Сегодня трон его был черен. Ножки оканчивались когтистыми лапами, а по углам спинки он хотел поместить головы грифов, но передумал, и теперь они были похожи на оплавленные свечи.
Скоро новый год. Уходит старый год. С ним уходит былая грусть. Но следом тащится следующий год, возможно, еще тоскливее прошлого.
— Ненавижу это время!
Он вскочил на ноги, и трон отлетел в сторону, рассыпаясь на глазах. От его крика распахнулось окно, и дикий рой снежинок ворвался в него вместе с воем и хохотом ветра.
— В новый год сбываются все мечты! Ха-ха-ха!
Нервный истерический смех вознесся к далекому своду зала и затерялся там, среди ухмыляющихся рож горгулий.
— Добрый Дедушка Мороз исполняет все твои желания! Но только добрые и искренние. А если добрых не осталось?
Холодные снежинки кружились вокруг него, приняв за своего. Он поежился и махнул рукой в сторону раскрытого окна. Оно со стуком захлопнулось, так что задрожали витражи. Трон собрался из щепок и услужливо подвинулся. Он сел. Все сначала. Он может всё. Но не хочет. Или хочет?
В камине вспыхнул огонь и радостно затрещал. Чему ты радуешься? Похоже, чем короче жизнь, тем больше ее ценит ее хозяин. Или хозяйка…
А я живу вечно. Это хорошо или плохо? Или просто скучно?
— Кто смеется, когда мне грустно? – грозно спросил он.
— Покажи, - приказал он огню.
Огонь посветлел, рванулся к повелителю, окутал его теплым покровом. И вот он уже стоит на склоне холма, с которого радостная детвора катится вниз на санках. Смех, радостный визг, крики.
— Ух, ты! Здорово! Классно съехали! Побежали еще!
Блестящие глаза, разгоряченные лица. Большая радость из-за мелочи. Подумаешь, скатился с горки. А если сейчас на скорости врезаться в дерево? Приятно будет?
Он шевельнул пальцем, и вот санки, на которых едет маленькая девочка, отклонились с накатанного пути, и летят, всё разгоняясь, прямо на толстую сосну. Все ближе ее шершавый ствол, все больше скорость. Девочка кричит, закрыв лицо руками. Дети наверху испуганно затихают. Две секунды, одна…
— Что же я делаю?
Еще одно движение пальца — и сосна выставляет из земли корень. Санки наезжают на него и опрокидываются. Девочка летит кубарем, оседает снежная пыль. Она поднимается вся в снегу. И снова радость на лице, снова радостные крики друзей. И новая тема для разговоров.
— Ты видел, как она летела? Прямо в дерево! Я уж думал…
— А я как испугалась! Хорошо, что санки перевернулись. Пошли еще кататься? Давайте все вместе!
Да что же это со мной? Я ведь только что чуть не совершил… Огонь отступил обратно в камин.
— Где моё детство? Сколько тысячелетий отделяют меня от него? Где тот наивный малыш, не умеющий зажечь спичку, чтобы не обжечься, но умеющий радоваться простым событиям? А теперь я могу все, но утратил... ГЛАВНОЕ.
С легким звоном в воздухе возникла бабочка и, подлетев, села волшебнику на колено.
— Вам письмо, - пропищала она, помахивая цветными крылышками.
— От кого?
— От волшебницы Кати.
— Серьезно? Ну, зачитай.
Бабочка взлетела и очертила в воздухе круг, в котором возникло доброе лицо волшебницы.
— Здравствуй сказочник, - произнесла та и улыбнулась.
— Конечно, «сказочник», а как меня зовут, никто уже и не помнит.
— Я прислала к тебе бабочку с радостным известием. Накорми и приюти ее до моего прибытия. Я скоро буду.
Изображение волшебницы исчезло, осталась только бабочка.
— Это все?
— Все.
— А где же радостное известие? Или она считает себя подарком? – он кисло улыбнулся и зевнул. – А что едят бабочки? – спросил он, вспомнив просьбу волшебницы.
— Я не обычная бабочка, чтобы жить, мне нужна всего лишь теплая улыбка.
— А злобная ухмылка не подойдет?
— Нет, что ты, это для меня яд!
— Что ж, постараюсь тебя не отравить, - сказал он и усмехнулся.
— Ой, как кисло! – вскрикнула бабочка.
— Это ты про мою улыбку? Да уж, какая есть, - и он снова растянул губы.
Бабочка пискнула и стала кружиться и падать. Он вскочил и подхватил ее у самого пола.
— Это что из-за меня? Ты такая нежная? Да я больше никогда в жизни не улыбнусь, если моя улыбка убивает! Я ведь не злой! Я еще никого не убивал! Очнись же! Живи! – его отчаянный крик испуганно разлетелся по залу.
Бабочка легонько шевельнула крылышками и неуверенно поднялась на лапки.
— Ты жива! – прошептал он и улыбнулся, стирая со щеки неизвестно откуда взявшуюся слезу. Никогда не жаловал сентиментальность и вот…
— Спасибо, - пропищала бабочка.
— Живая и мертвая улыбка. Оказывается, и такие бывают.
В его глазах появилось тепло. Стены зала посветлели, на них зажглись огни, а со спинки его стула слетели две стрекозы. Он встал и потянулся. Это что, был страшный сон? Бабочка покружилась и села на спинку стула, который уже не был черным.
Устанавливая на подоконник горшки с цветами, он вдруг понял, что больше не один и обернулся. Его трон исчез. Вместо него стояло широкое мягкое кресло. А в нем сидела она.
— Волшебница Катя. Рад, весьма рад тебя видеть. Хотя и сам этому удивляюсь. Давно же мы не виделись. А ты все та же.
— Внешне, сказочник, только внешне.
Она встала с кресла, ставшего снова неказистым стулом и протянула хозяину руки.
— Да, конечно. Когда-то от твоих рук шарахались большинство из нас. А быть удостоенным дружественного жеста… - он развел руками. Она подошла ближе, и их встречу скрепили объятия.
— Если честно, я тоже не ожидала такой встречи. Говорили, ты никого не принимаешь. Сидишь в своем мире и жалеешь себя.
— Кто сказал? Петр?
— Не важно, - она снова вернулась в свое кресло.
— Да, после восьмого миллиарда все становится неважным, - вздохнул он.
— Ты такой старый?
— Не ехидничай. Ты только на четыре года меня моложе.
— Душа не стареет. Или я не права? – она лукаво взглянула на него.
Он улыбнулся и опустил глаза, стараясь скрыть плеснувшую из них грусть.
— Я бы, наверное, сошла с ума, если бы просидела здесь… - она замолчала и посмотрела на хозяина, - Сколько?
— Не скажу, - буркнул он.
— А чем ты занималась последние несколько тысячелетий? – спросил он, чтобы сменить тему.
— Путешествовала, изучала языки.
— Разве мы их не выучили еще тогда?
— Ты совсем отстал от жизни, - одарила она его сочувственной улыбкой. – Живая речь меняется. Многие языки сейчас не узнать. Появились новые.
— Вот только наставлений мне не хватало!
— Мне уйти?
— В чем-то ты все же не изменилась, - он улыбнулся.
— Ты улыбаешься почти как тогда.
— Когда ты меня любила? – она промолчала. – Это твой наставник по улыбкам помог.
— Бабочка? Я знала, кого посылать.
Он подошел к ней сзади и, положив ей на плечи руки, стал легонько массировать. Она закрыла глаза и тихонько застонала.
— Не делай этого, а не то я не устою, – произнесла она после минуты молчания.
— А ты и так сидишь.
Она запрокинула голову, чтобы посмотреть на него, а он ее поцеловал. Мимо них прокрадывалось время, стараясь не шуметь.
«Любовь познается в разлуке», - подумал он.
«Да, любимый», - ответила она.
Хитрое время тайком утащило два часа. Что они значат для бессмертных? Ничего — для прошлого. Всё — для настоящего.
— Ты проголодался? – спросила она.
— Ты права. Давай поедим.
Они ели и смотрели друг на друга. И это простое созерцание будило в них воспоминания. Боль и радость. И еще надежду.
— В новом году все будет хорошо.
— Не загадывай.
— Нет?
И снова взгляды. Теплые взгляды. Легкие улыбки. Терпкое вино.
— За будущее.
— За счастливое будущее.
— Как это банально.
— Но как хочется…
Бабочка уютно устроилась на плюще, увившем хрустальную люстру. Ей было тепло и приятно в атмосфере добра и понимания.
— Ты веришь в исполнения желаний?
— Как по волшебству? Только, когда исполняю их сама.
— И часто?
Она слегка поморщилась:
— Реже, чем хотелось бы.
— Это ведь будет счастливый год?
— Ты о чем?
— Пришло время дарить.
Он протянул ей руку. Она улыбнулась и вложила в нее свою ладонь.
«Я с тобой», - подумали они и их силуэты медленно растаяли. Они покинули этот зал. Медленно погасла люстра.
*
— С кого начнем? – спросила волшебница Катя.
Они стояли у окна на втором этаже полуразрушенного, необитаемого дома и смотрели на улицу. На людей, проходящих и проезжающих мимо.
— А о чем люди обычно мечтают? – полюбопытствовал сказочник. – Чего им в жизни не хватает?
— Денег, - сказала Катя так, будто выплюнула это слово. – Все их мысли только об одном.
— И, получив их, они становятся счастливыми?
— О! Увидишь, как они будут тебя благодарить!
— Отлично. Смотри, вон тот человек, что сидит на ступеньках с протянутой рукой, по-моему, ему очень нужны деньги.
— Да?
— Конечно! Посмотри, как жалко он одет, - сказочник не уловил сарказма в ее голосе. – Пойдем! Начинаем творить добро!
Она вздохнула, но пошла следом.
*
Нищий благодарил, плакал, пытался целовать пыльные туфли своего добродетеля. Говорил что-то про неоплатный долг и вечную память. Призывал благословение богов. Потом начал плясать, размахивая полученными купюрами.
— С ним все нормально? – тихо спросил у Кати сказочник.
— Не видишь что ли, он счастлив. Пойдем отсюда.
Нищий кричал им вслед благодарности, пока они не скрылись за углом.
— Ты вроде не довольна.
— Недовольна.
— Почему?
— Ты знаешь заклинание вероятного будущего?
Он кивнул и вопросительно поднял брови.
— Ну так посмотри, что будет с полученными им деньгами.
Он пожал плечами, но последовал ее совету. Через некоторое время сказочник открыл глаза. Она смотрела на него и ждала.
— Он их пропьет, - сказал он потрясенно.
— Ты для этого их давал?
— Он счастлив, что у него есть деньги на выпивку.
— Такое счастье ты представлял себе?
— Но почему?
— Это не твоя сказка.
Он задумался и замолчал. Они прошли под руку по Кленовой улице, затем по улице какого-то революционера, прошли через парк…
В кафе, которое расположилось в полуподвале, было сумрачно. Руки и мухи липли к столу. Пиво было так разбавлено, что пришлось применить магию. И никто не догадался, что в выщербленных бокалах молчаливой парочки пенится настоящее немецкое пиво, а в луже перед окнами добавилось жидкости. Они пили неспеша.
— Не в деньгах счастье, - сказал, наконец, он, – и не в их количестве, - предупредил он уже готовую сорваться с ее губ банальную фразу.
— А в чем?
— Еще не знаю.
В кафе вошла семейная пара с ребенком лет шести. Взрослые проследовали прямиком к стойке, а малыш остановился и по-детски чистым взглядом посмотрел на волшебников. Увидев, что на него обратили внимание, он подошел ближе.
— Вы кто? – спросил он.
— Я — сказочник, а это волшебница Катя.
— И вы умеете исполнять желания?
— Конечно, можем! А что ты хочешь?
— Я хочу, чтобы мои мама и папа перестали пить и курить, и чтобы чаще играли со мной, и чтобы бабушка к нам чаще приходила, - выпалил он на одном дыхании и с надеждой посмотрел на чародеев.
— И ты будешь счастлив? – спросил сказочник, глядя на мальчика с не меньшей надеждой.
— Да.
— Тогда твое желание исполнено.
— И все? – малыш недоуменно перевел взгляд со сказочника на волшебницу. – А как же заклинания?
— Ой, - смутился маг, - забыл красиво оформить. Но, знаешь ли, парень… тебя как зовут?
— Саня.
— Так вот Саня, в этом волшебстве важны не заклинания, а лишь твое и мое искреннее желание чуда. Твое желание исполнено. Верь мне.
— Саша, иди сюда!
Мальчик посмотрел на стаканы, стоящие на столе перед мамой, папа уже поднимался, чтобы идти за сыном, потом снова на волшебников.
— Не волнуйся, там сок.
Саша доверчиво улыбнулся и повернулся к папе.
— Постой, - сказочник раскрыл ладонь, и на ней появилась большая шоколадная конфета, - это тебе.
— Ты опять приставал к незнакомым людям? Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты… И зачем ты взял у него конфету? Я что тебе говорил? – донеслось от столика, к которому убежал малыш. Не обращая внимания на увещевания отца, мальчик по-очереди отпил из стаканов и, обернувшись, со счастливой улыбкой помахал волшебникам. Отец мальчика угрюмо покосился в их сторону.
— Недоверие не украшает, - тихо сказала Катя в его адрес.
— Но часто спасает жизнь, - незваный гость подсел к ним, не дожидаясь приглашения. – Я не прав?
— Тебя здесь не ждали, - нахмурилась Катя.
— Именно поэтому я здесь.
— Кто ты такой?
— Я то знаю, кто я, - усмехнулся гость, - а вот ты кто?
— Удивительная встреча и не менее загадочный разговор. Катя, кто я?
— Это — сказочник.
— Тот самый? А я думал, что это сказка.
— Пойдем, Катя, - предложил сказочник.
Он собрался встать, но гость придержал его за руку.
— Постой. Я ведь так и не назвался.
— Не надо, колдун, я знаю кто ты. Я шутил.
— Я польщен знакомством с тобой…
— А я нет, - сказочник стряхнул руку колдуна и поднялся. – Нужно идти, каждая минута на счету.
Колдун расхохотался так, что задребезжали в рамах стекла. Сказочник скривился и накрыл весельчака «могильной тишиной». Колдун перестал смяться и, напрягшись, разорвал заклятие.
— Ты какой-то угрюмый. Не любишь смех? Чего ты на меня взъелся? Я еще не успел тебе ничего сделать. Ни добра, ни зла, а ты меня уже осудил и табличку повесил, на которой написано…
— Злой колдун.
— Вот-вот. А почему злой?
— Потому что колдун?
— Потому что болван. Я — болван, не надо меня жечь обиженным взглядом. Я убивал, не спорю. Но я убивал врагов. Я оживлял мертвых, было и такое. Но я хотел любви. Не понятно? Я полюбил обыкновенную женщину, а люди долго не живут. Они умирают, едва успев полюбить жизнь. Я искал способ… Я экспериментировал… Я испробовал все. Но понял одно. Жизнь — это сказка с печальным концом. Да где там с печальным! Со страшным, ужасным, уродливым концом. Ты не можешь ее остановить на самом счастливом моменте, когда от радости перехватывает дыхание. Она продолжается, герои дряхлеют и…
Сказочник смотрел на колдуна, пристально, не отрываясь. Тот был искренен. У него была грусть — полустертое горе. Спрятанная глубоко в складках души скорбь выбралась наружу черным волосатым пауком и устроилась у него на плече. Сказочник отвел глаза.
— Я тоже любил людей, - сказал он, - тех, которых ты убивал в своей скорби. Ты искал вечную жизнь для своей любви? – он снова посмотрел в удивленные глаза колдуна, тот был опять искренен. – Ты — эгоист. Болван — слабо сказано.
Брови колдуна сдвинулись, он честно пытался понять.
— А чем плохо быть эгоистом? – спросил он, наконец.
— Нет, болван он все же в первую очередь! – Катя резко встала, спина ее была неестественно ровной и напряженной. – Дай мне руку, - сказала она сказочнику. Он кивнул и сжал ее тонкую ладонь. В следующий миг мир растаял.
*
— Где мы? – спросил сказочник, когда ее плечи перестали вздрагивать. Белый густой туман окутывал две обнявшиеся фигуры.
— Я не знала, - прошептала она, промокая глаза платком. – Ты не говорил.
— Ты не спрашивала. Да и зачем…
— Это был он?
— Смотри-ка, моя рубашка стала мокрой, - сказал он вместо ответа. – Нет, не надо сушить. Лучше обними меня покрепче. Вот так. А я тебя. И знаешь, давай создадим новый мир, который будет добрый. Который будет наш. Это ведь Изначальное? Давай лепить.
Процесс созидания увлекал и развлекал.
— Да будет свет!
— Да будет твердь.
— А здесь я хочу, чтобы тек ручей…
— Журчащий по каменистому руслу.
— А тут будет пальма.
— А рядом сосна.
— Бред.
— Хорошо, пусть это будут дубы.
— Сам ты дуб.
— Ну, тогда липы, яблони и сирень.
— Костерок, шашлычки…
— Водочка…
— Ну, чем не пикник?
Они посмотрели друг на друга, засмеялись и, обнявшись, рухнули в густую душистую траву.
— А теперь пусть будет любовь!
— Ишь ты, сказочник, любовь надо заслужить.
— Хочешь я тебе спою?
— Не надо, я пошутила!
И снова радостный смех назло всем проблемам, неудачам и бедам. Время кружилось над ними легким ветерком, ласкало разгоряченные тела.
— Смотри-ка, солнце уже садится, как быстро здесь летит время.
— Да, стоит только забыть о нем, как оно стремительно проносится мимо и улетает вдаль, туда, откуда нет возврата, куда не возвратимся никогда.
— Оставь этот высокопарный тон. Давай лучше посмотрим на закат.
Они сидели и смотрели, как солнце прячется за горизонт, и как следом за угасающим заревом опускается чернильное небо ночи, далекое и загадочное.
— Мы звезды забыли.
— Не беда. Смотри, вон созвездие волшебницы Кати.
— А что это за созвездие чуть ниже?
— А это ее верный конь.
— А где же ее верный друг.
— Конечно же, сверху!
Вскоре все небо заблестело звездами. Лежа на траве, волшебники любовались ими. Ночь опустилась над чистым новорожденным миром.
— Это ты создал этот свежий, пьянящий и такой еле уловимый аромат?
— Нет, это магия ночи.
— Расскажи мне сказку, - попросила она.
— Жили-были…
— Старик со старухой…
— Которые оставались вечно молодыми? Нет, не угадала. Эта сказка не про нас. Жили-были…
В траве засверчали сверчки. Светлячки соперничали со звездами. Где-то за деревьями ухнул филин. Жизнь тихо плыла на волнах ночи. К рассвету они задремали. Они видели сны и их лица были светлы и радостны.
*
Солнечный свет просветил веки, зовя вернуться из мира грез. Сказочник прикрыл глаза рукой, не желая отпускать такой ясный и яркий образ. Но он уже услышал утренний щебет птиц и потрескивание костра. Он проснулся.
У костра сидел колдун. Он заворожено смотрел на пламя и время от времени подбрасывал туда сухие веточки. Над огнем висел котелок, из которого истекал аппетитный запах. Сказочник окончательно очнулся и сел.
— С добрым утром! – бодро поприветствовал его колдун. – А я вот тут ухи сварил, пока вы спали.
Катя открыла глаза и тоже воззрилась на колдуна.
— Как ты нас нашел?
— От ваших заклятий такой гул стоял в эфире, что не найти вас было невозможно, - он огляделся, будто впервые увидел окружающий мир. – Здесь чисто, приятно, нет людей, нет хищников — курорт. Хотя, конечно, снова плагиат. Почему мы не можем сотворить что-то новое? Что-нибудь отличное от привычного, родного нам мира? Почему мы чувствуем себя неуютно там, где ничто не напоминает нам о доме? – колдун замолчал, привстал и помешал криво выструганной ложкой в котелке. - Подвигайтесь ближе, уха уже готова.
— Мы не приглашали тебя в наш мир.
— Да бросьте вы. Все уже в курсе, что у вас новоселье, я всего лишь первый пришел. Да и потом у нас тогда какой-то неприятный разговор вышел. Я не буду извиняться, знаю бесполезно. Но я задумался над вашими словами. И знаете, я готов признать себя эгоистом в самом дурном смысле этого слова. Разочаровавшись в жизни, мы, бессмертные, начинаем творить ужасные вещи. Кто-то замыкается в своем мире, кто-то идет в загул, со всеми вытекающими, а кто-то начинает убивать. Кому легче потом вспоминать об этом? Никто не может хуже наказать нас, кроме нас самих. Давайте уху есть.
Было странно сидеть рядом с врагом и есть из одного котелка. Уха была вкусной. А еще где-то вдалеке зарычал зверь. Катя посмотрела на колдуна, но тот покачал головой. А сказочник облизывал ложку, и на лице его было загадочно-умиротворенное выражение. Все миры похожи?
*
Первой его заметила Катя. Он сидел тихонько в тени на поваленном стволе дерева. Сидел и смотрел на компанию у погасшего костра. Она встретилась глазами со сказочником и кивнула в сторону нового персонажа.
— Подходи ближе, коль пришел, - позвал он его.
— Не извольте беспокоиться, я здесь посижу, на вас погляжу. Мне большего не надо.
Сказочник всмотрелся в нового гостя.
— А мы ведь, кажется, где-то встречались. Будь добр, напомни свое имя.
— Сегодня меня зовут Алан. Но если ты очень любопытный, можешь воспользоваться заклятием памяти. Мы раньше действительно встречались, - гость лукаво улыбнулся.
— Пусть прошлое остается в прошлом и никогда нас не тревожит, Алан. Я многое сумел забыть.
— С годами приходит мудрость и склероз. И то и другое не такие уж бесполезные вещи. Хорошо здесь, тихо. Жаль, что это ненадолго. Извините, мне пора.
Гость растворился сиреневым дымком, а в следующий миг рядом с тем местом, где он сидел, возникла парочка влюбленных волшебников. Они взглянули на сидящих у костра, засмеялись и, взявшись за руки, убежали в кусты.
— Невоспитанность — худший из пороков, - фыркнула Катя.
— Ты действительно так считаешь? – осведомился колдун, глядя на волшебницу невинными глазами.
Катя промолчала, а может, просто, не успела ничего сказать, потому что рядом с ними материализовалась шумная компания. Они шумели и смеялись под расстроенное бренчание гитары. Но вдруг один из них поднял вверх руки, все замолчали и по его отмашке дружно закричали: «Поздравляем с новым миром!», затем снова загалдели и тоже потянулись в кусты на краю поляны.
— Они поздравили себя с нашим миром? – спросил сказочник.
— Ты чем-то недоволен? По-моему они счастливы.
— Катя, ты абсолютно права, - сказал колдун, - они рады тому, что могут первыми начать поганить новый мир. Правильно говорят: хорошо там, где нас нет, потому что там, где мы появились, уже не может быть ничего хорошего.
— Как это грустно. Мы, властители вселенной, ничуть не лучше обычных людей, – сказочник с горечью посмотрел на протоптанную магами-туристами тропу в цветах.
— Так ведь творили мы их по образу и подобию.
Сказочник продолжал смотреть на изломанные цветы, и те вдруг жалобно застонали.
— Зачем это? – поморщился колдун.
Сказочник повел рукой в сторону цветов, и цветы со счастливым вздохом выпрямились.
— Пускай теперь смотрят, куда ступают, - сказал он.
— Привыкнут и перестанут замечать. Вот если бы ты их усеял колючками, желательно ядовитыми, или чтоб пыльца была слезоточивая…
— Что же это были бы за цветы, которые нельзя даже понюхать! - возмутилась Катя. – Цветы ведь создаются для того, чтобы радовать, а не наоборот!
Но тут беседа была прервана появлением еще одной компании, потом еще. Потом появился какой-то тип с мешком на плече, в котором что-то шевелилось. Он быстро огляделся, взглянул исподлобья на создателей и тяжело пошел прочь.
— И нам пора, - сказал, поднимаясь, сказочник, - что-то мне перестал нравиться этот мир.
— Возьмите меня за руки, - попросил колдун. Они переглянулись, но не отказали ему в просьбе.
*
— Это она.
— Та, из-за которой..?
Молчание ответило вместо колдуна. Ибо это было царство тишины и покоя. Вечного покоя.
Пещера, а в ней холод и тишина. Ледяные стены, ледяной воздух, ледяное приветствие. Колдун прошел к дальней стене, остановился перед ней и склонил голову. Волшебница и сказочник тихо подошли и встали позади него.
В прозрачной толще льда отчетливо проступала женская фигура. Сказочник слегка подсветил, и стало видно ее лицо: уже не молодое, но все еще прекрасное. Колдун вскрикнул и отвернулся. Она стояла как живая и смотрела с сочувствием и любовью.
— Все ради нее, - прошептал сказочник, в этом месте громко говорить казалось невозможным.
— И все впустую, - прохрипел в ответ колдун. Вдруг он резко обернулся и застыл, глядя внутрь ледяной стены.
Катя взяла сказочника за руку, и они тихо пошли к выходу из пещеры.
Мир встретил их ветром и снегом. Здесь высоко в горах было холодно и неуютно. Ветер выл полюбившуюся песенку, и снежинки корчились в диком танце под барабаны лавин и визг бешеного солиста.
— Осторожно, здесь пропасть! - криком предостерег сказочник.
Снег лез в глаза, заставлял щуриться. «Это место и должно быть неприступным, раз колдун доверил ему самое дорогое», - подумал сказочник и принялся подвывать ветру. Вскоре он уловил ритм и у него родился мотив. Грустная это была песня, холодная.
— Я замерзла, - пожаловалась волшебница.
— Исчезнем отсюда? – предложил сказочник, прижимая ее покрепче к себе.
— Мне не хочется его оставлять здесь одного.
Теплое заклинание обернуло их одеялом, отгородив от холода и громких звуков.
— Ты его жалеешь? Я будто заново тебя узнаю.
Они согрелись и просто стояли на краю обрыва и смотрели в метель. Это было красиво, это напоминало огонь, белый огонь.
Даже сквозь стену заклинания они услышали взрыв. Вскоре из пещеры вышел колдун. Он был в жирной саже, осунувшийся, из пореза на лбу текла кровь. Но он улыбался. Улыбка его была тихая, грустная и скорбная.
— Я в порядке, - сказал он, подойдя ближе. – Я ее похоронил. По-настоящему. Пусть она живет только в моих воспоминаниях. И пусть эти воспоминания будут самыми лучшими и светлыми.
— Воспоминания… - эхом повторил сказочник и исчез.
Катя в растерянности посмотрела на колдуна.
— Иди за ним, - сказал тот.
— Не могу же я в одно время быть в разных местах! – воскликнула она. – Да и не хочу.
— Нет, правда, иди. Я побуду еще здесь. Пляска снега расслабляет и завораживает.
*
— Эй, дядя, ты чё тут делаешь? – сказал пацан и шмыгнул носом.
— А ну выметайся отсюда, это наше место! – поддержал его другой оборванец. – Давай быстро, а то сейчас остальные подойдут, так и не выпустят.
Сказочник сидел в подвале возле теплой трубы. Пахло кошачьей мочой, сыростью и плесенью. Он хотел побыть один. Хотел, чтобы его не нашли. Не вышло.
— Идите сюда. Я вам не помешаю, - сказал он.
Пацаны недоверчиво топтались, не решаясь подойти.
— А ты не из мусарни? Вроде на бомжа не похож.
— Я просто отдыхаю.
— Здесь?
— Ловите, - сказал сказочник и бросил ребятам два апельсина.
— А чё вам надо?
— Ешьте, не бойтесь. Подойдите, присядьте. Я хочу рассказать вам одну историю.
Сказочник провел рукой и прямо на бетонном полу загорелся огонь: без дыма, без дров, но теплый и настоящий.
— Ух ты! А как вы это сделали? – спросил пацан снова шмыгая и недоверчиво протягивая руку к огню. – Вы фокусник?
— Я сказочник.
— А я Димка, а вот этот охламон — Серый.
Ребята подсели к огню, уже меньше сторонясь незнакомца.
— А у вас пожрать ничего нету? – с надеждой спросил Димка.
— Скоро остальные подойдут? – спросил сказочник, протягивая ребятам вынутый из-за пазухи теплый хлеб.
Те переглянулись, затем Серый сказал:
— Не будет больше никого. Сегодня всех в приют забрали. Только нам удалось смыться, - он опустил голову и посмотрел на сказочника из-под бровей.
— Тогда слушайте. Надеюсь, нам никто не помешает. Потому что раз прервавшись, я уже не смогу продолжить, - вслед за хлебом он достал из кармана кольцо колбасы.
— Мы не будем перебивать, - заверил его Димка.
— Мы будем есть, - поддержал друга Серый.
*
Телега медленно ползла по неровной, заросшей травою колее. Кобыла шла еле-еле, срывая попутно головки у понравившихся ей цветов и неспешно их пережевывая. Мухи, лениво жужжа, слетали с ее крупа, согнанные очередным медлительным взмахом хвоста, а потом снова клеились на полюбившиеся места. Летали бабочки. Временами сонно перекликались птицы. Долгая дорога шла через лес.
Было жарко и душно. Был полдень. Солнце находило просветы в нависающих ветвях деревьев и жгло.
— Папа, а мы доедем дотемна? – спросил десятилетний мальчик в штанах из мешковины, сидя на повозке и болтая ногами.
— Вряд ли, сынок. Змейка, лошадка-то наша уже старенькая, хорошо хоть так везет. Завтра к полудню будем, не раньше.
— Мы бы пешком быстрее дошли.
— Когда можно ехать, нельзя упускать такую возможность. Сейчас тебе кажется, что ты можешь весь мир обойти. Но ноги ничего не забывают и в старости припомнят тебе каждую пройденную версту.
— До старости еще дожить надо, - махнул рукой пацан.
Некоторое время ехали молча, только телега поскрипывала, переваливаясь на ухабах. Дорога вильнула, обходя огромный вековой дуб. Мальчик вытянул шею, стараясь заглянуть в большое дупло, образовавшееся в старом теле дерева.
— Папа, а в этом лесу волки есть? – спросил он, рассматривая теперь выглянувшую из дупла белку. Она на мгновение застыла, глядя в ответ блестящей бусинкой черного глаза, и снова скрылась в недрах дуба.
— Есть, конечно. Куда ж они денутся? Это их дом.
— А на нас они не нападут?
— Волки только на плохих людей нападают, - ответил отец. – Да на глупых, - добавил он в полголоса.
— А оборотни здесь есть?
Рыжий беличий хвост мелькнул теперь в кроне дерева. Наверное, дупло было сквозным.
Отец не успел ответить, так как лошадь внезапно захрапела и остановилась. На дороге стоял человек.
— Спокойного пути вам, добрые люди, - сказал он, подходя ближе и беря их лошадь под уздцы. – Куда путь держите, почтенные?
— В Леснинск едем, уважаемый, - ответил отец.
— Я бы не советовал вам ехать в те края. Неспокойно там стало.
— Родителей еду проведать. Да вот внука им показать, порадовать стариков.
— Ну что ж, раз вы серьезно настроены, тогда нам по пути. Один я бы не пошел. А вдвоем, - путник взглянул на мальчика, - втроем, - поправился он, - у нас есть шанс.
Он повернулся, и лошадь пошла за ним.
— Как зовут-то тебя, нежданный попутчик? – спросил отец мальчика у незнакомца. – Не плохо бы называть друг друга по имени, коль нам с тобою предстоит провести целый день.
— Зовите меня Вульф.
— Отлично, Вульф, а я Макар. Хлопца моего Киреем кличут. А ты откуда сам? Имя у тебя вроде как иностранное.
— Отец мой немец. А я здесь родился, в этих краях. Недалеко отсюда хижина отца, не далее двух дней пути. Он — дровосек. И я рос рядом с ним.
— Так вы хорошо лес знаете? – спросил мальчик.
— Да, Кир, этот лес мне знаком, - ответил Вульф, не оборачиваясь.
— А здесь оборотни водятся?
Вульф вздрогнул, но когда он заговорил, голос его звучал все так же спокойно.
— Да, оборотни здесь есть.
Мальчик вжал голову в плечи и поводил глазами из стороны в сторону, как бы ожидая увидеть за ближайшим деревом зверя.
— Ты зачем мальчонку пугаешь? – недовольно сказал Макар. – Такие сказки хороши у домашнего очага в кругу семьи или приятелей, а не на лесной дороге.
— Отчего же сказки? – возразил Вульф. – И волкодлаки здесь живут и берендеи, которые в медведей превращаются. Да только человеку их бояться не нужно. Потому как не враги они людям. Иногда и помочь могут.
— А вы встречались с ними? – спросил успокоенный таким объяснением мальчик.
— Конечно, и не один раз.
— Ты еще скажи, что у тебя среди них друзья есть, - засмеялся отец.
Путник не ответил и разговор на время прервался. Солнце покинуло вершину неба и потихоньку начало сползать к западу. Поскрипывала телега, зашумели деревья от повеявшего вдруг легкого ветерка, и хрустели сухие ветки, попадающиеся под колеса. А мальчик продолжал украдкой всматриваться в чащу леса.
— А что там за напасть такая, о которой ты нас предупреждал? Разбойники? – спросил отец, решив продолжить разговор.
— Мертвецы там из могил поднялись. Кого успели поймать да обратно вернуть, а многие по лесам разбрелись, - Вульф сплюнул в кусты.
— Я ведь серьезно спрашиваю!- рассердился Макар. – Не хочешь отвечать — не отвечай, но зачем же ерунду городить? Как мертвецы могут ходить, если они мертвые?
— Советую поверить, - невозмутимо ответил попутчик, - легче будет, когда встретим.
*
— Дядя сказочник, почему вы молчите? – послышался голос Димки.
Сказочник встряхнулся и посмотрел на пацана. Оказывается, он не заметил, как задумался и предался воспоминаниям вместо того, чтобы рассказывать детям историю. А они ждали. И даже успели уже съесть, то, что он им дал. Он перевел не совсем еще ясный взгляд с одного на другого, еще раз тряхнул головой, потом достал из-за спины термос и две кружки.
— Простите, задумался, - сказал он. – Вам чаю или кофе?
— Кофе, - живо отозвался Димка. – Я люблю кофе, черный и сладкий.
— И мне кофе, - поддержал Серый. – Только я люблю с молоком, мне мама так делала.
— Ты чё брешешь? – засмеялся Димка, толкая приятеля в бок. – Ты ведь никогда и не видел своей мамки?
— Зато она в тюрьме не сидит, - огрызнулся Серый.
— У тебя ее вообще нет! И не было! А моя выйдет и заберет меня. Мы будем вместе жить! Она будет работать, а я даже в школу пойду! Вот увидишь, она у меня хорошая! Не трогай мою маму!
Со слезами на глазах Димка вскочил на ноги, сжимая кулаки.
— Держите, ребята, только осторожно, чтобы не обжечься, - сказочник протянул им кружки. – И не ссорьтесь. Для каждого человека мама — это самый лучший человек на Земле. И как бы не сложилась, судьба нужно помнить одно: мама тебя любит. И будет любить всегда, что бы ни случилось.
Ребята посмотрели друг на друга и одновременно протянули руки к кружкам с кофе. В одной был черный кофе, в другой — с молоком.
— Как это у вас вышло? Вы ведь из одного термоса наливали!
— На то я и сказочник, чтобы у меня получалось то, что я захочу. А теперь слушайте. Жил-был мальчик. Был он болезненный и от этого худой и бледный. Он не умел ни ругаться, так как это умели дворовые мальчишки, и тем более он не умел драться. Гулять в парк он ходил только с мамой.
— Маменькин сыночек, - усмехнулся Димка.
— А ты бы не хотел погулять в парке с мамой? – в свою очередь усмехнулся сказочник, и Дима опустил глаза. – Он везде ходил со своей мамой, но он не был «маменькиным сыночком», как ты только что выразился. Он принимал удобное во многом покровительство матери, но всегда мечтал сбежать, попасть в какое-нибудь дикое неисследованное место. Стать первооткрывателем, храбрецом и героем. Сразиться с драконом, освободить прекрасную девушку… - он вдруг замолк, будто вспомнил что-то важное. – Ребята, а новый год уже наступил?
Пацаны переглянулись и пожали плечами.
— А какая разница? – выразил общее мнение Димка.
— Все равно для нас это не праздник. Подарков-то никто не подарит.
— А Дед Мороз?
— Так это ж сказки, - Серый запнулся и с надеждой посмотрел на сказочника.
— Сказки, говоришь? А веришь в то, что в каждой сказке есть доля правды?
Серый полез за пазуху и извлек оттуда большие серебряные часы на цепочке с крышкой. Открыл, посмотрел и бережно спрятал назад.
— Еще двадцать минут, - сказал он.
— Тогда успею.
Тьма в дальнем углу подвала за кучей досок и битого кирпича всколыхнулась, но сидящие перед волшебным костром этого не заметили.
— Что успеете? – спросил Димка.
— Дорассказать историю. Она ведь тоже новогодняя. Однажды мальчик сидел дома на диване и грустил над книжкой. Нет, книжка была очень интересной, просто потрясающей, но она закончилась, а мальчику до слез не хотелось возвращаться в реальный такой нелюбимый и несправедливый мир. Да еще и новый год скоро должен был наступить. Через три часа и двадцать четыре минуты. Но он точно знал, что через двадцать четыре минуты в комнату войдет мама и скажет, что уже пора спать и добавит, что все хорошие мальчики ложатся спать ровно в девять часов. И он послушно пойдет в постель, и будет лежать с закрытыми глазами, ведь мама всегда ждет, пока он заснет. Он будет стараться не заснуть, но все равно заснет и снова пропустит приход Деда Мороза. И только утром, увидев под елкой подарки, будет корить себя за то, что снова заснул и не смог встретиться со своею мечтой.
«Славик, милый, пора ложиться спать», - сказала мама сладеньким голоском, входя в комнату и ероша сыну волосы мягкой рукой.
«Мама, но ведь еще нет девяти».
«Ты должен умыться перед сном».
«Но ведь сегодня новый год».
«Ну-ну, милый, не упрямься, будь хорошим мальчиком. Нужно соблюдать режим».
Славик хотел сказать что-то резкое, но он очень любил свою маму, поэтому промолчал и покорно поплелся в ванную. Вот только сегодня он твердо решил дождаться Деда Мороза. Поэтому, лежа в постели, он старался дышать медленно и ровно, чтобы мама подумала, что он заснул, и поскорее ушла, и время от времени щипал себя за ногу. И вот, выключив свет и поцеловав, как она считала, крепко заснувшего сына мама вышла из комнаты. А Славик перевернулся на спину и открыл глаза.
Он стал смотреть на стоящую перед окном елку. Свет уличных фонарей отражался от тускло мерцающих елочных игрушек. А под елкой лежали бумажки, на которых были написаны имена домочадцев, чтобы пришедший в полночь Дед Мороз не перепутал подарки и не подарил вдруг маме набор солдатиков, папе бигуди, бабушке электробритву, а Славику женские колготки.
Какой он — Дед мороз? Похож ли он на дядю Вову с ватной бородой, который еще вчера приходил и хриплым голосом читал какие-то глупые стишки?
Славик прикрыл глаза, чтобы легче было сосредоточиться, и попытался представить себе Деда Мороза. Какие у него глаза? Наверное, голубые, как морозное небо. Румяные от мороза щеки. Нос красный? Ладно, пусть будет красный. Седые волосы, борода. Кожаный тулуп и валенки, шапка-ушанка. Нет, это его повседневная одежда, а на праздник он одевается в красное пальто с воротником из меха песца. А на голове — красный колпак. И, конечно же, мешок…
— Простите, молодой человек, я вижу, вы не спите. Не могли бы вы мне подсказать, это двадцатая квартира?
Славик открыл глаза и уставился на темный силуэт на фоне окна.
*
— Дед Мороз?! – в один голос вскричали Димка и Серый. – Это Дед Мороз?
— Нет, ребятки, это всего лишь я, - послышался из темноты хриплый старческий голос и в круг света от костра вступил старик в грязных обносках. – Смотрите, что у меня есть, - он сунул руку в глубокий карман пальто и вытащил оттуда бутылку. Выпьете со мной? Как взрослые. Все взрослые пьют водку на праздник.
Сказочник смотрел на старого алкоголика, на его синие щеки, грязную спутанную бороду, полубеззубый рот и тот казался ему смутно знакомым.
— Давайте сюда ваши кружки, я вам налью, и мы чокнемся за Новый год.
— Давайте лучше лимонаду выпьем, - предложил сказочник, вытаскивая из кармана двухлитровую бутылку и пакет с пирожными. Ребята тут же протянули кружки.
Старик нахмурился, запыхтел и отодвинулся в сторону.
— А вы будете лимонад? – спросил у него сказочник.
— Нет-нет, для меня это вредно. Я пью только естественные продукты, экологически чистые. Я тут тихонько посижу, - он отвинтил крышечку и приложился к бутылке.
Сказочник вдруг вспомнил другой костер, у которого они с Катей и колдуном ели уху и странного мага, не пожелавшего подойти и сидевшего в стороне. Он снова всмотрелся в бомжа.
— Алан?
Тот поднял на него мутный взгляд, потом медленно оглянулся назад.
— Как ты меня назвал? – переспросил он.
— Это Боря, - пояснил Димка. – Он нам не мешает, мы его не трогаем. Иногда помогаем друг другу. Возьми пирожное, Боря, на халяву.
— Сладкое для зубов вредно, - ответил бомж и в доказательство улыбнулся Димке. Затем он снова посмотрел на сказочника: - Знал я одного Алана, - сказал он, - помер он. Хороший был человек, да только для смерти все едино — его забрала, а я остался. Вот так-то, - и он снова приложился к бутылке.
— Дядя сказочник, рассказывайте дальше, еще семь минут до Нового года, - напомнил Серый. – К Славику действительно Дед Мороз пришел или это был просто вор?
*
— Вы Дед мороз? – спросил Славик, всем сердцем желая, чтобы это так и было.
— А кто же еще среди ночи будет подарки разносить? Ты не против, если я включу свет?
Славик замотал головой, давая понять, что не против, совершенно забыв, что в комнате темно. Но ночной гость его понял. Он взмахнул рукой, и елка вдруг загорелась. Вернее это Славик подумал, что она загорелась, но на самом деле она засветилась. Ярко-оранжевым зажглись ветки, красным — иголки и среди них замерцали голубые и зеленые огоньки. Дед Мороз поставил на пол свой мешок и начал его развязывать.
— Ага, - приговаривал Дед Мороз, вынимая подарки, - это твоему папе, это маме, это бабушке… сюрприз, - хмыкнул он в бороду.
Славик встал и подошел поближе, но к его огорчению подарки все оказались в ярких блестящих свертках, и невозможно было понять, что скрывается под нарядной оберткой.
— А для тебя у меня особый подарок, - сказал Дед Мороз, когда только на листочке с именем мальчика еще не было свертка. – Ты знаешь, о чем я говорю?
Славик помотал головой. Он о стольких вещах думал, которые ему хотелось бы получить в подарок… Не может же Дед Мороз, хоть он и волшебник, подарить ему весь мир!?
— Правильно, - вдруг сказал ночной гость, будто мог читать мысли (а почему бы и нет?). – Я подарю тебе новый мир!
— Что?
— Не делай вид, что ты не расслышал. Хотя, наверное, ты мне не поверил.
— Я… то есть я хочу сказать… - пролепетал Славик.
— Что ты мне очень благодарен? Или что веришь мне? Мне приятно слышать и то и другое. Так вот, я дарю тебе мир фантазии! Ты почему скривился? Я не собираюсь учить тебя фантазировать. Я знаю, что ты это хорошо умеешь делать. Я дарю тебе власть над миром. Твои фантазии отныне смогут оживать! Твои самые сокровенные желания осуществятся! Но не думай, что это так просто. Только самое искреннее… А впрочем, ты и сам все поймешь. Ну, а теперь мне пора. Еще столько дел, - Дед Мороз, приподняв, взвесил мешок, а затем закинул его за плечо. Потом отвернулся к окну, собираясь уходить, но в последнюю секунду, будто что-то вспомнил, вернулся и сунул Славику большой пакет. – Чуть не забыл. Это тоже тебе. Плюшевый осел. Может пригодится?
И вихрем снежинок вылетел в форточку, которая тут же за ним захлопнулась.
— Спасибо, - прошептал Славик вслед Деду Морозу и почему-то он был уверен, что тот его услышал.
*
— А знаешь, о чем я сейчас мечтаю? – сказал Серый, прикрыв глаза.
— Может, водочки? – спросил старый Боря.
— Не встревай, мы важным делом заняты! – прикрикнул на бомжа Димка. – Две минуты до нового года осталось!
— Да ерунда это все, - не унимался старик. – Зачем ты детям головы морочишь? Чудеса, Дед Мороз, поверь и сбудется… Библии начитался? Иисус, кажется, тоже счастье для всех обещал? Но ведь такого не бывает — счастья на всех не хватает, и мечты не сбываются. Сколько угодно верь, проси, жди, а слова остаются всего лишь словами. И этим все сказано. И в этом суть. Мы — никто!
Боря плюнул в костер и тот вдруг погас.
— Ты что делаешь! – накинулся на него Димка. – Зачем ты все портишь?
— Я его убью сейчас! – закричал Серый, тоже кидаясь на старика. А тот вдруг перестал закрываться от ударов и засмеялся. И ребята остановились.
— Он спятил, да?
— Дети, - сказал старик, вытирая кровь с губы. – Вы всего лишь дети. Верьте во что хотите. У вас вся жизнь впереди. Если это можно назвать жизнью.
Сказочник не стал вновь разжигать огонь. Он просто сидел и с грустью наблюдал. А когда все стихло, он вздохнул и сказал:
— Счастья, действительно, на всех не хватает. К сожалению, в этом ты прав. Но мечты сбываются. И чем безумнее мечта, тем больше вероятность, что она станет былью. Вы мне верите?
Ребята закивали головами.
— Вот ты, Серёжа, мечтаешь о доме, в котором ты будешь хозяином…
— Откуда вы знаете?
— А ты, Дима, мечтаешь о месте, где бы некому было тебя попрекать и наказывать за поступки, которые ты вовсе не считаешь дурными.
Ребята переглянулись.
— Я знаю такое место, где ваши желания сбудутся.
— Ска-азочник, - насмешливо протянул старый Боря. – А места, где в ручьях течет водка, ты не знаешь?
— Знаю, но это нехорошее место, - совершенно серьезно ответил сказочник. – Так хотите, я подарю вам собственный мир? – спросил он у ребят.
Те недоверчиво переглянулись. Костер без дров, пирожные из воздуха, разные напитки из одного термоса — это одно, а целый мир! Верить или не верить? Правда, или шутит мужик, чтобы посмеяться над ними?
— Одна минута до нового года, - как-то задумчиво произнес Серый, глянув на часы.
— Решайте.
— Мы никуда не поедем без наших друзей, - сказал вдруг Димка, твердо посмотрев сказочнику в глаза.
— Правильно, - поддержал тот мальчика и в тот же миг в подвале, удивленно озираясь, возникли еще два мальчика и четыре девочки. Они были без пальто и уже начинали ёжиться.
— Мы согласны! – с один голос завопили Серый и Димка.
— А они? – спросил сказочник.
— Ребята, хотите в новый мир? – закричал Серый.
Но те лишь непонимающе уставились на него.
— Осталось десять секунд!
— Вот ты, Колька, хочешь? – подскочил он к одному из них.
— Девять.
— А ты, Светка?
— Восемь, - Серый уставился на часы, отсчитывая секунды.
— А там тепло? – спросила Света, уже явно стуча зубами, все-таки подвал — не теплая квартира.
— Семь…
— Да, - ответил сказочник.
— Шесть…
— И куча разной еды, - добавил Димка.
— Пять…
— Четыре…
— Согласны, - несмело сказал Колька.
— Три…
— А что будет, когда он скажет ноль? – спросила одна из девочек у стоящей рядом подружки.
— Два…
— Мы все замерзнем, - мрачно ответила та сквозь зубы. Холодный ветер хлопнул дверью, впуская в подвал рой снежинок.
— Просто скажите «согласны»!
— Один…
— Согласны. Все согласны! И что теперь бу..?
Во вмиг опустевшем подвале стало будто бы еще холоднее. Ветер начал наметать у порога сугроб. Сказочник прикрыл глаза, подтянул колени к груди и опустил на них голову. Темнота в углу шевельнулась.
— Я думала ты их проводишь, - послышался голос и темный силуэт выплыл из тьмы.
— С ними Боря, – сказал сказочник своим коленям, оттого его голос прозвучал глухо. – Детям нужен присмотр. Пусть это будет взрослый, который с ними на равных.
— Думаешь, это был тот старый маг?
Сказочник не ответил. Тень помолчала, переступила с ноги на ногу, затем подошла к сидящей у стены фигуре и присела напротив.
— Почему ты выбрал подвал? – спросила она, беря его холодные руки в свои. – Я думала, ты вернулся домой. Я тебя искала.
— Зачем ты меня искала, Катя? Я хочу побыть один.
— Нет, - сказала она, встала и, потянув его за руку, заставила подняться, - ты слишком долго был один. Но больше так не будет. Пойдем.
Он тупо пошел за ней к выходу из подвала.
— Между прочим, новый год, а на улице отличная метель.
— Что я, метели не видел?
— Не будь букой, пошли.
И они вышли. Здесь, в городе, метель выглядела как-то по-домашнему. Здесь она была ручной. Снежинки весело кружились в свете фонарей. Хороводили в свете фар проехавшего позднего трамвая.
Сказочник подставил ладонь, и тут же с десяток снежинок слетелись и принялись танцевать над ней, немного не касаясь гибельно теплой для них кожи. Собрались в шарик, потянулись вверх фонтанчиком, рассыпались и закружились прами. Собрались в кольцо, изогнулись сердечком. Сказочник криво усмехнулся. Сердечко рассыпалось, чтобы тут же собраться в снежного человечка, который начал лихо отплясывать гопака.
Ладонь сомкнулась, и веселая фигурка полетела на землю неровным оплавленным комком снега.
— Снова новый год…
Огромная трехметровая снежинка с треском рухнула посреди улицы. Спросонья испуганно взвыла сигнализацией припаркованная рядом машина.
— Зачем ты так?
— Хотел получше рассмотреть. А она так быстро упала…
И они пошли по заснеженной аллее из сказочно подсвеченных белых, пушистых деревьев.
— А салют уже был? Пропустили, да?
Волшебник потянулся к чистому морозному небу и там, в вышине стали распускаться цветы. Только яркие цветные огни не спешили гаснуть, а плясали на ладони неба, как недавно танцевали снежинки на руке человека. Человека, в силах которого оживить сказку.
— Звук добавить?
И ночь взорвалась.
Лившаяся из форточек музыка смолкла. Тени в окнах застыли, затем погас свет, и появились лица. Люди выглядывали сперва настороженно, затем испуг сменился удивлением, а потом лица в окнах стали исчезать, и через несколько секунд из подъездов в наспех наброшенных куртках и туфлях на босу ногу стали выходить люди. Столько людей, столько разных лиц, характеров, но все они смотрели вверх, где разыгрывалась красочная феерия.
Огненные кони проносились по небу, гремя неподкованными копытами; кружились драконы, и пламя из их пастей рождало новые изысканные узоры; игрались пушисто-искристые котята — одна картина сменялась другой. И люди зачарованно взирали ввысь и все они такие разные были в этот миг едины. Их всех объединяло то, что у каждого на лице светилась улыбка.