Асфальт
Я возьму не свое пальто
Я допью не свое сакэ
И уйду туда где никто
Знать не знает
Ни Б. ни Г.
Усталый город выплевывает меня в облезлую квартиру с зелеными шторами. Пробираясь в темноте, я наконец, наощупь обнаруживаю разбитое окно. Скрипят несмазанные петли – я делаю шаг и вхожу в свою комнату. Под ногами что-то хлюпает, – «Какая романтика! Весенние лужицы?! Хрена два! Опять Муза не выжала тряпку, моя пол. Да вот и она сама. Сидит на подоконнике с бутылкой кефира, в рваной косухе, задумчиво что-то царапая кухонным ножом. Осторожно, озираясь по сторонам (мысли мои носятся по комнате с неимоверной быстротой, летят как угорелые, сбивают с ног), я забираюсь на огромную, из черного бархата кровать. Проворная мысль запрыгивает на мою подушку. На ее рубашке новенькая аккуратная надпись: «Наконец-то я дома». «Неужели ты соизволила привести Мысли в порядок?» - говорю я Музе. Та, молча пришивает к рубашкам новенькие этикетки. Мысли в свою очередь толкаются, наступают друг другу на ноги, пищат, кусаются, - в общем, как умеют выражают свою радость по- поводу того, что их наконец-то заметили! Муза не ответила на мой вопрос. Делает вид что обиделась из—за того, что я забыла купить ей белые чулки. Я закрываю глаза и вижу твое лицо. Есть разные лица. В виде дверей, поломанных пластмассовых игрушек, и есть твое, что в виде стены, и птицы плывут в застывшем взгляде. И тогда синяя обреченность каждой моей клеточки начинает впитываться в комнату, и стены рыдают ненастоящими слезами. «Сентиментальная дура! Я ненавижу когда меня жалеют. Опять эта дрянь внутри – черный, вязкий асфальт. И совсем не больно, а тяжело как-то. Словно что-то зацепилось внутри (за какое из ребер?) и не может вырваться. А чувства как бомба, даже пластик возле сердца кипит. Равновесие или скрытая депрессия? Я хотела бы знать наверняка. Как много замечательных книг, объясняющих нам, почему мы должны жить печально. Происходящие со мной метаморфозы не контролируются. Это напрягает. Скоро, совсем скоро процесс этот завершится. Вот тогда и посмотрим, что на этот раз породило мое больное сознание. Мне не нужно слов, чтобы сказать тебе, что ты – это все что я хочу…
У поэта не все дома
В отпуске семья поэта
Тяготит его истома
И не вдохновляет лето…
Он отныне, только брасом
Заплывает за буйки…
Поет Муза тихим голосом и улыбается. В ограненном воздухе стоит устойчивый запах разложения. По углам валяются незаконченные стихи, фразы. Они как недоношенные дети, выкидыши-уродцы ползают по паркету без единого звука, видимо осознавая свою ущербность. Мвысли временами поскальзываются, ломают конечности, пачкают новенькие рубашки в этой дряни. «Закопала бы ты их по-стихотворски, что ли, дышать не чем…» - замечаю я. Муза продолжает игнорировать все мои замечания. Наверное, она изменяет мне. И я убью ее, если это правда. Кажется нам с тобой не суждено? Под кроватью осталась бутылка вина. Давай стакан. Кость, застрявшая в горле, голова, размозженная о дверной косяк при падении на скользком полу. Сердце, вдруг остановившееся от ужаса при мысли о смерти мгновенно.