В годы Великой Отечественной Войны, пожалуй, ничьи вклады в Фонд обороны страны не были сравнимы с ценностями, которые поступали в этот фонд со стороны духовенства.
Ограбленные и разорённые большевиками церковные приходы, перед лицом национальной опасности, не помня зла, отдавали безбожникам на алтарь Победы целые состояния, сложенные из скудных пожертвований многочисленных верующих.
Надо сказать, это было не только замечено, но и отмечено Верховным главнокомандующим нашей тогдашней жизни Иосифом Сталиным. После Победы им публично были признаны исключительные заслуги глав религиозных конфессий перед Фондом обороны страны. А в 1949 году каждому из них в знак признательности были преподнесены в подарок шикарные, штучной сборки, представительские 8-ми местные лимузины «ЗИМ» отечественного производства.
Эти королевские подарки дополняли, возложенные на соответствующие республиканские правительства обязанности по содержанию за государственный счёт персональных водителей и техническое обслуживание пожалованных автомобилей.
Получил свой «ЗИМ» с бесплатным водителем и православный грузинский Католикос. Уже престарелый к тому времени, духовный владыка Грузии ежегодно приезжал в этом лимузине на лето в свой родной черноморский город Батуми, где несколько месяцев, наслаждаясь благотворным морским климатом, пребывал в облюбованных им апартаментах элитной гостиницы «Интурист».
Высочайше пожалованный ему «ЗИМ» всё это время был припаркован во дворе заднего фасада гостиницы и подавался к парадному входу только при выездах самого Католикоса.
Мне случилось в то время отбывать срочную службу в штабе 126-й Истребительной авиационной дивизии ПВО, расположенном на неширокой улочке Руставели, как раз напротив этой парковки.
С нашего курительного балкончика штабной люд мог ежедневно наблюдать автомобиль Католикоса и постоянные хлопоты его трудолюбивого шофёра, который находился при машине неотлучно с утра до вечера, не уставая обхаживать и полировать её и без того сияющие бока.
Хорошо зная повадки водителей казённых машин, не упускающих в городе любой возможности зашибить лишнюю деньгу, мы искренне дивились его противоестественной не предприимчивости. Это в то время, когда всем было ясно, какие лихие гроши можно сшибать в провинциальном Батуми с местных пижонов на этой шикарной новинке отечественного автопрома.
Не удивительно, что в нашей штабной курилке разговоры о чёрном лимузине стали дежурной темой. Нельзя же было без конца говорить только о женщинах.
Тем более что в отличие от красивых женщин, красивые автомобили в нашем курортном городке, в те времена, были всё ещё в диковинку.
Нет, с побережья в город, время от времени, бывало, что заезжали трофейные иномарки. Но это были довоенные, заметно устаревшие и потрёпанные модели, не идущие ни в какое сравнение с новеньким, сияющим чёрным лаком, великолепным «ЗИМом».
Подолгу любуясь, издали законченностью линий этой чудо машины, мы тогда не могли себе представить, что человечество когда-нибудь найдёт в себе силы и способности создать нечто более совершенное.
История появления в городе этого чёрного лимузина из другой жизни, вызывала у меня естественное любопытство. Удовлетворить его я надеялся через личное знакомство с шофёром этой машины, которое в скорости состоялось.
Мой новый знакомый, носатый, средних лет, тбилисский армянин Сурен, распознав во мне земляка, охотно, и не без гордости, продемонстрировал все прелести салона и подкапотного пространства своего автомобильного шедевра.
Когда мы разговорились, я, конечно, не мог не поинтересоваться у него, чем он постоянно озабочен и почему, имея столько свободного времени, не использует по примеру других водителей возможности «левого» заработка.
Он только замахал на меня руками.
- Ты не понимаешь, дорогой, тут такое дело…
После чего, вздохнув и чуть понизив голос, Сурен поведал мне свою историю.
Из его рассказа я узнал, что до службы у патриарха, примерный семьянин и член коммунистической партии Сурен Оганесян более десяти лет трудился водителем-механиком первого класса в штате автобазы при Совете министров Грузии.
Там он получал вполне приличную, по мнению Правительства, заработную плату, на которую, как и все, правда не без труда, умудрялся содержать жену и двоих детей.
Назначение к Католикосу для обслуживания лимузина, лично подаренного Сталиным, Сурен воспринял как исключительное доверие к себе со стороны Партии и Правительства республики.
Он искренне готов был оправдать это высокое доверие, хотя и не представлял себе некоторых особенностей своей новой работы.
А началось всё с того, что патриарх, узнав о неработающей с двумя детьми жене своего водителя, и, сопоставив сиё обстоятельство с размером его «правительственной» зарплаты, поручил своему повару отсылать ежедневно семье Сурена горячую пищу на четырёх человек.
Это была вкусная еда, и гораздо лучшая, чем позволяли себе до этого в семье передовика правительственной автобазы.
Скромный водитель, не избалованный вниманием начальства, поначалу хотел, было от этого подношения отказаться. Но присланный с едой повар строго заметил, что на службе у патриарха перечить его указаниям не принято.
Сурену пришлось подчиниться, но, в порядке партийной дисциплины, он решил всё же запросить руководящие указания инструктора Райкома партии.
Инструктор, от имени бюро райкома, куда был вынесен этот вопрос, после продолжительного закрытого совещания, повторил изумлённому Сурену практически дословно рекомендации патриаршего повара.
А именно - служить, не переча никаким указаниям владыки.
-Но, как это понимать, «никаким», - засомневался Сурен.
-Никаким, и всё, - отрезал тот, - как хочешь, так и понимай, и сюда больше не ходи.
Таким образом, из разговора с инструктором Сурен понял, что Райком вовсе не жаждет обсуждать детали его службы у Католикоса. Не то, чтобы эти детали были не интересны сами по себе. Просто инстинкт самосохранения подсказывал партийным руководителям, что от любых сталинских затей лучше держаться подальше.
Однажды в машине Сурен, смущаясь, попытался сам поблагодарить патриарха за заботу о своей семье. На что тот, назидая, заметил Сурену, что на земле любая благодать идёт от Бога, и только ему, Отцу нашему небесному, следует адресовать свою благодарность за его милости. Чем ещё более смутил воспитанного в партийном безбожии водителя.
Сурену после этого оставалось только смириться и уже не возникать, когда помимо ежедневной еды, к началу учебного года и к праздникам его дети стали получать от патриархата ещё и отдельные подарки.
Но и на этом дело не кончилось.
В первую же свою поездку на лимузине владыка, прежде чем покинуть машину, кивнул сопровождающему его прелату, и тот вручил опешившему Сурену новенькую пятидесятирублёвую ассигнацию, составляющую добрую треть его месячной «правительственной» зарплаты.
Мало того, к вящему изумлению Сурена, выяснилось ещё, что операцию эту патриарх собирается повторять всякий раз выходя из собственного автомобиля.
Сурен, несмотря на запрет, снова пошёл в Райком.
На этот раз, он посчитал своим долгом уточнить у партийного руководства: следует ли ему, наряду с предметными подношениями, принимать от патриарха наличные?
Принявший Сурена давешний инструктор был явно недоволен его появлением, но, всё же, посоветовавшись с кем надо, объявил Сурену, что можно брать и наличные. Не переча патриарху и в этом.
Сурен покинул Райком не очень успокоенный полученными указаниями и с пол дороги вернулся назад.
Извинился перед инструктором, и спросил главное, за чем приходил. Надо ли платить с патриаршей милости партийные членские взносы?
Обругав Сурена последними словами, инструктор, (правда, и на этот раз предварительно посоветовавшись с кем надо) просто выпроводил настырного водителя восвояси, и прямым текстом предложил ему не приставать больше к Райкому с дурацкими вопросами.
Убедившись окончательно, что его действительно не собираются контролировать, Сурен, наконец, успокоился и постепенно стал привыкать к постоянному достатку. В семье, которая теперь гораздо лучше питалась и одевалась, появились кое-какие сбережения и стали обсуждаться планы их использования.
Сам Сурен ещё, какое то время удивлялся тому, что за столь значительную доплату от него не требуют никакой дополнительной работы. Но в патриархии ему дали понять, что выполняемые им добросовестно привычные обязанности, просто сами по себе, стоят несколько больше, чем это считают в автобазе Совета министров Грузинской республики.
- Теперь ты понимаешь, почему я не отхожу от машины? - вздохнул Сурен, не переставая за всё время своего рассказа выводить замшевой салфеткой, одному ему заметные, пятнышки на сияющей поверхности лимузина.
Прощаясь, он тяжело вздохнул, и ещё более понизив голос, признался, что, оставаясь в рядах коммунистической партии, но, сравнивая свой теперешний достаток с жизнью товарищей по автобазе, он впервые стал ловить себя на крамольных сомнениях в справедливости строя, существующего по ту сторону епархии.
Стало ему с недавних пор казаться, что в той, его прежней жизни, которой продолжали жить его товарищи по автобазе, что-то было явно не так.
Сказать по правде, и меня смутил тогда своим бесхитростным рассказом, этот Сурен.
И было это в 1950 году.
За три года до смерти Сталина, и за тридцать пять лет до начала в стране перестройки и смены курса.
Такая вот история.
Москва.2003