуть грандиозную программу дорожного строительства.
Головной институт принял решение организовать на новом месте свой филиал, в состав которого до подготовки местных кадров откомандировать несколько зарекомендовавших себя проектных групп, в том числе и группу Михаила Буки.
Его группе придавался большой объём проектных заделов «Кавгипротранса» по мостостроению, которые предлагалось в первую очередь привязать к новой местности, в том числе и проект собственного первенца, разработанного первоначально для замены брода на реке Соплис-Хеви.
За судьбу этого проекта в самой Грузии авторов просили не беспокоиться. Так как руководство в курсе высокой оценки качества разработки, полученной от опытных прорабов, которым стройподрядчик поручил строительство (на что присутствующие Гоги и Вахтанг согласно закивали головами) и считает, что проект с успехом и в срок будет доведен до конца.
Что было делать? Те годы были временем строгой государственной дисциплины, и группе Михаила Буки не оставалось ничего иного, как паковать чемоданы.
5.
На Среднеазиатский период деятельности ушло у Миши Буки пять лет жизни, которые прибавили к его производственному багажу громадный опыт самостоятельной работы на всех этапах проектирования и строительства.
Поэтому по возвращении в головной институт своё назначение главным инженером проекта он воспринял как должное и с головой окунулся в привычную для себя работу.
Ему, конечно, стало известно, что его мост через реку Соплис-Хеви давно построен, но теперь главного инженера проекта уже нельзя было удивить причастностью к построенным мостам, и времени, для того чтобы поехать и посмотреть на своего первенца не нашлось.
Прошло двадцать лет. Убелённый сединой батоно Миша, окружённый молодёжью, по-прежнему, трудился в родном институте теперь уже в качестве Главного специалиста. Судьба к нему благоволила.
Он жил в благоустроенной квартире в отстроенном институтском доме. В семье росла дочь, которая казалось, ещё недавно не слезала с его колен, а теперь была студенткой-отличницей, выбравшей тот же, что и он когда-то, факультет «мосты и тоннели».
Институт «Кавгипротранс» по-прежнему ежегодно поглощал выпускников ТбИИЖТа (так стал называться ЗИПС) по традиционным для себя специальностям. Это были, как всегда, прекрасно подготовленные инженеры, но, вместе с тем, в чём-то и совсем другие.
Среди них не было как в Мишины времена одержимых трудоголиков, не щадивших личное время при авральных сроках проекта.
Вместе с тем, новые специалисты прекрасно знали своё дело, не были чужды карьерных амбиций, однако были далеки от зацикливания на производственных интересах или выслуживании.
Работу молодёжь прекращала по звонку без сожаления о той её части, которая перекочёвывала на завтра. И даже в короткий обеденный перерыв они легко отрешались от производственных забот и, наслаждаясь жизнью, ухитрялись выкроить время, чтобы побренчать на гитаре или перекинуться в шахматы.
Вместе с тем, все проекты, как ни странно, выполнялись ими в срок и к своему шефу они относились с искренним сыновним вниманием, никогда не давая батоно Мише повода упрекнуть себя в нерадивости.
Каждый год в день его рождения, приходившимся на лето, они приглашали его с семьёй за город на полевой шашлык под кахетинское вино. При этом все материальные и организационные заботы брали на себя, уверяя, что эта их плановая молодёжная вылазка, совпадающая с днём рождения уважаемого батоно Миши совершенно случайно.
Как-то придя на работу, он обнаружил на своём столе гору папок с рабочей документацией. Ребята ему сказали, что чертежи получены из отдела технической экспертизы проектов и смет для согласования с ним сноса и нового строительства тех мостов, капитальный ремонт которых, по их мнению, нецелесообразен.
Перебирая эти папки, он обнаружил среди них свой первый проект моста через реку Соплис-Хеви. «Старичок», по мнению экспертов, за двадцать с лишним лет обветшал, его подмытые береговые опоры были не ремонтнопригодны, и отслуживший своё мост должен был уступить место, более современному сооружению.
Мише стало грустно от того, что обстоятельства не позволили ему построить свой первый мост самолично, и совестно, что за столько лет он так и не нашёл времени навестить своё детище.
- Что случилось, батоно Миша? – обеспокоились ребята, встревоженные следами невесёлых размышлений на его лице.
- Да вот, собираются сносить мой первый мост, который построили без меня, а я так за двадцать с лишним лет не удосужился хоть раз съездить и посмотреть на него.
- Так в чём же проблема? Давайте все вместе съездим и посмотрим.
Организуем там небольшой «пур-марили» и устроим ему достойные проводы.
Михаил Иванович грустно улыбнулся, тронутый участливостью своих молодых коллег.
А они уже, не слушая его, засели за составление списка всего необходимого для пикника и распределения организационных хлопот.
По просьбе Михаила Ивановича директор института легко распорядился выделить ему казённый микроавтобус «РАФ», который воскресным днём, изрядно поблудив по, не имеющим указателей, деревенским дорогам, вывез их, наконец, на плато у реки Соплис-Хеви.
Его спутники оставили своего шефа с его ностальгическими воспоминаниями на мосту, а сами съехали к воде налаживать полевой мангал и нанизывать на шампуры, загодя замаринованные в винном уксусе шашлычные заготовки из филейных частей молодого барашка.
Дело у расторопных кулинаров, как всегда, спорилось. Ароматный шашлык вскорости поспел, а шеф всё бродил по мосту и, похоже, не собирался спускаться.
- Батоно Миша! – в который раз кричали ему снизу, - мост ждёт ваших тостов, и закуска стынет. Пожалуйте вниз.
Вняв их зову и усевшись, наконец, у мангала, Михаил Иванович приготовился по обязанности старшего произнести первое слово.
С шампуром горячего шашлыка и стаканом красного до черноты «Саперави» он обернулся к мосту и обомлел. У построенного по его проекту моста не было центральной опоры, и вместо двух пролётов был один.
- Ну что ещё? – спросили встревоженные коллеги, у которых давно подвело животы и пересохло в горле.
- Ребята, - проронил Михаил Иванович упавшим голосом, - у моста всего один пролёт.
- Слава богу, - воскликнул самый разбитной из них, - я уже испугался, что у вас плохо с сердцем.
А тут не хватает всего на всего одного пролёта моста. Пусть только в этом будет ваше горе, дорогой батоно Миша, и давайте, не откладывая, выпьем за проводы этого замечательного моста, который, несмотря на единственный пролёт, честно отслужил свой срок людям.
Молодые люди поспешили выпить и принялись, наконец, за перестоявший шашлык, а Михаил Иванович сидел, опустив руки, и не мог никак успокоиться.
- Как же так, - недоумевал он, - ведь было два пролёта и опора. Это столько раз обсуждалось. И потом в Средней Азии по этому проекту было привязано ещё несколько мостов.
Его молодые коллеги, «заморив червячка» и заметно повеселев, стали сокрушаться по его удручённому виду.
- Батоно Миша! Ну что вы так переживаете? Пролётом больше, пролётом меньше. Какая, в сущности, разница. Вы в своей жизни построили столько мостов. Дался вам этот деревенский мост! Да ещё перед самым своим сносом. Главное он столько лет честно работал. Не обвалился. А теперь уступает место молодому.
Михаил Иванович слушал, и ему казалось, что всё это говорится не про мост, а про него самого. Он улыбнулся молодым ребятам и не стал им портить настроения, хотя злосчастный, утративший второй пролёт, его первенец был перед глазами.
Допили вино и доели барашка под заключительный тост за уважаемого батоно Мишу, который построит ещё не один прекрасный мост и научит их, молодых, этому замечательному искусству.
6.
На следующий день он пришёл на работу после почти бессонной ночи. Развернул чертежи злополучного проекта, и ещё раз убедился в том, что ничего не путает, и что в чертежи после него не внесено никаких изменений.
Руководство «Кавгипротранса» за прошедшие годы не раз менялось, и спрашивать за дела многолетней давности было не с кого. Но Михаил Иванович в точности знал, кому именно следует звонить.
Открыв потёртую записную книжку, он нашел два имени, связанные с годами своей инженерной молодости. Тот, кто когда-то именовался Гоги, был теперь Председателем Госстроя при Совете министров республики, а его коллега Вахтанг возглавлял трест «Грузгидроэнергострой».
Михаил Иванович узнал их новые телефоны и уже через полчаса разговаривал с правительственным чиновником, которого по-прежнему величал просто Гоги.
- Миша, дорогой, ты ли это! Ушам не верю! Какой мудрец надоумил тебя, наконец, позвонить? Впрочем, не хочу слушать твоих ответов по телефону. Диктуй свой номер, и я тебе перезвоню через четверть часа.
- Гоги, у меня к вам с Вахтангом очень важный вопрос
- Все вопросы только при встрече, - безапелляционно заявил Гоги и повесил трубку.
Он действительно позвонил через обещанные четверть часа и объявил Михаилу Ивановичу, что лимузин председателя Госстроя ждёт его у подъезда и доставит в нужное место, где они с Вахтангом ожидают его, не притрагиваясь к выставленным перед ними в изобилии питью и закускам.
Привезли его в какой-то хитрый ресторанный кабинет для правительственных конфиденциальных встреч, где друзья встретили его с такой подкупающей теплотой, что он первое время забыл, зачем пришёл.
Есть свой особый тон в отношениях с людьми, которые знают тебя несколько десятилетий и могут ценить по большому счёту.
Вино и еда были изысканы, и друзья, смакуя первые восторги от редкой встречи, отдали должное и одному, и другому.
Так что у тебя за важное дело? – первым вспомнил Гоги, привыкший в силу своего высокого положения к тому, что друзья, обделывая свои делишки, часто обращаются к нему с просьбами о содействии.
Миша рассказал, как ему принесли на заклание его первый мост, и как он с учениками поехал с ним попрощаться и не обнаружил там одного пролёта.
- Вот ты о чём, - протянул Гоги, задумавшись, перед тем, как ему ответить.
- Слушай, Миша, - желая дать другу, время для размышления, вмешался Вахтанг, - ты пробовал это «сациви»? Ты знаешь, здесь замечательно готовят «сациви». Нет, серьёзно, ребята, давайте поедим. Я так голоден.
- Подожди, Вахтанг, - прервал его Гоги, - подожди, дорогой. Столько лет прошло. Давай ему расскажем всё, как было.
7.
Замысел у них родился сразу же, как только они ознакомились с проектом и побывали на месте. К проекту двухпролётного моста с опорой посередине через маленькую речушку два прожжённых прораба отнеслись скептически.
Оценив близкие природные запасы разбросанных по руслу каменных нагромождений, они поняли, что из этого дарового и прочного материала можно с двух сторон нарастить берега и обойтись одним пролётом.
Не говоря уже о том, что связываться с хлопотным возведением в воде опоры им попросту не хотелось. Вопрос, кто и за какие шиши будет выполнять земляные работы по наращиванию берегов, перед опытными дельцами от строительства не стоял. Они прекрасно знали, что в таких случаях следует делать.
Представившись первому секретарю райкома партии, Гоги и Вахтанг заверили его, что, получив стройподряд, они готовы немедленно приступить к строительству столь нужного для района моста.
Но дело в том, что в смету строительства по недосмотру заказчика не включили небольшое наращивание берегов до размеров запроектированного пролёта. Теперь по этой обидной причине начало строительства моста может быть отложено на неопределённое время.
Секретарь райкома, проникшись проблемой, вызвал на ковёр председателей колхозов сёл «Земо сопели» и «Квемо сопели», которым объяснил задачу века.
- И только-то? – с облегчением вздохнули председатели, как всегда ожидая от вызовов в райком худшее.
В последующие дни, исполняя безвозмездную гужевую повинность, наложенную райкомом партии, население двух сёл, включая подростков, подкреплённые двумя самосвалами и погрузчиками, присланными местной МТС, в поте лица стаскивали разбросанные по руслу каменные глыбы в створ будущего моста, наращивая береговые выступы.
- Но почему, если ваше заключение было разумным, вы не захотели предложить заказчику корректировку проекта? - спросил правильный Михаил Иванович.
- Миша, - возразил ему Гоги, - сметная стоимость одного погонного метра моста составляла 100 тысяч рублей. 30-ти метровый пролёт, не считая сэкономленной опоры, это, по меньшей мере, три миллиона рублей. Ты хотел, чтобы мы сдали эту экономию в госбюджет в обмен на 200 рублёвые квартальные премии?
- Но мне-то вы должны были сказать?! – в сердцах воскликнул Михаил Иванович.
- И не только сказать, но и поделиться, - отвечал Гоги, свято чтивший этику «понятий», принятых в его среде, - конечно, должны были, дорогой Миша. И даже думали, как именно это сделать. Но скажи, пожалуйста, если ты помнишь себя тогдашнего, на какой козе к тебе, правильному комсомольцу, можно было подъехать, не рискуя погубить это дело?
- Так это вы меня услали в Среднюю Азию?
- Но не убивать же тебя было. Просто мы воспользовались тем, что там открывается ваш филиал, и подсказали директору института твою кандидатуру. Причём расхваливали тебя совершенно искренне, так как на самом деле и тогда, и сейчас имеем о тебе, как о специалисте, самое высокое мнение.
Михаил Иванович с недавних пор заметил, что хорошая еда и питьё делают человека благодушнее и терпимее к тому, что и мир, и мы в нём далеко не однозначны.
Вот и теперь, задумываясь над объяснениями своих друзей, ему уже не хотелось видеть в них только лишь откровенных деляг. Он глубоко задумался над тем, были бы построены в нашей, далеко не лишённой пороков, стране столько полезных людям строительных объектов, если бы их возведение не было замешано на неукротимой энергии этих не более, чем само общество порочных людей?
А если одинаково порочны и общество, и эти люди, то кто же тогда вправе определять уровень морали? Кто им судья? Уж во всяком случае, не он, Михаил Бука.
Может быть, между ним и сидящими напротив друзьями существует пропасть, но за прожитые годы через эту пропасть перекинуто множество мостов, которые он проектировал, а они строили.
И не подсудны ему эти двое, которые по своему разделяли с ним смысл его жизни, и были ему глубоко симпатичны.
- Позвольте мне сказать, - поднялся Гоги, - сегодня сносят мост, который нас все эти годы и соединял, и разъединял с Мишей, нашим дорогим другом. Так пусть то, что нас разъединяло этим мостом, уйдёт вместе с ним, но пусть останется то, чем этот мост нас объединил.
- Мы грешны, Миша, и перед законом, и перед тобой, - продолжал он, -но законные сроки давности истекли. А долги дружбы вечны. У нас с Вахтангом сегодня очень большие возможности. Скажи, Миша, чего ты желаешь по жизни, и ты убедишься, что мы выполним любое твоё пожелание. Говори!
- Почаще встречаться,- услышали они в ответ.
Наступила пауза. Потом три немолодых человека вышли из-за стола и обнялись.
Москва.2004