Поехали дальше.
Глаза.
В моём фотоальбоме (люблю я фотографироваться и других щёлкать) есть глаза.
Вырезанные из большого снимка.
Я хорошо помню эту девушку. Ни имени, ничего такого память моя не удосужилась зафиксировать, а вот глаза и то, как она сидела, откинувшись на моём диване на руку Поручика, и то, как он склабился и притягивал её к себе, и вся её вульгарность - в губах, в руках, в ногах, и даже в ногтях, но только - не в глазах, вот эти глаза я и запомнил.
Ну ведь вырезал же... нет-нет да и поглядываю на них.
Я помню!
В них увидел я тогда веснушки,
в них стояла она под водой из трубы, есть такая труба в Разданском ущелье, из которой низвергается толстенная струя невероятно холодной горной воды, а смельчаки подскакивают под неё и вопят, что есть мочи - такая она холодная - вода Армении...
в них омывалась она святой водой,
рождалась улыбкой - первородной, безгрешной, а следом подносила к губам моим младенца, и обнимала под утренним ветренним солнцем, и целовала меня, и провожала в горе и беду, где падаешь, даже и не поняв, что всему конец, но только стрельба и боль...
в них оплакивала она меня, я помню...
Только ведь не мог я ответить этой девушке тем же, глупый дурак.
Не мог. А как же, как?
Была она женщиной друга. Кажется, двадцать второй.