Светлый князь часть 1

 АНАТОЛИЙ АНТ
 
 
 
 
 
 
 СВЕТЛЫЙ КНЯЗЬ
 
 
 роман
 
 
 
 
 
 -2-
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 В этой книге, под сказочной формой, скрывается рассказ о бесчестии и чести, жажде власти и долге, бесславии и славе. Но более всего, эта книга о великой стране, которая несмотря ни на что, как птица Феникс восставала, восстает, и будет восставать из пепла.
 
 -3-
 
 
 Посвящается моей жене, без поддержки и понимания которой, эта книга не могла бы состояться.
 
 
 
 
 
 1- Беревское княжество (Великое)
 2- Щековское княжество
 3- Ратиславское княжество
 4- Бориславское княжество
 5- Брячиславское княжество
 6- Многокабанское княжество
 7- Царство Ура
 8- Восточная империя
 
 
 
 
 
 
 -5-
 
 ... отдайте всякому должное: кому подать, подать; кому оброк, оброк; кому страх, страх; кому честь, честь.
 
 Послание к римлянам
 Глава 13 стих 7
 -6-
 
 
 ПРОЛОГ
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 Могучий воин, на неимоверного роста коне, медленно двигался по бесконечной, белой пустыне Дикого севера. Его широкие плечи обтягивала кольчуга двойной вязки. Кольчужный капюшон откинут на спину и длинные молочно белые волосы развеваются на морозном ветру. По верх кольчуги на нем красовался прочный тяжелый панцирь. Все доспехи воина были изготовлены не из металла, а из особым способом обработанного и выкованного, а после закрепленного магическими чарами льда, демонами зимы, великанами инея, истинными детьми богини зимы Симаргалы, Гимтрусами. К седлу лошади, был приторочен шлем, искусно выполненный в форме собачьей головы. Именно благодаря этим шлемам, таких как он, жители Светлого мира прозвали песиголовцами. Тог, Хранитель Снежных пещер, направлялся по приказу своей госпожи Симаргалы в горы Северного хребта.
 Мало кто видел преданных псов богини зимы с близкого расстояния, а все кто видел, уже никому не смогли бы об этом рассказать. Их кости и черепа, либо давно уже обглодали дикие звери, либо, они стали такими же, как и Тог
 
 -7-
 
 - людьми льда. Так называла своих вторых детей Симаргала.
 В белых, без зрачков глазах всадника, как и в глазах его скакуна, отсутствовала жизнь, хотя Тог видел лучше
 многих. Кровь не текла по его жилам. Ни всадник, ни конь не были живы, но они не были и мертвы. Этим подобием жизни, богиня зимы даровала своим созданьям вечность.
 Однако Хранитель Снежных пещер Тог, повелитель псов Симаргалы не думал об этом. Он вообще, но о чем не думал, кроме приказов своей создательницы. На суровом, некогда красивом лице воителя отсутствовало всякое выражение, взгляд всадника казался устремленным в даль.
 Когда-то его звали Лейф, Лейф - могучий, Лейф- великий, Лейф- справедливый. Но никто во всем Светлом
 мире уже не помнил народа, вождем которого он был. Зато Тог помнил времена, когда в лесах Светлого мира жили огненные волки. Хранитель Снежных пещер знал, что огненные волки его враги, правда, не знал почему, но и не задавался таким вопросом. Так хотела его мать Симаргала, и он считал что этого достаточно.
 Помнил Тог и то, как вместе с союзниками людвигами жег лесные грады своих врагов и убивал, убивал, убивал. Убийство стало частью его природы. Лишая жизни живое существо, Тог не испытывал ни каких эмоций. Он вообще не испытывал эмоций, кроме преданности Симаргале и страха перед ее гневом. А потом, огненные волки ушли. Хранитель Снежных пещер не знал куда. Им на смену пришли люди, с гор спустились ужасные полканиты, погибли многие его сородичи, но Тог не скорбел о погибших. Люди льда вернулись в торосы Дикого севера, вернулись в родные Снежные пещеры, вернулись к матери своей Симаргале, что бы дождаться своего часа.
 Минули тысячелетия. Богиня зимы терпеливо ждала, когда придет ее время, и знака от могучих и грозных богов
 
 -8-
 
 Темного мира. И вот день настал. Самый верный слуга ее скачет в логово людвигов с приказом от Чернобога.
 Если бы посторонний наблюдатель, оказался сегодня на заснеженных просторах Дикого севера, то вряд ли он смог бы рассмотреть на этих просторах одинокого
 всадника. Доспехи Тога, были абсолютно белыми. Даже длинный широкий двуручный меч, болтавшийся у воина с левой стороны, словно окунули в молочного цвета эмаль. Конь Хранителя Снежных пещер был снежно белым, а на лице всадника отсутствовали даже следы румянца. И если бы тот же наблюдатель мог прикоснуться к телу Тога, то он почувствовал бы ужасающий ледяной холод. Но никаких наблюдателей не было на просторах зимней пустыни. Никто не мог ни увидеть, ни преградить путь одинокого воина к отрогам Северного хребта.
 Лишь одна деталь, нарушала безупречную белизну всадника и его скакуна. На круглом, сверкающе белом щите, заброшенном Тогом за спину, блестел голубым светом ледяной кристалл- символ Снежных пещер богини Симаргалы.
 -9-
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 ЧАСТЬ I
 ИЗМЕНА
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 -10-
 
 
 Глава 1: У БЕРЕГА МОРЯ ЧАР
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 Волна набежала на берег, на мгновение застыла и, оставив на песке белый пенный след, со вздохом откатилась в породившее ее море. Ее сестры, тысячи лет обрушивались на сушу, разбивались в мелкие искрящиеся капли и оставались не считанными в бесконечном круговороте мира.
 Вдоль линии прибоя шел человек. Алого цвета плащ, с вышитым на нем гербом, атакующим вепрем, словно боевое знамя, развевался на сильном ветру. На вид ему было не более тридцати лет. Красивое, строгое лицо, обрамлено длинными русыми волосами, схваченными золотым обручем, с укрепленным в нем крупным рубином. Голубые глаза, смотрели ясно и пристально, и даже коротко постриженная густая борода и усы не старили воина. Творимир, всегда приезжал на этот пустынный берег, когда у него возникала необходимость спокойно обдумать важные дела, или новую, сложную ситуацию. Сейчас, он бесцельно шел вперед. Двадцать всадников личной охраны, из ближней дружины князя Многокабани остались далеко позади, дожидаться условленного сигнала, и даже его друзья, Мечислав и Гремислав отстали шагов на пятьдесят,
 -11-
 
 что бы не мешать уединению своего повелителя. Третьего ближайшего к себе человека, Трувора, Творимир оставил при Мире, на всякий случай.
 Усевшись на камень, до которого не доставали даже самые высокие волны, князь долгим взглядом обвел морской горизонт, ненадолго остановившись на многокабанской гавани. Потом взор его затуманился и Творимир погрузился в свои непростые думы.
 Уже десять лет прошло с тех пор, как кили боевых ладей Великого князя беричей Твердислава, впервые коснулись берега будущего княжества Многокабанского, а Творимир помнил все, как будто это случилось вчера.
 Ему, родному брату Твердислава, предназначалось новое княжество, и поэтому именно он вел в бой передовые отряды беричей. Гребцы еще выталкивали корабли на берег, а дружинники Творимира уже окружили небольшую деревянную крепость с высоким частоколом, оттеснив идилей от гавани и вышек с хворостом для сигнальных костров, которые степнякам так и не удалось зажечь. Правда, первый штурм не удался. Беричи откатились от частокола, оставив более трех десятков воинов, пронзенных стрелами идильских лучников лежать под стеной. В стрельбе из лука, степняки считались признанными мастерами, и уступали разве что мифическим полканитам, старшим детям Тура. Но главное было сделано. Гарнизон, укрывшийся за стенами крепости, не мог рассчитывать на подкрепление, и теперь только время определяло его судьбу.
 Творимир решил не рисковать жизнью своих людей. Через пол часа, вокруг крепости собралась вся беричская дружина - шесть тысяч опытных, закаленных бойцов. Из них две тысячи всадников. Конный отряд из полутора тысяч воинов, Творимир отправил в глубь степи на пять дней конного хода, с приказом разбить укрепленный лагерь и ждать подхода основных сил. Там теперь будет граница нового беричского княжества, его форпост.
 
 -12-
 
 Гарнизону крепости, состоявшему, чуть более чем из пятиста конных воинов предложили сложить оружие, но предводитель отряда, один из младших сыновей кагана идилей Балма-Идиля, Дага-Балма, отверг предложение князя и с сотней своей личной охраны попытался вырваться в степь. Более шести десятков его воинов погибли от первого залпа беричских стрелков, остальных взяли в плен. Сам Дага-Балма, во время этой самоубийственной вылазки погиб. После этого беричи под прикрытием пятиста лучников пошли на приступ и через час, защищать крепость было уже некому. Беричи потеряли меньше сотни воинов, из идилей в живых осталось не больше пяти десятков. Над башней крепости взвились два стяга, флаг нового, шестого княжества беричей - атакующий вепрь на алом поле и чуть выше, знамя Великого княжества - парящий орел на поле золотом.
 Скорым маршем, три тысячи пеших дружинников и пять сотен всадников отправились в глубь степи на помощь уже ушедшим воинам, прихватив с собой около сотни пленных идилей.
 Через восемь дней, они достигли места, где передовой отряд разбил свои походные шатры. Уже был вырыт ров и установлен высокий частокол, лагерь же окружало войско из трех тысяч степных всадников, собранных Балма-Идилем, после того, как передовые разъезды беричей встретились с патрулем кочевников в степи. Уже сутки идили под предводительством старшего сына Балма-Идиля, Шомук-Балмы, пытались ворваться в лагерь, но безуспешно. Подошедшие три тысячи беричских воинов, решили исход борьбы. Осада оказалась снята, и начались переговоры об обмене пленными и выдаче тела Дага-Балмы степнякам. Балма-Идиль, еще не знал, что случилось с его форпостом на море Чар, а когда узнал, то всех обменянных своих воинов, принес в жертву Чернобогу и поклялся на крови, отомстить Творимиру за свой позор и смерть сына. А
 -13-
 
 Творимир отправил гонцов в Берев к Твердиславу, с известием об успешном окончании похода к идильским берегам. Все воины, собранные из пяти беричских княжеств, должны были составить дружину Творимира, в случае успеха экспедиции. Теперь необходимо было строить крепости, патрулировать границы, налаживать торговые связи и ждать корабли с переселенцами, которые начнут пахать, сеять, собирать урожаи, заниматься ремеслами, в общем, устраивать нормальную жизнь.
 Название, город и княжество получили от реки Кабани, протекавшей в окрестностях, да от несметного количества диких кабанов, обитавших в пригородных лесах.
 С тех пор, прошло уже десять лет. За эти годы, степняки не раз и не два тревожили границы нового княжества, сжигая поля и угоняя в плен людей, но всегда ответ беричей оставался, быстр и мощен. Скоро Балма-Идиль понял, что с Творимиром лучше торговать, чем воевать, и отношения Многокабани с Идилью стали если не дружественными, то менее враждебными, хотя стычки на границе не прекращались никогда.
 Но в последний год, стало происходить что-то странное. Идили перестали пригонять своих коней в обмен на зерно Многокабани. Они покупали только железо в крицах и платили за него большую цену золотом. Это вызывало у Творимира сильную тревогу. Любой кочевник, скорее лишился бы пальца руки, чем хотя бы самой маленькой золотой монетки, завоеванной в набеге. А сейчас, они сыпали золотом, не считаясь. Плавильщики железа и кузнецы в мгновение ока становились богачами, чему были безмерно рады, а князь видел в этом предвестие скорой войны, но ни чем не мог помешать. Идили не нарушали установленных правил торговли, а отсутствие лошадей для обмена объясняли мором, прошедшим зимой, хотя разведчики княжества утверждали, что табуны кагана идилей огромны как никогда и абсолютно здоровы. Все это
 -14-
 
 происходило как раз тогда, когда его жена Мира, должна была разрешиться от бремени. И вместо радости от скорого рождения ребенка, Творимира занимали тяжелые думы о судьбе княжества.
 Примерно через месяц, Многокабань, с ежегодным визитом для сбора дани, посетит Великий князь беричей, старший брат Творимира, Твердислав, и Творимир решил испросить у него совета и поведать ему о своих подозрениях и выводах.
 Холодные капли упали на лицо князя, вырывая его из тягостного раздумья. Невдалеке стояли Мечислав и Гремислав. Заметив, что Творимир отвлекся, Гремислав окликнул его:
 - Княже, мы здесь уже больше трех часов, а в городе тебя еще ждут неотложные дела.
 - Да, Гремислав, ты прав. - Князь поднял голову. - Подай сигнал дружине.
 Гремислав отстегнул от пояса окованный золотом рог тура, и трижды протяжно прогудел сигнал воинам охраны прийти на зов князя. Через минуту они услышали шуршащий звук от копыт скачущих по песку лошадей. Дружинники остановились в десяти шагах от повелителя и его ближних. Один из них спешился и подвел Творимиру его вороного жеребца. Князь резко встал с камня, будто стряхивая с себя все липкие страхи и нерешительность, подошел к коню и одним движением легко взлетел в седло:
 - Вперед, в город! - Дал шпоры животному, и с места взял
 в галоп. Гремислав и Мечислав вскочили на лошадей и пустились вслед за своим другом и повелителем.
 Воины дружины, тоже тронули своих скакунов, а один из них расчехлил знамя. Кавалькада растянулась по прибрежной полосе, ветер развевал волосы воинов, выбившиеся из-под шлемов, и над ними реяло алое знамя, с атакующим вепрем на нем.
 -15-
 
 
 Глава 2: НАРЕЧЕНИЕ
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 Верховой отряд въехал в ворота Многокабанской крепости. Стражники отсалютовали своему князю копьями.
 Всадники рысью пошли по узким улочкам города, по направлению к площади, центру городской жизни, где располагался княжеский замок.
 Многокабань, не была большим городом. Десять тысяч ее населения, составляли ремесленники, купцы и мореходы, обеспечивающие княжество всем необходимым и занимающиеся торговлей со степью, Восточной империей и царством Ура. Кормилось княжество, за счет свободных крестьян, получивших земельные наделы на отвоеванных у кочевников территориях и снабжавших продовольствием не только себя и городских жителей, но и трехтысячный многокабанский гарнизон и два полутора тысячных гарнизона степных форпостов. Многокабань платила десятину хлебом Великому князю беричей, и у крестьян еще оставались излишки для свободной торговли.
 Город окружали двухметровый земляной вал и трехметровой глубины ров с водой. За рвом располагался четырехметровый частокол из отесанных и заостренных бревен. Частокол спускался с двух сторон к многокабанской
 -16-
 
 гавани, единственному, кроме западных ворот с подъемным мостом, входу в город. Вдоль всей стены высились наблюдательные и сигнальные башни, с заготовленным для костров хворостом. Дымом сигнальных огней, по цепи степных дозорных вышек, столица могла передать просьбу о помощи своим степным гарнизонам. Весь город был деревянным и состоял в основном из одноэтажных построек. На этом фоне, над всем выделялся высокий и стройный княжеский замок. Замок был тоже обнесен частоколом, но гораздо более низким. Вход во внутренний двор, где собственно и располагались замок и казармы воинов тысячи ближней дружины, закрывали тяжелые дубовые, окованные сталью ворота.
 Не раз после своей постройки, до того как возле него возник город, замок отражал набеги кочевников идилей, заметно превосходивших численностью его защитников. Как и все строения в городе, он был построен из дерева и украшен искусной резьбой и флюгерами. Над главной башней, чуть пониже флага великого княжества беричей, реял гордый стяг молодого и сильного княжества Многокабанского.
 Отряд всадников проследовал во внутренний двор замка. Днем его ворота держали открытыми, закрывая только с заходом солнца.
 Творимир осадил коня возле крыльца, мгновенно соскочил с него, бросил повод подбежавшему стременному и легко взбежал по ступеням главного входа. Стража отдала салют. Князь повернулся к спутникам:
 - Всем отдыхать, а вы, - он кивнул в сторону Мечислава и
 Гремислава, - со мной. - И вошел в замок.
 Прямо у входа, его встретила сенная девушка Миры, Рада:
 - Могучий князь, у княгини Миры начались роды!- Рада
 опустила глаза в ожидании.
 Творимир взволнованно прошел мимо и поднялся к
 -17-
 
 покоям Миры. За ним словно тени следовали Гремислав и Мечислав.
 Однако к жене князя не пустили, не мужское это дело, и Творимир с друзьями вернулся к себе. Расстегнув и бросив на ложе пояс с мечом и кинжалом, Творимир хлопнул в ладоши. На пороге комнаты появился слуга и склонил голову в молчаливом ожидании:
 - Бочку меда, четыре чаши и Трувора ко мне! - Князь
 сделал нетерпеливое движение рукой, и слуга ушел выполнять приказание.
 Минуты через три, в комнату вошел Трувор. Трувор не был беричем, с Творимиром его связывал долг крови. Когда-то многокабанский князь спас могучего сканда от принесения в жертву Чернобогу, отбив его у идилей во время степного набега. Трувор оставался, предан Творимиру до кончиков ногтей и готов был отдать за него жизнь. Он, Мечислав и Гремислав являлись единственными близкими друзьями Творимира, его личными телохранителями, готовыми в любой момент закрыть князя своими телами.
 - Заходи, Трувор, садись. - Князь заметно нервничал.
 В это время, двое дюжих молодцов вкатывали в покои десяти ведерную бочку с медом, а девушка внесла и поставила на стол поднос с четырьмя большими золотыми чашами. Слуги, закончив работу, застыли, ожидая дальнейших указаний.
 - Можете идти. - Творимир указал Трувору на бочку.
 Слуги тихо вышли. Сканд подошел к бочке, и одним ударом пудового кулака выбив крышку, зачерпнул ковшом мед и разлил по чашам. Князь принял сосуд от Гремислава, плеснул на пол меду в жертву Туру и залпом его осушил. Остальные последовали примеру повелителя, после чего Трувор вновь наполнил чаши.
 Так Творимир с ближними бражничал до самого рассвета, ожидая известий с женской половины. Краешек
 -18-
 
 солнца уже позолотил горизонт, когда в дверь его покоев тихо постучали.
 - Входи! - Немного пьяным голосом произнес князь, а его сотрапезники глупо рассмеялись.
 На пороге появилась Рада, глаза ее сияли от радости:
 - Могучий князь, у тебя родился сын! Княгиня Мира
 просит тебя придти.
 - Слава князю! - Хором воскликнули дружинники вскинув
 вверх руки с чашами.
 Творимир был вне себя от счастья. Он резко сорвал с
 пальца золотой перстень с камнем и бросил Раде:
 - За радостную новость. - Девушка подхватив
 драгоценность с благодарностью поклонилась. - Всем воинам выдать завтра по золотой монете, всей замковой челяди по серебряной. У меня наследник родился! - Творимир двинулся к выходу. - Ждите меня здесь. - Бросил он напоследок друзьям и опрометью бросился проч.
 Когда князь вышел, Мечислав толкнул под локоть не отрывавшего до этого взгляда от Рады Трувора:
 - Хороша, девка?
 - Хороша! - Весело отозвался сканд.
 - Так чего ждешь? Женись! - Трувор сразу посерьезнел.
 - Нет, Мечислав. Удел воина, вести одинокую жизнь. К
 тому же, моя жизнь, принадлежит князю Творимиру. -
 Мечислав обменялся с Гремиславом недоуменными взглядами, намекая на чудаковатость северянина, но разговор решил не продолжать.
 
 ***
 
 На десятые сутки после рождения ребенка, празднуют беричи день наречения. Девять дней до этого, новорожденный живет без имени, и еще не принадлежит полностью миру людей. Только после обращения волхвов к
 
 -19-
 
 богам и наречения младенца, он становится полноправным жителем Светлого мира.
 Сегодня во Многокабани был праздник. Князь праздновал день наречения своего первенца. Весь город, находился в каком-то радостном возбуждении и предвкушении.
 Все было готово и в княжеском замке для праздничного пира. За длинными столами в главном зале, сидело больше тысячи приглашенных. Князь с княгиней, ближние князя, знатные гости, восседали за главным столом, на небольшом возвышении и со своего места могли видеть весе помещение.
 Пир не начинался. Ждали появления волхвов с вердиктом богов, который должны были получить вещие старцы, находившиеся в этот момент у колыбели младенца. Что бы убить время в ожидании, гости разговаривали и наблюдали за выступлениями скоморохов, акробатов и силачей, происходящими в свободной центральной части зала.
 У колыбели княжеского сына расположились три волхва. Убеленные сединой старцы, в свободных балахонах схваченных на талии кожаными ремнями, с длинными бородами и седыми волосами, убранными под серебряные обручи. Возле колыбели, на низком столике, стояли деревянные фигуры, изображавшие богов Небесного мира: Тура - верховного бога и повелителя всех богов, создателя Светлого мира; Макоши - жены Тура, подательницы земных благ и Доли- богини из свиты Макоши, прядущей нить человеческой судьбы. Рядом со столом, на полу, лежала металлическая решетка, в которой горел Гомиле сламе - ритуальный костер, из специально собранных и в определенных пропорциях подобранных растений. Двое волхвов произносили слова, обращенные к Доле о ниспослании ребенку счастливой судьбы и наречении его именем, третий следил за костром, что бы тот и не гас и не
 -20-
 
 разгорался. Вся комната была окутана едким дымом, но грудь младенца вздымалась легко и спокойно, ребенок безмятежно спал.
 Вдруг, дальний правый угол комнаты стал разгораться слабым белым свечением, все ярче и ярче. И глазам волхвов предстали три ярких огня, как бы висевшие в воздухе. Изумленные старцы обратили на них свои взоры и возле каждого огня, стал проступать силуэт девы. Никто из провидцев не мог вымолвить и слова. Девы, прекрасные лицом, облаченные в свободные белые одежды, неожиданно одним неуловимым движением очутились возле колыбели, и тогда волхвы осознали, что были это судицы - вещие девы из свиты богини Доли, предсказательницы и предвестницы светлой и великой судьбы новорожденного. Каждая из них держала в руках свечу, зажженную от первородного пламени.
 При их появлении, словно из ниоткуда полилось волшебной красоты пение, но сами судицы уст не раскрывали. Все были так поражены и заворожены представшей перед ними картиной, что никто и не заметил, как в дальнем, левом углу комнаты, в будто бы сгустившейся темноте, загорелись три кроваво красных огня и появились три ужасного вида старухи в черных балахонах с капюшонами. Вместо свечей, у них в руках дымились горящие головешки, а из искаженных злобой старческих ртов торчали длинные, кривые, желтые клыки. Черные судицы, посланницы богини Темного мира Морены, насылавшей на человека злую судьбу, стояли тихо, и никто, даже светлые девы их не заметили.
 - Нарекаю ребенка Светозаром, - произнесла первая дева, -
 и будет он великим воином, полководцем и правителем, во славу Тура вседержителя!
 - Если переживет свое десятилетие! - Раздался каркающий
 голос из темного угла комнаты.
 Головы волхвов с ужасом обернулись на звук, и старцы
 -21-
 
 наконец узрели отвратительных посланниц Морены.
 Лица судиц стали серьезны, но ни одна из них не
 оглянулась на порождения темного мира.
 - Будет судьба Светозара счастливой и наполненной благими делами! - Произнесла вторая дева.
 - Но еще в детстве, ждут его великое горе и тяжелая потеря! - Прохрипела вторая черная судица.
 В этот момент, оживились волхвы. Следивший за костром, запустил руку в лежащий у его ног мешочек, и, достав оттуда, бросил в огонь пучок одолень-травы, дым которой изгонял все темные силы. Черные старухи, начали корчиться как от боли, упали на колени, из их чрев вырывался надсадный хрип.
 - Будет дана Светозару, великая, чистая и нерушимая любовь! - Раздался ласковый голос третьей белой девы.
 И тут, превозмогая боль и хрип, последняя черная судица произнесла свой приговор:
 - Но не станет она равной и радостной! - Договорив свои слова, старуха рухнула рядом с двумя другими и растворилась, исчезнув без следа в дыму ритуального пламени. Лица судиц, наполнились скорбью и печалью. Ребенок, избранный богами Небесного мира, получил не только их светлые дары.
 - Отмечаем тебя печатью Тура, - дева коснулась плеча малыша, и на том месте появилось изображение первородного пламени. Оно играло языками огня словно живое. После этого, судицы так же мгновенно, как и приблизились, оказались у стены и растаяли в воздухе. Волхвы, обессиленные рухнули возле колыбели, Светозар открыл глаза, и плач новорожденного княжича огласил стены комнаты.
 В большом зале замка, нарастало напряжение, оно будто бы сгустилось в воздухе помещения и казалось, что он вот-вот зазвенит.
 
 -22-
 
 Князь часто поглядывал на противоположную стену, где из дверного проема, должна была появиться процессия волхвов. Вот уже два часа, не начинался праздничный пир, а это означало, что в покоях новорожденного, происходило нечто незаурядное.
 Наконец, растворилась тяжелая дверь, и на пороге зала первыми показались волхвы. За ними, следовала большая свита помощников и замковой челяди, которая тоже жаждала услышать из уст прорицателей волю богов.
 Лица волхвов выглядели усталыми, и даже изможденными, но взгляды их светились радостным возбуждением, что сразу успокоило Творимира. Вещие старцы, отделились от сопровождавшей их процессии и приблизились к княжескому столу. Творимир обвел рукой зал, призывая к молчанию. Постепенно гул голосов затих, и князь коротко обратился к волхвам:
 - Говорите!
 - Могучий князь! - Произнес старший из прорицателей,
 Любомысл. - Волею богов, нарекается твой сын Светозаром, во славу Тура вседержителя. - Два его спутника склонили в знак согласия свои седые головы. - И будут ему дарованы сила, слава, любовь и удача, богами Небесного мира, ибо отмечен он отныне и навсегда, знаком самого Тура. - По залу прошел гул удивления, а лица Творимира и Миры, осветились радостью и гордостью за сына.
 Никто уже и не помнил, когда в последний раз, Тур отмечал своей печатью жителя Светлого мира.
 - Да будет так! - Провозгласил князь и указал волхвам на
 почетные места за своим столом.
 Вещие старцы же, с достоинством поклонившись, от
 приглашения отказались, и проследовали через боковую дверь зала в соседнее помещение. Это означало, что у них есть личный разговор к князю.
 
 -23-
 
 Высоко подняв свою чашу с пенной брагой, Творимир плеснул на деревянный пол помоста жертву богам Небесного мира, и одним духом осушив сосуд, положил начало пиру. В зале сразу заслышались смех, добрые пожелания хозяину с хозяйкой и долгая лета их наследнику.
 Улучив минуту и дав знак Трувору, хозяин Многокабани удалился вслед за волхвами, а верный сканд, занял место возле двери.
 Старцы склонили головы, перед появившимся в дверях князем. Теперь, когда не было необходимости скрывать свои чувства, лица их выглядели слегка растерянными. Усевшись в высокое деревянное кресло, Творимир жестом указал волхвам на скамьи, расположенные вдоль стены.
 - Скажите, почтенные провидцы, что вас волнует? Я вижу
 тревогу в ваших глазах. - Обратился к ним князь.
 - Могучий князь, будет так, как и сказал тебе и твоим
 гостям наш старший, Любомысл, - произнес второй волхв, Остромир, - но мы должны сообщить тебе и остальную часть пророчества, которая не будет так светла и безоблачна как первая.
 - Говорите. - Коротко произнес Творимир.
 Тогда вперед выступил третий волхв, Всемил, и со всеми
 подробностями рассказал о случившихся у колыбели Светозара событиях. Творимир слушал ведуна с каменным лицом и, дослушав до конца, надолго задумался. Просидев так несколько бесконечных минут, князь вновь обратился к волхвам:
 - Ну что ж, потомки Бера, никогда не прятались от своей
 судьбы. И тем более велик, будет мой сын, чем с большими трудностями в своей жизни он столкнется. - Он взглянул на ведунов. - Благодарю вас, вещие старцы, я никогда не забуду того, что вы сделали для меня, моего сына и всего нашего княжества. - И сделав жест рукой, отпустил их. Старики поклонились и с достоинством вышли через дверь, расположенную напротив входной.
 
 -24-
 
 Как только ведуны вышли, Творимир ударил в ладоши и на пороге тут же появился Трувор.
 - Возьми полсотни, из моей личной охраны и ступай в
 покои княжича, береги как зеницу ока, наследие беричей.
 Сканд поклонился и молча ушел исполнять приказание, а Творимир подумал про себя:
 - А я сегодня должен выказывать радость и радушие. -
 Он тяжело поднялся с кресла, откинул плащ и вышел в пылающий светом и дышащий весельем зал.
 -25-
 
 
 Глава 3: ПРИЕЗД ТВЕРДИСЛАВА
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 Яркое, по летнему горячее солнце, играло бликами на водной глади, и как в зеркале отражались на ней большие, четырехугольные паруса флота Великого княжества беричей. Три десятка стройных ладей, плавно двигались к многокабанской гавани. На берегу их уже заметили, и в городе поднялась суматоха. И неудивительно. Только один раз в году, Великий князь беричей, посещает столицу молодого княжества, заканчивая объезд беричских земель для сбора дани.
 Твердислав стоял на носу флагманской ладьи, оперевшись левой рукой на деревянную шею, поддерживающую голову орла, символа Великого княжества беричей. Уже год, как он не видел брата Творимира, но сейчас хоть и радовался скорой встрече, на душе у него было неспокойно. Послания Творимира о поведении степняков, стали еще одним звеном, в цепочке странных и пугающих событий происходящих в Светлом мире, и Великий князь чувствовал, что долгой спокойной жизни его княжества подходит неумолимый конец.
 
 
 -26-
 
 Твердислав вышел из задумчивости. Рулевой четко выкрикивал ритм гребцам, ладья быстро приближалась ко Многокабани:
 - Суши весла! - Приказал князь.
 Сто шестьдесят гребцов, сидевших в два ряда,
 одновременно втащили весла на палубу и поставили их вертикально. На остальных ладьях, гребцы повторили маневр флагмана и подгоняемый попутным ветром, флот вошел в многокабанскую бухту.
 Беричи, никогда не использовали в качестве гребцов рабов или наемных рабочих. Каждый член команды корабля, был дружинником князя и в случае боевых действий, имел определенные обязанности. При морских набегах на прибрежные поселения, воины дальнего от борта ряда гребцов, сразу бросались в атаку, гребцы первого ряда вталкивали корабль на сушу, а десять, двадцать бойцов свободной команды, сворачивали и устанавливали парус между носом и кормой. Таким образом, уже через минуту, после того, как ладьи касались берега, передовые отряды захватывали прибрежные укрепления врага и оттесняли защитников от сигнальных костров. Именно так была взята крепость, на развалинах которой построили Многокабань. В случае морского сражения, второй ряд гребцов, становился лучниками, первый ряд, укрывшись за большими круглыми щитами, вывешенными за борт судна занимался необходимым маневрированием, а парусная команда, выполняла роль первой абордажной дружины. Но в нынешнем путешествии, не пришлось беричам ни с кем сразиться. Дважды, встречались им военные галеры Восточной империи, но, еще издалека завидев флаг с орлом на золотом поле, поспешно удалялись. Три раза, проходили мимо торговые корабли союзников хоривов, да вдалеке был замечен волшебных очертаний парусник с Острова Грез, но с огненными волками беричи всегда поддерживали добрые отношения. Так, безо всяких происшествий, спустя три
 -27-
 
 недели после выезда из Берева, Твердислав с дружиной в две тысячи мечей, прибыл во Многокабань, приведя с собой девять грузовых кораблей, для перевозки дани молодого княжества, и ладью с дарами для новорожденного княжича и его родителей.
 На берегу, повелителя беричей встречал сам Творимир с ближней дружиной. На всех воинах, выстроившихся вдоль причала, были кольчужные панцири, на головах конические шлемы, одетые на кольчужные капюшоны, затылки защищены бахтерцами, у каждого на левой руке круглый щит с эмблемой многокабанского княжества, на поясе длинный обоюдоострый меч, а в правой руке копье. Как только причалил корабль Твердислава, дружинники в едином порыве ударили копьями о щиты, и над морем раскатился многоголосый боевой клич беричей:
 - Бер! Бер! Бер!
 Многие воины Творимировой дружины, раньше
 служили Твердиславу, и знали его не понаслышке. Творимир и Твердислав, были схожи в своем стремлении к поддержанию славы беричей и справедливом отношении, как к своим людям, так и к соседним государствам. Но старший брат, куда более жестоко поступал с врагами своими. Твердислав, никогда не брал пленных ни в набегах, ни при их отражении и никогда не выменивал своих пленных. Его воины знали, что должны сражаться не на жизнь, а на смерть, но никогда не бросал Великий князь своих дружинников в беде. И поэтому, служили ему, как и Творимиру, не за страх, а за совесть.
 Твердислав легко спрыгнул за борт, Творимир подбежал к брату и они крепко обнялись, а их дружинники закричали:
 - Слава князьям! Слава Твердиславу! Слава Творимиру!
 Слава беричам!
 Братьям подвели коней. Твердислав и Творимир вскочили в седла, следом за ними двинулись ближние
 -28-
 
 дружины обоих князей, построившись в два ряда. Кавалькада, шагом тронулась в сторону княжеского замка, попутно с достоинством отвечая на приветствия собравшихся вдоль пути следования отряда горожан.
 
 ***
 
 В покоях Творимира ярко горели факелы, на дубовом столе, стояли две чаши с привезенным Твердиславом заморским вином, едва початые. Многокабанский князь, нервно ходил вдоль стены в зад и в перед, Твердислав, задумавшись, сидел за столом, на высоком резном стуле.
 - Все, что ты мне рассказал, а раньше описал в своих
 посланиях, действительно тревожно, - прервал молчание Великий князь, - но ты, видишь только маленький кусочек жизни, из окна своего замка. Твое княжество, окружено степняками, давно понявшими, что лучше быть осторожными, чем испытать на своих зубах мощь латной рукавицы беричей. С юга же, твои соседи, давно присмиревшая Восточная империя, да малюсенькое царство уров, которые вообще воевать не любят. Вокруг тебя, пока только витает тень угрозы, но эта тень, вместе с событиями происходящими на наших северных границах, составляет поистине удручающую картину. - Он в сердцах изо всей силы хватил кулаком по столу.
 - Что ты имеешь в виду? - Недоуменно произнес
 Творимир. - Я ничего не слышал о событиях в северных княжествах. Будь добр, расскажи.
 - На севере творится неладное. Дважды драккары скандов
 поднявшись по рекам, осаждали Угрев, Щеков и Ратиславль. Заметь, все это приграничные города, вглубь страны они не ходили ни в первый, ни во второй раз. И оба раза, дружины щековского и ратиславского князей отбросили их за пределы княжеств. Но со скандами воевать
 
 -29-
 
 сложно, они ушли в Ольбо, и наносить удары возмездия оказалось некому.
 - Не вижу пока ничего удивительного. Так бывало уже не
 раз. Дружины конунгов Ольбо и Стольго, живут за счет разбоя многие десятилетия. - Твердислав прервал брата:
 - Все это так и не так. Дело в том, что полгода назад,
 поздней осенью, когда навигация уже заканчивается, и редко кто рискует выходить в открытое море, тем более в Дикое, три небольших, на четыре десятка гребцов драккара
 скандов, появились возле Щекова. Радислав, князь Щекова, поднял свою дружину, приняв корабли за авангард вражеского флота. Но сканды прошли мимо, не подойдя к берегу даже на расстояние полета стрелы.
 - Они ушли обратно?
 - В этом-то и есть самое главное. Они пошли вверх по
 Угре.
 - Это просто невероятно! Такого небывало со времен
 самого великого Бера! Такое нельзя спускать им с рук. Нужно собрать флот, осадить и разрушить Ольбо, а голову Харальда, отправить конунгу Стольго Сигурду, в качестве подарка. - Творимир вышел из себя от ярости. - Я готов по первому твоему слову, стать во главе двухтысячной дружины и идти к берегам Дикого моря.
 - Что бы отправить голову Харальда, Сигурду, надо
 сначала эту голову добыть. - Горько усмехнулся Твердислав.- Харальд сейчас для нас недосягаем.
 - Ему удалось вернуться в Ольбо?
 - Нет, но он и не пытался.
 - Я ничего не понимаю, что же тогда произошло? -
 Многокабанский князь выглядел растерянным.
 - Сканды добрались до реки Идиль, и по ней ушли в степь.
 Дружина Бориславского князя Будимира не успела их перехватить. Разведчики видели конную сотню северян недалеко от ставки Амур-Санана, и ехали они, под флагом Харальда.
 -30-
 
 - Неужто гордые воины сканды, заключили союз со
 степняками сакалами, которых они презирают?
 - Этого Творимир я, к сожалению, не знаю, но это нужно
 проверить, и выяснить, как к этому относятся идили. А выяснять придется тебе, уж извини.
 - Твой рассказ действительно удивителен, но проливает
 свет на поведение кагана идилей. Совершенно ясно, что готовится военная операция.
 - Да, все это странно, но куда более странные события
 происходят на границах Бориславского княжества.
 - После поступка скандов, меня уже ничто не может
 удивить. - Устало произнес Творимир.
 - Ну что ж, тогда тебя, наверное, не удивит появление на
 границах княжества, мифического народа людвигов. - Творимир застыл, словно пораженный молнией, а Твердислав продолжил. - За месяц до моего отъезда из Берева, прибыл гонец от Будимира. Карлики, поедающие золото и медь, словно медовую лепешку, закованные в стальные латы и глухие шлемы, с огромными секирами, напали на приграничный форпост. Из сотни воинов, выжили лишь трое. Раны, даже незначительные, нанесенные оружием карликов, приводят к неминуемой смерти. А самое главное, отряд людвигов, как и сканды, не вернулся в родные горы, а ушел в степь. - Закончил Великий князь.
 - Видно мир перевернулся! - Воскликнул младший брат. -
 В далеком детстве, пугала меня моя няня людвигами, но ни одна летопись не содержит достоверной информации об их появлении в Светлом мире.
 - И даже это еще не все. - Добил его Твердислав.
 Творимир молча ждал. - На границах Ратиславского княжества, появились разъезды песиголовцев, сказочных детей Симаргалы, богини зимы, якобы живущей у Ледяного озера, в торосах Дикого севера. Оживают древние, седые легенды, причем не самые радостные, Творимир!
 -31-
 
 Многокабанский князь уже успокоился, сел за стол, отпил из своей чаши вина и заговорил:
 - Да, поступки кагана идилей, как нельзя лучше
 вписываются в общую картину событий. Мы должны быть на чеку, Твердислав. Но нам не ясны пока цели врагов, и кто ими руководит. Трудно поверить, что Симаргала, восстала из легенд и стала во главе воинства Темного мира. - Он покачал головой.
 - Так же трудно было поверить и в людвигов и в
 песиголовцев. - Печально возразил старший брат. - Пока рано говорить о чем-то серьезном. Вылазки скандов и нечисти только разведка. Но мы должны быть готовы и к активному развитию событий. Тридцать тысяч мечей, может выставить мое княжество, еще по десять дадут нам Щековское, Ратиславское, Бориславское и Брячиславское княжества. У тебя, я не могу просить больше двух тысяч, не опасаясь подвергнуть Многокабань опасности. Так что, семьдесят две тысячи опытных бойцов, могут выставить беричи по моему сигналу, не переживая за безопасность своих городов и сел. Еще тысяч пятьдесят, соберет народное ополчение, но этих не сравнить с нашими дружинами. Итого, сто двадцать тысяч воинов. - Подвел итог беревский владыка.
 - Такой армии, достанет, что бы схватиться с любым из
 наших врагов. - Запальчиво воскликнул Творимир.
 - С любым, - согласился Твердислав, - и даже с коалицией.
 Но мы не знаем силы войск людвигов и песиголовцев. Отряды разведчиков и следопытов, уже ушли на Северный хребет и Ледяное озеро, однако, вестей от них пока нет.
 Творимир кивком головы дал понять, что согласен с братом:
 - Нужно отправлять гонцов к союзникам и не только. - Он
 многозначительно помолчал и продолжил. - Надо предупредить имперцев и уров, это я думаю общая беда.
 - Здесь ты прав, братец. Хоривам я уже сообщил, они
 -32-
 
 готовы дать по первой просьбе десять тысяч всадников. Арии тоже предупреждены, но у них пока свои заботы,
 сканды наседают. Поэтому, от короля Эдгара помощи ждать не приходится. - На некоторое время Твердислав замолчал. - Так что, Творимир, отправляй ладьи в Кесориполис и Цхум. Клемент и Пап, хоть и небыли никогда нашими друзьями, должны знать о надвигающейся опасности.
 - Тем более, есть повод пригласить послов Восточной
 империи и царства Ура во Многокабань, на празднование рождения моего наследника. - При воспоминании о сыне, лицо Творимира осветилось блаженным счастьем. - И идильских послов зазову, попробуем дознаться, что замышляет Балма-Идиль.
 Твердислав одобрительно хмыкнул.
 - За эти десять лет, ты стал настоящим правителем,
 
 Творимир. Я рад за тебя и за все твое княжество. - Великий князь встал, похлопал Творимира по плечу, - Действуй, брат, - и собрался уже выйти из комнаты, но Творимир его остановил.
 - А Трувора, пошлю послом на Остров Грез, к огненным
 волкам. Кто как не Борвольф, может нам рассказать о людвигах, песиголовцах и Симаргале?
 В глазах Твердислава отразилось удивление.
 - Но огненные волки никогда не вмешивались в дела
 людей, если речь не шла об обороне острова, ты же знаешь.
 - Знаю, Твердислав, - ответил младший, - но Симаргала,
 один из самых древних врагов их племени, если верить старым сказкам. А теперь я готов поверить во что угодно.
 - И здесь ты прав, - сказал, покивав головой Великий
 князь, - я об этом даже не подумал. Огненные волки, могут стать могучими союзниками в борьбе с нечистью. Вместе с Трувором, я отправлю к Борвольфу и своего посланца.
 На том и порешили.
 
 -33-
 
 ***
 
 Утром другого дня, из многокабанской гавани, под белым посольским флагом, вышли три беричские ладьи, по сто шестьдесят гребцов, и взяли курс, на Кесориполис, Цхум и Восточную гавань Острова Грез. Из степного форпоста княжества, в глубокую степь, получив приказ через сигнальные костры, отправился скорым ходом в ставку кагана идилей, конный отряд. А послом назначили, двоюродного брата Твердислава и Творимира, Ладимира.
 
 
 -34-
 
 
 Глава 4: ПОСОЛЬСТВО
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 Вся Многокабань находилась в праздничном убранстве. Каждое строение и каждый перекресток, были украшены знаменами, с эмблемой княжества. Город встречал иноземных послов. По этому случаю, на площади перед замком, развернулась огромная ярмарка. Нечасто город мог увидеть столько иноземных, да и своих собственных купцов и товаров. Вся площадь, из конца в конец, была заполнена разноцветными палатками, лаками, снующими, кричащими и отчаянно торгующимися друг с другом людьми. Были здесь вина и пряности, тонкие ткани, привезенные из Восточной империи; многокабанские хлеб и железо; изделия кузнецов Королевства ариев; сладости и инкрустированное золотом и серебром экзотическое оружие из царства Ура; был щековский мед и ратиславское масло; беревская рыба с берегов великого Днера; бориславская пушнина и брячиславские самоцветы; был даже хмельной, прославленный скандский эль, и только табунов стройных идильских скакунов, не было на этой пышной ярмарке.
 Идильские послы, прибыли на праздник рождения Светозара последними, и не стали располагаться как
 
 -35-
 
 остальные в замке князя. Шомук-Балма, старший сын кагана, возглавлявший посольство, приказал разбить шатры пяти сотням своих всадников неподалеку от стен города. И теперь, крестьяне, возившие в столицу продовольствие, с опаской поглядывали на свирепых степных воинов, беззаботно разгуливающих по окрестностям Многокабани. Приехали с воинами каганата и купцы, сразу активно включившиеся в жизнь ярмарки, делая покупки металла, оружия и хлеба. Платили золотом, не торгуюсь, но ничего не продавали. В один день с идилями, вернулся в город и Ладимир. Послы же Острова Грез, Восточной империи и царства Ура, вместе со своими свитами, воспользовались гостеприимством Творимира и расквартировались в замке, ныне украшенном флагами всех шести беричских княжеств, входящих в состав Великого княжества беричей. Это значило, что сейчас, здесь находится резиденция Великого князя Твердислава.
 Утром, в лагерь идилей, приехал посланник Творимира, с приглашением от князя, прибыть вечером на пир, устраиваемый Твердиславом и Творимиром, в честь Светозара и приехавших иноземных послов. Шомук-Балма, ответил кратким согласием.
 
 ***
 
 Шомук-Балма, в сопровождении двух советников, Йорноя и Тарала, а так же десяти воинов личной охраны, последним из приглашенных вошел в пиршественный зал. Все гости уже давно сидели за отведенными им местами и ждали только его, развлекаясь светскими, ничего не значащими разговорами. Еще девяносто всадников эскорта, остались ждать хозяина за внешней стеной замка. Не отвечая за свое слово, степняки всегда опасались предательства со стороны других.
 
 -36-
 
 Идильский царевич, был одного возраста с Творимиром. Пристальный взгляд раскосых глаз и широкие скулы, делали его неуловимо похожим на хищного зверя. Одет Шомук-Балма, был со всей возможной роскошью, которую так обожала идильская знать. Широкие парчовые штаны, дополняла свободная рубаха тонкой выделки, поверх которой он надел кожаный панцирь, с набранной на нем стальной чешуей инкрустированной золотом. На широком кожаном ремне, красовался кривой меч, в богато украшенных ножнах, явно урского происхождения, с рукояткой слоновой кости, сплошь покрытой искусной резьбой. За пояс заткнут, длинный, кривой кинжал. Ни чем не обремененные длинные, черные, словно вороново крыло волосы, свободно ниспадали на плечи.
 Воины были одеты в катафракты - наборные из стальных пластин панцири, покрывающие бойца с ног до головы. Стальные, яйцевидной формы шлемы, прикрывали уши, оставляя незащищенным лишь лицо. Внутрь зала им разрешили пронести только круглые степные щиты, да кривые мечи, которые идили на манер всех кочевников носили на перевязи, через плечо. Кинжалы они спрятали за голенищами сапог.
 Почетный эскорт Шомук-Балмы, остался стоять возле дверей, рядом с дружинниками Творимира, искоса поглядывавших на степняков не ласковыми взглядами. Идили же, делали вид, словно в зале кроме них никого нет. Они следили за сигналами своего господина, спокойно сложив руки на груди.
 Шомук-Балма, обвел взглядом зал. К нему тот час же подбежал распорядитель праздника и провел царевича, вместе с его советниками за отведенные им места главного стола. Кроме Творимира с Мирой, Твердислава и их ближних, за столом сидели все прибывшие посланцы. От Восточной империи, присутствовал имперский консул
 
 -37-
 
 Диментий, его сопровождали церковный иерарх Модест и верховный главнокомандующий восточных армий Мануил. Послом царства уров, был Великий визирь Папа, Умар, со своими сыновьями Лексо и Леваном. Князь огненных волков и повелитель Острова Грез Борвольф, пришел на праздничный пир с женой Люболиной.
 Теперь, когда все гости расселись на свои места, Творимир с позволения Твердислава ударил в ладоши, заиграла торжественная музыка и в зал потянулась бесконечная вереница слуг, несущих подносы с изысканными яствами и напитками. Пир начинался.
 Отзвучали первые поздравления, были выпиты первые кубки хмельного, и пришло время одаривать наследника многокабанского княжества. Первым встал из-за стола Великий князь беричей Твердислав. В облике Твердислава имелось много схожего с Творимиром, однако у него были более резкие черты лица, чем у младшего брата и седина уже пробиваться его русых волосах и бороде. Одет он был в парадное облачение Великого князя. Широкие, как у Шомук-Балмы штаны, заправленные в красного цвета сапоги из мягкой кожи, сверх широкой белоснежной полотняной рубахи надет безрукавый до колен кафтан с изображением парящего орла- герба Великого княжества, расшитый золотыми нитями. Завершали одеяние, длинный цвета золота плащ, заколотый на правом плече красивой фибулой и княжеский золотой венец, усыпанный драгоценными каменьями. Кольчугу Твердислав не одел демонстративно, а из оружия на кожаном поясе украшенном золотыми и серебряными бляхами, висел лишь длинный прямой кинжал в простых кожаных ножнах. Великий князь поднял руку, и гул голосов затих, внимание всех присутствующих обратилось к повелителю беричей и одному из самых могущественных властителей Светлого мира, если не самому могущественному:
 
 -38-
 
 - В нелегкое время, родился наследник многокабанской славы, - князь бросил взгляд на идильских послов, которые при его словах мрачно переглянулись, - но отмечен он печатью верховного бога нашего Тура, и великие пророчества судьбе его даны богами Небесного мира. - Представители Восточной империи тихонько усмехнулись, однако от взора Творимира это не укрылось. - А посему, приношу племяннику моему тройной дар. - Твердислав выдержал эффектную паузу и снова заговорил. - Древние манускрипты из моей беревской библиотеки, повествующие об истории нашего княжества, дабы знал он корни свои и был в науках зело прилежен. - Воины Великого князя внесли кованый стальной сундук, установили его в центре зала и отбросили крышку. Взору присутствующих открылись три десятка толстых старинных книг переплетенных в кожу и украшенных золотым тиснением. Даже неискушенный человек понимал, что все эти фолианты, стоили не меньше двухлетней дани Великому княжеству. Подождав пока все, оценят первый дар, Твердислав продолжил:
 - Приношу в дар Светозару меч деда его Радимира, не
 раз обагрявшегося кровью врагов княжества. - Воины внесли длинный и узкий обоюдоострый меч, с простой костяной рукояткой, но богатыми, инкрустированными золотом и украшенными самоцветами ножнами. В этот момент, сидевший рядом с Шомук-Балмой Ладимир, повернулся к царевичу и тихо, что бы только он мог услышать, промолвил на идильском наречии:
 - По душе тебе речи беревского князя? - Глаза идиля
 потемнели от ярости, рука потянулась к кинжалу, но Ладимир его тут же успокоил. - Не волнуйся воин, я на вашей стороне. - А про себя добавил. - Но в первую очередь на своей. - В слух же шепотом произнес. - Мне
 нужно с тобой встретиться в более благоприятной для беседы обстановке.
 -39-
 
 В это время, слуги выносили третий подарок Твердислава племяннику, многочисленные склянки, кувшины и амфоры с дорогими восточными благовониями и притираниями, для того, что бы рос Светозар здоровым, сильным и красивым. После некоторого раздумья, Шомук-Балма ответил:
 - Приезжай этой ночью в наш лагерь, один и без оружия. Охрана проведет тебя ко мне. Не приедешь, не будет разговора. Завтра рано утром, мы отбываем в Идиль. Нечего нам делать в этом змеином гнезде. - Идиль вызывающе взглянул на Ладимира, но тот, промолчав, обратил свой взор в сторону вставшего для произнесения дарственной речи, посла Восточной империи.
 Имперский консул Диментий, был пожилым, тучным человеком, уже начавшим лысеть и страдающим отдышкой. Морское путешествие из Кесориполиса ко многокабанским берегам далось ему нелегко, и вообще, Диментий оказался крайне раздосадован неожиданным обременительным поручением, возложенным на него Клеменом II, императором Восточной империи. С трудом, подняв свое полное тело из кресла, на котором он восседал и, перебросив через левую руку полу своего плаща с косым отворотом наподобие тоги, консул заговорил елейным голосом кастрата:
 - Подданные Восточной империи, не разделяют веры народа беричей в Тура и других богов Небесного мира. Как известно Великому князю, мы покланяемся Спасителю, сыну единого бога, однако при этом не осуждаем веры других. - Модест кивнул, одобряя слова Диментия, а Твердислав прошептал на ухо Творимиру:
 - Если бы у них достало сил, имперцы каленым железом выжгли б на каждом из нас клеймо Спасителя, но они знают, как твердо потомки Бера держат в руках щит и меч. - Творимир лишь мрачно усмехнулся в ответ на замечание брата. Тем временем Диментий продолжал:
 -40-
 
 - От имени нашего императора Клемента II, я дарую новорожденному княжичу быстроходный торговый корабль, который прибыл во Многокабань вместе с нашими боевыми галерами. Надеюсь, что это послужит упрочению как наших дипломатических, так и торговых связей с Великим княжеством беричей. - Консул сделал паузу, наблюдая за эффектом, произведенным его словами, после чего провозгласил. - А теперь, я передаю слово, главе церкви Спасителя, святому отцу Модесту. - Диментий сел, а вместо него поднялся церковный иерарх.
 - От имени святой церкви Спасителя, объявляем Светозара, сына князя Творимира и княгини Миры, приобщенным к благодати господа, Спасителя нашего. - Модест осенил знаком Спасителя собравшихся. - Отныне и вовеки веков, да будет так. - Произнеся свою краткую речь без всякого выражения, священник опустился на стул. Творимир сдержанно поблагодарил представителей империи за посещение и дары, принесенные его сыну, после чего, слово взял Великий визирь царства Ура. Смуглое лицо Умара, украшали короткая черная борода и усы, на голове возлегала пышная, искусно уложенная чалма, украшенная красным пером, широкие синие штаны дополняли надетые на ноги мягкие желтые туфли с загнутым носком, поверх богато расшитого кафтана, наброшен длинный плащ с разрезанными рукавами, за широкий узорчатый кушак заткнута изящная кривая сабля. Жизнь посланца уров, перевалила уже за пятидесятилетний рубеж, но выглядел он стройным и подтянутым.
 - Да не обидится на нас гостеприимный хозяин, наше маленькое царство не в силах принести такие же щедрые дары, как Великий князь беричей или уважаемые послы Восточной империи. - При тих словах, Диментий окинул уров спесивым взглядом, и лица сыновей Умара покрылись румянцем ненависти, однако Лексо и Леван сдержали себя. Умар тем временем продолжал:
 -41-
 
 - Наш караван, доставил алмазы из копей Ати и драгоценное горящее черное золото Восточного моря для факелов и зажигательных зарядов баллист могучих ладей беричей. - Визирь выразительно посмотрел на Диментия, который после упоминания о нефти заскрипел зубами. Уже многое годы, пыталась империя наладить поставки черного золота с берегов Восточного моря, но уры оставались, непреклонны и не соглашались продавать имперцам свой драгоценный товар. - И я надеюсь, что наши с многокабанским княжеством отношения, никогда не отличавшиеся враждебностью, станут еще более близкими и взаимовыгодными. - Закончил свою речь Умар. А Творимир про себя подумал:
 - Не дружба тебе наша нужна, а мечи беричей,
 держащие в узде хищную Восточную империю. - В слух же произнес. - Передай мою благодарность царю уров Папу за согласие прислать послов и великолепные дары его. - В это время послы Восточной империи перешептывались с видимым беспокойством. На их лицах отражалось явное неудовольствие. После Умара, из-за стола поднялся Шомук-Балма. Все видели, что слова ему даются с огромным трудом, говорил он через переводчика:
 - В последние годы, между нашими народами воцарились мир и покой, хоть и молимся мы разным богам. И идили безмерно этому рады. Отец мой, Балма-Идиль, Великий каган всех идилей, передает через меня князьям Твердиславу и Творимиру, свои уверения в искренней дружбе и добрососедских намереньях. А в подтверждение своих слов, посылает в подарок самое дорогое, что есть у его народа, табун из тридцати лучших белоснежных степных скакунов, в знак чистоты своих помыслов. - Произнося эти слова, царевич поднес руку к сердцу, но в его глазах горел яростный огонь ненависти. Сидевший рядом с ним Ладимир добродушно и широко улыбался. - Я
 
 -42-
 
 все сказал. - Закончил Шомук-Балма и с облегчением сел на место.
 Когда свою дарственную речь начал произносить Борвольф, повелитель огненных волков, послы Восточной империи и Идильского каганата дружно вперили в него ненавидящие взгляды. У каждого из них имелись на это свои собственные причины. Восточная империя, не раз пыталась штурмовать Остров Грез, считая его рассадником пагубной веры в богов Небесного мира и их повелителя Тура, а самих огненных волков, бесовскими порождениями, из-за их волшебной способности превращаться в волков реальных. Но обитатели Острова Грез, легко отражали все поползновения имперцев, и ни один легионер, высадившийся на его берег, не вернулся на родину. У идилей были к огненным волкам свои счеты за их регулярные ежегодные набеги на идильские степные кочевья, и даже саму ставку кагана Идиль. Набеги их всегда оказывались, неожиданны и опустошительны. В мгновение ока, стая волков, рыскавшая недалеко от кочевья, превращалась в сотню конных воинов, не знающих жалости и пощады. Огненные волки, верные дети Тура, уничтожали степняков за их поклонение Чернобогу. В свою очередь идили, взяв редкого пленника, подвергали его невероятным пыткам и приносили в жертву своему кровожадному божеству.
 Одет Борвольф был в черные кожаные облегающие штаны, поверх кожаной куртки, стальная до колен кольчуга, затянутая на талии поясом, набранным из серебряных блях. На нагрудной серебряной пластине, золотое изображение оскаленной волчьей пасти. Из-за плеч, торчали рукоятки перекрещенных за спиной прямых, средней длины мечей, закрепленных на груди кожаными ремнями. Откинутый кольчужный капюшон, открывал взорам присутствующих, заостренные вверху как у зверя уши, клыки были несколько
 
 -43-
 
 длиннее чем у людей, что придавало улыбке огненного волка, сходство оскалом его собрата. Волосы по моде огненных волков, были коротко пострижены, лицо, как и у всех его сородичей абсолютно лишено растительности. На вид князю Острова Грез можно было дать не более тридцати пяти лет, на самом же деле, прожил повелитель средних детей Тура уже больше полутора тысяч по счету острова:
 - Беричи, единственные из младших детей Тура, за исключением хоривов, продолжают служить истинному богу - вседержителю Туру. Всегда являлись они союзниками Острова Грез. - Борвольф обвел взглядом зал. - Огненные волки редко покидают пределы своей обители, ибо за каждый день, проведенный вне острова, огненный волк теряет пять дней жизни. Я же пожертвовал тремя месяцами, ради того, что бы принести дары острова новорожденному княжичу. От всех жителей нашей столицы Турограда, приношу в дар наследнику многокабанскому шлем, изготовленный лучшими кузнецами острова. - Два воина огненных волков внесли на бархатной зеленой подушке стальной шлем с инкрустированным на нем изображением первородного пламени, знака Тура. - Этот шлем, не пробить ни одному оружию, вышедшему из-под рук мастеров Светлого мира. И еще, приглашаю Светозара с отцом его Творимиром посетить Туроград, как только им будет это удобно. - Творимир поклонился в знак благодарности. Впервые огненные волки приглашали людей на свой остров. Лица имперцев вытянулись от удивления и злости.
 Последней одаривала новорожденного князя, жена Борвольфа Люболина - княгиня Острова Грез. Волшебная лесная дева, прекрасная обликом, с золотыми волосами, оделась в простое зеленое переливающееся платье с широкими рукавами, длинные волосы свободно ниспадали до самого пояса. Люболина ударила в ладони, и лесная дева
 -44-
 
 внесла в зал небольшую деревянную шкатулку, с изображением Ипабога, покровителя лесов и охоты, отца лесных дев:
 - В этой шкатулке, семена деревьев Острова Грез, растущих в его девственных дубравах, никогда не знавших топора. Посадив их, князь Светозар принесет частичку благословенного острова на землю Многокабани. - Открытая и ласковая улыбка озарила лицо Люболины. Творимир еще раз поклонился в сторону хозяев Острова Грез и мановением руки, дал сигнал музыкантам и виночерпиям к продолжению пира.
 Вскоре после окончания церемонии дарения, Шомук-Балма от имени идильского посольства попросил разрешения покинуть праздничный зал, сославшись на необходимость рано утром отправляться в ставку кагана. Через некоторое время, ни кем незамеченный, пиршество покинул и Ладимир. Когда за идилями закрылись дубовые створки дверей, в зале тихо и проникновенно запел сказитель:
 В тиши лесов, по поймам рек
 Бродил Бер - первый человек.
 На даль небес, на гладь озер
 Бросал свой удивленный взор.
 
 Он шел и шел, и вдруг вдали
 Узрел восставший из земли
 Огромный камень, а на нем,
 Блистал орел живым огнем.
 
 Все понял Бер в единый миг
 И город Берев там воздвиг.
 Над ним на поле золотом
 Парит орел в огне живом.
 
 И буде так из века в век
 -45-
 
 Пока живет там человек.
 И Бера в памяти хранит,
 Восставший из земли гранит.
 
 ***
 
 Полная, яркая луна, отражалась на начищенных шлемах и копейных навершиях стражников, охраняющих подъемный мост и ворота в город. Вдруг из сгустившейся ночной тишины, раздался приближающийся перестук копыт верхового отряда. Старший дружинник Кисек, подал своим людям знак. Десять дружинников, вооруженных длинными копьями, укрывшись за круглыми щитами, присев на одно колено ощетинились блестящей сталью, за ними расположился десяток лучников, уже наложивших стрелы на тетиву. Еще по десятку стрел, они воткнули в землю перед собой, для быстроты стрельбы. По четыре дружинника с каждой стороны, охраняли лебедки подъемного моста. Через несколько мгновений, на площадке перед воротами появилась дюжина всадников. Все воины, оказались закованы в скандские доспехи, и только один был в беричских латах.
 - Стой! - приказал Кисек зычным голосом. - Кто такие? Почему в такое позднее время у ворот города? - Кисек вышел вперед и осадил коня передового всадника, подхватив его под уздцы. Воин, которого остановил начальник стражи, наклонился и в неверном свете факелов, Кисек узнал двоюродного брата князя:
 - По приказу князя Творимира! - Ладимир махнул перед носом у старшего дружинника грамотой с восковым оттиском княжеского перстня. - Пропускайте!
 Кисек был несколько удивлен происходящим. Подъемный мост ночью опускали крайне редко, однако грамота с княжеской печатью стала более чем убедительным аргументом, тем более что перед ним
 -46-
 
 восседал на коне военачальник степного форпоста и кровный родственник князя. Это могло значить только одно, Ладимир по поручению Творимира отбывает в степь. Начальник стражи подал рукой сигнал дружинникам:
 - Опускайте мост, открыть ворота!
 Заработали лебедки, заскрипели цепи, мост начал медленно опускаться, дружинники разошлись по привычным местам. Шестеро из них, отодвигали тяжелый дубовый окованный медью засов с ворот. Через пару минут, дав шпоры лошадям, отряд Ладимира оставил Многокабань за спиной.
 
 ***
 
 Ладимир действительно получил приказ от Творимира отправляться в степь. Он рассказал брату, что будто бы выведал у подвыпивших идилей о готовящемся приграничном набеге. Князь поверил ему и теперь, Ладимир ничего не опасаясь, со спокойной совестью, в окружении своих любимых скандов покинул город. Но повел он отряд не на форпост, а к берегу Кабани, где разбили свои походные шатры посланцы идильского каганата. Увидев невдалеке костры степняков, он приказал охране спешиться:
 - Ждите меня здесь Олаф, я скоро вернусь. - Приказал Ладимир конунгу скандов.
 - Но хозяин, к идилям н5ельзя ходить одному, они же варвары, и спросят, зачем ты к ним пришел только после того, как их стрелы сделают тебя похожим на дикобраза! - Произнес изумленный начальник телохранителей. Вместо ответа, Ладимир бросил ему ремень с мечом и кинжалом, пришпорил коня и скрылся под покрывалом ночи.
 
 ***
 
 -47-
 
 В большом просторном кожаном шатре, на разбросанных повсюду лохматых овечьих и козьих шкурах, сидело десятка два знатных идилей. Шомук-Балма, наследник кагана, разместился отдельно от всех на шелковых подушках и пил из деревянной походной чаши кумыс, приправленный свежей лошадиной кровью. По средине шатра, ярко горел костер, освещая присутствующих, ведущих легкую неторопливую беседу. На огне, поджаривалась цельная туша барана, которую один из воинов постоянно поворачивал и поливал жиром. Вдруг, полог шатра откинулся, и два идильских воина не слишком церемонясь, втолкнули внутрь Ладимира, со связанными в запястьях руками. От яркого света костра берич зажмурился:
 - А ты царевич говорил, что будешь меня ждать. - Он выразительно посмотрел на связанные впереди руки.
 - А я и ждал тебя, берич, - невозмутимо заметил Шомук-Балма, - но не так как ты об этом думал. - Идиль рассмеялся, потом резко оборвал смех. - Чего ты хотел? Что бы тебя внесли в мой шатер на руках! - Теперь засмеялись все присутствующие, но царевич бросил на них тяжелый взгляд, и в шатре снова воцарилась тишина.
 - Так не поступают с будущими союзниками. - С иронией проговорил Ладимир. - Я ведь пришел с предложениями.
 - Как я могу тебе верить, берич? Ты не раз водил свою дружину в степные набеги и не одну идильскую жизнь взял. А теперь пришел и говоришь своим лживым языком о союзе. Ты лазутчик! - Некоторые идили потянулись к кинжалам, но Шомук-Балма мановением руки остановил их. - Если ты не сможешь убедить меня в обратном, я увезу твою голову в Идиль, в подарок моему отцу. Говори теперь и помни об этом.
 - Мне нечего от тебя скрывать, идиль. Ты мне нужен. - Начал Ладимир. - До рождения Светозара, я был наследником Многокабани, а там, чем Лед не шутит, с
 -48-
 
 помощью верной мне дружины мог навалиться и на Твердислава. Он бездетен, а других наследников на беревский престол кроме меня и Творимира нет. А сейчас все изменилось. - Лицо Ладимира исказила злобная гримаса. - Теперь этот новорожденный щенок, наследник княжества. И даже если Творимир станет Великим князем, мне не достанется ничего. - Помолчав, он продолжил. - Кто как не вы, самые лютые враги Творимира можете мне помочь стать князем многокабанским, а после и Великим князем?
 - А что нам с того, кто князь во Многокабани или Береве? - Спросил Шомук-Балма.
 - Став князем Многокабани, я обязуюсь платить дань кагану идилей и не позволю совершать набегов на ваши кочевья. А когда сяду в Береве, верну Многокабань идилям, обещаю. - Произнося эти слова, Ладимир пришел в лихорадочное возбуждение.
 Шомук-Балма некоторое время сидел, задумавшись, а его советники тихо переговаривались, не осмеливаясь нарушить раздумья господина. Наконец царевич заговорил:
 - Я верю тебе, берич, но какие ты дашь мне гарантии? -
 Идиль вопросительно уставился на Ладимира, и тот не задумываясь, ответил:
 - Клятву. Клятву на крови!
 - Развяжите ему руки, - Приказал Шомук-Балма, - и
 принесите клятвенный кинжал.
 Пока Ладимир растирал затекшие запястья, принесли ритуальный кривой клятвенный кинжал, и подали ему.
 - Клянись в верности кагану идилей! - Торжественно
 произнес идильский царевич.
 - Клянусь! - Эхом отозвался берич и сделал длинный
 надрез на запястье.
 Кровь закапала в поднесенную слугами чашу. Когда сосуд заполнился на треть, Ладимиру перевязали рану, а чашу отнесли Шомук-Балме. Взглянув на дымящуюся
 -49-
 
 кровь, идильский царевич одним глотком осушил чашу и окровавленные губы:
 - Сын Балма-Идиля, кагана всех идилей, Шомук-Балма,
 принимает клятву Ладимира и нарекает его тайным идильским именем Илят, - что означает ренегат, изменник.
 Все присутствующие дружно провозгласили:
 - Да будет так!
 После этого снова заговорил Шомук-Балма:
 - Но это еще не все, берич. - Он испытующе посмотрел на Ладимира. - Мы будем проверять тебя и следить за тобой, а когда решим, что ты готов, тебе придется в Идили отречься
 от Тура и дать клятву служения богу нашему Чернрбогу!
 Все идили опустили головы и прикрыли лица ладонями в знак повиновения. Шумно вобрав в себя воздух, Ладимир выдохнул:
 - Я согласен!
 
 ***
 
 Уже больше трех часов отсутствовал хозяин Олафа, и сканд начинал волноваться, нервно расхаживая взад вперед между своими воинами. Но вот, наконец, из темноты послышался дробный стук копыт и веселый голос Ладимира прокричал:
 - По коням, в степь.
 Олаф облегченно вздохнул, легко взлетев в седло, дал
 приказ к движению и галопом поскакал вслед за хозяином.
 
 ***
 
 Утром следующего после праздничного пира дня, Творимир и Твердислав попрощавшись с идильскими послами, вернулись в замок, для приватных переговоров с другими посланцами. Творимир остался недоволен. Ничего не
 -50-
 
 удалось выведать у Шомук-Балмы о связях степняков со скандами и людвигами, только-то и узнали, что о готовящемся приграничном набеге, просто мелочь, с этим справится Ладимир уже уехавший на степной форпост. Теперь убедить остальных послов в серьезности существующей угрозы.
 Однако, через три дня, провожая Твердислава в обратный путь, многокабанский князь находился в еще худшем настроении. И имперцы, и уры, выслушали их рассказ с большим вниманием, но высказались в том смысле, что беспокоится пока особо не о чем и никаких мер предосторожности принимать не стоит, хотя и одобрили разведывательные акции на Северном хребте и озере Ледяном. На том все и закончилось. Только Борвольф заинтересовался сведениями князей и обещал свою всемерную поддержку, вновь подтвердив приглашение посетить Остров Грез:
 - В моей туроградской библиотеке, хранится великое множество манускриптов, повествующих о старых
 временах и войнах огненных волков с людвигами и песиголовцами. По прибытии на остров, я распоряжусь самым внимательным образом их изучить и обработать. Если на что-нибудь наткнемся, я обязательно дам вам весточку. Могу помочь и дружиной, небольшой, но все же лучше чем ничего. - Закончил князь Острова Грез. Твердислав и Творимир, горячо поблагодарили гостя из благославенного края.
 И теперь, уже поднимаясь по трапу своей ладьи, Твердислав остановился и прокричал стоявшему на берегу Творимиру:
 - Готовь дружину в две тысячи мечей. Через пол года жду
 ее в Береве. - Великий князь помолчал и немного смущенно закончил. - Извини брат, но видно нам самим придется отбиваться от этой напасти. - И сделав прощальный жест рукой, взошел на борт корабля.
 -51-
 
 Несколько часов спустя, огромные, четырехугольные паруса беричского флота, исчезли с горизонта, словно их никогда и не было.
 -52-
 
 
 Глава 5: ДЕСЯТИЛЕТИЕ
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 Стрела, пропев свою короткую, звонкую песню, на вылет пробила голову небольшому зайцу.
 - Я попал, Трувор! Попал!
 Мальчик лет десяти, скакавший на молочно белом,
 стройном жеребце, повернул восторженное лицо в сторону могучего сканда.
 - Прекрасный выстрел, Светозар! - Отозвался воин. - Ты
 делаешь громадные успехи, мой мальчик.
 И это не было пустой похвалой воспитателя, сыну его господина. В свои не полные десять лет, Светозар стрелял из лука не хуже любого идильского кочевника.
 - Ату его! Ату! - Трувор дал сигнал собакам, кружившим
 возле них, принести добычу.
 В это время, в лесу трижды протяжно прозвучал рог Гремислава. Дружинник окликнул юного княжича:
 - Слышишь, это Гремислав, значит, твой отец зовет нас.
 Как ни как, завтра твой десятый день рождения. Догоняй!
 Сканд развернул своего коня и быстро скрылся из вида. Светозар, выхватил из пасти принесшего добычу пса, зайца и, бросив его в седельную сумку, вместе со всей сворой собак пустился вдогонку за своим воспитателем.
 -53-
 
 ***
 
 Как ни старался Трувор, а Светозар первым проскочил ворота княжеского замка, и еще некоторое время, усмехаясь, поджидал его возле крыльца. Вскоре, прибыла и тройка ближних телохранителей князя. Трувор, Мечислав и Гремислав спешились и вместе с молодым княжичем проследовали в покои ожидавшего их Творимира.
 Князь Многокабани, ждал своих ближних в главном зале замка, сидя в высоком деревянном кресле. Прошедшее десятилетие, отложило скорбный отпечаток, на некогда прекрасное лицо берича. Морщины, от постоянных тягостных раздумий, избороздили его высокий лоб, а левую щеку пересек длинный косой шрам, отметина, полученная от удара идильского ятагана, когда дружина, ведомая князем попала в степную засаду.
 Светозар уверенным шагом вошел в зал и в месте с сопровождающими поклонился Творимиру. Князь устало отмахнулся.
 - Садитесь. - И указал им на лавки стоявшие вдоль стен.
 После того как пришедшие расселись, Творимир
 Заговорил:
 - Я благодарен вам друзья мои, за то, что вы все это время
 учили, защищали и наставляли моего сына. У меня, к сожалению, не было для этого достаточно времени. - Трувор порывался что-то возразить, но князь остановил его. - Я знаю, что вы считаете себя обязанными службой мне. Но служите вы не за княжеское золото да серебро, а за любовь вашу ко мне и сыну моему. - Ближние молча слушали. - Вот уже десятый год, продолжается приграничная война с идилями, и видно среди беричей завелся изменник. - Горько вымолвил Творимир.
 Все дружинники, как один по вскакивали с мест, схватившись за мечи.
 - Укажи, княже, на предателя, и мы тут же принесем тебе
 -54-
 
 его голову. - Высказался за всех Гремислав.
 - Если б я знал, задушил бы голыми руками. - Князь
 говорил задумчиво. - Разведчики, узнали только имя, которым идили называют предателя - Илят. Но кто за ним скрывается, нам не ведомо.
 - Так вот почему все наши удары приходились либо на
 пустое место, либо попадали в идильские засады! - Почти прокричал Мечислав.
 Творимир как бы не заметив горячности дружинника, продолжал:
 - Великий князь, с войсками всех княжеств, и нашего в том
 числе, с трудом отбивается от постоянных набегов скандов и сакалов. Угрев и Люб, захвачены и сожжены дотла конунгами Ольбо и Стольго, Ратиславль осажден, возле Бориславля постоянно рыщут разведчики людвигов, галеры Восточной империи, почувствовав слабину, нападают на наши прибрежные поселения, сакалы, постоянно тревожат степные гарнизоны Бориславского княжества. - Завершил печальную картину князь. - В этот тяжелый час, я прошу вас троих, дать мне клятву, во что бы то ни стало сохранить жизнь моего сына! - Творимир тяжело вздохнул.
 - Княже, мы и так, готовы защищать Светозара до
 последней капли крови. - Удивленно произнес Трувор. - Мне он, как родной сын.
 - И все же я настаиваю. Не потому, что не верю вам на
 слово, но что бы ставили вы во главу всего, жизнь Светозара.
 Теперь князь говорил с нарастающей уверенностью. Все три дружинника опустились на правое колено. Первым начал Трувор:
 - Клянусь, именем бога моего Тура, не щадить жизни ни
 своей, ни чужой, во имя защиты княжича Светозара.
 - Клянусь!
 - Клянусь! - Следом за скандом повторили Мечислав и
 Гремислав.
 -55-
 
 - Встаньте, громко провозгласил Творимир. - Трувор,
 отбери двадцать лучших бойцов из моей ближней дружины, и пусть они никогда не отходят от Светозара. Вы же, - князь взглянул на Гремислава с Мечиславом, - займетесь выявлением предателя. - А про себя Творимир подумал. - Если уже не слишком поздно.
 Светозар, смотрел на все происходящее удивленными глазами. Никогда еще отец, не уделял столько внимания его персоне.
 - Можете идти, друзья мои. Завтра, я жду вас всех на
 праздничном пире, в честь десятилетия моего сына. А ты, Светозар, ступай с Трувором. - И прервав пытавшегося было заговорить княжича, Творимир повторил. - Ступай.
 Все четверо, молча вышли из зала.
 
 ***
 
 Празднование десятилетия Светозара, прошло как никогда пышно. Приехали послы Восточной империи, царства Ура, прибыли и посланцы Шомук-Идиля. Старый каган Балма-Идиль, мирно скончался на своем ложе, в окружении верных жен, и его старший сын, занял место в шатре повелителя.
 Все присутствовавшие, дружно уверяли Многокабанского князя в своей дружбе и преданности, однако Творимир, не видел больше страха в их глазах, и был бессилен что-либо изменить. Его ослабленная дружина, не выдержала бы открытой войны с каганатом, а Твердислав, не смог бы ни чем помочь брату. Приходилось терпеть слащавые улыбки вельмож империи и подчеркнутую сухость послов Папа, которые не так давно, только что не катались в ногах у повелителя Многокабани. И все-таки, Творимир верил, что придет время, и каждому воздастся по заслугам.
 
 -56-
 
 ***
 
 После отъезда послов, князь вызвал к себе, прибывшего на празднование дня рождения племянника, Ладимира.
 Творимир принял двоюродного брата в своих личных покоях. Когда Ладимир вошел в комнату, князь поднялся ему на встречу и обнял.
 - Давно мы с тобой, брат, не встречались, да не беседовали
 в спокойной обстановке. - Голос Творимира излучал живейшую привязанность. - Садись, расскажи мне как твои дела, чем живет степь. - Князь ударил в ладоши и приказал появившемуся в дверях слуге. - Принеси-ка нам вина, да закуски получше.
 Закончив с челядином, Творимир вернулся к столу и сел напротив Ладимира.
 - Спасибо князь, за заботу, за ласку. - Ладимир склонил
 голову в знак благодарности. - В степи, слава Туру, все спокойно. После нашего зимнего похода на приграничные кочевья, Шомук-Идиль, присылал послов с просьбами о мире и вечной дружбе. Однако дружина моя, держит ухо в остро.
 - Это самые лучшие вести, за последнее время. - Творимир
 очень обрадовался. - А от Твердислава не приходит ничего утешительного. Пока одни потери. Степняки, сканды и людвиги наседают, и не видно этому конца-края. Все мои надежды сейчас, связаны с тобой. Ты наш оплот в степи, тебе сдерживать идилей до возвращения многокабанской дружины из Берева.
 В этот момент, слуга внес огромный поднос с вином, посудой и закусками. Творимир сам наполнил чашу брата. - Давай, брат мой, выпьем за удачу и славу оружия беричей! - Они ударили чашу об чашу, пролили жертву богам Небесного мира и сделали по несколько больших глотков. -
 -57-
 
 Вот что я хотел тебе рассказать, Ладимир. - Князь мгновенно стал серьезен. - Среди моих ближних, завелся предатель.
 Ладимир изобразил на лице крайнее удивление.
 - И ты знаешь кто он?
 Военачальник искусно выдавал свой страх за
 взволнованность и заинтересованность вопросом.
 - В том то и беда, что не знаю. - Творимир сокрушенно
 покачал головой. - Мои степные следопыты, сумели разузнать, только имя, которым его зовут идили - Илят.
 - Странное имя. - Заметил Ладимир. - На идильском оно
 означает - ренегат, отступник.
 - Я знаю, брат, знаю. - Рассеяно вымолвил князь. -
 Гремислав и Мечислав, займутся его поиском, но я прошу тебя и твоих людей, помнить об этом и при случае выпытывать любую информацию, касающуюся этого вопроса. - Ладимир кивнул в знак согласия, в голове же его лихорадочно проносились мысли. - Ну что ж, Творимир, ты сам приближаешь развязку, сам.
 В дверь княжеских покоев постучали.
 - Входи. - Отозвался Творимир.
 Один из дружинников охранявших вход прошел в
 комнату и доложил:
 - Княжич Светозар, просит твоего князь позволения войти.
 - Князь радостно улыбнулся. - А вот и твой племянник
 пожаловал, Ладимир. Забудем о заботах на время. - И обратился к стоявшему в дверях воину. - Пусть войдет.
 В покои вбежал Светозар. Статью он походил на отца, но в лице угадывалось больше от матери Миры. Мягкие и спокойные его черты, складывались в величественный облик. На юном княжиче, были надеты облегающие черные кожаные штаны для верховой езды, сапоги заляпаны, свежей грязью, поверх свободной, белой полотняной рубашки, красовалась простая стальная кольчуга. Кольчужный капюшон он откинул, и волосы водопадом
 -58-
 
 рассыпались по плечам. На поясе у мальчика висел великоватый еще ему дедов меч, в руке он держал шлем, подаренный князем Острова Грез. Видно Светозар только что вернулся с конной прогулки в сопровождении Трувора. Творимир сделал приглашающий жест рукой:
 - Входи сынок, обнимись с двоюродным дядей!
 
 ***
 
 Через пять дней, загоняя коней и меняя их на каждой заставе княжества, сотня скандов, во главе с Ладимиром, достигла степного форпоста. Дав людям и лошадям трехчасовой отдых, Илят повел свою дружину в глубокую степь, в ставку каганата - Идиль.
 Когда отряд оказался вне пределов видимости крепости, знаменосец развернул штандарт Илята - на зеленом поле, степной лучник поражал стрелой многокабанского вепря.
 
 
 -59-
 
 
 Глава 6: ОТРЕЧЕНИЕ ЛАДИМИРА
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 Второй месяц зимы, засыпал степь от края до края глубоким, пушистым снегом. И Кабань, и Идиль, покрылись толстым слоем льда. Старожилы, давно не помнили таких суровых морозов, как в эту зиму. Идильские кочевья, вместе со стадами скота и табунами лошадей, переместились по ближе к берегам теплого Восточного моря, где под слоем снега, еще можно было отыскать редкие сухие пучки травы для прокорма животных.
 Поэтому, сотня всадников, под зеленым знаменем, углубившаяся в степь на три дня конного хода, не встретила ни одного сторожевого разъезда. Ладимир, ехавший во главе отряда, был торжественно сосредоточен. Чуть больше семи месяцев прошло после их памятного разговора с Творимиром, и вот, наконец, пришло его время.
 - Вот и все. - Думал Ладимир. - Теперь, когда навигация
 закончена, Твердислав не сможет тебя спасти, мой любезный брат. Да и сам ты, далеко не уйдешь по зимнему морю Чар. Пришел долгожданный час справедливости. Ты слабый правитель, Творимир, - Илят мысленно обращался к князю Многокабани, - а жизнь этого не терпит. Очень скоро, я сделаю первый шаг к господству над всем Светлым
 -60-
 
 миром. Пусть глупый идиль думает, что использует меня. Это я, я использую его воинов, что бы забрать у тебя то, что должно принадлежать мне! - На щеках у него выступил лихорадочный румянец. - Да, я буду платить дань кагану, буду, но только до тех пор, пока не стану Великим князем беричей. Твердислав уже стар, и события последних лет его истощили. Он может умереть. Да, умереть! Просто умереть в своей постели, никто и не подумает, что в чаше с вином, мог оказаться яд. Ведь это так просто! И вот он, беревский престол! А потом, я покорю хоривов, отброшу скандов за Дикое море и тогда, заносчивый каган придет и твой час. Я отомщу за ту кровавую клятву, что ты вынудил меня принести ночью в твоем шатре. Правда в скоре меня ждет последний унизительный шаг на пути к славе, поклонение в Идили Чернобогу, но это только сделает меня сильнее, а мою месть более жестокой.
 Ладимир улыбнулся собственным мыслям, и ехавший рядом Олаф, поразился этому кровожадному оскалу. Воевода вышел из задумчивости и дал коню плеть.
 - Поторапливайтесь, нас ждет Великий каган идилей! -
 Обернувшись, насмешливо прокричал он сопровождавшей его скандской дружине. - Скоро придет время поработать вашим мечам.
 
 ***
 
 В ставке Шомук-Идиля, все с нетерпением ждали начала ритуала отречения. Сам каган, находился в приподнятом настроении. Сегодня, небывалое дело, берич, близкий родственник его кровного врага Творимира, даст присягу на служение Чернобогу, и тогда, настанет час расплаты за оскорбление нанесенное его роду надменным многокабанским князем.
 - Жаль, не дожил до этого отец, но пусть душа его
 -61-
 
 возрадуется в чертогах Чернобога и насытится прольющейся горячей кровью врагов.
 По средине большой, покрытой утоптанным снегом площадки, окруженной со всех сторон идильскими воинами, стоял деревянный идол, изображавший Чеонобога. Повелитель Темного мира, ужасное божество, начало всех злосчастий и пагубных случаев, был изображен неизвестным мастером в виде воина, с ног до головы закованного в черную броню. Сквозь прорези боевого шлема, видны пылающие яростью и беспредельным гневом глаза, рот искажен судорогой ненависти ко всему живому. В правой руке, божество держало длинное копье, обращенное своим наконечником в сторону горевшего у подножия идола, прямо на краде, прямоугольном жертвенном алтаре, ритуального костра, символизируя готовность поразить непокорных.
 Шомук-Идиль, восседавший на высоком деревянном помосте, накрытом шкурами животных и установленном с права от идола, дал сигнал к началу. В то же мгновение, к костру подскочили два шамана, наряженные в козлиные шкуры. Прямо на головах у оракулов, красовались рогатые головы козлов, в руках они держали бубны, обтянутые человеческой кожей, их шеи, украшали ожерелья из засушенных человеческих пальцев, ушей и носов. Шаманы изображали спутников Чернобога, богов войны Леда и смерти Флинца. Оба оракула, пустились в бешеный танец вокруг крады, время от времени, бросая в костер пучки высушенной травы, дым от которой, должен был привести их в провидческий транс.
 Илят, смотрел на выкрикивающих отрывистые заклинания и неритмично бьющих в бубны шаманов, как-то отстранено, со стороны, словно бы и не ему предстояло стать главным героем сегодняшнего действа. Он находился рядом со своими скандами. Все они были одеты в теплые, короткие меховые куртки, и только Ладимир, словно не
 -62-
 
 замечая мороза, стоял в одних кожаных штанах, даже не вздрагивая на холодном ветру.
 Шаманы, уже покрывшиеся от быстрого танца бисеринками пота, надышавшись одурманивающим дымом, исходившим от костра, постепенно начинали впадать в провидческий транс. Еще какое-то время, они как бы по инерции двигались вокруг крады, выкрикивая уже бессвязные слова и слабо ударяя в бубны, и вдруг, словно подрубленные стволы повалились на снег. Изо ртов, потекла белая, с кровавым оттенком пена, тела забились в конвульсиях и, наконец, оба затихли. Лица их, утратили всякое выражение, остекленевшие глаза смотрели в пространство, но ничего не видели. Неожиданно губы одного из провидцев задвигались, хотя лицо и тело оставались, неподвижны, и исторгли из его чрева глубокий, тяжелый звук с обертонами рычания, словно говорившее голосом человека существо, испытывало невыносимую боль, от каких-то неведомых обычным людям мучений:
 - Кровь! Я, верховный бог Темного мира, требую у вас,
 черви, крови! Много крови! Реки крови! Моря крови!
 Словно истощенное произнесенными словами, отобравшими у него последние силы, тело оракула затихло на снегу. Тогда, Шомук-Идиль подал знак и через строй расступившихся идильских воинов, вывели маленькую беричскую девочку, босую и одетую только в свободную, до пят белую рубаху с длинными рукавами. Девочке было не больше семи лет, и она смотрела на все происходящее широко раскрытыми от ужаса глазами. Ее тело сотрясала крупная дрожь, а ноги с трудом держали, поэтому два дюжих охранника, подхватили малышку под руки. Каган заговорил:
 - Пришло время, Илят, доказать нам твою преданность
 нашему верховному богу и отречься от презренного Тура. - Голос его звенел на морозном воздухе. - Иди, и доказывай!
 
 -63-
 
 Воины подтащили несчастную жертву к алтарю, поставили на колени и, отбросив в сторону длинные волосы, обнажили молочно белую, токую шею ребенка. У девочки даже не было сил сопротивляться. Вынув из ножен меч, Ладимир спокойным шагом подошел к краде.
 - Молись своему Туру, если еще можешь. - Прошептал он
 наклонившись к уху девочки, а потом, выпрямившись и сделав два коротких взмаха мечом, одним отработанным ударом отсек ей голову.
 Голова свалилась прямо в жертвенный костер, волосы мгновенно вспыхнули, кожа обуглилась, обнажив челюсть, застывшую в смертельном оскале. Тело жертвы, забилось в предсмертных судорогах поддерживаемое степняками, горячая кровь, фонтаном вырывалась из перерубленных артерий. Упругая ее струя, попала на руку идола и по дереву прошла мелкая волна дрожи, словно под кожей человека, сократились в экстазе мускулы. В тот же миг, лежавшие у костра оракулы, хором исторгли ужасающий по силе звука крик, а губы деревянного истукана беззвучно задвигались. Сканды, стоявшие неподалеку опустили головы. Они, будучи народом воинов, привыкли к человеческим жертвоприношениям, однако сами, приносили в жертву богу войны Леду, только воинов врага, взятых в плен в честном бою. И то, чаще всего, человек приносимый в жертву, одурманивался специальным зельем, что бы не чувствовать боли и страха. Излишняя жестокость, и тем более принесение в жертву детей, претили их воинской чести.
 В это время, с трудом двигая своей деревянной челюстью, заговорил идол, указывая копьем в сторону Ладимира:
 - Кто ты, человек? И зачем потревожил покой богов
 Темного мира? - Грозный, рокочущий голос Чернобога, гулко отдавался окрест.
 - Я Ладимир, двоюродный брат беричских князей
 -64-
 
 Твердислава и Творимира, - берич оказался не на шутку испуган, происходящим не ожидая ничего подобного, голос его дрожал, язык заплетался и он с удивлением оглядывал свое, залитое кровью невинной жертвы тело, - но больше десяти лет назад, я принял степное имя Илят и принес клятву верности кагану идилей. - Поспешно добавил отступник.
 Идол взвыл, потрясая руками:
 - Богов не интересуют ваши мелкие людские склоки,
 человечишко! Богов интересует кровь! Ты, можешь предложить мне кровь? Много крови! - Голос истукана возвысился до предела.
 Ладимир, упав на колени перед крадой и обхватив голову руками, быстро и взволнованно заговорил:
 - Я пролью во славу твою, реки крови, океаны крови! Я
 приведу к твоим алтарям сотни, нет тысячи жертв, посвященных тебе и другим богам Темного мира! Всю жизнь свою, посвящу служению тебе.
 Слезы ужаса выступили на глазах изменника.
 - Клянись, червь! - Голос Чернобога стал глуше. - Я
 слабею. Только кровь, позволяет мне появляться в Светлом мире. Мне нужна кровь! - Неизбывная ярость заключалась в этом крике.
 Ладимир, выхватил из-за голенища сапога кинжал, положил на краду левую руку, резким движением отсек себе фалангу среднего пальца и, скорчившись от боли, бросил ее в жертвенный костер, не обращая внимания на кровь, льющуюся из раны.
 - Я, Ладимир, берич по рождению, отрекаюсь от
 презренного Тура и богов Небесного мира, и принимая степное имя Илят, клянусь в верности повелителю мира Темного - Чернобогу, и богам его свиты. Посвящаю им жизнь свою и вручаю в их руки судьбу свою.
 Последние слова, Илят произносил, почти теряя сознание от боли в покалеченной руке. Лицо идола,
 -65-
 
 исказило гротескное выражение веселья, и Ладимир увидел на конце направленного, на него копья, появившееся раскаленное до бела клеймо. Копье двинулось в сторону его обнаженного плеча, и в тот миг, когда горячее железо соприкоснулось с трепещущей плотью, Илят осознал всю наивность своих мыслей о мировом господстве, понял в какую ловушку его заманил хитрый каган идилей, и последним, что он увидел перед тем как впасть в спасительное забытье, стало лицо, сотрясавшегося от лихорадочного смеха Шомук-Идиля.
 Теперь к алтарю начали подводить пленных, которых вытащили из ямы, закрытой решеткой из толстых деревянных жердин, находившейся шагах в ста от ритуальной площадки. Большинство предназначенных в жертву Чернобогу были беричами, разных возрастов и полов, но между ними, встречались и смуглые уры и жители Восточной империи. Одного за другим, послушных пленников, идильские воины подводили к краде и, обезглавив, бросали тела в жертвенный костер. Снег вокруг подножия идола окрасился в алое, огромная лужа смешавшейся крови окружила ужасного бога, и казалось, будто дерево, из которого вырезан истукан, пьет, принесенную ему в жертву дымящуюся жидкость.
 После того, как в костер бросили последнюю жертву, очнувшиеся от забытья шаманы, принесли мешок с пучками сушеного, дурманящего зелья и вытряхнули его содержимое в огонь. Степняки окружили краду, вдыхая едкий дым, и несколько минут спустя, пустились в дикий, безудержный первобытный танец, сопровождая его бессвязными выкриками и воинственным потрясанием оружия. А над всем этим, далеко отзываясь по степи, раздавался торжествующий хохот кагана всех идилей.
 
 ***
 
 -66-
 
 Когда через несколько часов, Ладимир открыв глаза, пришел в сознание, возле него хлопотал верный Олаф.
 - Не уж-то все привиделось. - Пронеслось у него в мозгу.
 Голова еще гудела и трещала после воздействия
 одурманивающего снадобья, но взгляд его упал на левую руку, где на среднем перевязанном пальце, не доставало первой фаланги, и Илят понял, что это был не страшный сон и не плод воспаленного наркотиком воображения.
 Они все еще находились на той самой, заснеженной площадке. Ладимир лежал на брошенных прямо на снег овечьих шкурах. Он был по-прежнему обнажен по пояс, весь залит кровью, и что бы не замерз, Олаф накрыл его своей меховой курткой. С трудом приподнявшись на локте, Илят посмотрел в сторону истукана. Идол, как и раньше, стоял на том же месте, и копье его оставалось направленным на алтарь. Когда Ладимир приподнялся, куртка съехала с его левого плеча, и, отвернувшись от изображения Чернобога, изменник уперся взглядом в уже запекшееся клеймо - оскалившийся в злобной усмешке человеческий череп. Обессиленный, он рухнул на свое ложе, а в голове билась, словно птица в клетке одна единственная мысль:
 - Теперь я просто раб! Хитрый идиль обвел меня вокруг
 пальца. - Однако ни капли раскаянья в содеянном не присутствовало в этой мысли.
 К лежащему на снегу Ладимиру, подошел улыбающийся Шомук-Идиль.
 - Теперь отдыхай, Илят. - Каган усмехнулся в свои густые
 черные усы. - Все позади. Твои воины, отнесут тебя в отдельный шатер - ты, дорогой гость в моей столице. А через три дня, когда тебе станет легче, мы продолжим нашу беседу. - И не дожидаясь ответа, не оборачиваясь, Шомук-Идиль, двинулся в сторону ожидавших его не вдалеке телохранителей.
 
 -67-
 
 ***
 
 Однако их встреча состоялась только на пятый день после ритуала отречения, когда Илят, мог, наконец, более или менее твердо стоять на ногах.
 В просторном шатре кагана, собрались все идильские полководцы, самые знатные люди каганата и главы, кочевых кланов. Они сидели на разбросанных вдоль стен шатра мягких подушках, и у стоявшего напротив возвышения, на котором расположился Шомук-Идиль, Ладимира, рябило в глазах от разнообразия их одежд и обилия золотых, серебряных и медных украшений, усыпанных драгоценными камнями и самоцветами. Он все еще неважно себя чувствовал, но не мог больше валяться в шатре и бездействовать. Илят жаждал действия, что бы хоть как-то заглушить в своей голове мысли о том, что с ним произошло. Сегодня он сам пришел в шатер кагана, что бы просить Шомук-Идиля о немедленном выступлении в поход.
 - Великий каган! - Ладимир смирив свою гордость, низко
 поклонился. - Думается мне, что пришло время, твоим могучим воинам, поработать своими ятаганами, да расчехлить луки. - Он сделал жест по направлению ко входу в шатер. - Моя скандская дружина, давно застоялась без дела. Мечи покрываются ржавчиной, если их вовремя не обагрить вражеской кровью.
 - Ты прав, Илят. Прав. - Каган с интересом рассматривал
 Ладимира. - Однако же, осталась еще одна небольшая формальность. Совсем маленькая. - Идиль хитро улыбнулся. - Я не стану требовать у твоих скандов поклонения Чернобогу, потому что знаю, они приносят жертвы богу войны Леду, а Лед, первый из богов в свите Чернобога. - Шомук-Идиль, торжественно воздел руки к небесам. - И все же, им придется принести клятву верности тебе, и конечно, как это принято у нас, идилей, на крови.
 -68-
 
 - Тогда, скорей, выйдем из твоего шатра! Мне здесь тесно!
 Идем, примем присягу моих воинов, и пусть твои всадники седлают коней и заполняют колчаны стрелами. Приходит время Творимира заплатить по своим долгам. - С этими словами, Ладимир бросился прочь из помещения.
 Олаф, как всегда ждал господина у входа. Бросив на конунга скандов быстрый взгляд, Илят приказал:
 - Позови воинов и построй их против шатра. Быстро.
 Олаф побежал исполнять поручение, а Ладимир,
 пытаясь унять охватившее его возбуждение, расстегнул на груди куртку и сделал несколько глубоких вдохов. В это время, на площадке возле шатра, собрались все дружинники Илята. Высыпавшие наружу идильские вельможи, с интересом наблюдали за происходящим. Наконец, на выходе появился Шомук-Идиль, и в присутствии кагана, Ладимир поведал своим людям, о требованиях степняков. По рядам воинов прошло неспокойное роптание, однако, ни кто не рискнул выразить свое неудовольствие в слух. Тут же началась церемония принесения клятвы.
 Каждый воин, собственным кинжалом, делал на запястье правой руки неглубокий надрез, а Ладимир, приняв из рук кагана золотую чашу, подходил к ним и принимал по несколько капель крови. Когда последний дружинник протянул руку, чаша оказалась полна почти до краев. Илят с поклоном подал ее Шомук-Идилю. Степняк втянул ноздрями запах свежей человеческой крови и с видимым удовольствием сделал три добрых глотка. С трудом оторвавшись от дымящегося питья, каган обратился к Иляту:
 - Теперь испей ты, клятвенного напитка. - И вручил чашу
 Ладимиру, который, сделав глубокий вздох и плеснув на землю жертву богам Темного мира, залпом выпил оставшееся содержимое сосуда.
 Наблюдавший за ним Шомук-Идиль, одобрительно покачал головой и выкрикнул своим сотникам:
 -69-
 
 - Седлайте коней! Натягивайте тетивы на луки! Ятаганы из
 ножен! Пришло время расплаты, сладкий миг мести! Идем воевать Творимира! Три тысячи всадников пойдут со мной в набег!
 И когда двенадцать тысяч конских копыт, разом ударили в стылую от мороза землю, многоголосый, дикий воинский клич идилей, огласил замерзшую степь на день конного пути окрест.
 
 -59-
 
 
 Глава 6: ОТРЕЧЕНИЕ ЛАДИМИРА
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 Второй месяц зимы, засыпал степь от края до края глубоким, пушистым снегом. И Кабань, и Идиль, покрылись толстым слоем льда. Старожилы, давно не помнили таких суровых морозов, как в эту зиму. Идильские кочевья, вместе со стадами скота и табунами лошадей, переместились по ближе к берегам теплого Восточного моря, где под слоем снега, еще можно было отыскать редкие сухие пучки травы для прокорма животных.
 Поэтому, сотня всадников, под зеленым знаменем, углубившаяся в степь на три дня конного хода, не встретила ни одного сторожевого разъезда. Ладимир, ехавший во главе отряда, был торжественно сосредоточен. Чуть больше семи месяцев прошло после их памятного разговора с Творимиром, и вот, наконец, пришло его время.
 - Вот и все. - Думал Ладимир. - Теперь, когда навигация
 закончена, Твердислав не сможет тебя спасти, мой любезный брат. Да и сам ты, далеко не уйдешь по зимнему морю Чар. Пришел долгожданный час справедливости. Ты слабый правитель, Творимир, - Илят мысленно обращался к князю Многокабани, - а жизнь этого не терпит. Очень скоро, я сделаю первый шаг к господству над всем Светлым
 -60-
 
 миром. Пусть глупый идиль думает, что использует меня. Это я, я использую его воинов, что бы забрать у тебя то, что должно принадлежать мне! - На щеках у него выступил лихорадочный румянец. - Да, я буду платить дань кагану, буду, но только до тех пор, пока не стану Великим князем беричей. Твердислав уже стар, и события последних лет его истощили. Он может умереть. Да, умереть! Просто умереть в своей постели, никто и не подумает, что в чаше с вином, мог оказаться яд. Ведь это так просто! И вот он, беревский престол! А потом, я покорю хоривов, отброшу скандов за Дикое море и тогда, заносчивый каган придет и твой час. Я отомщу за ту кровавую клятву, что ты вынудил меня принести ночью в твоем шатре. Правда в скоре меня ждет последний унизительный шаг на пути к славе, поклонение в Идили Чернобогу, но это только сделает меня сильнее, а мою месть более жестокой.
 Ладимир улыбнулся собственным мыслям, и ехавший рядом Олаф, поразился этому кровожадному оскалу. Воевода вышел из задумчивости и дал коню плеть.
 - Поторапливайтесь, нас ждет Великий каган идилей! -
 Обернувшись, насмешливо прокричал он сопровождавшей его скандской дружине. - Скоро придет время поработать вашим мечам.
 
 ***
 
 В ставке Шомук-Идиля, все с нетерпением ждали начала ритуала отречения. Сам каган, находился в приподнятом настроении. Сегодня, небывалое дело, берич, близкий родственник его кровного врага Творимира, даст присягу на служение Чернобогу, и тогда, настанет час расплаты за оскорбление нанесенное его роду надменным многокабанским князем.
 - Жаль, не дожил до этого отец, но пусть душа его
 -61-
 
 возрадуется в чертогах Чернобога и насытится прольющейся горячей кровью врагов.
 По средине большой, покрытой утоптанным снегом площадки, окруженной со всех сторон идильскими воинами, стоял деревянный идол, изображавший Чеонобога. Повелитель Темного мира, ужасное божество, начало всех злосчастий и пагубных случаев, был изображен неизвестным мастером в виде воина, с ног до головы закованного в черную броню. Сквозь прорези боевого шлема, видны пылающие яростью и беспредельным гневом глаза, рот искажен судорогой ненависти ко всему живому. В правой руке, божество держало длинное копье, обращенное своим наконечником в сторону горевшего у подножия идола, прямо на краде, прямоугольном жертвенном алтаре, ритуального костра, символизируя готовность поразить непокорных.
 Шомук-Идиль, восседавший на высоком деревянном помосте, накрытом шкурами животных и установленном с права от идола, дал сигнал к началу. В то же мгновение, к костру подскочили два шамана, наряженные в козлиные шкуры. Прямо на головах у оракулов, красовались рогатые головы козлов, в руках они держали бубны, обтянутые человеческой кожей, их шеи, украшали ожерелья из засушенных человеческих пальцев, ушей и носов. Шаманы изображали спутников Чернобога, богов войны Леда и смерти Флинца. Оба оракула, пустились в бешеный танец вокруг крады, время от времени, бросая в костер пучки высушенной травы, дым от которой, должен был привести их в провидческий транс.
 Илят, смотрел на выкрикивающих отрывистые заклинания и неритмично бьющих в бубны шаманов, как-то отстранено, со стороны, словно бы и не ему предстояло стать главным героем сегодняшнего действа. Он находился рядом со своими скандами. Все они были одеты в теплые, короткие меховые куртки, и только Ладимир, словно не
 -62-
 
 замечая мороза, стоял в одних кожаных штанах, даже не вздрагивая на холодном ветру.
 Шаманы, уже покрывшиеся от быстрого танца бисеринками пота, надышавшись одурманивающим дымом, исходившим от костра, постепенно начинали впадать в провидческий транс. Еще какое-то время, они как бы по инерции двигались вокруг крады, выкрикивая уже бессвязные слова и слабо ударяя в бубны, и вдруг, словно подрубленные стволы повалились на снег. Изо ртов, потекла белая, с кровавым оттенком пена, тела забились в конвульсиях и, наконец, оба затихли. Лица их, утратили всякое выражение, остекленевшие глаза смотрели в пространство, но ничего не видели. Неожиданно губы одного из провидцев задвигались, хотя лицо и тело оставались, неподвижны, и исторгли из его чрева глубокий, тяжелый звук с обертонами рычания, словно говорившее голосом человека существо, испытывало невыносимую боль, от каких-то неведомых обычным людям мучений:
 - Кровь! Я, верховный бог Темного мира, требую у вас,
 черви, крови! Много крови! Реки крови! Моря крови!
 Словно истощенное произнесенными словами, отобравшими у него последние силы, тело оракула затихло на снегу. Тогда, Шомук-Идиль подал знак и через строй расступившихся идильских воинов, вывели маленькую беричскую девочку, босую и одетую только в свободную, до пят белую рубаху с длинными рукавами. Девочке было не больше семи лет, и она смотрела на все происходящее широко раскрытыми от ужаса глазами. Ее тело сотрясала крупная дрожь, а ноги с трудом держали, поэтому два дюжих охранника, подхватили малышку под руки. Каган заговорил:
 - Пришло время, Илят, доказать нам твою преданность
 нашему верховному богу и отречься от презренного Тура. - Голос его звенел на морозном воздухе. - Иди, и доказывай!
 
 -63-
 
 Воины подтащили несчастную жертву к алтарю, поставили на колени и, отбросив в сторону длинные волосы, обнажили молочно белую, токую шею ребенка. У девочки даже не было сил сопротивляться. Вынув из ножен меч, Ладимир спокойным шагом подошел к краде.
 - Молись своему Туру, если еще можешь. - Прошептал он
 наклонившись к уху девочки, а потом, выпрямившись и сделав два коротких взмаха мечом, одним отработанным ударом отсек ей голову.
 Голова свалилась прямо в жертвенный костер, волосы мгновенно вспыхнули, кожа обуглилась, обнажив челюсть, застывшую в смертельном оскале. Тело жертвы, забилось в предсмертных судорогах поддерживаемое степняками, горячая кровь, фонтаном вырывалась из перерубленных артерий. Упругая ее струя, попала на руку идола и по дереву прошла мелкая волна дрожи, словно под кожей человека, сократились в экстазе мускулы. В тот же миг, лежавшие у костра оракулы, хором исторгли ужасающий по силе звука крик, а губы деревянного истукана беззвучно задвигались. Сканды, стоявшие неподалеку опустили головы. Они, будучи народом воинов, привыкли к человеческим жертвоприношениям, однако сами, приносили в жертву богу войны Леду, только воинов врага, взятых в плен в честном бою. И то, чаще всего, человек приносимый в жертву, одурманивался специальным зельем, что бы не чувствовать боли и страха. Излишняя жестокость, и тем более принесение в жертву детей, претили их воинской чести.
 В это время, с трудом двигая своей деревянной челюстью, заговорил идол, указывая копьем в сторону Ладимира:
 - Кто ты, человек? И зачем потревожил покой богов
 Темного мира? - Грозный, рокочущий голос Чернобога, гулко отдавался окрест.
 - Я Ладимир, двоюродный брат беричских князей
 -64-
 
 Твердислава и Творимира, - берич оказался не на шутку испуган, происходящим не ожидая ничего подобного, голос его дрожал, язык заплетался и он с удивлением оглядывал свое, залитое кровью невинной жертвы тело, - но больше десяти лет назад, я принял степное имя Илят и принес клятву верности кагану идилей. - Поспешно добавил отступник.
 Идол взвыл, потрясая руками:
 - Богов не интересуют ваши мелкие людские склоки,
 человечишко! Богов интересует кровь! Ты, можешь предложить мне кровь? Много крови! - Голос истукана возвысился до предела.
 Ладимир, упав на колени перед крадой и обхватив голову руками, быстро и взволнованно заговорил:
 - Я пролью во славу твою, реки крови, океаны крови! Я
 приведу к твоим алтарям сотни, нет тысячи жертв, посвященных тебе и другим богам Темного мира! Всю жизнь свою, посвящу служению тебе.
 Слезы ужаса выступили на глазах изменника.
 - Клянись, червь! - Голос Чернобога стал глуше. - Я
 слабею. Только кровь, позволяет мне появляться в Светлом мире. Мне нужна кровь! - Неизбывная ярость заключалась в этом крике.
 Ладимир, выхватил из-за голенища сапога кинжал, положил на краду левую руку, резким движением отсек себе фалангу среднего пальца и, скорчившись от боли, бросил ее в жертвенный костер, не обращая внимания на кровь, льющуюся из раны.
 - Я, Ладимир, берич по рождению, отрекаюсь от
 презренного Тура и богов Небесного мира, и принимая степное имя Илят, клянусь в верности повелителю мира Темного - Чернобогу, и богам его свиты. Посвящаю им жизнь свою и вручаю в их руки судьбу свою.
 Последние слова, Илят произносил, почти теряя сознание от боли в покалеченной руке. Лицо идола,
 -65-
 
 исказило гротескное выражение веселья, и Ладимир увидел на конце направленного, на него копья, появившееся раскаленное до бела клеймо. Копье двинулось в сторону его обнаженного плеча, и в тот миг, когда горячее железо соприкоснулось с трепещущей плотью, Илят осознал всю наивность своих мыслей о мировом господстве, понял в какую ловушку его заманил хитрый каган идилей, и последним, что он увидел перед тем как впасть в спасительное забытье, стало лицо, сотрясавшегося от лихорадочного смеха Шомук-Идиля.
 Теперь к алтарю начали подводить пленных, которых вытащили из ямы, закрытой решеткой из толстых деревянных жердин, находившейся шагах в ста от ритуальной площадки. Большинство предназначенных в жертву Чернобогу были беричами, разных возрастов и полов, но между ними, встречались и смуглые уры и жители Восточной империи. Одного за другим, послушных пленников, идильские воины подводили к краде и, обезглавив, бросали тела в жертвенный костер. Снег вокруг подножия идола окрасился в алое, огромная лужа смешавшейся крови окружила ужасного бога, и казалось, будто дерево, из которого вырезан истукан, пьет, принесенную ему в жертву дымящуюся жидкость.
 После того, как в костер бросили последнюю жертву, очнувшиеся от забытья шаманы, принесли мешок с пучками сушеного, дурманящего зелья и вытряхнули его содержимое в огонь. Степняки окружили краду, вдыхая едкий дым, и несколько минут спустя, пустились в дикий, безудержный первобытный танец, сопровождая его бессвязными выкриками и воинственным потрясанием оружия. А над всем этим, далеко отзываясь по степи, раздавался торжествующий хохот кагана всех идилей.
 
 ***
 
 -66-
 
 Когда через несколько часов, Ладимир открыв глаза, пришел в сознание, возле него хлопотал верный Олаф.
 - Не уж-то все привиделось. - Пронеслось у него в мозгу.
 Голова еще гудела и трещала после воздействия
 одурманивающего снадобья, но взгляд его упал на левую руку, где на среднем перевязанном пальце, не доставало первой фаланги, и Илят понял, что это был не страшный сон и не плод воспаленного наркотиком воображения.
 Они все еще находились на той самой, заснеженной площадке. Ладимир лежал на брошенных прямо на снег овечьих шкурах. Он был по-прежнему обнажен по пояс, весь залит кровью, и что бы не замерз, Олаф накрыл его своей меховой курткой. С трудом приподнявшись на локте, Илят посмотрел в сторону истукана. Идол, как и раньше, стоял на том же месте, и копье его оставалось направленным на алтарь. Когда Ладимир приподнялся, куртка съехала с его левого плеча, и, отвернувшись от изображения Чернобога, изменник уперся взглядом в уже запекшееся клеймо - оскалившийся в злобной усмешке человеческий череп. Обессиленный, он рухнул на свое ложе, а в голове билась, словно птица в клетке одна единственная мысль:
 - Теперь я просто раб! Хитрый идиль обвел меня вокруг
 пальца. - Однако ни капли раскаянья в содеянном не присутствовало в этой мысли.
 К лежащему на снегу Ладимиру, подошел улыбающийся Шомук-Идиль.
 - Теперь отдыхай, Илят. - Каган усмехнулся в свои густые
 черные усы. - Все позади. Твои воины, отнесут тебя в отдельный шатер - ты, дорогой гость в моей столице. А через три дня, когда тебе станет легче, мы продолжим нашу беседу. - И не дожидаясь ответа, не оборачиваясь, Шомук-Идиль, двинулся в сторону ожидавших его не вдалеке телохранителей.
 
 -67-
 
 ***
 
 Однако их встреча состоялась только на пятый день после ритуала отречения, когда Илят, мог, наконец, более или менее твердо стоять на ногах.
 В просторном шатре кагана, собрались все идильские полководцы, самые знатные люди каганата и главы, кочевых кланов. Они сидели на разбросанных вдоль стен шатра мягких подушках, и у стоявшего напротив возвышения, на котором расположился Шомук-Идиль, Ладимира, рябило в глазах от разнообразия их одежд и обилия золотых, серебряных и медных украшений, усыпанных драгоценными камнями и самоцветами. Он все еще неважно себя чувствовал, но не мог больше валяться в шатре и бездействовать. Илят жаждал действия, что бы хоть как-то заглушить в своей голове мысли о том, что с ним произошло. Сегодня он сам пришел в шатер кагана, что бы просить Шомук-Идиля о немедленном выступлении в поход.
 - Великий каган! - Ладимир смирив свою гордость, низко
 поклонился. - Думается мне, что пришло время, твоим могучим воинам, поработать своими ятаганами, да расчехлить луки. - Он сделал жест по направлению ко входу в шатер. - Моя скандская дружина, давно застоялась без дела. Мечи покрываются ржавчиной, если их вовремя не обагрить вражеской кровью.
 - Ты прав, Илят. Прав. - Каган с интересом рассматривал
 Ладимира. - Однако же, осталась еще одна небольшая формальность. Совсем маленькая. - Идиль хитро улыбнулся. - Я не стану требовать у твоих скандов поклонения Чернобогу, потому что знаю, они приносят жертвы богу войны Леду, а Лед, первый из богов в свите Чернобога. - Шомук-Идиль, торжественно воздел руки к небесам. - И все же, им придется принести клятву верности тебе, и конечно, как это принято у нас, идилей, на крови.
 -68-
 
 - Тогда, скорей, выйдем из твоего шатра! Мне здесь тесно!
 Идем, примем присягу моих воинов, и пусть твои всадники седлают коней и заполняют колчаны стрелами. Приходит время Творимира заплатить по своим долгам. - С этими словами, Ладимир бросился прочь из помещения.
 Олаф, как всегда ждал господина у входа. Бросив на конунга скандов быстрый взгляд, Илят приказал:
 - Позови воинов и построй их против шатра. Быстро.
 Олаф побежал исполнять поручение, а Ладимир,
 пытаясь унять охватившее его возбуждение, расстегнул на груди куртку и сделал несколько глубоких вдохов. В это время, на площадке возле шатра, собрались все дружинники Илята. Высыпавшие наружу идильские вельможи, с интересом наблюдали за происходящим. Наконец, на выходе появился Шомук-Идиль, и в присутствии кагана, Ладимир поведал своим людям, о требованиях степняков. По рядам воинов прошло неспокойное роптание, однако, ни кто не рискнул выразить свое неудовольствие в слух. Тут же началась церемония принесения клятвы.
 Каждый воин, собственным кинжалом, делал на запястье правой руки неглубокий надрез, а Ладимир, приняв из рук кагана золотую чашу, подходил к ним и принимал по несколько капель крови. Когда последний дружинник протянул руку, чаша оказалась полна почти до краев. Илят с поклоном подал ее Шомук-Идилю. Степняк втянул ноздрями запах свежей человеческой крови и с видимым удовольствием сделал три добрых глотка. С трудом оторвавшись от дымящегося питья, каган обратился к Иляту:
 - Теперь испей ты, клятвенного напитка. - И вручил чашу
 Ладимиру, который, сделав глубокий вздох и плеснув на землю жертву богам Темного мира, залпом выпил оставшееся содержимое сосуда.
 Наблюдавший за ним Шомук-Идиль, одобрительно покачал головой и выкрикнул своим сотникам:
 -69-
 
 - Седлайте коней! Натягивайте тетивы на луки! Ятаганы из
 ножен! Пришло время расплаты, сладкий миг мести! Идем воевать Творимира! Три тысячи всадников пойдут со мной в набег!
 И когда двенадцать тысяч конских копыт, разом ударили в стылую от мороза землю, многоголосый, дикий воинский клич идилей, огласил замерзшую степь на день конного пути окрест.
 
 -70-
 
 
 Глава 7: ГИБЕЛЬ ФОРПОСТА
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 Ранние сумерки опустились на степную крепость. Из тяжелых, словно свинцовых туч, повалил густой, колючий снег и все вокруг, превратилось в сплошной, мелькающий и бессмысленный хоровод белых, блестящих росчерков.
 Возле еще не закрытых на ночь ворот, укрывшись от всепроникающего мороза под теплой меховой одеждой и опершись на длинные копья, тихо переговаривались дневные стражники. Через несколько часов, когда ночь укроет своим черным покрывалом степь, и на дозорных вышках загорятся факелы, освещая ближайшие окрестности крепости, на смену им придет ночная охрана, и тогда, воины, вернувшись в уютное тепло казармы, смогут за чашей доброй браги и веселой игрой, забыть все свои горести и заботы.
 - Послушай, Изяслав. - Молодой дружинник обратился к
 своему более опытному напарнику. - И не надоело тебе, торчать тут, в степи без дела? Третий месяц уже охраняем крепость, а не видели ни одного самого завалящего идиля! Хоть бы воевода Ладимир в набег сводил, ноги, руки поразмять. - Парень сокрушенно поджал губы.
 - Не спеши, Кудеяр, - бывалый воин говорил медленно, со
 -71-
 
 знанием дела, - достанет еще на твоем веку идильских стрел да ятаганов. Благодари Тура вседержителя, за то, что держишь свой меч в ножнах.
 Однако Кудеяр, не был согласен со старшим товарищем.
 - Жаль, молод я был для дружины, что к Великому князю в
 Берев отправилась. - Дружинник мечтательно задрал подбородок. - Там теперь настоящее дело.
 - Глупый ты, Кудеяр. - В сердцах бросил Изяслав. -
 Сейчас в княжестве, каждый меч на счету, и лучше бы наш князь вообще не отправлял войска в Берев. Кабы не пришлось пожалеть об этом.
 - Что-то уж больно мрачные мысли, посещают твою
 голову, почтенный Изяслав. - Удивленно промолвил Кудеяр. - Ну да ничего. Через неделю, из Многокабани прибудет две сотни свежей дружины, а мы с тобой отправимся на отдых. В городе ты быстро излечишься от своих печальных дум.
 Молодой дружинник, легонько подтолкнул Изяслава локтем и весело рассмеялся. Старый солдат ничего ему не ответил. Он внимательно разглядывал снежный горизонт, где за белой пеленой, появились силуэты всадников.
 - Эй, Кудеяр. - Изяслав отдавал приказ твердым голосом. -
 Подай сигнал дежурной дружине, к нам кто-то скачет.
 Воин концом копья указал в сторону степи, где за снежной стеной, двигались быстро приближающиеся тени. Кудеяр убежал выполнять поручение, и подоспевшие через минуту воины закрыли толстые деревянные ворота и задвинули тяжелый засов. Часть дружины, в которой оказались и Кудеяр с Изяславом, поднялась на стены. В мелькающем свете факелов, все застыли в напряженном ожидании. Вскоре, в круге света появились передовые всадники, и воины, взглянув на флаг в руках знаменосца, признали в нем штандарт своего воеводы Ладимира - беричская ладья, под наполненным ветром парусом -
 -72-
 
 символ силы беричей, на голубом поле. Тут же прозвучал голос Олафа:
 - Эй вы, ротозеи! Вы что, не видите, воевода Ладимир
 прибыл из степи! Живо открывайте ворота!
 Спустившиеся со стены Изяслав и Кудеяр, помогли находившимся внизу дружинникам отодвинуть засов и открыть створки.
 Охрана едва успела отсалютовать Ладимиру, как воевода, окруженный сотней скандских наемников, галопом проскочил ворота и направился в сторону своего терема, располагавшегося в глубине крепости.
 Пока происходила вся эта неразбериха, ночь полностью вступила в свои права, и после того как ворота за Ладимиром и его людьми захлопнулись, в окрестностях форпоста, вновь воцарилась полная, ни чем не нарушаемая, звенящая зимняя тишина.
 
 ***
 
 Оказавшись в своих покоях и ничком бросившись на ложе, покрытое медвежьей шкурой, Ладимир позвал Олафа. Как только наперсник Илята показался в дверях, воевода начал отдавать приказания.
 - Олаф, на всех восьми дозорных вышках и на воротах,
 сменишь охрану на своих людей. Да, и не забудь поменять дежурную дружину. Только не привлекай внимания. Через пол часа должна быть ночная смена, предупреди начальника многокабанских воинов, что я приказал тебе лично заняться охраной крепости. - Ладимир на мгновение задумался. - Возможно, его это насторожит, ну и пусть. Теперь это уже неважно. Не-важ-но. - По слогам повторил Илят и отпустил начальника скандов.
 Кроме сотни его личной охраны, у Ладимира в крепости, находилось еще четыре сотни верной скандской
 
 -73-
 
 дружины, нанятой не так давно, и служившей за золото, которое присылал Иляту каган идилей.
 - На восемь вышек, нужно восемьдесят воинов, на ворота
 десяток, да на дежурную дружину еще сотня. - Размышлял Ладимир. - У меня останется еще три сотни преданных людей в резерве. Остальной гарнизон составляет тысяча беричских дружинников. Надеюсь, что идили с ними справятся.
 Через час, в комнату вернулся Олаф.
 - Все готово, хозяин. - Голос сканда оставался спокоен. -
 Что теперь?
 - Теперь? - Илят оскалился. - Теперь, друг мой, мы
 подождем. Часок, другой, что бы они спать улеглись. - Вдруг Ладимира осенило. - Олаф, прикажи прикатить в казармы десять бочек браги. Пусть выпьют за счастливое возвращение воеводы из степного похода.
 
 ***
 
 В общей трапезной беричских воинов, за длинным деревянным столом, сидело несколько десятков дружинников, продолжавших уже заполночь отдавать должное бочкам с брагой, так щедро выделенных Ладимиром, и игре в кости. Большая часть дружинников, уже досматривала третий сон в казармах, а недавно сменившиеся Кудеяр и Изяслав, решили после дежурства, пропустить по чарке.
 Старый воин, выглядел как-то странно озабоченным, а его юный товарищ, по-прежнему находился в добром расположении духа, и с удовольствием опрокидывал уже третью чашу пенного напитка. Изяслав окликнул молодого дружинника:
 - Как ты думаешь, Кудеяр. Почему сегодня, нас с
 
 
 -74-
 
 дежурства сменили сканды? Сколько лет я несу службу в степи, а ни разу не видел, что бы эти гордецы, на часах стояли. - Пожилой воин задумчиво покачал головой.
 - А, наверное, воевода решил, что пора бы этим жирным
 боровам, отработать хлеб, которым их кормят беричи. - Пьяным голосом отозвался Кудеяр, и осоловело, уставился на Изяслава. - А впрочем, все равно. Зато теперь, у них поубавится гонору да спеси. Поймут, что значит на снегу, да в мороз, княжескую службу нести. - Он возвысил голос и с силой опустил чашу на стол, расплескав ее содержимое.
 - Не знаю, не знаю. - Изяслав почесал затылок. - Лучше б
 мне самому еще раз отстоять смену, чем такие странные изменения.
 Кудеяр махнул на старого дружинника рукой и в четвертый раз наполнил свою чашу брагой. Изяслав еще раз укоризненно взглянул на молодого воина, но говорить ничего не стал.
 - Не знаю, кто как, а я сегодня лягу спать в обнимку с
 мечом, не снимая кольчуги. - Подумал про себя дружинник и, отодвинув свою чашу в сторону, поднялся из-за стола и двинулся к выходу из трапезной.
 
 ***
 
 Как раз, когда воины заканчивали свою беседу, под стенами форпоста, осадили коней передовые сотни идильской конницы. Однако ни кто не поднял тревоги и не зажег сигнальных костров, предупреждая княжество о нашествии врагов. На дозорных вышках стояла скандская дружина. В полной тишине, Олаф отдал приказ своим людям, открыть ворота. Заскрипел отодвигаемый засов, распахнулись створки, и с многоголосым торжествующим кличем - Идиль! - степная орда ворвалась в спящую мирным сном крепость.
 
 -75-
 
 Олаф указал командиру передового отряда, путь к казармам беричских воинов, но строго настрого запретил своим людям участвовать в начинающейся резне. Беричские дружинники, привыкли просыпаться при первых признаках появления опасности, и все же в этот раз, все произошло слишком неожиданно. Когда первые, даже не успевшие толком одеться воины, наскоро похватав мечи и щиты, начали выбегать на улицу, казармы уже горели, подожженные обернутыми в пропитанные черным золотом тряпки, идильскими стрелами. Деревянные строения быстро занимались, и вскоре из всех дверей и окон повалил густой черный дым. Теперь, беричам стало не до оружия. С отчаянными криками, те, кто недавно были дисциплинированными и закаленными в боях воинами, толкаясь у всех окон и выходов, создавая давку и мешая, друг другу, в мгновение ока превратились в воющую от боли и ужаса толпу насмерть перепуганных людей. Все кому удавалось выбраться на воздух, тут же попадали под густой ливень идильских стрел. Пять сотен лучников, окруживших казармы плотным кольцом, стреляли почти не целясь. Лишь несколько кучек воинов, сумевших пробиться из этого огненного и свистящего сталью ада, сбившись в одну группу и плотно сбив щиты, пошли в атаку на ворота крепости. Однако у ворот, полуодетых и плохо вооруженных беричских дружинников, встретила свежая сотня Олафа.
 Сканды не принимали участия в сражении. Лишь несколько раз, пришлось вступить в бой отрядам, оборонявшим дозорные башни, отбрасывая одиноких бесстрашных бойцов, стремившихся, пусть даже ценой собственной жизни, зажечь сигнальный костер. Вот и сейчас, Олаф не хотел сражаться с потерявшими надежду на спасение беричами. Сделав шаг им навстречу из-за спин своих закованных в броню воинов, он поднял руку и, пытаясь перекричать гул сражения и пожара произнес:
 -76-
 
 - Стойте, беричи! - Увидев, что шедшие боевым строем
 дружинники остановились, командир наемников продолжил. - У вас нет никаких шансов. Здесь, у ворот, сотня моих воинов, еще не вступавшая в бой. По первому моему зову, сюда соберется еще две сотни одетых в сталь бойцов, вас же, не больше трех десятков. Многие ранены и обожжены. - Сканд указал на нескольких, с трудом стоящих на ногах беричей. - Сдавайтесь! Сложите оружие, и я возьму вас под свою защиту. Обещаю, всем будет сохранена жизнь.
 В этот момент, из-за угла выскочил десяток идильских всадников, размахивающих над головами, кривыми ятаганами и дико свистящих. И тогда, беричские воины, в едином порыве ударив мечами о щиты и издав оглушительный боевой клич - Бер! Бер! Бер! - бегом бросились на выставленный частокол скандских копий. Десяток дружинников погиб сразу, пробитый насквозь стальными наконечниками, однако остальные, сумели навязать наемникам отчаянный рукопашный бой, в котором все средства хороши. Замелькали мечи и ножи, с которыми никто не мог управляться лучше беричей. Люди сражались с отвагой обреченных на смерть, предпочитая гибель в бою, позорному идильскому плену. В какой-то момент, даже казалось, что яростный прорыв беричей, увенчается успехом, и им удастся покинуть, ставшую ловушкой крепость, но сканды, быстро опомнившись, сомкнули ряды и ударив единым бронированным кулаком, разбили атакующий отряд на три части. Окруженные со всех сторон дружинники, став спиной к спине, приняли свой последний бой. И только подошедшие через несколько минут идильские лучники, довершили начатое бойцами Олафа. Раненых наемники добили, уважая желание воинов остаться свободными, и не подпустили к телам степняков, которые собирались получить военные трофеи, в виде отрезанных ушей, пальцев и носов.
 -77-
 
 Самый серьезный очаг сопротивления захватчикам, возник в воинской трапезной. Когда Изяслав уже выходил из дверей, и до него донесся боевой клич идилей, в его головоломке все стало на свои места. Он понял, почему на охрану крепости заступили сканды, и прокричал сигнал к оружию.
 Находившиеся в помещении восемь с лишним десятков воинов, сменились с дневной вахты, и зашли сюда, не заглядывая в казармы. Поэтому все оружие и доспехи оказались при них. Укрывшись за тяжелыми круглыми щитами, выставив вперед длинные копья и построившись клином, дружинники вышли из зала на улицу. Под стенами пылающих казарм, уже лежали груды распростертых бездыханных тел, утыканных, словно подушечки для иголок идильской сталью, те, кто не смог выбраться из зданий, задыхаясь от дыма, горели внутри, издавая леденящие кровь и сводящие с ума крики. Вся площадь перед казармами, была залита кровью. Лишь несколько маленьких отрядов, пытались оказывать идилям организованное сопротивление. Воспользовавшись тем, что лучники их не заметили, беричи ударили стрелкам в спину, дав возможность прорваться к воротам тому самому отряду, что пытался позднее совершить героический прорыв из крепости. В единое мгновение, дружинники смяли строй степняков и привели их в замешательство, но подоспевшие всадники кагана, не позволили им развить успех, раздробив плотный беричский клин. Большая часть воинов погибла в рубке, оставшихся в живых, перестроившиеся идильские лучники обстреляли тупыми стрелами, а всадники, набросив на попадавших бойцов арканы, потащили их за пределы форпоста. Последний оплот сопротивления был сломлен, и степняки приступили к методичному обыску крепости, добивая тяжелораненых и выводя немногих уцелевших дружинников за ворота.
 
 -78-
 
 Кочевники собрали обильную жатву. Везде, куда мог упасть взгляд, лежали бездыханные тела беричских воинов. Седла степняков, украшали страшные боевые трофеи - отсеченные головы и кисти рук. На некоторых, красовались ожерелья из отрубленных пальцев и ушных раковин. Лица многих идилей, были окрашены в алое - они пили горячую кровь погибших врагов. У крепостной стены, степняки собрали всех оставшихся в живых дружинников. Не более полутора сотен израненных и усталых людей, сидели, лежали, стояли, безучастно наблюдая за происходящим. Глаза их оставались пусты. Никто еще толком и не осознал, сто с ними произошло.
 Оказался среди выживших и дружинник Изяслав. Когда конвой идильских всадников проводил его и еще нескольких пленных по казарменной площади, взглядом он наткнулся на распростертое на снегу, засыпанном пеплом тело Кудеяра, над которым склонился степняк, срывая с доспехов драгоценные безделушки. Закончив мародерство, идиль достал из-за голенища сапога кривой кинжал и одним взмахом отсек беричу нос. Улыбнувшись во весь рот и взвесив на руке трофей, он добавил его к висевшему на шее кровавому ожерелью. В этот момент, к оглушенному и безучастному Изяславу, вернулось желание жить, возбужденное дикой ненавистью, которую он испытал к степному воину, уже перешедшему к следующему трупу. И тогда он поклялся, во что бы то ни стало выжить, выжить и жестоко отомстить тем, кто повинен в случившемся сегодня ужасе. Старый дружинник скрипнул зубами и уже твердой, уверенной походкой зашагал к воротам крепости, понукаемый охранниками.
 Ладимир наблюдал за расправой с балкона своего терема, окруженный скандскими телохранителями. Отблески пожара, падавшие на лицо Илята, придавали его улыбке зловещее выражение.
 - Самый трудный, первый шаг сделан. Теперь обратной
 -79-
 
 дороги нет. - Думал Ладимир. - Впереди, княжеский престол, позади, позор предательства и смерть. Я пойду вперед!
 Когда идили закончили обыск крепости, Илят вышел из терема и в сопровождении охраны, проследовал за ворота форпоста. Кочевники уже связали пленных попарно и теперь, образовывали из этих пар, длинные вереницы, для отправки в Идиль. Увидев Ладимира, Шомук-Идиль закричал в его сторону:
 - Ты хорошо делаешь свое дело, Илят! Я тобой очень
 доволен. - Каган широко ухмыльнулся. - Если все и дальше пойдет так же хорошо, то не пройдет и шести дней, как ты сядешь в замке Творимира на княжеское кресло.
 Ладимир поклонился в знак почтения и принял подведенного ему стременным коня. Проезжая мимо первой колонны пленников, которую кочевники уже готовились гнать в степь, он столкнулся взглядами со стоящим в первой паре Изяславом. Удивление в глазах дружинника, сменилось презрением и яростью.
 - Изменник! - Прохрипел Изяслав и плюнул на сапог
 Илята. - Даю слово, мы с тобой еще встретимся, когда мои руки будут свободны. И этот день, станет последним днем твоей жизни.
 Ладимир рассмеялся:
 - Несчастный. Я не хочу тебя наказывать. Ты и так наказан
 - безумием. Только безумец, может угрожать будущему князю Многокабани, отправляясь в идильское рабство. Думаю, ты знаешь, что мало кто выживает у них больше нескольких лет.
 С этими словами, он оттолкнул Изяслава ногой с дороги и, дав рукой, сигнал своим телохранителям следовать за ним, поскакал в сторону Многокабани. Дружинник проводил всадников долгим взглядом и, повинуясь окрику кочевника, тяжелым шагом, вместе с другими несчастными участниками скорбной процессии,
 -80-
 
 потрусил за идилем, к седлу которого была привязана связывающая их веревка.
 Пять сотен степняков, вместе с караваном пленников отправились в Идиль, с известием о первой великой победе кагана, а покинутый всеми кроме мертвых форпост, исчез в объятьях бушующего пламени. И никто уже не мог увидеть, мерзкого силуэта черной судицы, на фоне багряного зарева, возникшего из черного дыма пожарища.
 
 ***
 
 Через пол дня пути, Ладимир и его ближняя сотня, расседлали коней, возле первой сигнальной вышки по дороге во Многокабань. Дозорные из далека увидели штандарт беричского воеводы и потому, все возле вышки оставалось спокойно. У Ладимира приняли коня и провели его в караульное помещение. Олаф уже получил все необходимые распоряжения и Илят был совершенно спокоен. Вместе с ним, в комнату вошел еще десяток скандов. Через несколько минут, когда они от снова вышли наружу, в помещении осталось только пять трупов, так и не успевших взяться за оружие дружинников. Еще пять воинов, находились наверху дозорной башни, куда уже поднимался Олаф со своими людьми. Когда старший дружинник увидел взбирающихся наверх скандов, он удивился, однако, ничего плохого не заподозрил, списав это на незнание наемниками особенностей дозорной службы.
 - Эй, сканд. - Довольно добродушно обратился дружинник
 к Олафу. - Куда прешь? Сюда можно подниматься только дозорной дружине.
 Он попытался загородить вход на верхнюю платформу, но Олаф, даже не останавливаясь, ткнул беспомощного воина в живот ножом и столкнул вниз по лестнице. В воздухе просвистели стрелы, и еще три берича, стоявших на площадке, пораженные с убойного расстояния,
 -81-
 
 повалились на пол. Последний оставшийся в живых после этого залпа дружинник, не успев опомниться, рухнул с перерубленной шейной артерией, после мастерски нанесенного Олафом косого удара мечем, прямо из ножен. Поднявшиеся вслед за командиром воины, быстро и деловито добили раненных и заняли сторожевые посты. Конунг поспешно спустился вниз и, подбежав к Ладимиру, доложил:
 - Все кончено, хозяин. Как говорите вы, беричи, проще
 пареной репы.
 Беричская поговорка, звучала в устах сканда на ломанном беричском языке настолько смешно и нелепо, что Ладимир не удержался и громко рассмеялся.
 - Ничего, Олаф. У тебя будет время поучить наш язык,
 когда мы покончим с Творимиром. - Он вдруг сразу стал серьезен. - А сейчас, по коням и вперед! У нас еще много дел.
 
 ***
 
 Еще через пять дней, Илят и его сопровождающие, увидели вдалеке стены столицы княжества. И ни одна, из десяти дозорных вышек, так и не сумела подать городу сигнала тревоги.
 -82-
 
 
 Глава 8: СМЕРТЬ ТВОРИМИРА
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 Наступивший шестой день недели, наконец-то успокоил гудящий людской муравейник города. Не раздавались в морозном зимнем воздухе гулкие удары кузнечных молотов, не сновали туда сюда, сквозь городские ворота крестьянские телеги, груженные сельскохозяйственной продукцией, привозимой в столицу на продажу. Жители Многокабани, спокойно отдыхали после праведных трудов, посещая базарную площадь, лениво торгуясь с продавцами сладостей или наблюдая за умильными коленцами, откалываемыми веселыми скоморохами.
 Появление воеводы степного форпоста Ладимира, лишь слегка удивило полусонных стражников, охранявших подъемный мост. Они лениво вскинули копья в знак приветствия, и как только кавалькада всадников скрылась за городскими воротами, снова впали в безмятежное дремотное состояние.
 Ладимир, с тремя десятками скандов, двинулся в сторону княжеского замка, остальные же воины во главе с Олафом, отправились в пустующие ныне казармы городской дружины. Во Многокабани, находился только
 -83-
 
 замковый гарнизон, из тысячи воинов ближней дружины князя. Городская дружина, давно воевала в объединенных беричских войсках, на северных границах великого княжества беричей.
 Возле ворот княжеского замка, Ладимира и его сопровождающих остановила охрана.
 - Прости, воевода, но в княжеский замок, допускается не
 более десяти воинов, не входящих в ближнюю дружину князя. Ты же знаешь.
 Старший дружинник сделал извиняющийся жест. Ладимир разочарованно поджал губы, однако спорить не стал.
 - Магнус, твой десяток идет со мной. Свен, забирай
 остальных и отправляйся к Олафу.
 Бросив на стражников надменный взгляд, Илят медленным шагом пустил коня к главному входу в замок.
 
 ***
 
 Известие о приезде Ладимира, застало Творимира за работой. Он разбирал обычные тяжбы жителей княжества: о границах земельных наделов, о неуплаченных вовремя процентах по долгам, о поставках пшеницы, для дани Великому князю, и много, много других рутинных, скучных, и все же таких важных вопросов. Поэтому, через Гремислава, он попросил двоюродного брата немного подождать. Ладимир подумал, что это даже хорошо. В сопровождении скандов, он вышел во двор. Большая часть дружинников замкового гарнизона, за исключением тех, кто нес службу у ворот и на дозорных башнях, а так же в охране замка, как и простые люди, отдыхала. Многие ушли в город, побродить по лавкам и рынку, да обменять княжескую монету, на пенную брагу или сладкое заморское вино. Немногие оставшиеся, либо бесцельно шатались по казарменной площади, либо в воинской трапезной
 -84-
 
 предавались азартным играм. Ладимир знал, что в это время, наемники под руководством Олафа должны уже захватить подъемный мост и ворота в город, и теперь по одной занимать дозорные вышки, на внешней стене Многокабани. При благополучном стечении обстоятельств, они попытаются захватить ворота на замковый двор и удерживать их до прибытия остальной скандской дружины и двух с половиной тысяч идилей. После этого, беспокоиться будет не о чем.
 
 ***
 
 Олаф, с полусотней воинов направлялся к городским воротам. Их охрану, составляли двадцать пять, хорошо вооруженных и обученных дружинников, поэтому, основным оружием скандов, должна была стать неожиданность. Беглым взглядом, Олаф осмотрел место будущего сражения и отметил, что возле лебедок подъемного моста, охрана отсутствует. Никто не ожидал нападения изнутри города, поэтому почти вся дежурная дружина, проводила время в караульном помещении, находившемся невдалеке от ворот. На дозорных башнях, несли службу по десятку воинов, однако, всерьез, не воспринималась возможность того, что враг сможет приблизиться к городу через степной форпост и цепь дозорных вышек, находившихся на пути во Многокабань. За воротами города, дежурили только два дружинника, да начальник обороны, заглянул проверить, все ли в порядке.
 Олаф дал приказ двум воинам следовать за ним, по пять человек, он направил к каждой из лебедок, что бы в случае неудачи, беричи не смогли поднять мост, остальные, пошли к караульному помещению деловым твердым шагом так, словно их там и ждали. Выйдя из-за ворот, конунг обратился к начальнику обороны:
 - Послушай, достойнейший, не знаю твоего имени. -
 -85-
 
 Сканд и оба его спутника стали так, что бы перекрыть беричам обзор того, что происходило возле караульного помещения. - Мне нужен начальник обороны города. - Олаф выглядел растерянным. - Мне сказали, что его можно найти возле ворот, но все безуспешно. Ты мне не поможешь?
 Наемник широко развел руки в стороны. Про себя он отсчитывал секунды и решил, что его воины уже в караулке.
 - Я и есть, начальник обороны города, Бронислав. - Берич
 делал вид, что раздосадован тем, что его, отрывают от дел, тем более наемники. - В чем дело? Говори, да по быстрей, сканд.
 Бронислав смотрел на Олафа с нескрываемым презрением. Конунг начал сводить руки, и в этот миг, в его правой ладони появился длинный кинжал.
 - Фокус. - С улыбкой произнес сканд.
 И последним, что увидел в этой жизни Бронислав,
 стало длинное, блестящее серебром лезвие, перерезавшее его горло. Кровь хлынула фонтаном из рассеченных артерий, и берич с хрипом повалился на Олафа, который, поддерживая его, потащил к городской стене. Два наемника, повторили маневр своего лидера. Вскоре, сканды, усадив три бездыханных тела возле стены, двинулись в сторону караулки. Когда Олаф подошел к двери в помещение, его воины, уже по одному выходили от туда. Некоторые оказались легко ранены, однако все остались в строю. Свою задачу они выполнили. Ни одного звука, ни одного крика не раздалось из караулки. Выйдя из комнаты, наемники оставили после себя только мертвецов.
 На одной из ближайших дозорных вышек, Олаф заметил Свена, подававшего сигнал, что башня под его контролем.
 - Все идет как нельзя лучше. - Подумал про себя сканд. -
 
 -86-
 
 Еще немного, и город наш, а остальное, грязное дело, доделают кочевники.
 И вдруг, резко разрывая зимнюю тишину, с одной из вышек, прозвучал сигнал рога, призывающий к оружию, а в небо взмыли клубы черного дыма, выпускаемые определенным образом сигнальным костром, и передававшие сообщение о бедствии в столице степным гарнизонам.
 Олаф витиевато выругался и закричал:
 - Вперед, штурмуем вышки, никого не щадить!
 Обнажив меч, он бросился к ближайшей сторожевой
 башне, обороняемой беричами.
 Сканды успели занять пять вышек, еще за две шло отчаянное сражение, когда все находившиеся на замковом дворе, услышали сигнал "к оружию!". Ладимир понял - медлить больше нельзя, и повел своих телохранителей в атаку на охрану замковых ворот, которая уже закрывала створки. Наемники, имевшие на своей стороне элемент неожиданности, да и численный перевес, сумели отбить ворота, потеряв всего одного бойца.
 Как раз в это время, в город ворвались еще четыре сотни скандов ожидавшие своего часа. Они дожидались знака от Ладимира, но, заслышав сигнал тревоги, поспешили на выручку своим собратьям, оказавшимся в затруднительном положении.
 На захваченных людьми Ладимира вышках, разгорались костры, подавая условленный сигнал степнякам Шомук-Идиля. Сотня скандов, осталась в городе, подавлять разрозненные попытки сопротивления, организованные оказавшимися вне стен замка дружинниками, а остальные галопом помчались к замку, на помощь Ладимиру.
 Они успели как раз вовремя. Из замка, с сотней телохранителей, в полном вооружении появился князь Творимир, а из казарм ближней дружины, боевым строем выходил отряд из почти трех сотен бойцов. Князь подал
 -87-
 
 сигнал к атаке, и беричи мощным ударом обрушились на скандов. Однако и числом, и умением, воины оказались равны, и возле замковых ворот, завязался жаркий бой.
 Княжеская дружина, пыталась выдавить наемников за стены крепости и после закрыть ворота. За стеной окружающей замок, даже небольшой гарнизон, мог выдержать многодневную осаду, а там придут подкрепления из форпостов. Творимир, не знал, что случилось со степной крепостью, и все же, оставался еще гарнизон форпоста, располагавшегося напротив урского города Цхум. Битва продолжалась с переменным успехом больше часа, но Творимиру, так и не удалось отбросить скандов за ворота. Идильский боевой клич, застал беричей в очередной атаке, и тогда князь понял, что этот бой проигран. Он отдал приказ Гремиславу трубить отход, и, забрав своих раненных, чуть больше двухсот дружинников, укрылись в замке. Наемники не стали преследовать отступавших. У них больше не было необходимости рисковать своими жизнями. Сейчас сюда прибудут кочевники, а их и так осталось едва ли двенадцать десятков. За ворота, пришлось заплатить дорогую цену.
 Трувор, по приказу князя, во главе двадцати дружинников охранявший одетого в боевые доспехи Светозара, и потому не участвовавший в бою у ворот, встретил Творимира в дверях замка. По одному взгляду повелителя, он догадался, что попытка выбить врагов за пределы крепости не удалась, и в ярости несколько раз ударил кулаком, закованным в латную рукавицу по дверному косяку. Замок был обречен. Теперь это стало лишь вопросом времени и доблести его защитников.
 Творимир торопливо раздавал приказания, оставшимся в его распоряжении десятникам - с минуты на минуту, он ожидал начала штурма. Беричи решили, как можно дороже продать свои жизни. Закончив все
 
 -88-
 
 приготовления, Творимир подозвал к себе Трувора, Мечислава и Гремислава.
 Когда ближние собрались возле князя, он находился в странно отрешенном состоянии, и они не решились прервать его молчания. Наконец, взор Творимира прояснился, он увидел друзей, и, утерев кровь, сочившуюся из неглубокой раны на щеке, тяжело заговорил:
 - Братья мои. Пришло время, исполнить данную вами
 клятву. Вам, доверяю я жизнь моего наследника и жены. - Голос его предательски дрожал. - Я один, виноват во всем случившемся, не разглядел гадину в своем доме, не смог защитить свой народ. Но есть вещь, которую у меня никто не сможет отнят! Это моя честь. И я с достоинством приму свой последний в жизни бой, в стенах этого замка, в окружении верных мне витязей. - Трувор порывался возразить, однако Творимир оборвал его нетерпеливым жестом руки. - В боковой стене главного зала, есть потайная дверь. За ней, начинается лестница, которая приведет вас в подземный ход. Не для бегства строился этот туннель, ибо даже в самом страшном сне, не мог я представить себе такого исхода. Ход служил для тайной отправки и получения сведений от Великого князя и с Острова Грез. Ведет он, к маленькой, укрытой от посторонних взоров бухточке в скалах. Там, всегда ждет снаряженная небольшая боевая ладья, на сорок гребцов. - Князь сорвал с безымянного пальца правой руки перстень. - Эта печатка, послужит вам в качестве пропуска. Тот, у кого окажется этот перстень, имеет право приказывать команде корабля от моего имени. Я знаю, что сейчас не самое лучшее время для морского путешествия. - Многокабанский властелин невесело усмехнулся. - И все же другого выхода нет. Конечно до Дивоморска вам не добраться, однако вы можете попытаться доплыть до Восточной гавани Острова Грез. Я думаю, Борвольф не откажет в прибежище моему сыну.
 -89-
 
 Князь снова впал в задумчивость. Через некоторое время, он тихо произнес:
 - Все. Время пришло. Отправляйтесь.
 В глазах у Трувора стояли слезы. Упав на одно колено
 и низко опустив голову, сканд глухо промолвил:
 - Княже, освободи меня от данной клятвы. Гремислав и
 Мечислав, выполнят твою волю, но я твой кровник, я должен стоять рядом с тобой в последнем бою. Я должен заплатить долг крови.
 Трувор с мольбой посмотрел в глаза Творимиру.
 - Нет. - Князь отвечал резко. - Именно ты, Трувор,
 станешь опекуном и воспитателем Светозара, научишь его всему, что умеешь, сам и не дашь забыть то, что случиться сегодня. Долг крови, не позволит тебе отступить от этой цели. И когда вы снова окажетесь под стенами многокабанского замка, и вновь поднимете над ним знамя с вепрем, то твой долг мне, будет оплачен.
 Трувор обречено опустил голову, и медленно поднявшись во весь свой богатырский рост, отошел к стоявшим в стороне, Гремиславу и Мечиславу. Светозар, наблюдавший за разыгрывающейся сценой в окружении своих телохранителей, бросился к отцу. Творимир, не желая отягощать душу прощанием с родными, уже повернулся к воинам, когда сын нагнал его.
 - Отец, не отправляй меня! Мы должны вместе принять
 выпавшую нам судьбу. Если предстоит умереть - умрем, но быть может, успеют прийти дружины из наших степных крепостей. - Взволнованно обратился Светозар к князю.
 Творимир обнял его за плечи и ответил:
 - Послушай меня, сынок. Моя война, уже проиграна.
 Степняки на нашем дворе. - Князь указал рукой на окна. - Это значит, что степной форпост погиб. Но даже если это не так, пройдет не менее пяти дней, прежде чем приграничные крепости смогут нам помочь, а счет идет на часы. Ты, наша надежда, Светозар! Ты, возродишь из пепла беричскую
 -90-
 
 славу на этой земле и воздашь каждому по делам его. Я как князь, возлагаю на тебя эту службу.
 Закончив, он еще раз обнял сына, и больше не оборачиваясь, в окружении десятников проследовал к баррикаде, воздвигаемой из подручных средств у главного входа в замок.
 Трувор, тронул за плечо застывшего с пустыми словами Светозара.
 - Нам пора идти. - Могучий сканд, взял княжича за руку и
 вложил ему в ладонь золотой княжеский перстень. - Теперь ты, князь Многокабани, так веди же себя достойно этому званию.
 В сопровождении тройки своих воспитателей, Светозар поднялся в покои матери и сообщил ей волю отца. На лице Миры появилось скорбное выражение, однако, не проронив ни слова, княгиня, вместе с верной Радой, отправилась собирать нехитрые вещи в дорогу.
 
 ***
 
 Пропустив полторы тысячи идильских всадников на замковый двор, сканды заперли ворота в крепость, что бы никто из находившихся в городе беричских дружинников, не смог пробраться к замку. То же самое, сделали и с городскими воротами. Из Многокабани, по задумке Шомук-Идиля и Ладимира, должно было остаться только две дороги: смерть или идильское рабство.
 Степняки, оставшиеся в городе, подавив вместе со скандами Илята, последние попытки сопротивления, бросились по улицам убивать, грабить и насиловать, удовлетворяя свою животную страсть, наемники же, отступили на охрану ворот.
 От столпившихся на замковом дворе кочевников, отделилась группа парламентеров под белым флагом, во главе с каганом всех идилей Шомук-Идилем. Вместе с
 -91-
 
 десятком катафрактариев, вооруженных тяжелыми щитами, он приблизился к замку и обратился к защитникам:
 - Эй, бэрычи! - Идиль умышленно говорил на языке
 врагов, уродливо искажая слова. - Прынэсытэ мнэ голову Творымыра, не золотом блудэ, сложытэ оружыэ, и даю слово кагана, катытэс на всэ чэтырэ стороны!
 Шомук-Идиль, внимательно посмотрел на замок. Из его окон, раздались негодующие и возмущенные крики беричских дружинников. Пара копий, не долетев, десятка шагов до идилей, вонзилась в землю, просвистело несколько стрел, однако, катафрактарии прикрыли кагана щитами, и оперенные древки, обессилено затрепетали на деревянных мишенях. Шомук-Идиль рассмеялся:
 - Тагда, вашы головы, украсят моы баэвыэ штандарты.
 Повернувшись спиной к замку, под прикрытием
 катафрактариев, каган медленно вернулся к своим воинам и отдал приказ к штурму. С диким криком, степняки, под защитой лучников, пошли в атаку. В ответ, из замка тоже полетели стрелы, однако, стрелков у Творимира оставалось мало, и они не могли сравниться с кочевниками, которые учились управляться с луком и стрелами, едва оторвавшись от материнской груди. Поэтому, атакующие быстро прорвались к баррикаде, и завязали рукопашный бой с защитниками, но здесь, преимущество идилей в численности сошло на нет, так как у дверей в замок, могло сражаться не более десятка бойцов в ряд, а в бою один на один, беричские дружинники, оказались куда искуснее степных воинов. Правда, идили, попытались при помощи арканов проникнуть на верхние этажи, но мгновенно были отброшены.
 Сражение у главного входа, продолжалось уже более получаса, и степняки понесли чувствительные потери, так и не на шаг не продвинувшись внутрь. Шомук-Идиль, был вне себя от ярости, видя бессилие своего воинства. Взгляд
 
 -92-
 
 его остановился на Ладимире, наблюдавшем за сражением от ворот крепости.
 - Илят! - Резко окликнул его каган. - Почему твои сканды,
 словно женщины, прячутся за спины моих людей. - Глаза идиля наполнились гневом. - Неужели ты думаешь, что я сам, буду добывать для тебя княжеский престол! - Шомук-Идиль, обернулся к своим сражающимся воинам. - Назад! Сейчас бойцы будущего многокабанского князя, покажут, на что они способны.
 Среди наемников прошел недовольный ропот, они не ожидали такого оборота дела, некоторые даже похватались за мечи, однако Ладимир жестко их оборвал:
 - Каган, прав. Вы должны заслужить свою награду. Все кто
 останется в живых, станут сотниками. Вперед!
 И приняв поданную ему боевую секиру, Илят первым пошел в атаку.
 Беричские воины, измученные продолжительным сражением, в большинстве своем раненые, не выдержали удара более свежих скандов и отступили в глубь замка. За последовавшими за ними наемниками, туда ворвалась и степная орда.
 
 ***
 
 Захлопнув за вошедшими потайную дверь и задвинув крепкий стальной засов, Трувор, дал знак всем двигаться вниз по лестнице, однако Светозар остановил его.
 - Нет, Трувор. - Твердо произнес молодой князь. - Дверь
 толстая, запор крепкий, выдержит долго. В этом зале, мой отец примет последний бой. Я должен знать, как это случиться и кто обязан понести за это ответственность.
 Тон мальчика, был настолько уверен и деловит, что ни Трувор, ни Мечислав с Гремиславом, ни даже Мира, не решились ему возразить. Все присели на ступени лестницы, а Светозар с Трувором, прижавшись к двери,
 -93-
 
 сосредоточенно вслушивались в тишину по ту сторону стены.
 
 ***
 
 Между тем, шаг за шагом, комната за комнатой, зал за залом, идили занимали замок. Все меньше и меньше оставалось его защитников, и того меньше было не раненных, а степняки, постоянно могли вводить в бой свежие силы.
 Наконец, в окружении трех с небольшим десятков измученных дружинников, Творимир, оказался в главном зале замка. Закрыв за собой дверь, воины устало повалились на пол, что бы использовать эти краткие минуты для отдыха перед решающей схваткой. Кто-то перевязывал раны, кто-то в последний раз возносил молитвы богам, а кто-то просто лежал, уставившись в потолок подернутым пеленой взором. Замок находился в руках степняков и надежд на спасение уже не оставалось.
 Вскоре, на лестнице послышался топот ног, приближающихся идилей, а через минуту, в дверь ударил таран, в качестве которого враги использовали обрушенную колонну. Мощные удары, гулким эхом отдавались под сводами главного зала. Воины неторопливо поднимались, поправляли амуницию и группировались возле своего князя. Все происходило в полной тишине, в словах необходимости не было. Наконец, поддавшись тяжким ударам тарана, стальные петли лопнули, и тяжелая дубовая дверь, обрушилась внутрь. Те дружинники, что сохранили копья, одновременно метнули их в открывшийся проем, насквозь пронзив замешкавшихся там идилей. На пороге, образовался затор, из корчившихся и бездыханных тел, да частокола копейных древок. Через мгновение, оправившись от первого замешательства, степняки хлынули в зал.
 Беричи, сбившись плотным строем и составив щит к
 -94-
 
 щиту, отбили первую атаку, и перешли в контрнаступление, но подоспевший тяжеловооруженный скандский отряд, отбросил их назад, в центр помещения. Теперь, вокруг Творимира, находилось не больше десятка изнуренных бойцов, и все же, идили не решались вступать с ними в схватку, с такой яростью и бесстрашием сражались оставшиеся в живых дружинники. Зал продолжал наполняться воинами. Сканды, укрывшись за щитами и выставив вперед длинные копья, удерживали маленький беричский отряд на расстоянии, а подоспевшие вскоре лучники, залили его смертоносным дождем стальных стрел.
 Последний, еще живой боец, прикрывал себя и князя
 щитом, утыканным не менее чем тремя десятками древок, и когда усталая рука воина, дрогнув, слегка опустила защиту, меткая стрела степного стрелка, пронзила его шею. Обливаясь кровью, берич упал к ногам своего повелителя, в воздух взвились арканы, и поверженного на пол Творимира, потащили к стоявшим позади строя лучников Шомук-Идилю и Ладимиру.
 - Поднимите его. - Приказал каган своим воинам, и два
 катафрактария, подхватив израненного князя, поставили его на колени и сорвали с головы шлем. - Вот и прышло врэмя, платыт по долгам кровы. - Ухватив Творимира за бороду и вперив в него пылающий взгляд, заговорил на беричском Шомук-Идиль. - Вспомны тэпэр, как ты убыл моэго брата, как построыл на нашых зэмлях свой горот. - Каган плюнул в лицо князя и воздел руки к небу. - Отец мой, радуйся, пришел конец твоему злейшему врагу! - Обернувшись к своим телохранителям, он потребовал. - Кинжал!
 Илят наблюдал за всем происходящим почти безучастно. Один из катафрактариев, принес кривой, украшенный инкрустацией клинок. Творимир, пытался произнести последние проклятия на головы Шомук-Идиля и Ладимира, когда каган за волосы, оттянув ему голову, резким движением перерезал горло. Подбежавший степняк,
 -95-
 
 подставил под хлещущий фонтан крови походную чашу повелителя идилей, и, наполнив ее до краев, подал кагану. Пока идиль с наслаждением пил горячую кровь врага, Творимир, не в силах вымолвить ни слова, с хрипом мучительно умирал у его ног. С последней каплей крови в чаше, закончилась и земная жизнь многокабанского князя. Несколькими умелыми движениями, Шомук-Идиль, отделил голову Творимира от тела и бросил в принесенный телохранителем кожаный мешок.
 - В Идили, из его черепа, мои мастера сделают мне
 парадную чашу, украсив ее золотом и лучшими драгоценными камнями. - Каган обратил окровавленное лицо на Ладимира. - Ты выполнил свою часть сделки, теперь я, выполню свою. Стань на колени. - В душе заскрипев зубами, Ладимир подчинился. - Объявляю тебя, отныне и навсегда, князем многокабанским и облагаю твое княжество, вечной данью Идильскому каганату. - Закончив фразу, Шомук-Идиль равнодушно отвернулся от Илята и обратился к стоявшим вокруг, своим воинам. - На коней, идили! Нам здесь делать больше нечего. Долг крови исполнен и нас ждет степь.
 Резко повернувшись, каган вышел из зала. Следом за ним, помещение покинули и остальные идили, оставив Ладимира и два десятка выживших в битве скандов наедине с телами погибших беричей.
 
 ***
 
 Когда Светозар понял, что отца больше нет, он до крови закусил губу, что бы не закричать, и лихорадочно повторял про себя слова клятвы мести. Трувор, Мечислав и Гремислав, обнажив мечи, молча отсалютовали погибшему князю, а Миру сотрясло беззвучное рыдание, обнявшись с Радой, они тихо заплакали.
 
 -96-
 
 Первым опомнился Трувор. Он потряс за плечо сжавшегося в комок Светозара.
 - Все, князь. Нам пора. Больше ничем мы помочь не
 можем. Держись, теперь мы знаем, кто в ответе за наше горе.
 Их небольшой отряд поднялся, и в неверном свете факелов, начал спускаться по лестнице в подземный ход. Они уже не слышали, как Ладимир, осматривавший главный зал, наткнулся на отодвинутую деревянную панель, которая раньше прикрывала потайную дверь.
 - Магнус, ко мне! - Не оборачиваясь, закричал Илят. -
 Ломайте дверь, быстро!
 Прибежавшие сканды, притащили брошенный возле входа в зал таран, и снова помещение огласилось звуками тяжелых ударов.
 Когда идили, лихо, забросив за спины круглые щиты, уносили в степь свои кровавые трофеи, Ладимир в сопровождении Магнуса и еще двух десятков наемников, бежал по подземному ходу, вслед за беглецами, еще не осознавая, куда и зачем он бежит.
 
 ***
 
 Всю дорогу, от потайной двери главного зала, до
 укромной морской бухты, Светозар прошел словно в тумане. Трувор все время подгонял его, однако, мальчик передвигал ноги чисто механически. В голове засели последние слова кагана идилей - ...из его черепа, мои мастера, сделают мне парадную чашу... Раз за разом, они возвращались в воспаленный мозг Светозара, возбуждая жажду жизни и мести. Наконец, маленький отряд вышел на свежий воздух. Запах моря, немного приободрил беглецов.
 Добравшись до корабля, вытащенного на берег, Светозар, предъявив командиру судна княжеский перстень, велел спускать ладью на воду. Трувор объяснил команде,
 -97-
 
 что Светозар теперь полноправный князь Многокабани, а княгиня, Мечислав и Гремислав, подтвердили его слова. Воины были удручены гибелью своего господина и падением города, но ничего изменить они не могли и дружинники, с помощью воспитателей Светозара, спустили корабль на воду. Трувор дал приказ выходить в открытое море, и брать курс на Остров Грез.
 Парусная команда, уже устанавливала мачту и разворачивала прямой парус, гребцы сделали первый взмах веслами, когда ни кем не замеченные, на берегу появились наемники. Звук от первого всплеска весел опущенных в воду, слился со свистом стрел, выпущенных из скандских луков. На Многокабань уже опустилась ночь, и люди Ладимира не могли вести прицельной стрельбы. Они пускали стрелы по видимому силуэту ладьи, и все же шальная стрела, угодила в княгиню Миру. Трувор повалил Светозара на палубу, прикрыв своим телом, а Гремислав и Мечислав, выставили над ними огромные, круглые щиты. Ни один выстрел, больше не нашел своей цели, а через несколько минут, корабль находился вне досягаемости скандских лучников.
 Вышедший к самой кромке прибоя Ладимир, злобно выругался, а потом бросил, повернувшись к своим воинам:
 - Ничего, их ждет судьба похуже ваших стрел, Магнус.
 Зимнее море Чар, не терпит не прошеных мореплавателей на своих волнах.
 Кинув последний взгляд на удаляющийся парус, Ладимир вернулся к выходу из подземелья.
 Когда на корабле улеглась, вызванная неожиданным нападением суматоха, все обратили внимание, на распростертое на палубе, в огромной луже крови, тело княгини Миры. Склонившийся над матерью Светозар, рыдая в голос, механически повторял одно и то же слово:
 - Мама! Мама! Мама!
 И никто не рискнул окликнуть нового повелителя
 -98-
 
 Многокабани.
 -99-
 
 
 Глава 9: БЕГСТВО
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 Семь дней, подбрасывало, словно щепку на спинах своих волн зимнее море Чар, маленькую беричскую ладью. Через день, после отплытия от Многокабанского берега, тело княгини Миры, обернув в запасной парус, с привязанным к ногам тяжелым двуручным мечом, вознеся молитвы и принеся жертвы Желе и Карне, богиням смертной печали и скорби по умершим, предали пучине. После окончания церемонии, погребения, Светозар полностью ушел в себя, не принимал пищи и не отзывался на просьбы Трувора и остальных поговорить с ними. Он сидел, прислонившись к мачте, и не сдвинулся со своего места, даже во время ужасного шторма, обрушившегося на судно в третий день пути. Стихия, унесла жизни двух моряков, пытавшихся убрать парус, сорвала и унесла его, а в дополнение ко всему, переломила мачту. Так что после этого, корабль мог передвигаться, только полагаясь на силу и выносливость своих гребцов.
 Если бы беричам предстояло держать курс на Дивоморск, главный портовый город Беревского княжества на западном берегу моря Чар, то им наверняка не удалось бы спасти свои жизни. Даже сейчас, беглецы, лишенные
 -100-
 
 родины, не очень верили в то, что смогут достигнуть Восточной гавани Острова Грез.
 
 ***
 
 Однако им повезло, и когда Денница, утренняя заря, дочь Тура и Макоши, в восьмой раз озарила небо своим пылающим светом, далеко, далеко на горизонте, появились первые очертания благословенного острова. Моряки, еще недавно не надеявшиеся на спасение, радовались словно дети. Вышел из оцепенения и молодой князь. Дни раздумий, не прошли для Светозара даром. В нем не осталось ничего, от того беззаботного и жизнерадостного мальчика, которым он был всего девять дней тому назад. Черты лица его обострились, словно их в мгновение ока покинуло детство, в глазах поселились, соперничая друг с другом неизбывная печаль и мрачная решимость. Теперь юный воин знал, что не будет ему ни отдыха, ни покоя, пока надменный и жестокий идиль, и его приспешник, ренегат Илят, оскверняют землю его княжества своим присутствием, и пока над стенами многокабанского замка, развевается штандарт Ладимира.
 Увидев на горизонте приближающуюся землю, Светозар вдруг осознал, что почти ничего не знает ни о самом Острове Грез, ни о его обитателях, пожалуй, кроме того, что они существа волшебные, да еще, что князь острова Борвольф, принес ему в дар, глухой боевой шлем, с эмблемой первородного пламени - личным знаком юного князя, который и сейчас, находился при нем.
 Поднявшись на ноги, Светозар подошел к беседовавшему с кормчим Трувору, и терпеливо дождавшись окончания разговора, обратился к воспитателю:
 - Я знаю, Трувор, что однажды, ты был посланником отца
 
 -101-
 
 к повелителю огненных волков. - В голосе князя, звучала не присущая ему раньше твердость. - Пожалуйста, расскажи мне об Острове Грез и его удивительных жителях.
 Сканд подивился и обрадовался изменениям в настроении своего воспитанника, однако, не подав виду, спокойно ответил:
 - Пойдем, князь, присядем. Это долгая история, но я
 надеюсь, что к тому моменту, когда наш корабль войдет в воды благословенного острова, она успеет подойти к концу.
 Снова усевшись возле обломков мачты, на мешках с провизией, Трувор неторопливо отстегнул от пояса большую флягу, наполненную его любимым элем. Предложив эль Светозару, который отказался от угощения, плеснув жертву богам, и, сделав несколько добрых глотков, сканд начал свою историю:
 - Ты знаешь, мой мальчик, что я не берич по рождению. Я
 сканд. - В словах бывалого воина звучали нотки гордости. - А сканды - народ воинов, и поклоняются они, богу войны Леду. Много лет назад, моя дружина, на пяти драккарах, так называются наши боевые ладьи, поднялась через Угру в Идиль и вышла в степной набег. Наша вылазка, оказалась неудачной. Большинство моих товарищей погибло, а сам я, с немногими оставшимися в живых, попал в идильский плен. Нас собирались принести в жертву Чернобогу. Для сканда, нет ничего страшнее, быть принесенным в жертву. Такой человек, теряет не только воинскую честь, но и обрекается на вечные муки в мрачных чертогах Темного мира. Твой отец, со своими дружинниками, избавил меня от этой ужасной участи, отбив у идилей прямо в степи. Тогда-то я и стал должником крови, и долг мой не оплачен по сю пору. - Лицо Трувора приняло жесткое выражение. - Я отрекся от Леда и дал торжественную клятву служения Туру, ибо осознал свои заблуждения. Перед принятием присяги, беричские волхвы, поведали мне историю, которую я расскажу тебе. - Сканд сделал еще два больших
 -102-
 
 глотка и продолжил. - Верховный бог, вседержитель Тур, создал три мира: Небесный, Светлый и Темный. Много богов было в свите у Тура: жена его Макоша, Ипабог, Немиза, Велес, Родомысл, Флинц, Лед; богини Доля, Желя, Карна, Сив, Симаргала, Морена. Однако же, среди равных, отличался и силой и мудростью, первый бог в окружении Тура - Чернобог. Во всем помогали младшие боги своему повелителю, а Небесный мир, стал их обителью. Светлый мир, Тур обустраивал с помощью своей свиты. Ипабог, покровитель охоты, создал леса и населил их животными и птицами; Немиза, повелитель ветров, наполнил водой моря и реки, населив их рыбами и другими водными существами; Чернобог, воздвиг высокие, неприступные горные пики, а Тур, вдохнул в создания других богов, первородный огонь жизни, и возрадовался, взглянув на сотворенное его руками и руками его помощников. Велес, стал пастырем небесных стад, выгоняя при необходимости на небесные пастбища тучи и облака; Сив, старшая дочь Тура и Макоши, богиней весны, красоты и юности; Симаргала, для соблюдения природного равновесия, приняла на себя обязанности богини зимы и холода; мрачному Флинцу, достались дела смерти, ибо все создания богов, не обладали вечной жизнью. И только Темный мир, оставался пустующим.
 Большинство богов, нашли себе занятия в Небесном и Светлом мирах, но Чернобог, почти равный силой Туру, не мог смириться со своим положением. Он сам, хотел стать творцом, и сам хотел вдыхать огонь жизни, в созданные им самим существа. Чернобог восстал против вседержителя Тура. На его сторону, перешли посчитавшие несправедливым разделение обязанностей Лед, Флинц, Симаргала и Морена. В Небесном мире, разразилась ужасная воина богов. Шла эта война, не одну тысячу лет, и никто, ни Тур, ни Чернобог, не могли одержать в ней решительной победы. Тогда, Тур, выковал для своего воинства, из первометалла, на первородном пламени,
 -103-
 
 Лунные мечи, а из самого пламени, создал Огненную колесницу, восседая на которой, повел в бой свою армию. В решающей битве, воинство Тура, разбило армию Чернобога. Самого Чернобога и всех богов его свиты, вседержитель низверг в Темный мир, и запретил им появляться даже в Светлом мире. Никакая сила, не могла нарушить наложенный запрет повелителя богов. Только Симаргале, богине зимы, удалось избежать столь сурового наказания. Ей разрешили остаться в Светлом мире, для соблюдения правильной смены времен года, но не выходить за пределы Дикого севера, где за огромными ледяными торосами, у озера Ледяного, и поныне живет она в Снежных пещерах.
 Свою боевую Огненную колесницу, Тур спрятал в пещере Северного хребта. Для охраны колесницы, он и создал первых своих детей - непобедимых воинов полканитов. Полканиты бессмертны, до пояса люди, ниже пояса - конское туловище. Счетом их было, три тысячи, все они бесполы, и поэтому не могут увеличивать численность своего племени. Специально для них, Тур сплел из первородного огня, Огненные кольчуги. Доспехи полканитов, не может пробить ни один клинок, вышедший из-под рук оружейников Светлого мира. И все же, главное оружие полканитов, лук и стрелы. Старшие дети Тура, обладают необычайной силой и фанатично преданы своему отцу и делу порученному им.
 Однако, Чернобог не оставил своих темных замыслов, даже оказавшись сосланным в Темный мир. С помощью Симаргалы, и ее детей гимтрусов, великанов инея, демонов зимы, он разузнал, где находится Огненная колесница. Чернобог понимал, что с ее помощью, он сможет преодолеть запрет Тура, вырваться из Темного мира вместе со своей свитой, и свергнуть владыку мира Небесного. Тогда, в противовес полканитам, он создал своих детей, людвигов - ужасных карликов, поселившихся в отрогах
 -104-
 
 Северного хребта. Невысокого роста, людвиги обладают огромной силой и скверным характером. Все их помыслы, направлены на услужение Чернобогу. Людвиги, как и полканиты, бесполы и бессмертны, питаются добываемыми в горах медью, серебром и золотом. Не раз, карлики пытались проникнуть в пещеру, где хранится Огненная колесница, но неизменно, старшие дети Тура, давали им достойный отпор.
 А тем временем, стремясь к совершенству, повелитель Небесного мира, дал жизнь своим другим детям - огненным волкам. Средние дети Тура, не имели дара бессмертия, однако, получили длительный срок жизни - до двух с половиной тысяч лет. Все они были мужского пола и наделены волшебной способностью, превращаться в волков, но в плату за это, должны по воле Тура, один месяц в году, по выбору, проживать в волчьем обличии, иначе навсегда утрачивали это свойство. Как и полканиты, огненные волки, являлись прекрасными воителями и неизбежно стали смертельными врагами людвигов, ибо, как и старшие братья, были беззаветно преданы Туру, хотя Чернобог, не раз пытался склонить их к предательству.
 Однако, из-за долгого срока жизни, огненные волки, не обладали жаждой жизни. Для того, что бы род огненных волков не прекращался, спутник Тура, Ипабог, создал своих дочерей - лесных дев, жен огненных волков. Мальчики, родившиеся от их браков со средними детьми Тура, становятся огненными волками, а девочки - лесными девами. В свое время, огненные волки и лесные девы, расселились по всему Светлому миру, но Тур, видя в них отсутствие жажды жизни, решил сотворить своих младших детей, к которым принадлежим и мы с тобой, Светозар - людей. - Трувор бросил взгляд на молодого князя, внимательного слушавшего его рассказ. - Раса огненных волков, не отличавшаяся многочисленностью, поселилась на Острове Грез, на море, которое теперь называется морем
 -105-
 
 Чар, потому что создатель, оградил остров и его прибрежные воды, магической завесой, не позволяющей проникать в обитель его средних детей, силам Темного мира. А Светлый мир, стал вотчиной младших детей вседержителя. В людях, отсутствовала слепая верность Туру, свойственная их старшим братьям. Часто они отрекались от него, поклоняясь другим богам, и даже помогали людвигам штурмовать пещеру Огненной колесницы, но создатель вложил в них неуемную жажду жизни и совершенствования, ограничив при этом их жизненный срок, какой-то сотней лет. - Сканд печально улыбнулся. - От этого все людские беды, но в этом же и непобедимость человеческого племени. С появлением людей, в Светлом мире разразились опустошительные воины, и тогда, у богов появились новые заботы. Доля, богиня из свиты Макоши, приняла ответственность за людские судьбы, Желя и Карна, стали богинями смертной печали и скорби по умершим, Родомысл, покровительствовал законам, стал подателем благих советов и, мудрости, умных и красных речей. Сама жена Тура Макоша, отвечала за богатство урожаев и была подательницей различных благ.
 Не остались в стороне и боги Темного мира. Чернобог, повелитель темных богов, назначил Леда, божеством несправедливых войн и кровопролитий, а Морена, в пику Доле, принялась плести черную людскую судьбу.
 Огненные волки в последующие столетия, дружили с беричами, воевали с Восточной империей, однако, предпочитали не вмешиваться в дела людей, если это не касалось безопасности Острова Грез. Обитель огненных волков, тоже наделена волшебным свойством. Время на острове, летит в пять раз быстрее, чем во всем остальном Светлом мире. Поэтому, живя на родине, огненный волк, по-прежнему может прожить до двух с половиной тысяч лет. Когда же они покидают остров, время для них, течет
 -106-
 
 так же, как и для остальных жителей Светлого мира. Родившийся на острове, вне его проживает не более пятисот лет.
 Закончив рассказ, Трувор смочил пересохшее горло еще десятком могучих глотков из фляги. Не прерывавший историю сканда Светозар, теперь решился задать вопрос:
 - Послушай, Трувор, ты говорил, что скоро наше судно,
 войдет в воды Острова Грез. А как мы это узнаем?
 Сканд снисходительно усмехнулся в бороду.
 - Ты это сразу поймешь, мой мальчик. На острове
 огненных волков, и в водах его окружающих, никогда не бывает зимы. Симаргала, бессильна во владениях средних детей Тура. Поэтому небо и вода там, девственно голубы. - Трувор хитро посмотрел на воспитанника. - А, кроме того, Прибрежные воды, охраняются морскими людьми. Это дети Немизы, бога воздуха и повелителя ветров, наполовину люди, наполовину рыбы. Кстати, будь осторожен, они обладают даром предсказывать будущее.
 Похлопав по плечу изумленного Светозара, сканд отошел к стоявшим на носу ладьи и внимательно наблюдавшим за горизонтом Мечиславу и Гремиславу.
 Гребцы уверенно поддерживали ритм, задаваемый кормчим и Остров Грез, стремительно приближался. Вдруг, на какое-то мгновение, скорость движения корабля резко снизилась, словно судно, натолкнулось на призрачную вязкую стену. В следующий момент, это ощущение исчезло, однако изменился весь окружающий ладью мир. Из суровой, холодной зимы, со снегом и льдом, наросшим на борта судна, они перенеслись в яркое, солнечное лето. Морская вода, из свинцово серой, превратилась в лазурно голубую и абсолютно прозрачную. Высокие волны, сменились полным штилем, а пронизывающий до костей северный ветер, приятным, легким летним бризом.
 Команда ладьи, не обращала на происходившие метаморфозы никакого внимания. Экипажу этого корабля,
 -107-
 
 по долгу службы, не раз приходилось ходить к Острову Грез, и только Светозар, Мечислав, Гремислав, да сенная девушка Миры, Рада, глядели на случившееся во все глаза. Через несколько минут, прозвучала громкая команда капитана корабля:
 - Суши весла!
 Гребцы выполнили приказ, и ладья резко сбавила ход.
 Вскоре, судно уже спокойно дрейфовало в сторону острова, подгоняемое легким попутным ветерком. Светозар с удивлением обратился к капитану:
 - Станимир, почему мы остановились?
 За капитана ответил Трувор:
 - Потерпи немного князь и все увидишь сам. Во первых,
 нельзя вламываться в дом, не испросив на то разрешения хозяев, а во вторых, даже если бы мы захотели сами подойти к острову, у нас бы ничего не вышло. - Сканд пожал плечами. - Нам нужен лоцман, мой мальчик. И можешь не сомневаться, он скоро появиться здесь. - Трувор бросил выразительный взгляд за борт.
 Молодой князь недоуменно посмотрел туда, куда указал его воспитатель, и поначалу ничего не заметил. Неожиданно вода вокруг корабля забурлила, и на расстоянии полета стрелы, появились силуэты, как сначала показалось мальчику, пловцов. Однако, внимательно присмотревшись к всплывшим существам, Светозар понял, что ошибся. Это были те самые морские люди, о которых недавно рассказывал Трувор. Их длинные и мощные рыбьи хвосты, ударили по морской глади, и хранители прибрежных вод, с неимоверной скоростью стали приближаться к ладье с несчастными беглецами.
 - Приветствую могучего Хаби, Верховного хранителя
 прибрежных вод. - Обратился Трувор к одному из нескольких десятков морских людей, покачивавшихся на небольших волнах у самого корабля.
 - Приветствую славного Трувора и почтенного Станимира.
 -108-
 
 Тот, кого сканд назвал именем Хаби, повернул голову в сторону капитана. Станимир чопорно кивнул в ответ на приветствие. Светозар со своего места, внимательно рассматривал удивительных хранителей прибрежных вод. Их тела, выше пояса, выглядели точно как человеческие, с большими крепкими руками и мускулистыми торсами, ниже пояса, они продолжались мощными акульими хвостами. Кожа на телах морских людей, была светло голубой, и почти сливалась с морской поверхностью, так что издалека, неискушенный наблюдатель, мог принять их за стаю акул. Длинные волосы, охваченные тонкими серебряными обручами, напоминали морские водоросли. На ремнях из акульей кожи, с пряжками из раковин, висели длинные кинжалы, с рукоятками из кораллов. За плечами у каждого хранителя, в специальном колчане, укрепленном ремнем на груди, торчал пук коротких тонких дротиков.
 Покончив с формальными приветствиями, предводитель морских людей, обратился с вопросом к Трувору:
 - Что привело вас, в наши мирные воды, в такой
 неподходящий для морских путешествий сезон?
 От остальных спутников, Хаби отличал золотой обруч, символ его высокого положения. Вопрос хранителя вод, напомнил Трувору о том, из-за чего они проделали свое нелегкое странствие, и лицо его помрачнело.
 - На наших землях случилось предательство. - В голосе
 сканда слышалась с трудом подавляемая ненависть. - Князь Творимир, погиб страшной смертью, над многокабанским замком, реет знамя презренного изменника, а свободные беричи, либо обращены в рабство, либо убиты. - Трувор сделал паузу, еще раз переживая происшедшее. - Мы прибыли на благословенный остров, просить у повелителя Борвольфа, прибежища для себя и юного князя Светозара, сына Творимира, законного наследника Многокабанского княжества.
 -109-
 
 Сканд дал знак Светозару подойти. Мальчик приблизился к борту, что бы Хаби мог его рассмотреть. Несмотря на изорванную, измятую и попорченную во время плавания одежду, в облике Светозара было столько истинного величия и достоинства, что никто не смог бы усомниться в том, что перед ними истинный наследник Творимира. Верховный хранитель, обратил внимание на шлем, с изображением первородного пламени, пристегнутый к ремню юного князя, сразу признав в нем работу оружейников острова. В доказательство слов Трувора, Светозар протянул вперед руку, показывая Хаби, княжеский перстень, но морской человек, только усмехнулся, обнажив молочно-белые, острые зубы.
 - Хранителю прибрежных вод Острова Грез, не нужны
 материальные доказательства, изготовленные руками земных мастеров. Ты для меня, словно открытая книга, мальчик. Морские люди, видят прошлое и могут прозревать будущее. - Хаби окинул Светозара пронизывающим взглядом, и молодому князю показалось, что он стоит перед хранителем совершенно обнаженным. - Тебя ждет великое будущее, юный князь. - На лице Хаби, отразилось удивление. - Но прежде чем ты сумеешь повергнуть своих врагов, тебе нужно обрести душевное спокойствие и равновесие. Для воина, нет ничего более важного. Жажда мести и слепая ярость, плохие помощники в битве. Ты сделал правильный выбор, Трувор, - теперь предводитель говорил со скандом, - когда направил свою ладью на наш остров. Лучшего места, для обретения душевного спокойствия твоего воспитанника не сыскать нигде. Я думаю, владыка Борвольф и владычица Люболина, будут счастливы видеть всех пассажиров вашего корабля в своем дворце, в столице острова, Турограде. - Беричи и Трувор, в знак признательности за добрые слова, молча склонили головы, а Хаби закончил свою речь словами. - А теперь,
 
 -110-
 
 капитан Станимир, изволь дать приказ своему кормчему и гребцам, следовать за мной.
 Верховный хранитель дал сигнал своим спутникам, и морские люди, как один, высоко выпрыгнули, погрузились в воду, и, развернувшись, быстро поплыли к берегу, мощно рассекая морские волны.
 Хаби же, в отличие от остальных, поплыл медленно, указывая фарватер, по которому нужно было пройти беричской ладье, что бы безопасно приблизиться к Восточной гавани благословенного острова.
 
 ***
 
 Через четверть часа, потрепанное зимними штормами судно, пришвартовалось у причала, и Светозар, в сопровождении своей свиты, состоящей из пяти десятков изнуренных путешествием дружинников, впервые вступил на волшебный берег очарованного острова.
 
 -111-
 
 
 Глава 10: ОСТРОВ ГРЕЗ
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 На берегу, юного князя Многокабани, встречал
 комендант Восточной гавани Ярвольф, с дружиной.
 Ярвольф, племянник Борвольфа, сын его сестры Иролины, по меркам острова, считался достаточно молодым. В этом году, должен был наступить пятьсот двадцать восьмой год, со дня его рождения. Гонцы от Хаби, успели предупредить Ярвольфа о прибытии Светозара со спутниками, и комендант успел подготовить встречу.
 Шеренга огненных волков, стоявших вдоль причала, была облачена в кольчуги двойной вязки, глухие стальные шлемы и длинные, зеленого цвета плащи с эмблемой острова - оскаленной волчьей пастью. Треугольные, удлиненные к низу щиты, воины забросили за спину, а мечи обнажили и подняли в приветственном салюте.
 - Добро пожаловать, князь Светозар, на землю Острова
 Грез. - Поприветствовал Ярвольф мальчика. - Я Ярвольф, комендант Восточной гавани. Прошу вас, принять мое скромное гостеприимство и немного передохнуть. Гонцы в Туроград уже отправлены, так что к вашему прибытию, владыка Борвольф и владычица Люболина, будут
 
 -112-
 
 оповещены, и устроят встречу, более достойную, чем моя, солдатская.
 Любезно улыбнувшись, Ярвольф предложил гостям следовать за ним.
 - Благодарю тебя, доблестный Ярвольф, от всех нас. - С
 достоинством ответил Светозар. - Мы с превеликим удовольствием примем твое приглашение, тем более что очень в этом нуждаемся.
 Князь развел руками, обращая внимание огненного волка, на состояние своего наряда и одежды его спутников. Еще раз, улыбнувшись, в ответ на слова Светозара, Ярвольф повел своих гостей к дому, где располагалась комендатура гавани.
 Наконец-то измученные люди, смогли искупаться и переодеться, комендант велел выдать им новую одежду из запасов гарнизона гавани. Из своей старой одежды, Светозар оставил только алый плащ с гербом княжества, который пришлось хорошенько выстирать и прогладить.
 Как ни хотелось молодому князю поскорее отправиться в Туроград, но он по совету Трувора, дал своим людям передышку. Плотно поев, беричи улеглись спать в воинских казармах.
 Проснувшись и умывшись, они почувствовали себя так, словно только что родились, и еще раз, подкрепившись нехитрой солдатской пищей, поданной по приказу Ярвольфа, стали собираться в дорогу. Комендант предоставил Светозару и сопровождавшему его десятку дружинников, коней, и дал пятерых проводников, что бы гости не сбились с дороги. Через какие-нибудь сутки, они въедут в восточные ворота Турограда.
 
 ***
 
 Весь путь до столицы огненных волков, Светозар проделал, восхищенно озираясь по сторонам. Было на что
 -113-
 
 посмотреть в девственных лесах благословенного острова. Они покрывали обитель средних детей Тура от края до края, и лишь неширокая дорога, по которой могло проехать не более четырех всадников в ряд, соединяла Восточную и Западную гавани со столицей. Во все остальные места, вели неприметные тропки, знакомые только следопытам огненных волков.
 Дорогу, по которой следовал отряд многокабанского князя, обступали величественные деревья, напоминавшие Светозару крепостные башни. Нигде ранее, мальчику не доводилось видеть таких гигантов. Казалось их кроны, уходят за облака, и там, на невероятной высоте, подпирают собой, крышу Небесного мира. В замковом саду, у Светозара имелись деревья Острова Грез, проросшие из семян подаренных новорожденному княжичу, владычицей Люболиной, однако, даже они, не могли сравниться по красоте и благородству, с исполинами, охранявшими лесную дорогу.
 Яркое солнце, играло своими бликами на начищенных доспехах всадников, теплый воздух, был напоен волшебными, неведомыми ароматами неизвестных цветов, в лесных чащах, щебетали, заливаясь вычурными трелями птицы. Гармония природы, передалась и людям, после изнурительного путешествия, оказавшимся в благословенном краю. Лежавшие тяжелым грузом на сердце Светозара мысли, не оставили его, но словно бы отступили на второй план, открывая место в душе радости и свету волшебного острова. То же самое, чувствовали и спутники юного князя. Плечи воинов расправились, на лицах появились улыбки, а в сердце у каждого, зародилось зерно надежды на то, что все плохое осталось позади, а впереди, их ждут только удача и успехи.
 Ближе к вечеру, немногочисленный отряд, устроился на ночлег под сенью лесных великанов, невдалеке от протекавшего в чаще звонкого ручья. Как сказал
 -114-
 
 предводительствовавший группой следопытов, младший сын Борвольфа, Ратвольф:
 - В Туроград, лучше всего прибывать ранним утром.
 Только тогда, можно по достоинству оценить величие и волшебную красоту города Тура.
 По человеческому летоисчислению, Ратвольфу, не исполнилось и двадцати лет, на Острове же Грез, он пережил уже, триста двадцать пятый свой день рождения. Сейчас, младший сын владык острова, проходил обязательную для всех огненных волков военную службу, под руководством своего двоюродного брата, в гарнизоне Восточной гавани, и благодаря своим способностям, уже добился звания начальника восточных следопытов. Ратвольф знал весь остров, как свои пять пальцев, и место для ночлега запланировал заранее.
 Всадники свернули на тропинку, которую беричи, не смогли бы заметить, даже если бы искали ее очень усердно, и знакомую только следопытам Ратвольфа. Остановив лошадей у берега прозрачного и холодного ручья, огненный волок, дал сигнал своим спутникам об окончании дневного путешествия. Хотя Светозар, дружинники и следопыты, находились в седле уже более десяти часов, никто из них не чувствовал усталости, однако Ратвольф, подумал что торопиться некуда, а ночь, проведенная под кронами девственного леса, останется в памяти его гостей на всю жизнь.
 Расседлав и напоив в ручье коней, беричи решили отправиться в лес, собирать дрова. Для этих целей, Гремислав припас несколько боевых секир, но Ратвольф, жестом руки остановил его.
 - Нет необходимости в этих железяках. - Начальник
 следопытов, с улыбкой указал на топоры в руках берича. - Нам будет достаточно тех веток и сучьев, что деревья сбросили на лесной полог.
 
 -115-
 
 Гремислав кинул на него недоверчивый взгляд, и, подбросив на ладони одну из секир, возразил:
 - На сучьях и веточках, не приготовишь ужина, да и ночь
 длинна, наверное прохладно будет в лесу у ручья-то? - И уже собирался повернуться в сторону леса, когда молодой следопыт, снова остановил его.
 - Эти леса, не знали топора с самого созданья их великим
 Немизой. - В словах огненного волка, звучала гордость за свой народ. - А ночи здесь, немногим более холоднее дней. Доблестный Гремислав, может спать прямо на земле, ничем не укрываясь, и ему будет даже жарко. - Ратвольф широко улыбнулся, обнажив длинные клыки, которые отличали огненных волков от остальных жителей Светлого мира. - Еда же, находящаяся в седельных сумках моих воинов, не требует обработки огнем. Костер нужен нам, что бы разглядеть в ночи лица друг друга во время беседы, да не пронести кусок лепешки мимо рта.
 Следопыт еще раз улыбнулся. Гремислав неуверенно покачал головой, пожал плечами, и, бросив ненужные секиры на землю, дал знак пяти дружинникам следовать за ним, в лес. Ратвольф отправил с ними одного из своих воинов.
 - Не отходите далеко от Годвольфа. - Напутствовал
 беричей предводитель огненных волков. - В наших лесах легко заблудиться, а вот дорогу обратно, сможет найти только урожденный огненный волк.
 Дружинники заверили его, что не отступят от данного совета, и во главе с Годвольфом, углубились в лесную чащу.
 
 ***
 
 Примерно через час, беричские воины и следопыты огненных волков, рассевшись у ярко горящего костра, и отдав должное еде, припасенной гостеприимными
 -116-
 
 хозяевами, мирно беседовали о всяких пустяках. Некоторое время спустя, долгое верховое путешествие, сытный ужин и свежий воздух, сделали свое дело. Гости, один за другим, отправлялись на отдых, и вскоре, возле костра, остались только огненные волки да Светозар, мальчишеское сердце которого, никак не могло вместить в себя и осознать, все чудеса и красоты благословенного острова. Словно завороженный, внимал он рассказам Ратвольфа и следопытов о своем волшебном крае и никак не мог насытиться ими. Уже разошлись воины Ратвольфа, для осмотра окрестностей, а юный князь, все слушал и слушал истории их командира.
 Пользуясь представившейся возможностью, следопыты собирались осмотреть близлежащие места. Все чаще и чаще, пытались лазутчики Восточной империи, проникнуть на Остров Грез, да и узнать, нет ли поблизости опасных животных, тоже было нелишним. Когда Светозар с Ратвольфом остались один на один, огненный волк, подробно расспросил молодого князя, о судьбе Многокабани. Слушая рассказ мальчика, он оказался разгневан и удивлен глубиной измены Ладимира, и вызвался, в случае если его отец, когда придет время восстановить справедливость, разрешит ему покинуть Остров Грез, помочь молодому князю, силой своего оружия и оружия добровольцев из числа восточных следопытов. Когда огненный волк и берич уже почти заканчивали свою беседу, в лесу раздался протяжный волчий вой. Светозар вздрогнул, а некоторые из проснувшихся дружинников схватились за оружие. Ратвольф поднявшись со своего места, успокоил всех.
 - Отдыхайте спокойно, гости острова. - Мягкий голос
 командира следопытов, мгновенно снял возникшее напряжение. - В наших лесах, нет природных волков. Это голос нашего сородича, отбывающего положенный Туром вседержителем срок в волчьем обличии.
 -117-
 
 Воины недоуменно переглянулись, однако вопросов задавать не стали, и вернулись на свои места. Ратвольф обратился к Светозару:
 - Ложись спать, молодой повелитель беричей. Завтра тебе
 понадобятся все твои силы, что бы воспринять все великолепие великого Турограда, столицы Острова Грез.
 Следопыт еще раз ободряюще улыбнулся мальчику и загасил огонь водой из походной фляги.
 
 ***
 
 Никогда со времени падения Многокабани, да и, наверное, за всю свою жизнь, Светозар не спал так спокойно и безмятежно, как этой ночью, в самом сердце лесов Острова Грез. Тяжелые сновидения последних дней, сменились волшебными видениями прекрасной столицы огненных волков, и, проснувшись, когда Денница коснулась своим багряным одеянием верхушек деревьев, молодой князь, ощутил внутри себя, удивительное и вдохновляющее ощущение приближающегося чуда. Его соотечественники, испытывали нечто подобное. Это легко читалось по их лицам, на которых отражалось радостное возбуждение.
 Наскоро умывшись и позавтракав, отряд продолжил свое путешествие к главному городу острова. Еще несколько часов, двигались они медленным шагом, любуясь красотами лесов, прежде чем дорога неожиданно расширилась так, что в ряд теперь могло разместиться до десяти всадников, лесные великаны отступили, и далеко на открывшемся горизонте, появились очертания городских стен Турограда. Лишь приблизившись к городу почти вплотную, всадники смогли разглядеть, что стена, окружавшая столицу, состоит из немизов, так назывались исполины, обступавшие лесную дорогу, как выяснил Светозар из разговоров со следопытами. Только деревья, составлявшие стену, были гораздо более стары, чем их
 -118-
 
 дорожные собратья. Их стволы, оказались настолько толсты, что для того, что бы их обхватить, понадобилось бы полтора десятка дюжих мужчин. Немизы в стене росли так плотно, что между соседними деревьями, очень сложно было разглядеть какой-либо зазор.
 Когда их отряд подъехал к стене, Светозар нигде не увидел никаких признаков ворот или иного входа в город, и вопросительно посмотрел на своих проводников. Ратвольф понимающе кивнул, и что-то прокричал на языке острова в сторону деревьев, напротив которых они остановились. Лишь внимательно вглядевшись в нижние ветви немизов, располагавшиеся как минимум на высоте пяти человеческих ростов, молодой князь заметил отблески солнца, на оружии и доспехах воинов, находившихся под защитой огромных листьев на специальной платформе. С дерева последовал ответ на том же языке, и заработали скрытые от глаз механизмы. Неожиданно открылся подземный ход, прикрытый до этого люком, искусно замаскированным под участок дороги. Люк поддерживали две массивные стальные стойки, поднявшиеся из-под земли. Ширина входа, соответствовала ширине дороги, а спуск оказался достаточно пологим, что бы не опасаться, что их скакуны могут подвернуть ноги, попутно помогая своим седокам свернуть шеи. Проследовав через такие своеобразные ворота, вся кавалькада всадников в полном составе, очутилась за городскими стенами.
 В глаза Светозару и его спутникам, бросилось разнообразие цветов и красок чудесного города. Дружинники с удивлением и восхищением разглядывали невиданные постройки, великолепные сады и величественные стяги, развевавшиеся над самыми значительными зданиями Турограда. Как потом узнали беричи, все строения города, вовсе небыли возведены руками искусных зодчих из мертвого материала, а являлись живыми, специальным образом выращенными деревьями.
 -119-
 
 Однако искусство выращивания живых жилищ и дворцов, было давным-давно утрачено огненными волками, поэтому в некоторых лесных районах и в гаванях, приходилось возводить обычные постройки, какие, и приходилось не так давно лицезреть гостям острова.
 Отряд медленно следовал по аллеям города-сада, а беричи никак не могли оторвать глаз, от великолепия живой обители средних детей Тура. Во всем остальном, Туроград ничем не отличался от других городов Светлого мира. Здесь жили бок о бок воины и кузнецы, ткачи и плотники, в общем, все, кто необходим для нормального функционирования сложного городского механизма. Навстречу всадникам, проходили представители как мужского, так и женского населения столицы. Многие приветственно махали Ратвольфу и его следопытам, и вскоре стало ясно, что труд разведчиков был в почете у огненных волков и лесных дев. Лишь едва заметные отличия жителей Острова Грез от людей, да необычность самого города, не давали беричам забыть, что они находятся не в одной из столиц Великого княжества беричей, а в граде легендарных огненных волков.
 Когда кавалькада оказалась возле дворца владык острова, огромного сооружения, состоящего из более чем нескольких сотен живых частей, с арками, лестницами, башнями и бесконечными анфиладами комнат, их остановил посланник князя Борвольфа.
 - Приветствую славных гостей Острова Грез и тебя,
 доблестный Ратвольф! - Огненный волк, был, как и все воины острова, одет в кольчугу двойной вязки и ярко зеленый плащ со скалящейся волчьей пастью, но без шлема и щита. Из оружия, на поясе болтался только длинный, с рукоятью украшенной крупным изумрудом, кинжал. - Владыка Борвольф, шлет вам свои самые добрые пожелания, и просит принять его гостеприимство. - Воин склонил голову. - Вас проводят в отведенные во дворце
 -120-
 
 владык помещения, что бы вы могли передохнуть и переодеться с дороги. Через два часа, князю Светозару и его воспитателям: другу огненных волков Трувору, а так же Мечиславу и Гремиславу, будет дана аудиенция владык Борвольфа и Люболины. - Посланник еще раз поклонился и повернулся к командиру следопытов. - Тебе же, Ратвольф, приказано немедленно явиться в личные покои князя и ожидать его там. - Немного помедлив, он закончил. - А твои следопыты, могут отправляться на отдых в воинские казармы и заодно проводить туда дружинников многокабанского князя.
 Ратвольф коротко кивнул посланцу отца и дружески махнул рукой Светозару и Трувору.
 - До скорого свидания, молодой князь, в тронном зале
 дворца владык острова. - После этого, он взглянул на Трувора. - Береги его, сканд. Я не знаю, как это объяснить, но я чувствую могучую зарождающуюся силу в этом юном теле. - И следопыт, следом за посланцем Борвольфа, отправился на встречу с отцом.
 
 ***
 
 Светозару и его воспитателям, отвели отдельные помещения в правом крыле замка. Молодой князь, долго с интересом рассматривал выделенную ему комнату. Она оказалась достаточно просторной, а ее стены, казалось, были покрыты деревянными панелями, но при ближайшем рассмотрении, Светозар понял, что его комната, как и все помещения дворца, представляет собой полость внутри живого дерева. Имелись в стенах его апартаментов и окна, однако они ни чем не застеклялись, а в случае необходимости, можно было задернуть висевшие над ними занавески, которые так же заменяли и отсутствовавшие двери.
 
 -121-
 
 Служитель дворца, застал мальчика за изучением пола, когда принес ему чистую смену одежды и немного еды, для поддержания сил перед аудиенцией. Поблагодарив огненного волка, и дождавшись когда он уйдет, Светозар спокойно переоделся и немного перекусил. Потом он надел поверх свежей одежды и кольчуги, свой старый плащ с гербом княжества, и когда Трувор зашел к нему, что бы сообщить о приближении времени аудиенции, князь был уже готов.
 
 ***
 
 Как только Светозар с воспитателями показались в арке входа в тронный зал, выстроившиеся вдоль его стен герольды вскинули горны с флагами острова, и исполнили призывную мелодию, оповещая присутствующих о появлении князя Многокабани. Вошедшие проследовали к дальней стене помещения, где на росших прямо из пола величественных тронах, восседали владыка Борвольф и владычица Люболина. Рядом с князем острова, на небольшом золотом стуле, сидела единственная дочь правителей, Ладалина, а за спинками тронов, рядом с двумя своими старшими братьями, Игвольфом, наследником Борвольфа и Дарвольфом, стоял их недавний провожатый Ратвольф. Едва войдя в зал, Светозар встретился взглядами с Ладалиной, и был просто поражен неземной красотой княжны Острова Грез. Сердце его забилось учащенно, и вероятно в этот момент, он окончательно перестал быть мальчиком и преобразился в юношу. Словно завороженный, смотрел Светозар на правильные, безупречные черты лица лесной девы, на каскад золотых волос, свободно ниспадавших на узкие плечи, на длинные, тонкие девичьи пальцы, на .... Из состояния созерцания его вывел чувствительный толчок Трувора в спину. Молодой князь выступил вперед и поприветствовал владык острова:
 -122-
 
 - Да продлятся вечно дни вашей жизни, великие владыки
 волшебного острова. - Проникновенно произнес Светозар ритуальную фразу.
 Борвольф и Люболина благосклонно кивнули.
 - Добро пожаловать, Светозар, сын Творимира.
 Отмеченный печатью Тура вседержителя самими вещими девами судицами, всегда желанный гость в моем дворце. - Ответил повелитель огненных волков.
 В это время, стоявшие на одном колене позади своего князя Трувор, Гремислав и Мечислав поднялись, а Светозару принесли стул, и Борвольф жестом предложил ему сесть.
 - Ты можешь ничего не рассказывать. Мне твою историю
 поведал Ратвольф. - Владыка указал на своего младшего сына. - О подробностях мы поговорим позже, с тобой и твоими воспитателями. Тебе потребуется некоторое время, что бы прийти к состоянию душевного равновесия, и мы сделаем все, что бы помочь тебе в этом.
 - В девственных леса острова, - слово взяла владычица
 Люболина.- найдешь ты бальзам для своего израненного молодого сердца.
 Лучезарная улыбка не покидала лица повелительницы лесных дев. Светозар сделал движение, что бы подняться со стула и возразить, но Люболина опередила его.
 - Я понимаю твои чувства и нетерпение, - владычица
 словно читала в душе юного князя, - но ты должен понять, что нетерпение, недопустимая роскошь для настоящего правителя, а душевное спокойствие, первое условие для принятия верных решений. Необдуманные поступки, зачастую губят самые лучшие, самые светлые начинания. - Светозар осознавая правильность слов Люболины, склонил голову. Владычица острова, по-прежнему с мягкой материнской улыбкой смотрела на мальчика.
 - Сейчас нужно подумать о том, как проводить в чертоги
 
 -123-
 
 великого Тура вседержителя, душу твоего отца Творимира. - Голос Борвольфа стал серьезен. - Князь Многокабани, был моим другом, насколько вообще возможна дружба между человеком и огненным волком. - Светозар оказался поражен, однако нашел в себе силы ответить.
 - Тело моего отца, обезобразили идили. Мы не могли
 забрать его с собой и потому не сможем произвести подобающего погребального обряда. - Юный князь говорил глухо, в его голосе звучала неподдельная скорбь.
 - Здесь ты ошибаешься, Светозар. - Мягко возразила ему
 Люболина. - Суть не в том, где материальное тело твоего родителя, а в том, где люди, которые чтят его дела и помнят о нем. И без погребального обряда, отправилась душа его в чертоги Тура, ибо чисты были его помыслы и бескорыстны дела его.
 Борвольф тут же поддержал жену:
 - Свершив по Творимиру и другим погибшим беричам
 воинскую тризну, вы дадите им вторую жизнь, потому что пока вы помните о них, они бессмертны. - В глазах Светозара засветилась искорка надежды, владыка же продолжал. - В дне пути от Турограда, находится священная роща Тура. Перед каждым военным походом, дружины огненных волков, собираются там и клянутся в верности друг другу и вседержителю Туру. Все воины дружины, становятся членами воинского братства. - Голос Борвольфа приобрел суровые нотки. - Там же, после похода, дружинники справляют по погибшим воинскую тризну. Очень редко удается привезти своих мертвых братьев по оружию на остров. Так что, подобные погребения для нашей расы не редкость. - Князь острова на мгновение погрузился в себя, а затем закончил. - Через два дня, мы вместе с вашими воинами, и моей личной дружиной, отправимся к священной роще, и по обычаю воинского братства, почтим память павших защитников Многокабани.
 -124-
 
 Поднявшийся со стула Светозар, и его воспитатели, в благодарность низко поклонились повелителю острова и владычице Люболине. После этого, разговор перешел на более легкие темы, и спустя четверть часа, аудиенция владык закончилась.
 
 ***
 
 По прошествии трех дней, Светозар со своими дружинниками, и Борвольф с воинами огненных волков, прибыли в затерянную в густых лесах на западе от Турограда, священную рощу Тура.
 Молодой князь, был, как никогда собран и спокоен. Огненные волки, оставили беричей наедине с отлитым из золота, гигантским изображением Тура, что бы они смогли вспомнить погибших друзей и мысленно обратить на них свой взор. Дружинники Борвольфа, отправились во главе со своим владыкой в лес, что бы собрать валежник для погребального костра. Вернувшись, и тихо сложив возле идола дрова, они отошли в сторону. Это был день скорби беричских воинов, и огненные волки, не считали себя в праве принимать участия в ритуале воинской тризны. Мечислав и Гремислав, сложили костер и подожгли. А когда дым от пламени поднялся к вершинам самых высоких деревьев, Гремислав нараспев заговорил:
 Где падает солнце за Светлый мир,
 Где чаек безумных плач,
 Не странствует более князь Творимир,
 Не пустится больше вскачь.
 Речь Гремислава подхватил Мечислав:
 Не лес и не поле, не степь и не луг,
 Не встретятся больше с ним.
 Не ходит в походы князь Творимир,
 Идет по путям иным.
 Третьим настала очередь Трувора:
 -125-
 
 Изменника жало, степная змея,
 Прошли по его судьбе.
 Смерть встретил достойно князь Творимир,
 Остался верен себе.
 Последним говорил Светозар:
 Лишь верная память, хранит всегда,
 Славы его полет.
 Покоится с миром князь Творимир,
 Но время врагов, пробьет.
 Все стоявшие возле ритуального костра воины, подбросили веток в затухающее пламя, а отошедшие в сторону огненные волки, молча вскинули в воинском приветствии обнаженные мечи.