Посвящается Анастасии Рябовой, автору рассказа «Мое»,
после прочтения которого и возникла идея сего опуса
Прожив пять лет в студенческом общежитии, благодаря своей природной застенчивости он умудрился выйти оттуда не только девственником, но и нецелованным. Надо ли говорить о том, насколько отсутствие сексуального опыта подпитывало у него комплекс неполноценности.
За день до своего двадцатидвухлетия он встретился вслепую с женщиной, ищущей любовника через газету бесплатных объявлений. Он просто пришел, как было назначено, к ней на квартиру. Тот, кто все время боялся в его душе, очень хотел, чтобы ноги не дошли до этого дома. Но другое «Я», ненавидевшее первое, все-таки притащило волоком его тело туда. Тот, кто все время боялся в его душе, очень хотел, чтобы адрес, указанный в письме, оказался пустышкой. Но это был ее настоящий адрес. Ей было двадцать девять, она была замужем и работала бухгалтером. Его очень удивило, что, как выяснилось, письмо в газету бесплатных объявлений написал за нее ее муж. Он меня понимает и хочет, чтобы я была счастлива. Он, кстати, здесь - закрылся с детьми в соседней комнате. Он не войдет, не бойся. Из соседней комнаты действительно доносился детский лепет. А потом был секс, первый в его странной жизни. Она не верила в то, что он не умеет целоваться, но, увидев результаты первых попыток, умерила свой скепсис и прагматично пресекла их, опасаясь вполне реальных засосов. Ей не терпелось, и они сразу перешли к совокуплению. Она получала удовольствие, но не издавала ни звука. А он не чувствовал ничего. Вся эта возня была скорее даже неприятна ему. Ему хотелось избить ее, чтобы она произвела хотя бы один возглас. Но когда он намеренно постарался сделать ей больно, она вдруг не вскрикнула, а заворчала на него. Он так и не кончил ни в первый раз, ни во второй, на следующий день. А она выказывала такие восторги и не понимала, отчего он хочет уйти насовсем, навсегда. О, она была так благодарна ему. Получив свое, она так старалась его удовлетворить. Он до сих пор с ужасом вспоминает эти попытки в виде покусывания сосков и всасывания головки члена. Было просто больно. И вот тут он совершил то, что вспоминает до сих пор с недюжинной гордостью. Он обнял ее крепко-крепко, так что сердце у нее, что называется, зашлось. Откуда, из каких источников пришло это объятие. Из виденных ли фильмов? Из подсмотренных ли в детстве картин того, как его отец обнимал его мать? Из эротических ли фантазий? Или же все это на мгновенье подсказала проснувшаяся мужская интуиция? Кто бы дал ответ на этот вопрос. И она вскрикнула. От неожиданности ли? Он ощутил чем-то, что нет. Не от неожиданности… Ее всю точно затрясло и обдало жаром. Но в глазах вдруг появилось какое-то недоверчивое выражение, значение которого стало понятно чуть позже. Ах, если бы он знал хоть немного, что нужно делать дальше. Но, к сожалению, у него не было совершенно никакого сексуального опыта. И потом он сам испугался своего объятия. А она все не унималась и с поразительным упорством опять принялась за свои покусывания. «Да больно мне!», - наконец, не выдержав, закричал он. Особенно оскорбительно ей было видеть ставшие микроскопическими в результате ее «усилий» размеры его члена. Ее версия произошедшего оказалась весьма оригинальной. Ты действительно не спал с женщинами или спал, но неудачно. Я все делала правильно. «Правильно» - повторил он про себя. Он чувствовал, что именно это ключевое слово нужно положить на полку своего подсознания. Потом ему стало ясно все, весь этот вымученный опыт. Муж научил, она все делала на мне, как на муже. Идиотка. Машина прокрустового ложа. Вот откуда это ощущение ненормальности происходящего. И вот еще что. Удивительно, но после этих двух неудачных попыток он парадоксальным образом ощущал себя в чем-то опытнее ее. Когда он в спешке одевался, она не могла скрыть своей женской оскорбленности. Ну и уходи, потом ты поймешь, что у тебя могла быть женщина. Но ты упустил эту возможность. А впрочем, я не удивлюсь, если выяснится, то ты просто больной и вообще не можешь кончать. Но он, конечно, чувствовал, что должен уйти. Отчего-то ему казалось, что больше всего ее раздражает даже не сам его уход, а его полная невозмутимость. В ответ на ее недобрые слова он только произнес с прилежным кивком до свидания. «Не до свидания, а прощай!», - поправила она его с акцентом на последнем слове. «Прощай», - с готовностью согласился он. Он не стал объяснять, что его «до свидания» как раз и означало «прощай». Ему нужно было хорошо обдумать все произошедшее, а потому хотелось просто как можно скорее уйти. Впрочем, его самого удивляло собственное спокойствие. Незадолго до этого он видел фильм, в котором парень пытался покончить с собой после неудачной попытки первого секса. А у него было совсем другое состояние. Кстати, после ее реплик ему, помимо всего прочего, хотелось, галантно наклонившись, поцеловать ее руку, но, подумав, что в этом случае он не мог ручался за последствия, решил все-таки не рисковать. И потом он все-таки находился в ее доме. На лестничной площадке он отчего-то расхохотался.
А много позже, набив немало шишек и набравшись, наконец, мужского опыта, изливая свое семя в мягкие, распаленные и раскрывающиеся лона женщин, наряду с переживанием наслаждения, он часто неожиданно ловил себя на ощущении, что в этот момент, как одно из самых желанных эротических воспоминаний, представляется ему тот первый неудачный секс с бухгалтершой. Оттого ли, что она была первой? Оттого ли, что он так и не почувствовал ее своей?