Моя институтская подруга Лиза Гарунян жила в Тбилиси на улице Водовозной.
И пока я не побывала там, я представляла себе эту улицу так: по ней на телегах с грохотом ездят водовозы и развозят в бочках холодную, вкусную воду. Хотя , какие могли быть телеги с бочками в 1964-ом году?! Возможно, так и было несколько десятков лет тому назад, а скорее всего на этой улице когда-то жили водовозы – ведь так просто улицу не назвали бы Водовозной.
Вообще старые названия улиц( и это замечено всеми и давно) куда выразительнее новых...
Вот и у нас в Баку были когда-то улицы Торговая, Телефонная, Чадровая, Кривая, Базарная, Параллельная, Молоканский сад – согласитесь, какие говорящие названия...
Я спросила как-то у Лизы, почему их улица называется так. Она не знала:-« А я и не задумывалась над этим...»
На самом деле Водовозная (сейчас-то она наверняка переименована) оказалась самой обычной мощеной тбилисской улочкой с многоквартирными двухэтажными домами с деревянными балкончиками и крутыми лесенками- да что там говорить, всем такие улочки хорошо знакомы по грузинским фильмам...
Лизин тбилисский двор был очень похож на наш, бакинский, с той лишь разницей, что наш был одноэтажным: такой же шумный и многолюдный с утра до вечера- с галдящими детишками, громко переговаривающимися соседями, с краном в центре и с непременными срарухами у ворот, чистящими лобио, зелень или перебирающими крупу, рис.
Зная, что я никогда не была в Тбилиси, Лиза пригласила меня на несколько дней к ним ( в прошлом году она - тоже впервые – гостила у нас в Баку, ей понравилось). С майскими праздниками
у нас получалось целых пять свободных дней – неожиданные каникулы. Поздно вечером мы сели в поезд на ереванском вокзале, а рано утром были уже в Тбилиси.
Нас встречал Лизин брат Жора на своем стареньком «Москвиче» - и минут через двадцать мы были на Водовозной.Семья Лизы- мама, папа, брат, его жена Диана, гречанка по национальности, запомнившаяся тем, что все время кричала своим двум озорным мальчикам:- «Энтропиен, Коста!», «Энтропиен, Нико!»( по-гречески это, наверное, означало «Непорядок, Коста!, Непорядок, Нико!»)-
приняли меня как родную.
Заходили родственники, соседи, расспрашивали, звали к себе, угощали, словом, я попала в привычно-теплую атмосферу: точно так же встречали гостей ( и не только своих, но и соседских) в нашем бакинском дворе.
В день несколько раз забегала соседская девочка-десятиклассница с грузинским именем Дарико, хотя и была стопроцентной армянкой. Она хотела поступать в наш Ереванский педагогический институт
русского и иностранных языков имени В.Я.Брюсова, или просто в Брюсовский, как его все называли, и подробно расспрашивала о вступительных экзаменах, трудно ли учиться, при этом смотрела на нас с нескрываемым восхищением: как же, мы- студентки уже четвертого курса филологического факультета, да еще Лизка меня вовсю расхваливала – отличница, уже несколько статей опубликовала в сборниках студенческих научных работ, надежда факультета, что меня очень смущало...
Внешность у Дарико была запоминающейся: огненно-рыжие вьющиеся волосы, молочно-белая(как это часто и бывает у рыжих) кожа и синие, нет, даже не синие, а скорее, какие-то васильково - фиолетовые глаза, короче, не захочешь, а оглянешься, увидев ее на улице.
Небольшая полнота нисколько ее не портила, да это было и несущественно: невозможно было оторвать глаз от ее лица, на фигуру уже и не смотрели...
Дня через два после нашего приезда поехали на кладбище: была годовщина Лизиной бабушки. Дарико с матерью сели в одну машину с нами, и по дороге мать Дарико говорила Лизе:
- Лиза, дорогая, помоги чем можешь, найди там людей, мы отблагодарим,ты же нас знаешь... Мы можем ее тут в Пушкинский устроить( прим. авт. : Тбилисский педагогический институт иностранных языков имени А.С.Пушкина), правда, трудно с армянской фамилией, но сможем, для единственной дочки ничего не пожалеем. Но Дарико должна уехать из Тбилиси, ты же знаешь... Далеко я ее отпускать не хочу, вообще отпускать не хочу, вай ме, как мне без нее будет трудно, но она должна уехать из Тбилиси, ты же знаешь...
Она все время повторяла:'Дарико должна уехать из Тбилиси, ты же знаешь...» - и мне стало интересно,почему .» Приедем домой, спрошу у Лизки «,- решила я про себя.
Дарико при этом молчала с каменным лицом, как будто бы речь шла не о ней...
После кладбища собрались за столом помянуть Лизину бабушку - родные и соседи говорили, какая это была добрая, достойная женщина, вспоминали всякие случаи, связанные с ней; Лиза и ее мама плакали... Разошлись поздно, потом мы убирали со стола, мыли посуду, и только перед сном я, вспомнив, спросила:
- Лиз, а почему мама Дарико все время говорила, что Дарико обязательно должна уехать из Тбилиси?
Оказалось, что в соседнем дворе живет дядя Дарико(двоюродный брат матери, но он ей как родной, росли вместе), так вот Дарико и Ваграм, сын этого дяди, то есть троюродный брат Дарико, любят друг друга и собираются пожениться.
- Ты представляешь, какой это ужас?!- спросила Лиза, рассказав мне об этом.
- Почему ?
- Ну, они же брат и сестра, хоть и троюродные, мы ведь не мусульмане, у нас это не принято. А они как ненормальные любят друг друга, вся Водовозная знает об этом... Учились в одной школе, потом мать перевела Дарико в другую, потому что они там как приклеенные друг к другу были: и сидели вместе, и ходили вместе, держась за руки ,- все смеялись...Но Дарико такую истерику закатила , а потом перестала есть, просто голодовку объявила – и мать снова ее в старую школу перевела. Ну и потом, прямо после школы хотят пожениться, а им по семнадцать, разве не ужас?!
- Да ладно, - сказала я , - во-первых, троюродные брат и сестра, это не двоюродные все-таки. Ну и потом, это они сейчас так говорят, что после школы поженятся, поступят учиться, встретят кого-нибудь - и прости-прощай, первая любовь! Ты же знаешь, это часто бывает...
Мы вернулись в Ереван, и я, конечно, забыла Дарико. Потом мы с Лизой разъехались на летние каникулы : я – в Баку, Лиза – в Тбилиси.
В сентябре в институте была традиционная встреча первокурсников и студентов выпускного, пятого курса. Перед началом встречи в фойе собралась толпа первокурсников, промелькнула какая-то рыжеволосая девушка – и я вдруг вспомнила Лизину соседку Дарико. Девушка обернулась, но это была не Дарико, девушку с такой яркой внешностью невозможно было не узнать.
- Лиз,- спросила я ,- а ваша соседка Дарико поступила к нам?
- А она и не поступала в наш институт, передумала. Поступила, представь себе, со своим Ваграмом на экономический, в университет. Теперь учатся в одной группе.
- А где живут?
- Ваграм в общежитии, а Дарико у каких-то родственников.
х - х- х--- х
После института я была оставлена на кафедре современного русского языка, а Лиза стала работать в одной из школ города Раздана – преподавать русский язык и литературу.
Первое время она ездила туда автобусом каждое утро( час туда – час обратно), хотя при школе был жилой дом для учителей и Лизе выделили там комнату, но она предпочитала возвращаться в Ереван, где жила в семье старшей замужней сестры. Но потом, месяца через два-три , она все чаще оставалась ночевать в своей комнате в Раздане, приезжая в Ереван только на выходные.
Этим же автобусом ездили из Еревана инженеры, работавшие на Разданской ГРЭС( там, кстати, был каким-то небольшим начальником мой родственник Вреж).
С одним из инженеров и завязался у Лизки роман, окончивщийся весьма неудачно: инженер был в разводе, имел ребенка, но второй раз связывать себя брачными узами не хотел, о чем и сказал забеременевшей Лизе.
Когда мы в стречались с ней, я не узнавала ее: и без того смуглая, худая, она просто почернела и отощала до крайности- кожа и кости...
Старшая сестра Лизы( да и я тоже) уговаривали ее избавиться от ребенка, но Лиза, обычно мягкая и уступчивая, на сей раз проявила прямо-таки стальную волю и упрямство: - Ни за что!
- Ты о родителях подумала?! А что будут говорить на Водовозной?!- плакала Лизкина сестра. - Умоляю тебя, избавься, пока не поздно!
Лизка молчала, но ясно было, что ребенка она оставит.
Приближался Новый Год. Мой родственник Вреж получил новую квартиру и пригласил меня с мужем меня на новоселье ( я к тому времени вышла замуж) в один из новогодних, праздничных дней. Я знала, что там будут и коллеги Врежа, наверняка, и Гарегин, Гарик, как его все называли, - Лизкина любовь, и сказала ей об этом.
Лизка встрепенулась: « Умоляю, попроси Врежа поговорить с Гариком: - Пусть он буквально на два дня съездит со мной в Тбилиси, просто покажется нашим и соседям – ты же знаешь нашу Водовозную... Больше мне ничего от него не надо!
На новоселье я пошла к Врежу одна, муж простудился и лежал с температурой. Гарика среди многочисленных гостей я вычислила моментально, еще до того, как нас познакомили, узнала по Лизкиным описаниям: высокий, плечистый, с бараньими глазами навыкате, с громким голосом,
этакий самодовольный самец, вообразивший, что он неотразим – довольно распространенный тип.
Я улучила момент, поймала Врежа на кухне, рассказав в нескольких словах о Лизе и сложившейся ситуации. Вреж внимательно меня выслушал и сказал:
- Жалко мне твою подругу! Никогда он на ней не женится, думаю, что вообще ни на ком не женится. И добавил по-армянски: - «Инкы амуснацох птухчи!», что означало: « Не такой он фрукт,
- чтобы жениться!»
Поговорить с Гариком Вреж отказался:
- Извини, но я не могу просить его об этом. Он – взрослый человек, не мальчик, и очень не любит, когда вмешиваются в его личные дела, словом..., ну не могу, извини. И потом – насколько это этично, я - как-никак его начальник.
На следующий день я все рассказала Лизе. Она совсем съежилась после моего рассказа....
Конечно же, я должна была подробнейшим образом описать, как выглядел Гарик, какое у него было настроение, во что был одет, танцевал ли с кем-нибудь...
Лизка сказала:
- Теперь вся надежда на тебя. Позвони ему, скажи, что мне на самом деле от него ничего не нужно, я могу ему письменную расписку дать (при этом она грустно усмехнулась): никогда я его не потревожу, ничего не попрошу. Пусть только буквально на два дня съездит со мной в Тбилиси- а потом катится на все четыре стороны...
Что мне оставалось делать? Сердце мое сжималось от жалости к Лизке и от ненависти к этому Гарику. Я взяла его телефон и обещала позвонить.
х ------х---------х----------х
Я позвонила ему через пару дней, представилась, сказала, что мы встречались на новоселье у Врежа(помнит ли он меня? – да помнит) и попросила о встрече.
Этот болван Гарик сначала говорил со мной игривым тоном : наверняка решил, что поразил мое воображение до такой степени, что я, узнав его телефон у Врежа, сама звоню ему.
Но когда я упомянула имя Лизы, сказав, что я ее близкая подруга, тон его моментально изменился – он понял, почему я звоню, и отказался встречаться:
- Не понимаю, о чем у нас может быть разговор с вами! Но я не отступала: - Я задержу вас буквально на пять минут!
Он долго ломался, ссылался на занятость, но в конце концов согласился, как мне кажется, только из-за того, что я – родственница Врежа, его начальника.
Мы встретились в Пушкинском парке(сейчас он называется по-другому), что на проспекте Баграмяна. Сели на скамью. Я сказала о просьбе Лизы: « Вы же знаете нравы в патриархальных армянских семьях... Съездите на два дня - и больше вы Лизу не увидите никогда, если, конечно, не
захотите увидеть ребенка».
- Все они сначала так говорят!- зло ухмыльнулся Гарик. – А ребенок этот мне не нужен, я ей уже говорил!
- У вас, видимо, богатый опыт в таких делах,- съязвила я, не удержавшись(хотя и не должна была этого делать – мне ведь надо было его уговорить),- не знаю, как насчет всех других( я сделала ударение на словах всех других), а Лизу вы уж должны были знать, да она вам письменную расписку даст, что никогда вас больше не потревожит.
Короче, в конце концов я его уломала: он согласился ехать с Лизой в Тбилиси
Съездили они туда, сыграли роль жениха и невесты, Гарик всех очаровал(« Это он может!»- мрачно усмехнулась Лиза, рассказывая об этой поездке)- шутил, смеялся, рассказывал анекдоты...
Съездили – и вернулись в Ереван( в разных вагонах), чтобы никогда больше не встречаться. И не встречались: Лиза сдержала свое слово- ни разу не позвонила, ничем о себе или ребенке не напомнила.
В положенное время Лиза родила мальчика, копию Гарика, и назвала его Мишей, в честь своего отца. Какое-то время она не работала, жила в семье сестры, благо зять, муж сестры, по иронии тоже Гарегин, был очень добрым человеком, привязался к малышу(тем более, что своих сыновей не было – две дочки) и фактически заменял малышу отца.
Когда Мишке исполнилось годика два, умерла одинокая тетка Лизы, сестра матери, оставив в наследство большой дом в каком-то грузинском селе. Дом этот родители Лизы продали и купили ей двухкомнтную кооперативную квартиру в Черемушках, недалеко от меня.Мишка ходил в садик, Лиза устроилась работать в одну из ереванских школ в Зейтуне(прим.авт.: Зейтун- район Еревана)- короче, жизнь как-то налаживалась.
Гарик не захотел увидеть сына, о котором, естественно, знал- было много общих знакомых, да от того же Врежа мог узнать... Конечно, родители Лизы сначала очень переживали, узнав правду, но куда денешься? Да и в Мишке души не чаяли, особенно дед, чье имя он носил...
Мишке было уже три-четыре года, когда в Тбилиси совершенно неожиданно скончался от инфаркта Лизин папа. Через год эмигрировал в Грецию со своей семьей брат Лизы- жена его , гречанка, давно уже рвалась туда, к родителям.
Оставшись одна, тетя Марго, Лизина мама, продала квартиру на Водовозной и переехала к Лизе.
Я часто забегала к ним по дороге с работы. Маленькая, кругленькая тетя Марго тут же начинала кормить меня и .... жаловаться на Лизу, которая, по ее словам, ну никак не хочет устроить свою жизнь, очень несерьезно ко всему относится.
Я знала , что иногда у Лизы объявлялись поклонники( Лизка наша красотой особой не блистала, брала мягкостью, женственностью, что, согласитесь, тоже немало), но все это было несерьезно. Но несколько раз к ней сватались вполне солидные, надежные женихи: вдовцы лет на 12-15 старше, у которых были взрослые дети, или разведенные, бездетные, почти ровесники Лизы(последние особенно нравились тете Марго), но Лиза всем отказывала, вызывая горестное недоумение у матери:
- Почему она не думает о ребенке, если о себе не хочет подумать?! Ребенку отец нужен, а этот негодяй( только так она называла Гарика) и не видел его ни разу... А есть ведь человек- и какой!- который будет Мишеньке хорошим отцом, а ей, дуре, преданным мужем...
Я знала, о каком человеке идет речь,- на одной площадке с Лизой, в трехкомнатной квартире жил бездетный вдовец, преподаватель английского языка университета, у которого, кроме того, была обширная частная практика: когда-то он приехал из Бейрута, где закончил английскую школу, несколько лет потом жил в Англии, естественно, хорошо знал язык.
Все его многочисленные ученики, среди которых были и абитуриенты, и аспиранты, готовящиеся к сдаче кандидатского минимума, и просто люди, желающие выучить английский, звали его( по его настоянию) « мистер Грайр». Даже соседи так к нему обращались- это, конечно, было немного смешно: '' Мистер Грайр сегодня вечером приглашает нас на кофе»,- бывало, говорила тетя Марго в моем присутствии Лизе.
Мистер Грайр был самым популярным преподавателем-репетитиром в Ереване в те, увы, уже далекие 70-ые годы и, естественно, был обеспеченным человеком.
Я встречала его несколько раз у Лизы: он был лет на 12-15 старше ее, довольно приятный внешне, с обходительными манерами – истинный джентельмен. Мишку он очень любил, никогда не заходил с пустыми руками. И Мишка, судя по всему, привязался к мистеру Грайру, который не скрывал своих серьезных намерений по отношению к Лизе.
Однажды мне позвонила тетя Марго и попросила срочно зайти. Я бросила все дела и пошла к ним.Лизки дома не было. Тетя Марго начала с порога:
- Прошу тебя, уговори эту дуру, она тебя слушается, мистер Грайр говорил со мной, купил бриллиантовое кольцо, хочет сделать ей предложение, но боится отказа... Ну что ей еще нужно: человек солидный, обеспеченный, к Мишке привязан, у него ведь своих детей не было, ее очень уважает( тетя Марго очень любила это слово «уважает», оно было определяющим для нее в отношениях между людьми), квартира- прямо напротив, я тоже не одна буду и смогу им помогать... Чего ей надо?! Я чувствую: она все ждет того негодяя, думает, что он появится... Или он – или никто... Вторая Дарико на нашу голову, помнишь нашу соседку в Тбилиси? – горестно закончила свой монолог тетя Марго.
Я вспомнила, хотела спросить о ней, но тут появилась Лиза и сразу поняла, о чем шел разговор.
Обычно Лизка была очень ласкова с матерью, но тут она сказала довольно резко:- Мама, если ты не прекратишь эти разговоры сейчас же, я уйду!
И она демонстративно ушла на кухню, захлопнув дверь. Подождав немного, я пошла за ней.
- Лиз, ну на самом деле, чем плох мистер Грайр? Симпатичный...- начала было я, но Лиза подняла голову и сказала тихо:
- Не могу, понимаешь, не могу, никто мне не нужен, кроме...
И заплакала... Права, видимо, была тетя Марго: Лиза ждала Гарика, не теряла надежды, что он когда-нибудь к ней вернется... Лиза плакала, уткнувшись мне в плечо, а я не знала, что ей сказать...
Гарик, кстати, вскоре после рождения Мишки уволился с Разданской ГРЭС ( об этом я узнала все от того же Врежа) – и след его затерялся... Для меня, но не для Лизы, которая сквозь слезы говорила: - Он же не женился до сих пор... Один...
- Откуда ты знаешь?
- Знаю, сестра нашей географички живет в одном подъезде с его матерью...
Господи, значит, Лиза все знает о нем, интересуется...
- Лиз, но это ведь ничего не значит! Он же не дает о себе знать, ни разу Мишку не видел...
Лиза молчала.
Так мистер Грайр и не явился со своим бриллиантовым кольцом...
Х--------Х-----------Х------------Х
Шли годы. Подрастали наши дети- у меня росла дочь, я ожидала второго ребенка.
И когда меня выписывали с сынишкой из роддома, я вышла на ступеньки больницы, среди встречающих, в стороне, я увидела – кого бы вы подумали- Гарика! Он стоял с букетом цветов, широко улыбаясь кому-то за моей спиной...
Я обернулась- за мной возвышалась высокая, полная блондинка( скорее всего крашеная), со стервозным выражением лица. Рядом стояла санитарка с ребеночком на руках...
Гарик,не переставая улыбаться, подошел к ним, вручил цветы блондинке, взял ребенка на руки. Я услышала, как санитарка сказала ему по-армянски: - Ачкыт луйс! ( буквально означает: Свет твоим глазам! , что можно перевести, как «Поздравляю!»)! Сын – твоя копия!
А он сунул ей что-то в карман, наверняка, деньги.
Я пристально посмотрела на него. Он отвел глаза, сделав вид, что не знает меня, но, конечно же, узнал, в этом я была уверена, хотя обмен взглядами длился доли секунды...
Лиза примчалась вечером посмотреть на моего сына. Я не знала, сказать ли ей о том, кого увидела у роддома, что Гарик, видимо, женился и у него сын... Решила не говорить.
Но Лиза буквально через несколько дней сама сообщила мне об этом:- Знаешь, Гарик женился. И у него сын. Потом добавила:- Ты только матери моей случайно не проговорись, а то она теперь доконает меня этим мистером Грайром...
Тут я не удержалась и рассказала о встрече у роддома. Конечно, мне пришлось подробнейшим образом рассказать, как выглядела эта женщина («Красивая, да?»), как она была одета, как вел себя Гарик...
Прошло года полтора-два. Однажды мне звонит Лиза:
- Ты стоишь или сидишь? Если стоишь- сядь, а то упадешь!- Гарик развелся со своей женой!- торжествующим тоном сообщила она.
- Господи, Лиза, откуда ты это узнала?
- Помнишь, я тебе говорила, что сестра нашей географички живет в одном подъезде с матерью Гарика? Вот от нее и узнала : разругался, хлопнул дверью – и ушел! Сейчас живет у матери.
Мне показалось, что в голосе Лизы появилсь какая-то надежда...
_-Лиза, ну и чему ты радуешься, не пойму?! Это просто лишний раз доказывает, что он не для семейной жизни, помнишь,что говорил о нем Вреж?
- А я и не радуюсь, просто говорю...
- Да нет, чувствую, что радуешься! Лизка, хватит! Опустись ты на землю!
Лиза промолчала...
Х----------х---------------х--------------х
Шли годы... Умерла тетя Марго. Лиза обменяла свою двухкомнатную кооперативную квартиру в Черемушках на другую, в Зейтуне, близко от школы, где работала, объяснив, что ей тяжело оставаться в старой квартире после смерти матери. Думаю, что она таким образом избавилась и от соседства мистера Грайра, по-прежнему не терявшего надежды, тем более сейчас, когда Лиза осталась одна.
Мы стали гораздо реже встречаться, уже не могли заскакивать друг к другу просто так, проходя или проезжая мимо. Жизнь текла своим чередом с ежедневной рутиной, радостями и огорчениями. Росли наши дети, а вместе с ними – заботы и проблемы...
А тут еще грянула затеянная Горбачевым так называемая перестройка, метко прозваннная народом перестрелкой, и как ее порождение - в феврале 1988–го Сумгаит, а потом -Баку, Гянджа, карабахская война, тревожные вести с фронта, погибшие, раненые, десятки тысяч беженцев-армян из Азербайджана, блокада Армении с ее тягчайшими последствиями:темнота(свет иногда давали на тридцать-сорок минут в сутки, а часто и вовсе сидели без электричества); холод, пустые магазинные полки, многочасовые очереди за хлебом, стаи голодных бездомных собак, иногда нападающих на людей...
С наступлением темноты улицы пустели, еще совсем недавно такие оживленные, шумные ереванские улицы...
Мало всего этого – на Армению обрушилось страшное Спитакское землетрясение с многотысячными жертвами и беженцами уже из самой Армении- Спитака, Ленинакана(Гюмри) и окрестных сел...
На улицах – люди, просящие подаяние... Когда такое было в Армении? Если и было, то очень давно...
В ереванских квартирах появились давно позабытые печки-буржуйки, керосинки, а самыми ходовыми товарами стали свечки, сухой спирт и дрова...
Сейчас думаю: как мы все это выдержали?..
Транспорт в те годы работал с перебоями, телефонная связь была ужасной, и мы с Лизой, помнится, целый год, а может и больше, ничего друг о друге не знали.
Прежней, как нам теперь казалось, беззаботной жизни уже не было. Люди изменились даже внешне: ни смеха, ни улыбок, вокруг озабоченные, угрюмые лица с поникшими под тяжестью непомерных забот плечами...
Но постепенно жизнь стала налаживаться, а вернее, ко многому мы уже приспособились и привыкли – человек ведь ко всему привыкает... С Лизой мы изредка, когда была возможность, перезванивались, а встречаться не получалось....
И как-то мы с ней буквально столкнулись на улице Касьяна, у хлебного магазина, обнялись, отошли в сторонку и стали вспоминать, разговаривать, засыпая друг друга вопросами...
Лиза по-прежнему была одна, замуж не вышла; Мишка уже студент, через год Политехнический заканчивает, поступил не сразу, жить трудно(а кому легко?), но как-то обходятся... А вы как? Как дети?
Только было я хотела рассказать, как и что у нас, но тут из хлебного магазина вышла девушка лет семнадцати-восемнадцати с седой женщиной под руку. Увидев Лизу, девушка кинулась к ней, обняла. А женщина, судя по сходству, ее мать, безучастно стояла рядом, не вступая в разговор, даже не поздоровалась. Вид у нее был какой-то отрешенный, лицо еще не старое, а
волосы – совершенно седые. Что-то смутно знакомое было в ее лице, где-то я видела ее раньше, но где, когда – не могла вспомнить.
- Ну, как она, Беллочка?- спросила Лиза у девушки.
- Да все так же, теть Лиз, вы же видите сами... Ни на одну минуту нельзя ее одну оставлять. Пока бабушка была жива, очень помогала, а сейчас мы с братом за ней смотрим. Ищем женщину какую-нибудь... Теть Лиз, заходите, вы у нас давно не были...
- Зайду, Беллочка, зайду, извини, была очень занята в последнее время. А потом, обернувшись к женщине, спросила: - Дарико-джан, ну как ты?
Тут меня озарило: да это же та рыжеволосая красавица Дарико! Господи, что это с ней: совершенно седая, старая женщина, а ведь она, помнитсяь лет на пять моложе нас... Фиолетовые глаза потухли, даже кожа стала темнее...
Дарико ничего не ответила, да Лиза, по-моему, и не ждала никакого ответа.
Когда мы остались одни, я спросила:
- Лиза, это та самая Дарико?! Ваша тбилисская соседка?!
- Ты узнала ее?
- Да нет, не узнала, ее невозможно узнать, просто имя такое редкое – я догадалась. А что с ней случилось?
И Лиза рассказала: « Они с Ваграмом(помнишь, какая была любовь еще с детства?) поженились рано, чуть ли не на первом курсе, как и хотели, родились дети ( сын и дочка), мать Дарико переехала к ним в Ереван, помогала с детьми, а они учились. Закончили университет, работали, чудесная семья получилась – не могли надышаться друг на друга...
А примерно год тому назад муж ее заправлялся на бензоколонке, кто-то там закурил и бросил окурок, случился страшный пожар, и он фактически сгорел в своей машине( он уже отьезжал), умер, правда, не сразу, прожил несколько дней, мучился... Дарико поседела в один день( ты помнишь, какие у нее были волосы?), а потом сказала, что не будет, не хочет жить – зачем ей жизнь без ее Ваграма? Дети, мать, а ей никто не нужен, только он... И так всегда было: вечно поклонники крутились вокруг, а для нее существовал только он, представляешь?»
- Представляю,- сказала я,- очень даже хорошо представляю,- и выразительно посмотрела на Лизу...
Лиза помолчала, а потом продолжила: « Несколько раз пыталась она с собой покончить: пробовала повеситься(вовремя вытащили), таблетки пила снотворные( откачали еле-еле в больнице), вены резала... Мать ни на шаг не отходила от нее. Но мать умерла недавно, а отец- еще раньше, до Ваграма.
А теперь она замолчала. Молчит сутками, а если изредка и заговорит, то беседует с матерью, отцом, соседями тбилисскими, ну и, конечно, с Ваграмом... Ей кажется, что она у нас , на Водовозной, что они с Ваграмом еще школьники...
Но иногда вроде в себя приходит и говорит: - Ты еще немного подожди, Ваграм-джан, скоро я к тебе приду...
Вот такая история... Ну, не может она жить без него...
А я подумала: значит, такое бывает... И не только в книгах, в кино, но и в жизни... Редко, но бывает... Вот у моей соседки Мары тоже муж молодой умер, буквально за неделю сгорел от какого-то вируса, и вроде бы любили они друг друга тоже еще со школьной скамьи, жили дружно, двое детей, а она месяца через три после его смерти ремонт закатила, люстру хрустальную купила, красилась, наряжалась, смеялась – так быстро в себя пришла, по крайней мере внешне, не знаю, конечно, что у нее в душе было... Все ведь по-разному горе переживают...
Мы с Лизой попрощались, обещали зайти, но так вышло, что опять на несколько месяцев потеряли друг друга из виду. А когда встретились( опять случайно, на улице), она мне сказала:
- Знаешь, неделю тому назад умерла Дарико, помнишь ее?
- Конечно. А как умерла?
- Просто легла – и не встала, а в руках была зажата фотография мужа...
Х----------х-------------х-----------х
Однажды вечером я включила телевизор, показывали очередное заседание нашего парламента( мы имели удовольствие почти каждый день лицезреть в большинстве своем, мягко говоря, малосимпатичные лица наших парламентариев, многие из которых имели клички – и народ их только так и называл: тахтак Рубо( что буквально означает по-армянски «доска- Рубо», т.е. тупой);
цагик Сако ( цветок Сако – у него была сеть цветочных магазинов); чарпик Пайлак( Пайлак – ловкач)....
Камера задержалась на лице одного депутата – господи, да это же Гарик, или просто похож на него?!Да нет, вроде он- погрузневший, поседевший, но явно он...
Не удержалась, позвонила Лизе. Та, как всегда, все о нем знала:» Да, это он, видишь, депутатом стал, дорвался, вступил в партию АОД( прим., авт.:Армянское общенациональное движение), разбогател, говорят, у него собственный большой магазин, ресторан...
- Лиз, а как Мишка? Спрашивает , наверное, об отце, он ведь взрослый парень( Мишка закончил Политехнический, но сидел без работы, как многие, перебиваясь случайными заработками).
-А я ему показала его отца по ТВ, у меня ведь ни одной его фотографии нет. Мишка приставал, вот я и показала:- Смотри, вот твой отец!
- Ой, Лиз, и какая была реакция? Что он сказал?
- Сказал, что обязательно тоже станет депутатом, будет заседать с отцом в одном зале, а потом подойдет- и представится ему!
....Примерно через год после этого разговора я эмигрировала в США, где жили мои дети, и наша связь с Лизой окончательно прервалась...
х------х------х-------х
Вместо эпилога.
Как-то мне позвонила знакомая армянка, живущая в нашем городке, в штате Коннектикут(армянская община здесь крошечная, не то, что в Калифорнии) и пригласила на обед:
-Ко мне приехала двоюродная сестра из Еревана, вам, наверное, интересно будет послушать, что там и как.
- Конечно, очень интересно!( мы к этому времени уже почти пять лет не были на Родине, а гости из Еревана в наших краях бывают редко).
Родственница нашей знакомой оказалась женщиной примерно моих лет, да еще почти коллегой- школьной учительницей, правда, армянского языка и литературы. Разговорились, и выяснилось, что она работала в одной школе с Лизой, ну надо же, поистине, мир тесен...
Она, естественно, хорошо знала Лизу. Я спросила, как Лиза поживает, работает ли.
- Нет, работу оставила, у нее внучка родилась. Она за внучкой смотрит.
- Значит, материально как-то обходятся?
- Очень хорошо живут сейчас. Сын стал депутатом,- многозначительно произнесла она,- Лизе и работать не надо...
- Стал все-таки!- вырвалось у меня ( стимул, видимо, был огромным).
Интересно, встретился ли он с отцом? И как?
Мелик-Мартиросян Джульетта
Август 2006, Коннектикут, Фармингтон
США
-
-
.